Рита сначала и не поняла, что едут они слишком долго и не той дорогой. Она рассказывала про Москву, говорила, что хотела бы жить там, в высотке и смотреть на Москва-реку. И тут же, что нет, не хотела бы.
Знаешь, как вот утром в поезде проснулась и увидала наше серое, в тучах небо, сразу сердце зашлосьПитер! Понимаешь?
Очень хорошо понимаю. Виктор свернул на развязке за Сестрорецком и выехал на Приморское шоссе. Было темно и пошел дождь, хотелось поскорее домой, но он сбросил скорость. Дорога скользкая от мокрых листьев.
А почему так долго, едем, едем и темно как, домов нет, Рита старалась рассмотреть что-нибудь, через заплаканное стекло.
Домов нет, потому, что лес. Мы за город едем!
Опять к тебе на дачу? Не хочу, не хочу! Она схватила его за бедро и принялась трясти. Не надо, там холодно, сыро, дом старый.
Нет, не на дачу, домой. И там тепло, и все новое. А из окон видно море и огни на дамбе.
Она притихла, задумалась, повторила,
Домой
И больше во всю дорогу слова не произнесла.
Виктор тоже молчал, хотел, чтобы Рита сама увидала. Дом был выстроен добротно, по финскому проекту, с европейской отделкой. Окна, стены, пол, потолоквсе идеальное. Красивые лестницы, бельведеры, крытые террасы. Вот только в комнатах мебелиникакой, кухня в порядке, а в комнатахпустота. В спальне на втором этаженадувная кровать.
Ей Рита больше всего обрадовалась, а остальному Виктор не понялда или нет. Восторгов и обсуждений не было, сославшись на усталость она спешила помыться с дороги и спать.
Но в постели начала во всех подробностях рассказывать про московскую поездку, говорить, что виновата, просит прощения, что не будет больше связываться с придурками, а всегда жить только с пасей. Почему она так называла Виктораон не знал.
Они помирились, долго и жадно занимались любовью, после разлуки желание близости зашкаливало у обоих. В сексе Рита не была романтичной, она любила быстро, откровенно и могла сразу же заговорить о постороннем. Поначалу Виктор обижался, потом привык. Он на многое закрывал глаза, старался принять, убеждал себя, что со временем все утрясется. Вот и эту обиду за равнодушие к новому дому подавил, нашел оправданиеустала. Отдохнет, рассмотрит и скажет. Главное, что она с ним, в этих стенах. Придет время и Рита сама решит, как будет выглядеть их дом.
Глава 11
Утренний ветер
Даже не глядя на часы Вяземский знал, что пора. Он и так проспал, это было ясно, потому что уже светало, и квадраты окон без штор хорошо обозначались на фоне тёмных стен. Виктор встал, не тревожа Риту, оделся, приоткрыл застекленную дверь и вышел на бельведер.
Утро было пасмурным, ветреным. Погода переменилась и над морем низко висели длинные серые тучи. Вода далеко, до самого горизонта отливала ртутной серостью, волны с взлохмаченными пенными гребнями катились по отмели мерными рядами. Ветер кинул в лицо Вяземскому влажный запах моря, солоноватую свежесть осеннего утра.
Виктор набил и с трудом раскурил трубку. Ветер забавлялся огнём, задувал спички, Вяземский улыбнулся ему, как доброму другу. Здесь на побережье им теперь жить и жить вместе. Виктор стоял, смотрел на море, на тучи, на то, как медленно светлеет на востоке и как обозначается полоса горизонта между небом и морем. Уходить не хотелось. И вдруг он увидел в тучах то стремительное движение времени, о котором говорила вчера Рита. Вяземский оглянулся на спальню, через стекло уже можно было различить комнату, разбросанную по полу одежду, бутылку и бокалы рядом с кроватью, и Маргариту, по самый нос зарывшуюся в одеяло.
Время останавливалось, когда он смотрел на неё, одновременно и начало, и конец пути были в этой маленькой женщине, которая так легко овладела его душой. Сердце зашлось от нежности к ней. Виктор глубоко вздохнул, вспоминая вечер накануне, их близость, её тепло, нежный детский запах
Даже разгоряченная любовью она пахла как ребёнок, он вспомнил вкус вина на её губах, отзывчивость гибкого тела, когда она сидела в кольце его рук и прижималась спиной к его груди. Её сдавленный дрожавший голосона наизусть читала из Толстого, а потом говорила о князе Андрее, его любви, прощении, а потом вдруг об обезьянах и осах, которых нельзя убивать.
Рита и Виктор смотрели в квадраты незашторенных окон на закат, мысли Маргариты сменяли одна другую, за ними было трудно уследить. Да Виктор и не хотел, что бы она ни говорилаэто было хорошо. Самый звук её голоса давал ему покой, близость с нейчувство полноты жизни. Когда Рита была рядом, всё остальное не имело значения и могло подождать. Он любил так в первый раз, удивлялся, смущался, прислушивался к новому, неизведанному.
Виктор вспомнил, как стемнело за окнами и Рита уснула в его руках. И голова её лежала у него на плече. Зажглись те самые огни на дамбе. Они мерцали в чернильной темноте октябрьской ночи, а сигнальные гасли и зажигались через равные промежутки времени. Темнота над морем совсем другая чем над землёйона гораздо глубже и притягательней, дышит и колышется волнами. Светящимися полосками у самого горизонта, вернее под точками огней, обозначающих невидимый горизонт, ползли по фарватеру корабли. Но Рита крепко уснула и не видела их. Вяземский осторожно положил её на кровать, лёг рядом с ней, укрыл её и себя одеялом и тоже уснул. Их первая ночь в этом доме
А утром он проснулся рано и долго смотрел на Маргариту. В такие часы, ещё наполненные близостью, которая рождалась от соприкосновения их тел, он хотел её трогать, гладить, нежно любить, но обычно только смотрел, чтобы не будить. Виктора не раздражало, а напротив, умиляло, что она так долго спит по утрам. Он мог спокойно любоваться ею, смотреть на её милое лицо, на припухшие губы, перепутанные волосы, мягкую грудь с сонными сосками, руки с расслабленными пальцами
Потом оделся и вышел на воздух проветриться, подумать о делах. В постели рядом с Ритой это было трудно.
По перилам бельведера с достоинством вышагивал Микки. Откуда он тут взялся Вяземский не знал, с вечера Микки заперли на кухне и всё же он как-то выбрался. Виктор выколотил и убрал трубку, закинул руки за голову, потянулся, полной грудью вдохнул свежий морской воздух, всем существом стараясь вобрать в себя гул прибоя и прохладу утра. Ветер окончательно выдул из головы весь сон. Пора было идти, но так не хотелось! Вяземский ещё немного постоял опираясь на перила. Микки подошел и ткнулся лбом в его плечо, начал тереться и мурчать, Виктор почесал его за ухомдовольный Микки замурчал ещё громче.
Ну что нравится тебе тут? спросил Вяземский. Микки утвердительно муркнул, потом уселся на перилах и широко зевнул. Ветер ерошил его шерсть и кот недовольно встряхивал лобастой головой и топорщил усы. Ладно сторожи тут всё, а мне пора, Вяземский на прощанье потрепал Микки по загривку и вернулся в спальню.
Рита зашевелилась, скинула одеяло. В комнате было тепло. Виктор преодолел искушение подойти и прижаться лицом к её груди, подобрал с пола куртку, вынул из кармана диктофон и маленькую записную книжку с ручкой на шнурке. Из книжки он вырвал листок и написал: «Малыш! Я уехал в город. На окне внизу в холле я оставлю диктофон с сообщением. В».
Он оглянулся, размышляя где бы пристроить записку так, чтобы Маргарита заметила и, не найдя ничего лучшего, положил рядом с ней на свою подушку. Потом тихо вышел из спальни, прикрыл дверь, спустился по винтовой лестнице в холл и, стоя перед окном, стал наговаривать сообщение. Он не мог собраться с мыслями, путался, в результате пришлось переписывать текст трижды.
Малыш я постараюсь вернуться пораньше, но не уверен, что получится. Звони мне в офис. Городской телефон есть на кухне и в помещении охранника. Охранника зовут Игорь. Если захочешь, он отвезёт тебя в магазин или пообедать куда-нибудь, только не ешь в кафе на побережье, лучше всё-таки дома приготовь. Кухня более или менее оборудована, там есть даже посуда, посмотри во встроенном шкафу. Плита электрическая, она работает. Такчто ещё Я оставляю тебе кредитную карту и шифр. Игорь знает где есть банкомат, чтобы снять деньги, если захочешь купить что-нибудь вроде телевизора или там, что тебе нужно на первый случай. А, да! Совсем забыл! В шестнадцать часов приедет Питерэто мой компаньон и друг, он привезёт тебе документы на дом, там надо подписать договор и ещё бумаги, он тебе объяснит сам. Вроде всё нет, вот ещё. На кухне лежат каталогипосмотри, что ты хочешь для дома, надо хотя бы спальню устроить и гостиную, о кабинете я подумаю сам. Желательно не красное и не желтоеэто я про интерьер, и не фиолетовое, сиреневое тоже не надо, остальные цвета по твоему желанию. Хорошо бы зелёный, но как ты захочешь. Вотну я я позвонюпока Я люблю тебя А! Вот ещё, не открывай никому, охрана охраной, но всё же пользуйся интеркомом, система работает, пульты есть во всех комнатах. Теперь точно всё».
Виктор выключил диктофон и положил его на подоконник рядом с кредитной картой и запиской с шифром. Он представления не имел, что будет делать Маргарита одна в пустом доме. Целый день
Кроме разрозненной кухни и надувной кровати в спальне в коттедже ничего не было для нормальной жизни. Но это их общий дом.
Ничего, устроимся как-нибудь, сказал сам себе Вяземский, мыслями он был уже в дороге и в офисе, но радость утра, надежды жила в нем. Вяземский вывел машину из гаража, но вернулся в дом и ещё раз зашел в холл, там рядом с диктофоном он поставил фотографию, которую взял из квартиры на Фонтанке и все возил с собой в машине. Рита в Петергофе, на берегу, еще девочка лет пятнадцати, в длинном растянутом свитере сидела на камне посреди воды, как Алёнушка на картине Васнецова
И уже больше нигде не задерживаясь, Вяземский пошел к гаражу, сел в Круизер, вырулил на подъездную аллею, притормозил у поста охраны, дал указания Игорю и уехал в город.
* * *
Постепенно Виктор понял, что совершает одну и ту же ошибку, подменяя мысли, поступки Риты, мотивы этих поступков своими представлениями. Он пытался думать за неё и сердился на эти синтезированные мысли, которые к ней не имели никакого отношения.
Она тоже иногда делала так, представляя на его месте другого мужчину, от которого ушла
Вероятно представляла,оборвал себя Виктор в самом начале цепи рассуждений. В конце цепи была его очередная, надуманная за последние четверть часа, обида. А Вяземский хотел мира и согласия.
Нет, так не пойдёт. Так они не уживутся, или превратят жизнь свою в стоячее болото отчуждения, замалчивания, покорности обстоятельствам, глупого ожидания, что когда-то всё переменится. Изредка эту болотную среду станут возмущать объяснения и ссоры со слезами, примирениями и снова молчание души.
Это у него уже было, он подозревал, что было и у неё, она иногда бросала несколько фраз, из которых Вяземский мог заключить, что за жизнь вела Маргарита и от чего бежала.
Повторения он не хотел ни для неё, ни для себя. А значит, должен был иначе построить их жизнь. Заново. Как этот дом. Когда они вошли сюда, он был пуст, нетронут. Ничего из прошлого, никаких вещей, ни воспоминаний, ни ассоциаций. Только белые стены.
Когда они встретились в шестимиллионном городе, между ними также не было ничего. Судьба давала им шанс достичь гармонии.
Он вздохнул и осмотрелся. Постепенно дом приобретал вид ИХ дома. И он совершенно не был похож на то, что Вяземский представлял себе в начале, когда арендовал недвижимость.
Вместе с тем, мечты Виктора об идеальном жилье зримо воплощались. Маргарита выбрала английский стиль. Теперь Вяземский даже и не думал, что дом их мог бы выглядеть как-то иначе. Он именно такой хотел. О таком мечтал. Но, Боже, как они сначала перессорились из-за паркета, из-за спальни и библиотеки.
В тот день он был в офисе, а она ждала рабочих дома, и общалась с Виктором по Интернету.
Вяземский пытался и не мог ей объяснить, чего он хочет. Она пререкалась, спорила, критиковала его рисунки, в конце концов он разозлился и она тоже. И только когда она показала ему картинки, которые нашла в сети, он понял, что это как раз то. То самое что представлялось ему в воображении.
Библиотекакожаный диван, необычные кресла, чем-то похожие не средневековые из-за деревянных полукруглых спинок, дубовые панели и стеллажи, интимность, покой, достоинство и простота.
Виктор был сразу и навсегда восхищен этим интерьером, а также и всеми другими, которые она показала ему.
Молчанием, как бы по обоюдному договору, они обошли только детскую. Для этого ещё будет время
И вот, дом стал превращаться в продолжение их внутреннего мира. Не только из-за английского стиля, хотя флёр времени, через который смотрелись интерьеры, несомненно имел значение, но всё же не это было главным. Отстраненность определялась не креслами, диванами, коврами, светильниками, резными перилами, каминами и панелями стен. Стремление хозяев отделиться от внешнего и сосредоточиться на себе читалось во всем. Все здесь подчинялось одномуих близости, которая возникла с той минуты, как Рита и Виктор прикоснулись друг к другу в тесноте автобуса.
Они тянулись друг к другу. Это могло быть мимолётное прикосновение или только взгляд, или объятие, или переплетение тел в ночной тишине они не просто хотели быть вместе рядомони хотели быть одним. И Дом соединял их. Он давал им возможность сочетать два внутренних мира и привести это соединение к идеальной гармонии.
Виктор теперь торопился домой он стремился не просто увидеть Риту, а увидеть ее в этих стенах, в этом особом месте.
Он понял, что хочет создать для неё не золотую клетку, где она, ни в чём не нуждаясь, станет тосковать по воле, а нечто другоеон искал определение и пока не находил. Так же, как она делала зримыми его мечтыон хотел воплотить и то, о чём мечтала Рита, но это было не просто.
Она смотрела внутрь себя и через себя на мир. Чтобы понять, о чём она мечтает, надо было открыть ее душу. Открыть не насильно, но с её согласия. Осторожно и бережно, залечивая прежние ссадины и царапины, стирая следы, оставленные прошлым.
* * *
Как в день их первого свидания Виктор остановился у цветочного магазина и купил розы. Белые, похожие на стены их дома. Она ждала и сбежала вниз, и обняла его молча
Рита приготовила ужин, накрыла на стол. И, как будто смущалась спросить, нравится ли ему, рад ли он видеть её и то, что она сделала для него, а он не знал как сказать, что рад.
Они сидели на кухне, говорили о саде, но он думал совсем о другом. Он смотрел на неё. В её широко открытые удивленные и настороженные глаза.
Да, она ждала ей было не всё равнопридёт он в восемь, в одиннадцать или в час ночи. И он всё больше верил, что это не сон и так же будет завтра и послезавтра, и через год. Она будет ждать его, а онторопиться домой.
Потом, уже после ужина, когда они поднялись в кабинет, Виктор увидел на своём столе букет из осенних листьев в лаконичной низкой квадратной вазе. Рита не любила вычурность, пошлость, кружевные шторы, слоников и салфеточки. Вяземский тоже не любил, но он привык, что всё это есть в доме и теперь только увидел и понял, как это ужасно. Осенний букет в неброской вазе не мог бы сосуществовать со всем этим мещанством.
По сути дела им нравилось одно и то же, иногда они называли это по-разному, но все равно приходили к пониманию того, что хотят видеть красоту именно такой.
Виктор вдохнул слабый аромат осени, который исходил от листьев, запах дождя и представил, как она гуляла по саду, который ещё не был садом, а скорее лесом и диким берегом, ступала по засыпанным листвой дорожкам, сидела на скамейке, смотрела на море
Очень далёкое, запрятанное в самую глубину его сердца воспоминание вдруг пришло и Виктор увидел другую осень. Павловск, мокрый парк, черные статуи в Старой Сильвии, пустынные аллеи, жухлые листья под ногами, серое небо
Его молодость, мечты, надежды остались в той осени. Как быстро проходит жизнь!
Он прогнал воспоминание, обернулся к Рите.
Ты гуляла?
Да
Я хочу, чтобы ты была здесь счастлива, вдруг ни к месту сказал он и шагнул к ней. Она молча протянула к нему руки.
* * *
Время здесь было другим. Оно не останавливалось, но и не подстёгивало, не толкало в спинутекло неспешно и размеренно. Здесь Виктор позволял себе любое дело отложить на завтра и просто сидеть бесцельно и смотреть в окно на Залив и небо над ним. Вид из окон стал частью его жизни. Вяземский физически чувствовал то необычайное умиротворение, которое обволакивало его в доме на берегу.
Это при том, что Рита могла болтать без умолку, прыгать, смеяться, бегать по комнатам, рассказывать ему о тысяче самых разных вещей. О том, что она хочет купить красные сапоги, и про малыша их городской соседки, который так смешно укладывает спать зайца, и про то что Игорь её зовёт по имени отчеству и это смешно. А ещё она купила платный аккаунт для своего Интернет Журнала, и что у неё есть друзья в сети, с которыми она хочет познакомить Виктора, и про игру, где она станет мастером, но ей надо помогать, а ещё лучше тоже стать игроком и помощником мастера И опять про дом, про мебель и шторы, про то, где она заказала рабочих, чтобы красить стены, про то, что все вещи надо отнести на чердак, чтобы не заляпать краской, да и вообще держать на чердаке только новое, а не всякое старьё. А старое выкинуть или раздать бомжам. Потом она придумывала невообразимое. Например, что им нужно завести поросят, кур, гусей, собак, кроликов, выстроить птичник и хлев и назвать всё это Ноев Ковчег.