А Нина потеряла всякий интерес к их совместной жизни, дети больше не связывали их так, как раньше, когда вся жизнь заключалась сначала в заботе о том, как кормить и пеленать, потом как учить ходить, потом учёба и стремление дать самое лучшее, потом опять учёба и беспокойство о том, как удержать от ошибок. Потом оказалось, что дети выросли, а Виктор и Нина стали чужими.
Что же он все прокручивает это, как заезженная пластинка. Дети, дети, дети У него есть своя жизнь! Виктор чуть не въехал в замешкавшуюся впереди стоящую «Мазду»вот результат несвоевременных размышлений. Не хватало опять в автосервис загреметь. Все, баста! Теперь уже до дома совсем не далеко и пробка рассосалась.
* * *
Первой его встретила Наташа. Она как раз одевалась, чтобы идти куда-то.
А! Пап, привет! Ты куда пропал? начала она быстро и громко в своей обычной манере. А у нас что было! Позвонил Игорь Николаевич и давай волну гнать. Мама не хотела ничего делать, сказала, что ты наверно на даче. А он как начал, как начал! «Несчастный случай, человек пропал» Ну и давай названивать в милицию, больницы и морги, главное в морги, просто смех.
Да действительно смех, рассеянно отвечал Виктор. А где мама? Ещё дома?
Дома, дома. Она в ванной маску делает. Нет, ну ты скажи, где ты пропадал? Ты мне вчера вечером так был нужен! Наташа прыгала на одной ноге, пытаясь втиснуть вторую в узкие туфли.
Сядь, упадёшь, сказал Виктор.
Некогда, меня девчонки ждут, так вот так был нужен! Позарез, она провела ладонью вдоль шеи и всё же плюхнулась на стул, а тут этот Игорь твой с моргом. Ты мог бы позвонить что ли.
Откуда? Из морга?
Ну пап! Хватит тебе. Оттуда, где ты был.
Не мог.
В следующий раз позвони.
Хорошо, принцесса, в следующий раз позвоню. А ты куда собралась в таком виде? В институт?
Нет, в гости. А, вот! Дай мне денег на подарок. У Зины Дороговой сегодня день рождения.
Ты после занятий, надеюсь, пойдёшь? спросил Виктор, доставая бумажник.
Ну да конечно, она же тоже на лекциях, а может и не придёт. Нет, ну пап! Это мало!
Да неужели? И что же ты ей собираешься подарить? Корону Российской Империи?
Нет, вертушку для дисков
Ничего себе, ты бы мне лучше подарила.
Ну тебя, не смеши! Ты в кино сходишь.
В кинода, пожалуй. Ну, вот, думаю на вертушку хватит, иди, и позвони мне оттуда. Если поздно засидишься, я тебя заберу на машине.
Ой, нет! Не надо мы потом ещё в клуб пойдём, но я позвоню тебе на мобильный или СМС брошу, а то в клубе так музыка орёт, ничего не слышно, мобильник вырубается от акустики.
Хорошо, иди, а то опоздаешь. Нет, постой, а Петя не звонил?
Нет, он до субботы в море ещё, уже с порога ответила Наташа, захлопнула дверь, и Виктор услышал, как дробно стучат по лестнице её каблучки. Ну какой из неё юрист? Один ветер в голове.
Нина вышла из ванной минут через десять. За это время Виктор переоделся в домашнее, согрел чайник, просмотрел квитанции по квартплате. В спальне зажужжал фенНина сушит волосы, значит мылась, а не только маску делала.
Дома было спокойно, привычно и так не хотелось никаких разборок. Может быть завтра? Виктор готов был малодушно отступить или образумитьсяэто как посмотреть. Здесь, в родных стенах, все виделось иначе. Пусть жизнь его лишена чувственных радостей, зато она суть есть незыблемая надежность. И все до мелочей служит удобству существования. Он оглядел уютную, сияющую чистотой кухню. Бросить это? Начать с начала
Нина вышла в шелковом белом халатике, свежая, ухоженная, с распущенными волосами, но уже нанесенным на лицо макияжем.
Вяземский! И где ты пропал? Все волновались.
Здравствуй, Нина. Все? А ты?
Янет. Кстати где ты был?
У любовницы ночевал.
Не смешно, шутки у тебя дурацкие. Что, неприятности в институте? В светлых глазах Нины мелькнуло беспокойство.
Из института я ухожу.
Виктор! Что происходит?
Жена назвала его по имениэто было признаком серьезного беспокойства, обычно Нина называла ВиктораВяземский. Еще с училища, говорила, что фамилия ей больше нравится.
Уже произошло, Нина, сядь нам поговорить надо.
Хорошо, давай поговорим, только недолго, я уходить собиралась.
Я вижу
Нина села на свое место за столом, Виктор напротив. Она смотрела на него выжидательно, а Вяземский не знал с чего начать. Он оказался у черты, за которой возврата к прежней жизни не будет, сейчас она ещё цела, а слово произнесиразлетится вдребезги. Ну Платить-то за разбитые горшки самому придется, а может домашние вздохнут с облегчением, станет Нина жить с детьми, а он с Ритой, и будет всем счастье.
Так что Вяземский, о чем говорить будем?
О нас с тобой.
Она снисходительно улыбнулась, чуть заметно пожала плечами. Это означало: А я то думала что-то важное
Прямо сейчас, так срочно?
Да, прямо сейчас.
Тогда давай покороче, а то мне еще причесаться надо.
Виктор начал раздражаться, их разговоры давно уже свелись к давай покороче, и всерьез Нина их не принимала. Откуда эта уверенность, что она знает лучше, видит дальше. Вот и не увидала, не поняла, что конец.
Если в двух словах, тоя ухожу
Откуда?
Из дома.
Как Лев Толстой? Нина расхохоталась, прикрыла губы пальцами, ну извини, извини, не удержалась, у тебя такой мрачный вид. Что случилось, ты можешь толком объяснить?
Я ухожу из дома, Нина. Прости, объяснить толком не могу, сам еще не понял но Ухожу.
Ах вон что, теперь я начинаю понимать. И ночевал ты сегодня там, куда собираешься уходить?
Да
Виктор смотрел на нее, не отвёл глаза. Стыдно ему не было. А еще он хотел увидеть реакцию Нины, нет, не злорадное желание удостовериться, что наконец уязвил, выбил ее из равновесия, он хотел знать истину. Настолько ли ей все равно, и было ли так же все их совместные годы. Лицо Нины оставалось непроницаемым. Она медленно встала из-за стола и пошла к двери. Виктор тоже встал и заступил ей дорогу, он должен был получить ответ!
Постой, Нина, ничего не скажешь мне?
Она остановилась перед ним, все такая же невозмутимая.
А какого ты ответа ждешь Виктор? Мы с тобой люди взрослые. Решил уйтииди, разве я держу?
Вяземский раздражался все больше, как будто не он, а Нина сообщала ему о разрыве отношений. И это она бросала его, вот так спокойно отпуская. Он почувствовал себя глубоко уязвленным.
Мы можем сделать вид, что я ничего не слышала. Тебе незачем уходить из-за нашего разговора, но если зов крови настолько силениди. Можешь вернуться или нет. Детям объясняй сам, я не стану.
Они вряд ли заметят. Разве что отсутствие кредитной карты и кошелька.
Не злись, они твои дети, и ты обязан достойно их растить, воспитывать и содержать.
Я никому ничего не обязан!
Не ори на меня, это ты валялся с любовницей и не ночевал дома! Отойди, мы все обсудили, разговор окончен.
Как и наша семейная жизнь.
Это твой выбор, не мой. Я тебя из дома не гоню.
Да я сам уйду, тебе же все равно.
Пропусти меня пожалуйста, я опаздываю, Виктор. Давай вернемся к этому разговору вечером.
Виктор отступил, освобождая проход, Нина удовлетворенно кивнула, а на пороге обернулась. Зов крови, Вяземский, в твоем возрасте случается, кризис среднего возраста. Наверно молодая эта твоянудо вечера.
Виктор остался на кухне, сидел курил, мысли в голове стали вялые. Больше всего хотелось выпить рюмку коньяку, даже не одну, а чтобы хорошо одурманило и пойти в кабинет и завалиться спать на диване, а завтра проснуться и ничего не помнить. Пускай бы стерся и его разговор с женой, и встреча с Ритой.
Не правильно все, не то он делает. Но маховик уже начал раскручиваться и двигаться можно было только вперед. Значит, вместо коньяка вещи собирать.
Хлопнула входная дверь, Нина ушла, Вяземский остался в квартире один. Бесцельно бродил по комнатам, осматривался недоверчивокак же уйти, тут все привычное, родное, прирос он, прикипел к этим стенам, а надо уходить. Нельзя так жить инертно, по привычке, чтобы главное было вне семьи, на работе, или в Интернете. Нельзя сводить все к достижению статуса не хуже чем у всех, предавать мечты, смотреть только под ноги, забывая про небо.
Со сборами Виктор провозился до позднего вечераразбирал бумаги, часть документации по фирме он хранил дома, Нина числилась в руководстве, контролировала подбор персонала. Бухгалтерию он проверял сам. Дело их процветало, открывались дочерние фирмы. Как теперь все это будет Виктор не представлял, общий бизнес сделал их заложниками, обрек на совместную жизнь и семейные отношения.
Виктор заколебался, стоит ли так спешить, слова Нины о зове крови смутили его. И он не за себя тревожился, но Маргарита, если Нина права, то выходит он обманывается сам и Риту обманывает насчет любви. По сути, что он знал об этом? Чувство долгада, это он понимал, но любовь
Вечером он позвонил Маргарите и сказал, что должен утрясти дела дома, а потому придет к ней завтра. Она согласилась, голос был спокойный, ни слёз, ни просьб. Это что, и ей все равно, как Нине?
Ночью он долго не мог заснуть, Нина с вечера вела себя, как ни в чем не бывало, даже казалась более оживленной, чем обычно. Рассказывала подруге по телефону про концерт, потом смотрела фильм на кухне и готовила. Она всегда совмещала приятное с необходимым. Позвала Виктора ужинать, но он отказался, и есть не хотелось, да и видеться за столом тоже. Вяземский по-прежнему не чувствовал себя виноватым и все больше злился на Нину за отсутствие реакции, которую он ожидал. Он готов был ко всему, только не к ее крайнему пофигизму. Почему она не хочет выяснить отношения до конца, поставить точки над i и разойтись с сознанием, что все между ними сказано? До этого времени он и детям ничего не сможет объяснить
Следующий день прошел в мучительных раздумьях и тоске по Маргарите. Здравый смысл диктовал ждать, а чертов зов крови толкал немедленно нестись к Рите. Виктор съездил в институт, написал заявление об уходе, на обратной дороге завернул в Дом Книги, слонялся по залам, бесцельно рассматривал корешки и обложки. До Фонтанки от Дома Книги было рукой подать, при мысли о том, что он мог бы пойти к Маргарите, коснуться ее, заставляла слабеть колени, но Виктор упрямо не поддавался этому и с тяжелым сердцем отправился домой. Вечером все было, как обычно: ужин, телевизор, щебетанье Наташи, невозмутимое равнодушие Нины, Петя собирался в рейс, рассказывал о том, что предстоит повидать. Виктор слушал, отвечал, со стороны и не заметно было, что мыслями он далеко. Завтра точно покончит с этим, нельзя так бытьи здесь и там.
Ночью позвонила Маргарита, но Виктор не успел подойти, она сейчас же сбросила звонок. Испугалась. Подумала, наверно, что Вяземский спит не один. Сразу вслед за вызовом пришло СМС: Приезжай, мне очень плохо
Виктор даже не взглянул на часы, встал, оделся, взял ключи от машины и документы, спустился во двор, завел машину. Он не думал, совершал привычные действия на автомате, сцепление, тормоз, левый поворот. Сознание застилало беспокойство. Плохо ей, что значит плохо? Заболела снова, или что?
Маргарита открыла не сразу, и Вяземский вдруг испугался, что не откроет совсем. Может без сознания, ведь ничего не объяснила в СМС. Сердце ухнуло вниз а вдруг Он громко застучал кулаком в дверь, не думая о том, сколько времени и что скажут соседи. Звякнула цепочка, значит Рита там и жива. Да что, в самом деле, нельзя же так. Дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, и Виктор сообразил, что не сказал, что это он.
Ритаэто я Дверь медленно пошла в сторону, и Виктор увидел Риту. Несколько мгновений они так стояли и смотрели друг на друга, Вяземскому стало не хватать воздуха, он судорожно вдохнул, обхватил Маргариту руками, шагнул через порог, увлекая и её за собой. Она заплакала. Он стоял и прижимал её к себе, лицом к груди и ничего не мог сказать, только повторял её имя.
РитаРита
Мне было так плохо без тебя, едва могла сквозь рыдания произнести она.
И мне
Томление двух дней, когда он был без неё, поднялось и смело другие чувства. Он отчаянно желал ее, снова поверить, что всё именно так, что она откроет ему себя. Он хотел прижаться к ней обнаженной и торопливо стягивал с плеч Риты футболку, чтобы добраться до тела. Она не противилась, только дрожала и всхлипывала, и цеплялась за него. Отдаленно, слабым остатком здравого смысла он понимал, что нельзя так, но сдирал с себя одежду, как будто это была его прошлая жизнь. Чтобы раздеться, надо было отпустить Маргариту, а он не мог. В прихожей он споткнулся о шкафчик для обувиэто привело его в чувство.
Что я делаю, Рита, прости, не думай только
Нет нет идёмпожалуйста, шептала она и тянула его к себе.
Он нашел её губы, жадно открыл их, замычал, ощущая податливость, потом подхватил Риту на руки и, продолжая целовать, понёс в спальню. От волнения он не мог вспомнить в какую дверь, но пошел правильно. У него не было времени на ласки, ни на что не было времени, только взять её сразу, глубоко, поверить, что она настоящая и принадлежит ему.
Рита он не замечал, что делает ей больно со стоном нашел то, к чему стремился нашел он был в ней и ничего больше не существовало сейчас кроме этого. Кроме её тесноты. Его била дрожь, дыхание прерывалось он торопился взять её, исполненный мучительным, долго сдерживаемым желанием, не мог контролировать себя. Всё исчезловсё кроме ужасного звериного чувства обладания. Острая волна освобождения накрыла внезапно и горячими бросками Виктор отдался Рите. Когда он очнулся, она лежала под ним, смятая и раздавленная его тяжелым телом и тихонько всхлипывала.
Ритадетка Боже, что я делаюпрости меняпростипрости только не думай плохоне думай. Он боялся, что она решит именно так как сказала Нина. Что это желание крови. Только тело и ничего больше. Виктор хотел и не умел рассказать ей, что чувствует сейчас, и что чувствовал без неё. Как не мог дома лечь в постель, спал в кресле одетый, мучился желанием обнять её и прижаться и никогда больше не отпускать. Ничего этого он не мог сказать ей, потому, что не было таких слов, чтобы они выразили его мысли и желания правильно. Он только путал её волосы, целовал лицо и повторял, Не думай плохо.
Она молча прижималась к нему тесно, так они уснули.
Проснулись одновременно, словно толкнул кто, как будто испугались, что не найдут друг друга, не сплетутся телами и душами, что привиделось им. И снова любили друг друга, потеряли счет времени. Виктор понимал, что не сможет уйти, чтобы там ни было потомсейчас он был счастлив.
Глава 10
Рита
Никогда раньше он не любил так Маргарита она былаочень разной. И каждый раз поражала его своей открытостью. В первый день она не захотела подать ему обед и потом до вечера объясняла, почему ненавидит мужчин, которые требуют от жен подавать тарелки, как официантка в ресторане и гладить рубашки, как горничная. В конце концов, он понял, что она старается ему растолковать, это было не просто, она очень сердилась, но всё же он понял, развёл руками и сказал:
Но я не умею гладить
Потом они долго занимались любовью.
Все их ссоры и разногласия кончались близостью, не потому, что они хотели замять обиду или непонимание, подавить их чувственностью, а потому, что потребность к примирению была неразрывно связана с желанием близости. Той близости, что неизменно снисходила на них. Потом они танцевали в темноте. Полуодетые, босикомцеловались до головокружения, смеялись Рита висла на нём, пока он не брал её на руки и не относил в постель снова. Потом долго лежали без сна и смотрели на блики света, которые ползли по потолку. Говорили о чём-то, может быть и важном, но он не мог вспомнить.
Не всё было так просто, как любить. Вернее ему совсем было не просто жить в доме у женщины, а не в своём. Он не привык к тому укладу, который она предлагала, потому что не было никакого уклада, распорядканичего. Только спонтанность. Если ей хотелосьона целый день готовила и убиралась, а если не хотелось, то лежала с книгой на диване, смотрела телевизор или шла гулять. Но одна она никогда не ходила по делам. Например в магазин.
Она ждала Вяземского и только он возвращалсяони вместе отправлялись в супермаркет 24 часа. Делали там покупки совершенно безалаберно. Казалось бы это должно было раздражать Виктора. С другой женщиной в таком режиме он не прожил бы и трёх дней.
Нет, это действительно так. Ему бы и в голову не пришло, что он сможет спокойно перенести грубые ответы и отказ признавать его главенство в доме. Если бы кто-нибудь сказал ему за завтраком «У нас прислуги нет» или «Могу накормить говном»он молча развернулся и закрыл за собой дверь с обратной стороны. И никогда большеНИКОГДА БОЛЬШЕ не переступил бы порог этого дома.