Однажды, давно, в самый тяжелый период становления семьи, когда только родилась Наташа, Вяземский дал себе слово, что достигнет лучшего и ещё лучшего, что детей его никогда не будет заботить вопрос на что купить себе хлеба или одежду, что его дочь будет расти, как принцесса.
И он достиг желаемого.
У его детей было всё, а если чего-то им не хватало, достаточно было сказать: «Папа, я хочу» и по первому требованию это появлялось. Виктор не считал, что балует их, у него на воспитание взгляд был особый, он считал, если дети с раннего возраста почувствовали свободу, в том числе и свободу выбора, то запросы их станут разумными, а цели не заниженными. Нина часто спорила, но в этом переубедить Вяземского не могла.
Но вот Петя и Наташа выросли и с просьбами к отцу обращались всё реже. Петя, когда закончил мореходку, дома стал появляться редковсё больше в рейсах по морям болтался, да и когда ещё учился, то как-то избегал доверительного общения с отцом. Слишком сильно они стали расходиться во мнениях. Петя взрослел и становился совсем другим, как казалось Виктору. Наташадругое дело, она как была, так и оставалась его маленькой принцессой. В Петербурге он именно с ней больше всех общался дома, как никак жили-то они в одной квартире. А вот с отъездом Виктора в Германию, Наташа что-то замолчала, не звонила и не отвечала на его записки по мейлу.
Нина отвечала и на письма, и на звонки, но коротко, сухо. «У нас всё в порядке»слышал он каждый вечер дежурную фразу, когда набирал номер жены, а в электронной почте от неё читал: «Не беспокойся, у нас всё без перемен, потому отвечать подробнее не о чем. Нина».
Да, именно так, всё было без перемен. День за днём всё та же пустота и тоска.
Когда случался свободный от работы вечер, Вяземский бродил по Гамбургу, приезжал в порт, смотрел на море. А когда жил в Трире, то часто заходил в Собор. Не молиться, а так, хотя он был католиком и мог бы на полных правах слушать мессу, причащаться, исповедаться. Только не хотелось. Виктор стремился в эти древние стены, чтобы побыть в тишине и сосредоточенности времени. Тогда он думал о далёком прошлом, о своем неосуществленном литературном сюжете про рыцарей. Он представлял себе их под сводами собора на молитве. И Короля
Но потом отмахивался от несбыточного. И опять думал о своём настоящем.
Именно там он всё чаще стал задумываться и о Рите. Спрашивал несмело не то Бога, не то самого себя, а помнит ли она их встречу. Виктор думал о ней, о её лице, глазах, о том, как она улыбается, смеётся, как можно подробнее восстанавливал в памяти весь их первый разговор в кафе, и всё, что случилось с ним в кино, в тёмном зале, когда он держал Риту за руку.
Он стал находить удовольствие в этих мыслях и воспоминаниях. И к тому времени, когда его работа в Германии близилась к завершению, только и жил ими. Его перестало мучить одиночество, ведь теперь всегда рядом с ним была его Мечта, которой он настойчиво придавал образ Риты. Он думал о небольшой квартире на Фонтанке, о том, как Рита живёт там, представлял себе, что она делает по вечерам, а иногда даже представлял себя и её вместе. От этого становилось хорошо, радостно, и незаметно Вяземский стал скучать уже не по своему, а именно по этому незнакомому ему дому и женщине, с которой он виделся всего два раза. Он совсем не знал её, но легко мог представить себе.
Безразличие Нины, молчание детей, перестали трогать его, прежнее разочарование отступило. То отчуждение в семье, которое так студило душу, больше не беспокоило Вяземского, теперь всё сглаживалось его странным мысленным общением с Ритой. Не подозревая об этом, Рита с каждым днём занимала всё больше места в его жизни. Кончилось тем, что он стал писать ей, но не отправил ни одного письма. К чему? Виктор знал, что при встрече он сможет сказать гораздо больше. Вот так и вышло, что ещё в Германии Вяземский решил для себя, что в Петербург вернётся именно к ней.
Глава 7
Уснуть и проснуться
Не предупреждая Риту телефонным звонком, он прямо с вокзала поехал в гараж, взял машину и через полчаса остановил джип на Фонтанке, на том самом месте, что и в первый раз, когда заехал за ней теперь уже в далёкий осенний день полгода назад.
Вяземский сидел в машине и чего-то ждал. Скорее всего, что вдруг она пройдёт мимо, покажется из подъезда или издалека на набережной. Сомнения другого рода теперь одолевали его. А если она всё-таки забыла об их странном коротком знакомстве? Почему Рита должна была помнить?
Может она вообще и не вспоминала о Викторе с того дня как они расстались, а может она теперь с другим. В самом деле, к чему молодой привлекательной женщине ждать так долго ничем не связанного с ней человека. Ведь ничего у них не было. Ни-че-го И расстались они более чем холодно. Нет, конечно, смешно думать, что она ждала.
Он всё это время сохранял её номер в мобильном. Вот сейчас на светящемся экране появились знакомые цифры. Он вызвал их из записной книжки, на самом деле мог бы набрать и так, Виктор помнил номер Риты наизусть. Оставалось только нажать соединениеа он медлил. Рука Виктора потянулась к ключу зажигания. Надо не валять дурака, ехать домой. Виктор повернул ключ, выжал педальмотор послушно заработал на холостых оборотах
Рита появилась со стороны Невского от Аничкова моста. Она шла по узкой набережной Фонтанки медленно, словно нехотя, никого не замечала вокруг, смотрела себе под ноги.
Вяземский заглушил двигатель, вышел из машины и оказался у неё на пути. Она чуть не столкнулась с ним и только тогда подняла голову.
Вы? Она без удивления смотрела на него, и голос её прозвучал совершенно бесцветно. Потом слабая усмешка скривила губы, и Рита прибавила, давно не виделись.
Я только сегодня приехал.
Понятно.
Рита, я хотел позвонить
Зачем?
Она попыталась обойти Виктора, но он заступал ей дорогу, тогда Рита повернула в сторону проезжей части, чтобы перейти улицу, они стояли как раз напротив двери её парадной.
Виктора ужаснула перемена в ней. Лицо осунулось, причёска теперь была другая, Рита постриглась короче и волосы уже не падали ей на глаза и щёки, когда она опускала голову.
Я пойду, сказала она, домой тороплюсь.
После этих слов Виктор уже не мог препятствовать ей. Рита два раза кивнула, не то в знак прощания, не то своим невысказанным мыслям и пошла к парадной.
Виктор стоял совершенно расстроенный этой встречей. Он всё понял, она ждала его. Может и не до сегодняшнего дня и скорее всего так, потому что и искры радости не заметил он в её глазах. Значит, надежда больше не поддерживала её. И всё-таки Рита ждала. Долго
А он сам? Просто не хотел признаться себе, но тоже ждал этой встречи, представлял себе, как они увидятся, что скажут друг другу. И вот всё не то, не так. Она просто ушла. Неужели вот так он отпустит еёда нет же! И Вяземский быстро пошел следом за Ритой. Она уже скрылась за дверью, Виктор резко рванул ручку, поднялся на полпролёта и увидал её.
Рита стояла на повороте и держалась за перила. Не плакала. Молчала.
Значит ждалаждала! И всё о чём он передумал там в Германиине фантазии, и Рита именно та
Без всяких предисловий он развернул её за плечи и прижал к себе. Рита была ниже его и никак не могла обнять Виктора за шею, только просунула руки под его куртку и прижалась лицом к груди. Заплакала громко.
Идёмидём к тебе, коротко сказал он.
Она вдруг вырвалась и побежала наверх по лестнице, всё продолжая плакать, спотыкаясь.
ПостойРита подожди
Виктор через две ступеньки поднялся за ней, догнал, схватил её за руку. Она опять вырвалась. Закричала всхлипывая.
Где ты был!? Где ты былгде повторяла она судорожно роясь в сумке в поисках ключа.
Я был за границей не мог приехать раньше, не мог и не знал надо ли тебе этопотому не звонил.
Рита нашла ключ и открыла дверь квартиры. Вошла, Виктор хотел войти за ней.
Нет, не надо! Она повернулась и толкнула его, не хочу чтобы как в прошлый раз. Стала прикрывать дверь, а он не пускал, и Рита конечно не могла с ним справиться, потому что Виктор был сильнее.
Не хочуне хочу, плакала она, уходи
Не будет как в прошлый раз, он открыл дверь шире, вошел и захлопнул её за собой. Щелкнул английский замок.
Ну куда ты убегаешь всё время? сказал он, и опять попытался обнять Риту. Она отбивалась, потом вдруг сразу уступила. Виктор наклонился и поцеловал её, а потом всё поплыло в его сознании, словно в тумане, осталось только так долго сдерживаемое желание и ещё желание близости высшей, не телесной. Виктор перестал ощущать время и пространство была только Рита, её тело, и то, как она отдавалась Виктору. Вот и всё.
Вот и всё, сказал Вяземский вслух обращаясь к Микки. Какой же я был дурак, что так долго ждал и мучил её и себя.
Воспоминания не внесли никакой ясности в его мысли и ничего не изменили. Виктору предстояло решить множество проблем и ответить на сотню вопросов, первым и главным из которых был: а кто же теперь ему Рита?
Ответа он не нашел, но так захотелось подтверждения, что всё это правда, что она на самом деле теперь его. Вся его. Виктор оставил нетронутым остывший кофе, вернулся в спальню, тихо разделся и лёг. Обнял Риту, окунулся в тепло, исходившее от её тела. В полусне она потянулась к нему, что-то пробормотала невнятно, но дрёма не отпустила её. Виктор улыбнулся и обнял её крепче. Некоторое время он лежал так, без всяких мыслей, потом незаметно для себя уснул.
Виктор понялвремя пришло, надо набраться мужества, признаться в усталости и разочаровании. Он не хотел думать дурно о Нине. Она прекрасная мать, друг, они столько лет были вместе. Именно потому не станет он обманывать, жить на два дома, прятаться, урывать несколько часов любви после работы. Да и не любовь это будет, а другое, Вяземский не хотел этого для Риты, она не заслуживала такой обиды. Здесь в её доме он принял решение и ясно и отчётливо увидел, что должен сделать сегодня. Он лежал и не шевелился, боясь разбудить её, не хотел потерять ни минуты этого спокойного детского сна. Он держал Риту. Каждый её вздох отдавался чем-то болезненным внутри него, это не было желание соития, а скорее стремление обнять её крепко, притиснуть к себе, а ещё лучше лечь на неё, накрыть собой и целовать. Чтобы все её страхи ушли и она поняла, что он рядом. Навсегда. Но ничего этого Виктор не делал, а продолжал только легко придерживать подле своей груди её расслабленное горячее тело и ждал. Она просыпалась медленно. Постепенно выходила из сновидений. По тому, как она сама теснее прижалась к нему, Виктор понял, что Рита ощутила своё тело вне сна, их близость и всё то, что было между ними этой ночью. Она потянулась всё ещё не открывая глаз, улыбка скользнула по её губам и осталась на них, потом она открыла глаза и посмотрела на Виктора.
Ты не спишь уже?
Нетдавно не сплю
Она вдруг спрятала лицо у него на груди. Он начал путать её волосы и почему-то спросил,
Как твоё горло?
Не болит.
Вяземскому показалось, что она говорит сквозь зубы. Он почувствовал странное напряжение в её теле. Рита была встревожена. Но чем?
Хорошо, что не болит. Виктор не был смущен, он не ощущал неловкости, какая могла бы прийти с пробуждением, как будто он всегда просыпался в этой постели рядом с ней. Было только тепло, покой и чувство, что больше нет одиночества. Но почему она отстранилась? Он что-то сделал не так?
С тобой всё в порядке? спросил он и хотел посмотреть на неё. В её глаза, но она отвернулась и как-то боком сползла с кровати, потянула за собой одеяло и встала в нём, а потом уже надела футболку, которая закрывала тёмный треугольник между ног. Вот тут Виктор смутился своей наготы, лежать в постели перед ней было неловко, он сел, а когда Рита вышла из спальни, тоже начал одеваться, поднял и натянул брюки, брошенные на пол у кровати, взял с кресла рубашку и, нервничая, не попадая пуговицами в петли, как раз пытался застегнуть её, когда Рита вернулась из ванной. Она умывалась. Виктор слышал шум воды и характерное жужжание электрической зубной щетки. Вероятно он ошибся насчёт доверия. Теперь она сожалеет, хочет поскорее спровадить его отсюда. Это можно понять. Зачем он ей? Одна морока и неприятности. Они смотрели друг на друга с удивлением. В её взгляде было непонимание, и это ещё больше утвердило Виктора в уверенности, что он совершил бестактность и воспользовался слабостью этой милой девушки, её слезами, нервным срывом. Извиняться в таких случаях ещё глупее, чем молчать. Но уйти просто так он не мог, так и стоял перед ней в наполовину застёгнутой рубашке, измятых брюках и босиком. Она села на краешек кровати, а он всё стоял и молчал. Рита скинула тапки, подняла ноги на постель потом завернулась в одеяло и легла лицом к стене. Вот так значит, даже не хочет смотреть ему вслед.
Глава 8
Близость
Маргарита начал он, Рита я и замолчал, потому что не знал, что говорить дальше. Он бы хотел сказать ей о чем думал утром, когда они только проснулись, он, казалось мог, рассказать ей всё. Именно так, как почувствовал, но сейчас те слова не шли, да и никакие не шли. Вяземский молчал. Рита повернулась к нему, но тоже ничего не сказала, только смотрела. Тот испытывающий вопросительный взгляд, так смотрят дети, когда ждут ответа от взрослых и боятся, что взрослые не понимают. Виктор сел на кровать, потом наклонился к Рите, взял за плечи, потянул к себе, нашел обиженные губы, поцеловал нежно. Она ответила и обняла. От неё приятно пахло свежестью и зубной пастой.
Ты почему убежала? спросил он у самых её губ.
Зубы чистить, она смутилась и отвела глаза.
Я думал ты сердишься и хочешь чтобы я ушел
Нет я думала наоборот.
Что?
Что вы хотите уйти. Она не могла с собой справиться и сказать ему «ты», но Виктор не стал просить её об этом сейчас. Он понимал что ей трудно.
Нет, я не хочу, но мне тоже надо умыться и почистить зубы.
Она улыбнулась, отпустила его шею и легла на подушку.
Идите, там всё в ванной и полотенце чистое, если надо в душ.
В ванной он включил воду, сначала хотел только умыться, но потом, когда ладони его коснулись текучей струи понял, что хочет прикосновения воды ко всему телу, постоять под душем. Нет не для того, чтобы смыть с себя след этой ночи, он зналв этом доме всё есть Рита, и пока он тут, он пребывает в ней. Это хорошо, ради этого он здесь. А вот прошлоеон хотел смыть его. Виктор подставил лицо под прохладные тугие струйки. Потом долго вытирался, немного помедлил в раздумье надо ли опять одеться и не стал, только обмотал влажное полотенце вокруг бёдер и вернулся в спальню. Рита лежала так же, свернувшись клубочком и, возможно дремала, но сразу встрепенулась ему навстречу. Он сел рядом, взял её за руку, стал перебирать пальцы. Она потянулась к нему всем телом и он поцеловал её глубоко и нетерпеливо. Её губы отвечали, и у Виктора закружилась голова, близость Риты поглощала всё. Он терял себя, и оставалось только желание быть с ней. Он поднял её футболку и нашел губами напряженные соски. У неё была чудесная маленькая нежная грудь. Виктор поцеловал её, потом положил на спину и взял снова, не так безумно, как вчера, а долго и нежно. Он не пытался показаться ей особенно искусным любовником, изощренным в сексе, просто облапил её как медведь и целовал с языком, проникая в её рот так как хотел бы проникнуть в её лоно, добиваясь полной и совершенной покорности её тела, а потом раздвинул её бёдра и взял то, что она уже страстно желала подарить ему. И он чувствовал, что ей нравится быть его. Она извивалась под ним и старалась вобрать в себя ещё глубже. Не было никаких словтолько любовь, земная любовь мужчины и женщины. Он довёл её до вершины один раз и второй, а потом вместе с ней пришел к освобождению и долго был в ней, наполняя Риту своей жизнью. И опять они лежали переплетаясь телами, утомленные, но не пресыщенные друг другом.
Ты очень красивая, сказал он. Маргарита не отвечала, она трогала его лицо, легко кончиками пальцев проводила по губам, и он целовал её пальчики и брал их в губы. Я правда думал, что ты меня прогоняешь, сказал он и почему-то улыбнулся.
Ямогу забеременеть так, сказала она.
Да, он не подумал, что она ещё ничего не знает о его решении, ведь для него само собой разумелось, что он остался с ней, потому беременность не была нежелательной. Конечно, он не думал, но когда она сказала так, вдруг заволновался от чего-то непонятного и счастливого. Но Рита отодвинулась поджала обиженно губы и посмотрела на него. Вяземский в своих приятных размышлениях не замечал её беспокойства. Он тоже провёл пальцем по её губам и сказал: