Часовые отдавали честь. Адъютанты прищелкивали каблуками. Какой-то напыщенный полковник едва поднял руку, чтобы отдать честь. Никифорова это разозлило. Захотелось любой ценой сделать что-то новое, спровоцировать их, чтобы убедиться еще раз, что эти бараны не заслуживают ни малейшего уважения.
Полковник! воскликнул Никифоров, и в тот же миг ему пришло в голову, что самая обыкновенная мелочь может запугать этого надушенного павлина. Один подсудимый партизан носит вашу фамилию и отчество. У него брат офицер. А что, если это вы?.. Вы доложили об этом?.. Застегните воротничок, полковник!
Полковник побледнел, вытаращил глаза и машинально застегнул пуговицу.
Виноват, господин генерал. У меня нет никакого брата партизана. Двоюродный брат, дальний родственник, господин генерал
Я бы доложил, но рассчитываю на ваш патриотизм Будет не очень приятно, если об этом узнают там Не так ли, полковник?
Покорнейше благодарю, господин генерал
Напыщенность мигом слетела с дворцового красавца. Никифоров поморщился, но вздохнул с облегчением. Господи, неужели это «избранные вожди» царства? Легче понять тупость фельдфебелей, беспросветный вандализм разного рода служак Дворец и его слуги представляют собой жуткую, страшную картину.
Адъютант щелкнул каблуками и произнес:
Господин генерал приказал, чтобы господин генерал
Никифоров даже не взглянул на этого индюшонка с аксельбантами. Вошел в кабинет. Отдал честь.
Генерал Даскалов с торжествующим видом протянул ему обе руки. По-видимому, что-то исключительное или уже произошло, или должно произойти.
Прошу, Никифор! Ты так сияешь!
Министр приложил к губам указательный палец и сказал:
Шпионы подстерегают нас и подслушивают! Садись и порадуйся вместе со мной. Есть причина.
Даскалов шпионил за болгарским народом и в рапортах сообщал своему хозяину в Берлин, что́ происходит в Болгарии, что́ делается в армии, в городах и селах. Даскалов и Михов могут все. Но они никак не могут допустить, что перед ними сидит советский разведчик «Журин»
Никифор, вчера нас пригласил Бекерле: меня, профессоров Филова, Цанкова. Пришли Луков и Кочо Стоянов. Выпили Ты же знаешь обычаи Бекерле
Даскалов встал, зашагал по кабинету. То и дело останавливался перед своим гостем и подчиненными. Потом возбужденно заговорил:
В мире нет места коммунизму. Только национал-социализм обновляет Европу. Мы сотрем с лица земли всех его противников. Поругана святая православная церковь
Никифоров замер. Такую казенную речь в тысячах вариаций можно услышать каждый вечер на занятиях по словесности. Что же скрывается за этим предисловием? Мало-помалу Никифоров начал догадываться, и его охватил ужас.
У фюрера титанические силы Фюрер подарит Германии тысячу лет мира, и весь свет станет слушать его приказы. Я сам русофил, но враг большевизма. Если бы не мое служебное положение, я отправился бы взводным командиром туда против красных
Никифоров не шелохнулся.
В конце этого месяца колоссальная армия пойдет на Москву.
Никифоров был поражен.
Торжествуй, Никифор! Приказ подписан. Дивизии сосредоточены. Еще вчера завершилась переброска целой германской армии через Солун и Ниш
Может быть, Бекерле выяснял, как вы прореагируете? Какая-то шутка или что-то в этом роде?..
Даскалов решительно махнул рукой:
Нет! Рубикон перейден! От Гродно до Перемышля и от Перемышля до Сулина дивизии
Никифоров задумался, а потом проговорил:
Да, это интересная новость: Германия взяла на себя трудную задачу, решив начать войну с Россией! Хватит ли у нее сил?..
Даскалов снова махнул рукой и проговорил:
Хватит у нее сил, хватит сейчас Венгрия, Румыния, Финляндия и корпус из Италии, миллионы солдат Если Франция рухнула за двадцать дней
Послушай, Даскалов! Помнишь Клаузевица помнишь фон Мольтке фон Шпее Фридриха Великого Кроме того, Россия сила с неизвестными возможностями
Военный министр тяжело вздохнул:
Дай бог, чтобы ты оказался неправ Бекерле убежден, что до конца года Германия покончит с большевизмом. И все-таки это так тем более что вся континентальная мощь фюрера направлена на Восток
Никифоров кивнул:
Да, это так.
Он представил себе зеленые моторизованные колонны, стальные танки, сотни эскадрилий боевых самолетов. И вся эта железная стихия обрушится на русских Подожди Первая реакция была самой правильной: Гитлер сломает себе шею. А если западные силы договорятся с ним? А Япония с ее колоссальной мощью?
Ты прав, Даскалов. Положение
Хотя бы для нас оно хорошее, Никифор. Развяжутся руки у полиции, очистим царство от коммунистов и этого достаточно
Доктор Пеев вертел в руках номер газеты «Зора» и стучал указательным пальцем по тому месту на первой странице, где поместили опровержение ТАСС по поводу слухов о подготовке нападения на Советский Союз. Он был явно озадачен и растерян. Генерал Никифоров сидел у окна, погрузившись в мрачные мысли.
Нет, Никифор, это маневр Москвы. Невозможно не заметить сосредоточения стольких дивизий
А если это немецкий блеф?
Нет, Никифор, не блеф. Я обязан известить этой же ночью сообщу в Москву
А если вопреки всему Бекерле проверяет готовность своих ищеек? Если напрасно потревожим Москву?
Они долго молчали. Курили. Пили кофе. Никифоров не знал, что́ и думать. Ему, военному, это казалось невероятным фактом, значение которого будет оценено по достоинству, возможно, после войны. А в том, что немцы нападут, он почти не сомневался: настроение царедворцев подсказывало ему это. И тот павлин-полковник, который ужаснулся, как бы случайно не всплыло, что его близкие родственники коммунисты и Михов и Кочо Стоянов и Лукаш с торжествующей улыбкой
Сашо, немцы нападут!
Неужели советские люди верят в мнимую порядочность гитлеровцев? Брат, задыхаюсь не могу перевести дух боюсь
И я, потому что Риббентроп вызывал Бекерле в Берлин. Бекерле вернулся позавчера, а вчера на очередной своей среде предупредил своих, чтобы события не застали их врасплох Через два часа после возвращения Бекерле уже был у Бориса
Генерал резко поднялся и сказал:
Ухожу. Приготовлю кое-что Придумаю повод пойти к Михову. Сейчас контакты с ним особенно полезны
Пеев проводил гостя. Потом сел за письменный стол. Он уже привык к шифру. Игра с цифрами его не затрудняла. Но в тот момент руки у него дрожали. Радист в Москве запишет цифры, передаст сообщение в Центр. Известие, полученное ночью, означает многое. Из Центра оно отправится в Кремль. Постучат в рабочий кабинет Наркома обороны. Потрясенный, тот повертит сообщение в руках.
И прежде чем доложить шифровку Совету Народных Комиссаров, вызовет начальника штаба.
Доктор стал быстро одеваться. Шифрограмму положил в коробку сигарет. Елизавету будить не стал, но она не спала и все поняла. Он быстро вышел. Остановился. Огляделся в темноте можно ожидать всего. Никто не следил за ним. И вообще, трудно было заподозрить такого человека, как доктор
Эмил сел в постели. Он вертел шифрограмму в руке и никак не мог прийти в себя.
Скоты!.. Гады!.. выругался он и в тот же миг начал радировать. Его руки уверенно выстукивали знаки азбуки Морзе:
«13 июня 1941 года. По сведениям «Журина», фюрер решил в конце этого месяца напасть на Советский Союз. Немцы сосредоточили вдоль советской границы более ста семидесяти дивизий».
Эмил услышал сигнал Москвы, подтвердивший, что сообщение принято. Снял наушники и с облегчением вздохнул.
А когда в последующие дни Эмил передавал в Москву радиограмму за радиограммой, сердце его наполнялось чувством уважения к неизвестному ему «Журину».
Радиограммы содержали сведения о переброске гитлеровских частей из Греции, Югославии и Болгарии, о местах их сосредоточения.
«В кругах, близких ко двору, упорно говорят, что германо-советский пакт о ненападении служит немцам прикрытием, позволяющим подготовиться и в удобный для них момент напасть на Советский Союз».
Эмил был убежден, что сообщения, передаваемые группой «Боевого», очень важные. Доктор Пеев с большой тщательностью отбирал сведения, руководствуясь их ценностью.
11 июня 1941 года Гитлер подписал директиву 32, обеспечивающую претворение в жизнь плана «Барбаросса». Он считал, что Советская Россия будет разгромлена за три месяца. В этой директиве говорилось, что для оккупации территории СССР необходимо 60 дивизий и воздушный флот. Помимо наступления через европейскую часть СССР в директиве предусматривалось наступление из Болгарии через Турцию.
Поскольку предусмотренный план за три месяца разгромить Советский Союз выполнить не удалось и германскому командованию пришлось включить в военные операции не 60, а 170 германских дивизий и примерно 30 дивизий своих сателлитов, а конца войны так и не видно было, осенью 1941 года Германия начала оказывать сильный нажим на Турцию. Чем больше затягивалась война, тем в большей степени Гитлер стремился втянуть в войну против СССР новые государства. Свои усилия он направил главным образом на Японию и Турцию. Гитлер рассчитывал заставить Японию напасть на Советский Союз на Дальнем Востоке, а Турцию со стороны Кавказа. Этими вопросами занимался в основном Риббентроп, пользовавшийся для достижения своей цели любыми средствами. В Турцию послали фон Папена, которого в те времена считали не только большим дипломатом, но и одним из самых лучших знатоков ближневосточных вопросов. Фон Папен имел связи с турецкими деловыми кругами, и перед ним Гитлер поставил задачу договориться с Турцией, чтобы она поддержала Германию в войне против Советского Союза и выставила 25 дивизий.
Перед фон Папеном поставили две задачи: добиться, чтобы Турция стала союзницей Германии, и склонить ее к объявлению войны Советскому Союзу, после чего тотчас же напасть на закавказские республики. О том, что перед фон Папеном поставили именно такие задачи, свидетельствует письмо Канариса доктору Делиусу (ноябрь 1941 года), в котором говорится:
«Сделайте все чтобы облегчить фон Папену его миссию в Турции. Турцию необходимо выиграть для рейха. Установите связь с фон Папеном и действуйте согласно указаниям Гитлера Жду результатов»
Фон Папен получил разрешение обещать Турции закавказские республики. Разумеется, без Баку
Для советского главного командования не было тайной, что Германия делает все возможное, чтобы привлечь Турцию на свою сторону. Этот вопрос очень волновал Советский Союз. Для СССР не могло не иметь значения открытие нового фронта на юге, со стороны Турции. Это лучше всего видно из радиограммы, посланной Центром группе «Боевого».
Советское командование испытывало серьезные затруднения после того, как стране неожиданно нанесли тяжелый удар. Оно держало в резерве много армий, сосредоточив их далеко от фронта. Ведь неизвестно, с какой стороны появится новая опасность. С востока Япония, с юга Турция. Если гитлеровской дипломатии удастся привлечь на свою сторону своего бывшего союзника Турцию, над Кавказом и нефтью Баку нависнет серьезная опасность. Советской дипломатии было трудно противостоять германской дипломатии в те первые, несчастливые для Красной Армии месяцы войны. Генералитет Турции уже настраивался на новую войну ислама против Москвы.
И вот из Центра запросили, чтобы «Боевой» узнал, что готовится за кулисами, поскольку фон Папен «сильная личность», а также необходимо было выяснить, до каких пор английские дипломаты смогут сдерживать натиск немцев.
«10.VIII 1941 года. Верно ли, что германские и болгарские власти подготавливают нападение на Турцию. Проверьте и срочно доложите».
Срочно? Доктору Пееву хотелось в тот же миг зашифровать данные, каких ждет от него главное командование Красной Армии. Он лихорадочно обдумывал, что́ же предпринять. Перебрал в уме знакомых, стараясь угадать самый верный и самый краткий путь к тайнам министерства иностранных дел и дворца. Кто? «Журин» И не только он Знакомые генералы и однокурсники могут должным образом проинформировать его.
«21.VIII 1941 года. Доложите срочно, какие германские и болгарские войска находятся на турецкой границе. Поручите «Журину» поехать и установить на месте наличие германских частей и их состав».
«1.IX 1941 года. Центр располагает сведениями, что по направлению к Свиленграду движутся три германские дивизии и что в Болгарии проводится мобилизация. Верно ли, что в Турцию направлены германские специалисты для укрепления дорог».
10 октября 1941 года Москва поручила «Боевому» найти подходящего человека со связями в турецких деловых кругах, чтобы выяснить, чего добился фон Папен: пойдет ли Турция с Германией и откроет ли новый фронт на Кавказе
30 ноября 1941 года Центр сообщил доктору Пееву:
«Располагаем дополнительными сведениями о том, что германское командование готовится оккупировать Турцию, что три германские дивизии движутся к Свиленграду. Сделайте все возможное, чтобы выяснить, верно ли это. Попросите «Журина» выяснить, есть ли какое-нибудь указание из Германии военному министерству о нападении на Турцию. Выясните и доложите численность германских и болгарских войск на турецкой границе».
20 декабря 1941 года Центр передал:
«Попытайтесь выяснить, пойдет ли Турция с Германией и есть ли в Турции германские войска. Это очень важно»
Что это важно Александр Пеев понимал не только по настойчивости Центра.
По Софии ходили самые различные слухи. По мнению правых кругов, Турция должна скоро выступить на стороне Германии, по мнению же проанглийских кругов, миссия фон Папена провалилась. Тот факт, что Турция начала сосредоточивать свою фракийскую армию около Одрина и Люлебургаза, говорил сам за себя. Но верить слухам с улицы, комментариям в редакциях или кулуарах Народного собрания он не мог. Не имел права. Доктор решил действовать напрямик и почти в открытую. Так по крайней мере согласно логике людей из дворца он останется вне подозрения. Он «случайно» встретился с генералом Лукашом.
Они когда-то были однокурсниками. Генералу нравился Пеев не только эрудицией и принципиальностью, но и прямым взглядом на вещи. Лукаша смущало только прошлое видного коммунистического деятеля но ведь тот уже год как отошел от активной партийной работы.
Разговор получился коротким. Любезности. Воспоминания. Потом Пеев вдруг вздохнул, грустно улыбнулся и проговорил:
Давай поговорим еще немного в этой спокойной обстановке В Софии усиленно распространяются слухи, что мы будем воевать с Турцией. Есть ли в них хоть какая-то доля правды?
Лукаш махнул рукой:
Ничего из этого не получится ни войны, ни союза. Фон Папен колбасник, а не дипломат. Его величество боится событий во Фракии, а у фюрера нет сил для нового фронта. так что ты напрасно опасаешься
Потом они снова заговорили о будничных делах. Когда расстались, доктор знал многое. Теперь ему хотелось проверить факты.
«Журину» пришлось трижды придумывать себе дела, чтобы пойти к военному министру. Генерал Михов сам запутался в противоречивых данных, которые получал. Официальная переписка нацеливала его на подготовку к войне с Турцией или через территорию Турции с Кавказом, а дипломатические документы недвусмысленно говорили о полном провале Гитлера в Анкаре. Он дал доктору всю секретную документацию и, похлопывая себя по коленям, простонал:
Смотри, смотри, Никифоров! А теперь скажи, на что это похоже Кочо Стоянов взбесился, Теодосий Даскалов болтает, что пока все может сойти, как в Бельгии Удар в двух направлениях! Кавказ Сталинград Урал и Измир Иерусалим Каир, а через Ливию Грациани подойдет к Александрии и Суэцу Но так оно и получается, когда посылают фон Папена, этого полуидиота и когда рассчитывают только на дипломатию.
«Журин» добросовестно читал приказы царя по армии, министра командующим армиями, командирам дивизий и только качал головой:
Ты прав, Михов, прав. Придется поразмяться и поездить по частям на юге Фракии. Боюсь, что коммунисты осмелели и перешли в наступление
Поезжай, Никифоров! И будь безжалостным! Я вижу создавшееся положение отнюдь не в розовом свете! Нет!
Генерал отправился в инспекционную поездку в Дервишка-Могилу, в Елхово, Тополовград, Свиленград, Кырджали, Царево. По возвращении снова пошел к военному министру доложить, что он видел, что предпринял, и проверить, нет ли перемен за эти восемь-девять дней.