Тебя не должно это волновать.
Почему?
Потому, что если бы это беспокоило меня, я не остался бы с тобой на ночь и не был сейчас тут.
Я не понимаю.
Я не хочу тебе ничего навязывать и уж конечно свое мнение в этом деле, если ты забеременеешь, то сама решишь чего хочешь.
Я всё равно не понимаю! В голосе её уже слышались слёзы. Виктор подумал, что она ждёт его одобрения.
Если захочешь он будет наш, если нетя помогу тебе с этой проблемой, не переживай.
Нет! Я не пойду на операцию, она ещё больше отодвинулась, потом села в постели и обхватила колени руками, сжалась, но как он будет наш?
Как и все младенцы, ты родишь и он будет.
Она медленно прилегла и затихла. Виктор не мог понять её мыслей, он попробовал её обнять. Она не противилась, но и не отвечала. Он решил, что она устала и спросил:
Хочешь ещё поспать?
Нет казалось она отвечает не ему, а продолжает вслух свою мысль, ту, что была где-то внутри её. Ты будешь содержать его? Да? Как бастарда? Хотя глупоего нет, так к чему это обсуждать?
Бастарда? Он рассмеялся, ты знаешь такие слова? Вот уж не подумал быЯ буду содержать в первую очередь тебя, ну и ребёнка, конечно, если он родится. Виктору и в голову не приходило что она думает не так как он. Почему-то он решил, что Рита сама должна обо всём догадаться и даже обиделся немного, что она не рада его словам. Он понял всё, только когда она спросила.
Ты хочешь, чтобы я была твоей любовницей?
Нет, Виктор был удивлён и удивился ещё больше, когда увидел в её глазах согласие. То есть если бы он сейчас ответил «да»она согласилась бы и на это.
Я понимаю Она заплакала, без голоса и всхлипываний, просто слёзы потекли по её лицу.
Рита! Рита! Ты что?! Он стал обнимать её и заглядывать в наполненные слезами глаза, Малышну что ты? Она зарыдала, спряталась в одеяло, отталкивая его руки. Всё плакала и плакала, а Виктор, растерянный, не знал, что сказать, чтобы утешить её. Ты сожалеешь что мы сделали это? Боишься забеременеть? Успокойся, прошу тебя ну скажи мне, что я сделал не так! Она не отвечала. Только глухо плакала в подушку.
На прикроватной тумбочке засигналил синими вспышками мобильный телефон Вяземского, на этот раз Виктор не стал игнорировать входящий, открыл и посмотрел на номер. Маргарита подняла головувсе тот же тоскливый безнадежный взгляд. Вяземский, наконец, понял: она боится, что он уйдёт.
Это Игорь Николаевич
Кто? не поняла она
Декан нашего факультета, Виктор прищурился на циферблат часов, которые пытался рассмотреть утром, они показывали 14:40, занятия уже закончились, у меня первой парой были лекции.
А она размазала по щекам слёзы и села в одеяле. Мобильник всё сигналил.
Сейчас я поговорю с ним, сказал Виктор и нажал на кнопку соединения. Маргарита хотела встать и уйти, потянулась за футболкой, но Вяземский свободной рукой удержал её рядом с собой. Он не собирался врать или говорить что-то, чего она не должна была знать.
Слушаю, произнёс Виктор спокойно и без усилий. На другом конце линии послышался встревоженный голос ректора. Игорь Николаевич не требовал объяснений, он искренно беспокоился, обстоятельно рассказал, что за это время из института успели позвонить к Вяземскому домой и выяснили, что он не ночевал и утром тоже не появился. Тогда обзвонили больницы и моргибезрезультатно, в милиции тоже ничего выяснить не удалось. И вот он, декан, ещё раз на удачу попробовал набрать номер Вяземского, чтобы узнать хотя бы доступен тот или нет. И куда, чёрт возьми, пропал в самом деле?
Виктор выслушал всё. Он болезненно поморщился, прогоняя последние трусливые мыслишки, ещё можно было сказать, что машина сломалась далеко от города, что он напился с друзьями, да мало ли ему бы поверили. Но Виктор сказал то, что сказал.
Игорь Николаевич, я должен попросить вас подписать моё заявление об увольнении. На другом конце линии повисла долгая тишина. Виктор взглянул на Маргариту, она сидела бледная и напряженно смотрела на него. Декан молчал, и Вяземский, желая покончить с этим объяснением, прибавил. Это по семейным обстоятельствам.
Что-то со здоровьем у Нины Александровны? Тут же оживился декан. Он явно искал повод уладить дело иначе.
Нет, с ней всё хорошо, но мы разводимся. Сегодняшний день вы можете считать моей неявкой на работу илиесли надо я напишу заявление задним числом, как вам будет удобнее.
Но ваш курс? Дипломники? Декан не на шутку начал нервничать и даже повысил голос. Виктор понимал, что поставил всех перед фактом, что сейчас кафедре трудно будет найти равноценную замену, что дипломники останутся без руководителя, но всё это его не занимало. Он должен был уйти из института и развестись с Ниной.
Я не смогу отработать установленный месяц, да это и не спасёт положения, продолжал Виктор, Игорь Николаевич, я всё понимаю, но поверьте, у меня действительно серьёзные личные обстоятельства, единственное, что я могу обещатьэто найти подходящего человека, который временно сможет принять на себя мой курс. Это будет нормальная замена, студенты не пострадают. А меня можете увольнять хоть по статье, так вам легче будет с бумагами. В конце концов, если бы меня нашли в морге, то вести дипломников по-любому было бы некому.
Декан опять замолчал.
Я буду через два часа, если вы сможете меня принять, сказал Виктор, понимая, что личной беседы не избежать, и я хочу просить вас пока не обсуждать ни с кем мою личную жизнь, даже с Ниной Александровной, я сам поговорю с ней. Дело в том, что она еще не в курсе всех изменений.
Игорь Николаевич согласился и назначил время. Виктор защелкнул мобильник и бросил на подушку. Рита молчала, не задавала вопросов. Только подобралась ближе и прижалась, обхватила Виктора руками, зарылась лицом в грудь. Он уже привычно спутал её волосы, и некоторое время бережно вбирал ладонью тепло её затылка и шеи под волосами.
У тебя температура наверно.
Нет, я всегда такая горячая, голос её звучал невнятно и глухо потому, что она даже головы не поднимала и говорила ему в грудь. Они ещё посидели так. Было хорошо. Виктор перебирал её волосы.
Я хочу сказать тебе, тихо начал он, всё это время я думал, что должен поступить так. Это не спонтанное решение, я давно всё понял, просто трусил.
Она ещё теснее прижалась к нему, как и накануне вечером, когда открыла ему двери, кинулась на шею. Виктор продолжал, он не стал говорить о безумной любви, о том, что Рита единственная женщина на свете, которую он искал, о том, что он шел к ней все эти годы, что наверно их свела судьба. Нет, он ничего этого не собирался говорить потому, что и сам не верил в эти красивые слова. Другое знание открылось ему. Виктор понял, что если не останется, то дом этот перестанет быть для него домом, а превратится в место, куда они, пробираясь тайком приходят, чтобы спрятаться от людей и воровать у времени своей жизни жалкие часы близости. И он не хотел этого. Виктор не представлял себе, как они будут жить и подойдут ли друг другу, да и не было это важно подойдут или нет, потому, что они всё равно уже вместе. Он знал только, что хочет её всю, и так же хочет весь принадлежать ей, и чтобы ничего больше не разделяло их, не стояло между ними. А ещё он понял, что отчаянно нужен ей. Это оказалось главным в цепи прозрений. Стать нужным. Жить не по регламенту и обязательствам, а для человека, который рядом, не потому, что исполняет свой долг, а потому, что нуждается в близостивот чего он хотел все эти годы. Она доверилась ему, Вяземский чувствовал это. В её прикосновениях, взглядах, голосе было безраздельное доверие. Он улыбнулся, осторожно отвёл её голову назад, чтобы заглянуть в глаза и сказал:
Когда пришел к тебе вчера, то поняля дома, и когда утром проснулся рядом с тобойэто не прошло. Боюсь, что не слишком хорошо умею любить, малыш, но ты научишь меня.
Глава 9
Дом, милый дом
Решить дела в институте было не сложно. У Вяземского нашелся друг, который с радостью пошел по замене, на должность, оплачиваемую вдвое больше против его прежней работы. С учебными планами и программой курса Вяземский обещал помочь, он даже дипломников согласился тянуть первое время, пока его дублёр не войдёт в курс дела.
Объяснение дома удручало его больше. Что сказать Нине? Ясно, что правду, но как? Он не хотел обидеть её, уйти так чтобы перечеркнуть все эти годы, прожитые вместе. Сейчас, проезжая знакомой дорогой по городу, он думал о том, что жизнь Нины могла сложиться совсем иначе, если бы они не поженились тогда. Она была хорошей пианисткой. Первой на курсе, играла гораздо лучше чем он, хоть и училась на теоретическом отделении, а он на фортепианном.
Теперь это всё так далеко ушло, то время, когда он по многу часов проводил за роялем бесконечно упражняя пальцы. От всего этого остались только рукируки пианиста, с характерным сильно отставленным в сторону большим пальцем и широкой ладонью. Пальцы у Виктора и теперь были чуткие, но играл он всё реже. Не потому, что не было времени, его и никогда нет, а при желании оно находится, но играть не хотелось. Что-то не пускало. Рояль у них стоял на даче, в новую квартиру не стали даже пианино покупать, дети выросли, и некого было учить музыке.
Ни Петя, ни Наташа не стали музыкантами. Вяземский не сожалел об этом. По теперешним временам профессия не из самых хлебных, разве что попадёшь в оркестр Мариинского театра или Заслуженный коллектив Петербургской Консерваториитам нормально люди зарабатывают, но всё-таки быть капитаном дальнего плавания, как собирался Пётргораздо надёжнее.
Что будет с Наташей Вяземский не знал. Она училась на юридическом, но пока особого интереса к профессии не проявляла. Просто пошла после школы куда родители сказали. Решала НинаВиктор только звонил по знакомым и договаривался о благодарностях. Сама бы Наташа в институт не поступила. В отличие от Пети, она училась не очень хорошо. Красивая внешность девочки кружила головы мальчишкам, Наташа отчаянно флиртовала в старших классах и это не способствовало успеваемости. Вяземский усмехнулся, как услужливо память еще уводит его в сторону детей, а ведь он должен подумать о другом.
НинаКогда дети были маленькими, ему бы и в голову не пришло оставить жену. Что бы ни произошло в его жизни, кого бы он ни встретил, кого бы ни полюбилВиктор не предал бы семью.
Взрослому ребёнку, готовому выпорхнуть из гнезда, мало дела до родителей, но малышам нужны отец и мать, да и подросткам тоже.
Опять он за свое, так не пойдет, снова духу не хватит начать разговор, а надо. У него есть Рита, она как ребенок, разве можно оставить все так, как сейчас? Нет, нельзя. И еще одноНаташа и Пётр выросли, если у них сохранилась близость с матерью, то от Виктора они отдалились совсем.
Может быть все сложилось бы иначе, но где-то около года Вяземский стал ощущать, что жизнь их ломается. А ведь теперь-то и можно было начать жить, во всех других отношениях, кроме личных, жизнь их стала благополучной. Пришел достаток к которому Вяземский стремился, а они с Ниной ещё не состарились настолько Виктор вздохнул. Стоя в пробках, он привык не раздражаться, а обращать мысли к чему-то более конструктивному, чем потерянное в потоке машин время Так насколько, чтобы уже и не помышлять о любви? Любили они друг друга? Наверно любили. Нет, точно любили, это жизнь складывалась так, что не было для этой любви свободы. Стечения обстоятельств, которые налагали на них всё новые и новые обязательства. С самого начала НАДО было делать одно, другое, третье Делать чтобы жить вместе, чтобы сохранять равновесие.
Виктор не мог сказать что страдал синдромом стяжателя, но он всегда стремился к тому, чтобы не думать о финансовых проблемах, а поначалу, когда они с Ниной только поженились и родился Петявсё было очень трудно. Случалось, они доходили до того, что не могли купить хлеба, не говоря уже об одежде. У родителей помощи не просили, отношения складывались не так, как хотелось бы.
Петя родился больным. И тёща, и свекровь советовали оставить его в больнице, Нина и Виктор не согласились, приняли этот крест на себя. Дальше много всего было дальше. Слёзы по ночам в подушку, стиснутые зубы, редкие минуты близости. Они не удержались бы вместе, но помогла бабушка Виктора, отдала им свою квартиру и ушла жить к дочери. И началась долгая и трудная борьба с противодействием Судьбы.
Нет не стоит про это, сейчас не стоит потому, что это пробуждает совесть, а ей лучше спать. Уснуть и видеть сны. Слишком много всего между Виктором и Ниной, помнится скорее хорошее, но даже это Вяземский хотел оставить в прошлом. Он не мог иначе. Потому что после встречи с Маргаритой вернуться к прежней жизни было немыслимо.
Виктор не пытался искать оправдания, хотя бы потому, что не чувствовал себя виноватым, и беседовать с собственной совестью не хотелось. Сейчас он просто размышлял. В потоке машин чувствуешь себя отгороженным. Одновременно ты и зависим от того, кто справа, слева, сзади и впереди и не представляешь с ними целого. Никакого единства, лишь общая цельдвижение вперёд, любым способом из тех, что возможны, допустимы и не наказуемы.
Так же он и жил. Разве что иногда превышал допустимые нормы, но оставался не наказуемым. Хотя ничего особенно противозаконного не совершал. Время менялось, менялись и его методы зарабатывать деньги: сначала кооператив, потом видеозал, потом театр на колёсах. Много всего было. Он мотался по РоссииНина сидела с ребёнком, потом уже с детьми. Ни о какой карьере пианистки речи быть не могло, да и Вяземский забросил музыку и театр. Сменил род деятельности, пошел учиться заново уже на экономиста. Скучная профессия, он не любил цифры, статистику, законы экономики, но честно изучил это и стал хорошим специалистом, а везение раздуло уголек надежды.
Счастливое стечение обстоятельств, встреча с человеком, который втянул его в большой бизнес. Эта сторона деятельности Виктора большинству родных и близких оставалась неведома. Нина, конечно, была в курсе, но даже она не знала всего. В такие дела домашних лучше не посвящать. Главноерезультат. Семья перебралась в просторную квартиру, построили и престижную дачу, Виктор купил машину, в которую не стыдно сесть с красивой женщиной. У Виктора теперь была крепкая стабильная фирма, которая расширялась за рубеж. Он занимался недвижимостью, мог бы теперь бросить преподавание, но что-то держало, Вяземский любил своих студентов, работа в институте была для него отдушиной до последнего времени. Вот так он и достиг чего хотел, а дети подросли, чтобы теперь не пожить для себя?
Нина яркая красавица в молодости и теперь была хороша. Когда они познакомились весь курс, вся его мужская половина ходили за ней, почему она выбрала Виктора? Конечно, Нина ему нравилась, как и её выбор, они часто играли вместе в четыре руки, много говорили о музыке, просто о жизни. Ездили гулять в Павловск, там он её в первый раз поцеловал, они стали встречаться по-настоящему. Своего дома не было, свидания выходили краткими, второпях, наконец, обо всём узнала мама Нины и разразился грандиозный скандал.
Упорство любовников сломило недовольство родителейдело завершилось свадьбой. Скоро выяснилось, что Нина в интересном положении. Госэкзамены она играла на седьмом месяце. Виктор стоял за сценой бледный и думал только об одном, как бы ей не стало плохоона неважно переносила беременность. Даже тогда она была очень красива. И сейчас через двадцать четыре года, которые прошли с тех порна неё всё ещё оглядывались мужчины на улице. Она умела стильно одеваться, занималась собой по большому счёту, сохранила фигуру. Только вотвсё это было для кого-то. Виктор не мог вспомнить ни одного раза в их новой обеспеченной жизни, чтобы она попыталась привлечь к себе его. Инициатива всегда исходила от Вяземского. Прогулки, театры, рестораны, редкие поездки на week end.
Так вышло, что в начале по необходимости, а потом уж по привычке они договаривались обо всём заранее, даже о романтических вечерах. Виктор покупал цветы и шампанское, Нина готовила ужин и зажигала свечи. Потом они шли к ней в спальнюпоследнее время они стали спать отдельно. Вяземский много работал по ночам, курил в общем они мешали друг другу спать и решили, что общая спальня необходима только для секса. А его-то и не было. По большому счёту говоря, он и в начале был проблемный, но всё же был. Виктору удавалось путём долгих стараний пробудить в ней желание. Не то чтобы Вяземский не нравился ей. Но она не любила это, терпела, потому, что так надо было мужу, никогда не отказывала. Он не мог припомнить ни одного случая за всю жизнь, чтобы она сказала ему «нет». Только в последнее время она стала замыкаться. Летом на даче всё сидела в саду с книгой. Вяземский беспокоился о её здоровье, посылал к врачам на обследованиете ничего не находили.