Усилия командования, штаба фронта и штаба 1-й воздушной армии дали свои результаты. Конно-механизированная группа Осликовского к исходу 28 июня захватила переправы на Березине, всего лишь в четырнадцати километрах северо-западнее Борисова.
В штаб-квартире командующего группой армий «Центр» в Минске генералы и офицеры были ошеломлены донесениями с линии фронта. Над 4-й армией нависла опасность окружения. Надежды фон Буша на контрудар не оправдались. Подошедшие из глубины обороны резервы были встречены танками маршала Ротмистрова и генерала Бурдейного, а гитлеровская пехота попала под клинки казаков генерала Осликовского.
«Наступление русских оказалось настолько организованным и массированным, что мы не знали, как восстановить фронт обороны, показывал на допросе один из пленных фашистских генералов. Вначале была нарушена связь между батальонами и полками, а затем и между высшими инстанциями. Многие соединения не могли связаться со штабом армии и не получали приказаний. Не было возможности вызвать авиацию. Куда мы ни бежали, всюду были танки и казаки на быстрых конях».
В ночь на 28 июня Буш не мог заснуть: одни тревожные вести сменялись другими. Войска 3-го Белорусского фронта продолжали расширять прорыв и развивать наступление в направлении Минска. Положение войск группы армий «Центр» становилось катастрофическим. Свои неудачи фон Буш объяснял тем, что Черняховский и Рокоссовский нанесли удар не там, где естественно можно было использовать современную военную технику танки и тяжелую артиллерию, а на лесистой, заболоченной местности.
Сильный авиационный налет на командный пункт окончательно сломил фон Буша. Опустившийся, с потускневшим взглядом он больше походил на пожилого, обрюзгшего швейцара в лампасах, чем на фельдмаршала. Когда-то здесь, на Березине, были разгромлены войска Наполеона. Теперь и его армию ожидает бесславный конец на этой выжженной огнем чужой земле. В тяжелом раздумье сидел он на своем командном пункте, склонившись над столом с картой. Иногда отрывался, рассеянно смотрел в окно. Блуждающий взгляд остановился на вороне, сидящем на вершине обгорелой черной березы. В этой картине Буш увидел что-то недоброе, роковое.
Полковник, не помните, сколько живет ворон? спросил адъютанта.
До трехсот лет, господин фельдмаршал!
Может быть, эта птица клевала здесь трупы французских солдат в 1812 году? И немецких в 1918-м? И теперь ждет, когда наступит наш черед
Я верю в вашу звезду, господин фельдмаршал! решил подбодрить своего шефа угодливый адъютант. Не кто иной, как вы заменили на этом посту победителя Парижа фельдмаршала фон Бока. Вас не забудет Германия!
Однако и эти слова не подняли настроения Буша. Мрачные предчувствия сбылись: 28 июня Гитлер снял его с поста командующего и отозвал в Берлин. Крах терпела не только немецкая группировка в Белоруссии, но и военная теория, и военно-политическая доктрина фашистской Германии. Многие генералы из группы армий «Центр» начали сдаваться в плен, некоторые покидали фронт под разными предлогами. Так, известный военный теоретик генерал пехоты Курт фон Типпельскирх, командовавший 4-й армией, срочно отправился лечиться.
Командовать группой «Центр» по совместительству стал командующий группой армий «Северная Украина» фельдмаршал Модель. Он развернул энергичную деятельность по восстановлению стратегического фронта обороны в Белоруссии. Начал с того, что перебросил сюда несколько танковых дивизий из своей группы, совершенно не предполагая, что командование Красной Армии одновременно с такой крупной операцией в Белоруссии готовит и другую Львовско-Сандомирскую.
Черняховский, выбрав момент, предложил представителям Ставки маршалу Василевскому и генерал-полковнику авиации Фалалееву принять участие в допросе пленных немецких генералов. Допрос происходил в палисаднике штаб-квартиры Черняховского.
Василевский жестом указал генерал-полковнику Гольвитцеру, чтобы тот сел на скамейку с другой стороны стола.
Вы лично верили в победу немецких войск в войне с Советским Союзом? задал вопрос член Военного совета фронта Макаров.
Верил.
И в настоящее время продолжаете верить?
Нет, Гитлер допустил крупные просчеты.
Гитлер был прав или ошибался, когда приказывал вам оборонять Витебск до последнего солдата? спросил Черняховский.
Да, в данном случае он был прав. Состояние укреплений Витебска позволяло обеспечить неприступную оборону.
Если оборона Витебска действительно была неприступной, как же случилось, что вы сдались в плен советским войскам?
Дивизии вверенного мне корпуса удерживают Витебск, я же попал в плен случайно, в результате неосторожности при посещении пунктов управления подчиненных частей. Гольвитцер обратил внимание на улыбки советских военачальников. Впрочем, я прошу проинформировать меня об истинном положении дел в районе Витебска.
Товарищ командующий, выходит, он не знает обстановки и со своими генералами в плену не встречался? обратился Василевский к Черняховскому.
Да, они содержатся изолированно.
Прикажите привести подчиненных ему генералов, пусть у них узнает подробности.
Появление генерала Хиттера, командира 206-й пехотной дивизии, повергло Гольвитцера в уныние.
Генерал Хиттер, подтвердите, что отныне 53-го пехотного корпуса немецко-фашистской армии не существует, что он разгромлен и пленен войсками 3-го Белорусского фронта, потребовал Черняховский.
О, да, корпус разгромлен! Вместе со мной в плену начальник штаба корпуса, с готовностью отвечал Хиттер. Мы были изумлены силой, наличием боевой техники, а также военным искусством русских под Витебском.
От прежнего высокомерия Гольвитцера не осталось и следа. У него стал вздрагивать подбородок.
Генерал Гольвитцер, надеюсь, теперь вы согласитесь, что поражение немецких войск зависело не только от Гитлера? спросил Василевский.
Я над этим подумаю, выдавил Гольвитцер.
Молитесь богу, что остались живы. В плену вам больше и нечего делать, как только думать.
Да, гитлеровским полководцам было о чем поразмышлять. Поздно дошло до них, что ослепленные бредовой идеей мирового господства, они втянулись в обреченную на провал авантюру. Теперь два пожилых генерала выглядели понурыми, сумрачными.
Генерал Хиттер, скажите, как вы оцениваете события, происходящие на побережье Франции? спросил Фалалеев.
Англо-американский десант, высадившийся там, не беспокоит немецкий народ и его армию. Мы с большей тревогой наблюдаем за событиями на советско-германском фронте, в частности на минском направлении.
Действительно, немецко-фашистское командование особенно было обеспокоено продвижением соединений 3-го Белорусского фронта на центральном направлении Минск Варшава. На этот участок оно подбросило семь свежих дивизий, в том числе 253-ю пехотную и 5-ю танковую из района Ковеля, 391-ю и 286-ю охранные, 95-ю и 14-ю пехотные из оперативного резерва группы армий «Центр», 260-ю пехотную от соседа слева. Если учесть, что немецкие дивизии по своему составу были в два-три раза многочисленнее наших, то это была внушительная сила. Но и переброска войск, произведенная Моделем, не исправила положения. Армии Черняховского перемалывали по частям прибывающие подкрепления противника и продолжали успешно преследовать разгромленные соединения группы армий «Центр». Темп наступления нарастал.
Операция «Багратион» в целом развивалась успешно. Трудности для 3-го Белорусского фронта возникали в связи с отставанием соседей справа и особенно слева. Главные силы фронта вышли на дальние подступы к Борисову, когда в три часа 29 июня офицер связи Генерального штаба доставил пакет. Комаров тут же разбудил командующего. Через минуту тот уже был на ногах.
Вода как лед, товарищ командующий, хрипло предупредил ординарец спросонья.
Быстрее сон пройдет! Только лей на голову и на шею. Ни капли на поясницу!
Ординарец Плюснин каждый раз не переставал любоваться атлетическим телосложением командующего.
Надо бы вам перекусить, товарищ генерал.
Разве стаканчик крепкого чаю с лимоном.
Черняховский обтерся, на ходу надел китель. Вскрыв пакет, достал плотный лист бумаги с директивой на дальнейшее развитие операции «Багратион».
Лично. Командующему 3-м Белорусским фронтом тов. Черняховскому. Члену Военного совета фронта тов. Макарову. Товарищу Владимирову.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Войскам 3-го Белорусского фронта с ходу форсировать р. Березину, обходя встречающиеся опорные пункты противника, и развивать стремительное наступление на Минск и правым крылом на Молодечно.
2. Не позже 78.7.44 овладеть во взаимодействии с войсками 2-го Белорусского фронта городом Минск и правым крылом занять Молодечно.
Ставка требует от 5-й гв. танковой армии стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся на фронте обстановке.
3. От пехоты потребовать необходимого напряжения сил с тем, чтобы она по возможности не отставала от действующих впереди танковых и кавалерийских соединений.
4. Об отданных распоряжениях донести.
Черняховский был рад: ранее отданные им распоряжения соответствовали полученной директиве. Проект решения у него созрел, когда еще танки Ротмистрова взяли Толочин. Но перед тем, как окончательно принять важное решение, он непременно выслушивал мнение своих ближайших помощников. Не допив чая, попросил пригласить Макарова и Покровского. Член Военного совета и начальник штаба не заставили себя ждать. Внимательно выслушав их, Иван Данилович продиктовал свое решение:
Противник, используя вновь подошедшие оперативные резервы и остатки разгромленных соединений 3-й танковой армии, пытается задержать наступление частей Красной Армии на Березине. В то время как наша конно-механизированная группа форсировала Березину и успешно развивает наступление, 5-я гвардейская танковая армия и главные силы фронта ведут бои на дальних подступах к Борисову
Изложив обстановку, перешел к приказной части:
Подвижными войсками и авиацией фронта в оперативном взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом стремительно развивать наступление на Минск и отрезать пути отступления на запад крупной вражеской группировке. Конно-механизированной группе Осликовского наступать, имея задачей овладеть Молодечно. Танковой армии Ротмистрова, форсировав Березину, овладеть районом Борисова, в дальнейшем развивать наступление в полосе автострады и к исходу дня 2 июля овладеть Минском
Иван Данилович, в директиве Ставки сказано, что мы взаимодействуем со 2-м Белорусским фронтом и ни словом не упомянуто в отношении 1-го Белорусского, заметил Макаров.
Указывая на взаимодействие со 2-м Белорусским фронтом, Ставка имеет в виду, что генерал Захаров обеспечит наше левое крыло и тылы, поскольку мы вырвались далеко вперед. С 1-м Белорусским фронтом соприкосновения мы пока не имеем, взаимодействуем с ним оперативно.
2-й Белорусский фронт сильно отстал, заметил Покровский. Видимо, следует обратить внимание на опасность на нашем левом крыле.
Совершенно правильно, Александр Петрович! В соответствии с принятым нами решением отдайте распоряжения войскам, укажите, какими силами обеспечить стык слева. Сосед справа тоже отстает. Крылова и Людникова обяжите прикрыть правое крыло фронта.
Иван Данилович, в своей директиве армиям мы намного опережаем сроки, указанные Ставкой
Если мы будем придерживаться сроков, то 4-я немецкая армия выскочит восточнее Минска из подготавливаемого нами котла.
Согласен. Но и штабу маловато времени, чтобы разработать план операции, довести его до войск
Александр Петрович, для составления подробных планов у нас просто нет времени. Поэтому разрешаю все расписать на топокарте с короткими распоряжениями. Пригласите к себе командующих родами войск и их начальников штабов, пусть ознакомятся с директивой и моим решением и работают параллельно с вами. Успех операции во многом зависит от того, как вы доведете решение до войск.
На улице запели петухи. Иван Данилович открыл окно.
Что ж, фон Буша отстранили от должности, теперь очередь за Моделем!
На правом крыле фронта конно-механизированная группа, форсировав Березину, продолжала наступать на Плещеницы. Главные силы фронта 30 июня вышли к Березине. Танки Ротмистрова и передовые отряды генералов Галицкого и Глаголева подошли к Борисову. Черняховский целый день находился в соединениях Галицкого и 5-й гвардейской танковой армии.
Войска фронта успешно форсировали Березину и, не ввязываясь в затяжные бои, обходя узлы сопротивления на промежуточных рубежах, продвигались вперед. Главные силы Рокоссовского продолжали развивать наступление в направлении на Барановичи.
В результате стремительно проведенной операции с глубоким обходным маневром с флангов соединения Черняховского в ночь на 3 июля сломили сопротивление противника на подступах к Минску. На рассвете первыми ворвались в столицу Белоруссии, с опережением срока на четыре дня, гвардейские танковые бригады 4-я под командованием полковника О. А. Лосика и 18-я подполковника В. И. Есипенко. В боях за Минск также отличилась 1-я гвардейская стрелковая дивизия полковника П. Ф. Толстикова.
Четырьмя часами позже в город вступили танковые соединения 1-го Белорусского фронта.
Войска Черняховского при содействии соединений Рокоссовского в тот же день полностью очистили Минск от врага.
Праздничное настроение царило на командном пункте Черняховского. Вот в эфире послышались позывные Москвы. Приказ войскам 3-го Белорусского фронта Затем долго гремел салют. Когда смолкли звуки гимна, все стали поздравлять командующего
В ходе десятидневного наступления войск Баграмяна, Черняховского, Захарова и Рокоссовского в обороне противника образовалась огромная брешь шириной свыше четырехсот километров, прикрыть которую немецко-фашистское командование было не в силах. Обходными и фланговыми маневрами 1-го и 3-го Белорусских фронтов в сочетании с наступательными действиями 2-го Белорусского фронта советские войска окружили восточнее Минска 4-ю и часть сил 9-й армии противника общей численностью более ста тысяч человек. Окружение крупной группировки в результате параллельного преследования войсками двух фронтов на такой большой глубине (двести пятьдесят километров) явилось беспрецедентной операцией и внесло важный вклад в развитие советского военного искусства.
Войска 3-го Белорусского фронта внесли огромный вклад в разгром группы армий «Центр», а их командующий по праву снискал славу одного из талантливейших советских полководцев. Сам Иван Данилович успех операции, в том числе и войск своего фронта, объяснял хорошо организованным взаимодействием четырех мощных фронтовых объединений, тем, что командиры всех степеней овладели искусством вождения войск, что политработники сумели вдохновить воинов на массовый героизм. Особую благодарность Черняховский чувствовал к своим ближайшим соратникам члену Военного совета, начальнику штаба, командующим родами войск. Он хорошо понимал, что без их помощи невозможно было бы добиться такого твердого и непрерывного управления войсками.
Член Военного совета 3-го Белорусского фронта Василий Емельянович Макаров в своих воспоминаниях пишет:
«Войска под руководством генерала Черняховского одними из первых ворвались в Минск успех был заранее предопределен сложной, я бы сказал, ювелирной подготовкой к наступлению.
В этой подготовке, лишенной какого бы то ни было шаблона, проведенной совершенно новыми методами, начисто сбившими с толку гитлеровскую разведку, многое было сделано по инициативе Ивана Даниловича и явилось результатом его неиссякаемого военного творчества, его высокий эрудиции и воинского умения.
И хоть мне с первых дней войны пришлось быть на фронте, хоть я и до встречи с Иваном Даниловичем был участником многих крупных операций, не раз уже испытал горечь поражений и радость побед, мне до этого мало приходилось видеть такую тщательную, продуманную и точную работу командующего».
Успехи никогда не кружили Черняховскому голову. Он постоянно оставался требовательным к себе, подавал пример трудолюбия.
«Никакого самодовольства, зазнайства Иван Данилович не терпел, вспоминает Василий Емельянович. И сам был человеком великой скромности. Помню, поехали мы с ним в одну танковую часть. И увидел Черняховский, что в этой части вывешен его портрет. На месте ничего не сказал. Но как только двинулись в обратный путь, спросил: