Черняховский приказал Людникову во взаимодействии с войсками Белобородова сжимать кольцо окружения под Витебском вокруг двух изолированных групп врага и к концу дня 27 июня покончить с ними. Основным силам ставилась задача продолжать наступление на запад, чтобы как можно быстрее создать внешний фронт окружения витебской группировки.
Между тем упорство окруженного противника не ослабевало. Немецко-фашистское командование еще не потеряло надежды вывести войска из окружения. 26 июня гитлеровцы двадцать раз ходили в контратаки, но успеха не добились. Людниковцы стояли насмерть. Один из наших стрелковых батальонов в течение дня отразил восемь вражеских контратак. Командир батальона подполковник Сметанин геройски погиб. Но батальон не дрогнул, отстоял свои рубежи. Противник на этом участке не прошел.
В районе Замошенье, в двадцати километрах юго-западнее Витебска, до пяти тысяч гитлеровцев во главе с командиром 206-й пехотной дивизии генералом Хиттером сумели вырваться из окружения. Вторая, более крупная, группировка врага в составе 4-й авиаполевой, 197-й и 246-й пехотных дивизий, намереваясь прорваться на Лепель, ударила в направлении узкого перешейка между озерами Сарро и Боровко. Враг, пробиваясь на юго-запад, стал угрожать тылам соединений армии Крылова, далеко вырвавшимся вперед.
В создавшейся обстановке поблизости не оказалось резервов не только у Людникова, но и в распоряжении командования фронта. Черняховский принял необычное решение: войскам Крылова совершить восьмидесятикилометровый марш в полосу наступления армии Людникова. Рискованность и сложность такого маневра заключалась в том, что каждая из армий отрывала свои фланги от обеспеченных стыков с соседями. Успех зависел от быстроты и решительности действий 5-й армии.
Крылов быстро и точно выполнил приказ Черняховского. Он бросил 63-ю стрелковую дивизию генерал-майора Н. М. Ласкина с 152-й танковой бригадой в район Ходцы, в двадцати девяти километрах юго-западнее Витебска. Командир дивизии решил одним полком прикрыть трехкилометровый промежуток между озерами Сарро и Боровко, а главными силами во взаимодействии с дивизией генерала Вольхина атаковать прорывавшуюся на юго-запад группировку противника в районе Замошенье. Одновременно, по распоряжению командарма, на рубеже Ляпино Песочка навязала врагу бои 184-я стрелковая дивизия генерала Городовикова. Подразделения прочесывали лес. И чем дальше углублялись в него, тем больше встречалось гитлеровцев. В батальоне капитана Губкина пленных насчитывалось уже более сотни. Резерв комбата почти полностью был выделен для охраны гитлеровцев. А прошли только треть намеченного пути. Что же будет дальше? Губкин доложил обстановку начальнику штаба полка.
Так сколько, вы говорите, взяли пленных?
Сто двенадцать?
Мало, рассмеялся тот. Семиколенов взял больше двухсот! Плохо прочесываете.
Стараюсь!
Стрелковые роты Губкина продолжали продвигаться в глубь леса. Стало трудно идти. Колючий кустарник, дикая малина
Цепи замыкали пленные в выцветших мундирах с тусклыми пуговицами. Смотрели исподлобья, с затаенной тревогой.
Первая цепь вырвалась метров на пятьсот, ее уже не стало слышно. Комбат выслал связных. Вскоре один из них возвратился, доложил, что нет первой роты.
Несколько раз натыкался на фрицев, чуть сам в плен не угодил
Вернулся и другой связной, посланный ко второй роте. Доложил то же самое.
В чем дело? Комбат с тревогой смотрел на толпу пленных, в любой момент готовую броситься на его бойцов. Что случилось с обеими ротами? Надо было что-то предпринимать. Губкин послал в разведку командира взвода лейтенанта Авдеева с автоматчиком. Едва они отошли, наткнулись на гитлеровцев и вынуждены были вернуться.
Пленные, почувствовав неладное, зашевелились. «Так глупо погибнуть? мелькнуло в голове Губкина. Погубив батальон».
Решение пришло неожиданно. Через пленного, знающего русский язык, Губкин скомандовал:
Всем лечь лицом вниз. Кто поднимет голову открываю огонь!
Пленные попадали на землю. В лесу послышалась немецкая речь. Губкин приказал переводчику:
Кричи своим, что они окружены! Если хоть один сделает выстрел, все будут уничтожены!
Переводчик закричал, в ответ тоже раздались крики. Несколько напряженных минут показались вечностью. Губкин всматривался в заросли. Наконец показались серо-зеленые мундиры. Обросшие, потные фашисты, как затравленные звери, озирались по сторонам. Карабины и автоматы наготове, пальцы на спусковых крючках
Вот идущий впереди гитлеровец наткнулся на выдвинутый вперед пулеметный расчет. Прозвучала очередь из автомата. В ту же секунду заработал пулемет. Бойцы открыли дружный огонь. Гитлеровцы отхлынули
Разведчики из тылового дозора подвели к Губкину старика, который назвался местным жителем. Он мог бы их здорово выручить быстро вывести в обход большой группы гитлеровцев к рубежу, где, по времени, должны находиться оторвавшиеся роты.
Документы есть, отец? спросил Губкин.
Нету
Чем докажешь, что местный?
Меня знают во всей округе и сам командир партизанского отряда, я помогал им
Значит, места вам знакомы?
Всю жизнь тут прожил.
Сможете вывести нас по болоту на Витебскую дорогу?
Дело нетрудное.
Губкин пристально вгляделся в старика: никакой и не старик, зубы белые и морщин мало. Только что борода лопатой.
На случай предупредил:
Смотри, чуть что
Нас фрицы много постреляли, а своих я не боюсь, в голосе старика прозвучала обида.
Оторвавшись от гитлеровцев, поспешили за проводником. Следом двигалась колонна пленных, охраняемая взводом автоматчиков. Пройдя с километр, встретили командира третьего батальона Семиколенова с небольшой группой бойцов. Старший лейтенант имел растерянный вид. Увлекшись захватом пленных, он потерял управление батальоном. Пленные разбежались, он сам чуть не оказался у них в плену.
Ну что ж, не все потеряно, попытался успокоить товарища Губкин. Пока присоединяйся ко мне.
Вскоре оказалось, что Семиколенов кружил всего лишь в километре от своих рот. Он отправился собирать свой батальон, Губкин прошел еще около километра. Лес огласила перестрелка. Стали слышны голоса, потом треск сучьев, возглас: «Стой, кто идет?» Это был командир взвода первой роты лейтенант Ивашов.
Первая и вторая роты ведут тяжелые бои с гитлеровцами фронтом на восток. Сдерживают натиск тыловых подразделений противника, следующих на соединение со своими главными силами
Да, обстановка складывалась путаная.
Губкин решил перейти к обороне, чтобы не дать оторвавшимся тыловым подразделениям гитлеровцев соединиться с главными силами 206-й пехотной дивизии, нуждавшимися в боеприпасах и продовольствии.
Развернулся упорный бой. Между тыловыми подразделениями врага, двигавшимися по широкой просеке, и главными силами оставалось всего два-три километра. Начальнику штаба Губкина удалось с двумя взводами обойти тыловую колонну противника. Помог проводник. Внезапной атакой наши бойцы рассеяли гитлеровских тыловиков, захватили в плен более восьмидесяти солдат, отбили восемнадцать автомашин с боеприпасами и продовольствием
Тем временем основные силы дивизии Городовикова во взаимодействии с частями генерала Ласкина нанесли встречный удар по 206-й пехотной дивизии, вырвавшейся из окружения. В результате гитлеровцы вынуждены были сдаться в плен вместе с командиром дивизии генералом Хиттером.
В девять часов 27 июня соединения Людникова при поддержке реактивных минометов атаковали основную группировку противника, окруженную под Витебском. Фашисты не выдержали натиска советских войск и в двенадцать часов подняли белый флаг. К пятнадцати часам витебская группировка врага была полностью ликвидирована, в плен сдалось свыше десяти тысяч гитлеровцев. В плену оказался и командир 53-го армейского корпуса генерал-полковник Гельмут Гольвитцер.
Войска группы армий «Центр», которые в сорок первом году дошли до окрестностей Москвы, теперь беспорядочно отступали на запад. Оставляя пределы Белоруссии, враг продолжал совершать злодеяния, зверски расправляясь как с мирным населением, так и с пленными советскими бойцами.
24 июня гвардии рядовой 77-го полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии Юрий Смирнов, участвуя в танковом рейде, был тяжело ранен и подобран фашистами. Они допрашивали его, подвергая нечеловеческим пыткам. Отважный воин предпочел принять смерть от рук палачей, но не выдал военной тайны.
Когда мы на следующий день штурмом овладели населенным пунктом Шалашино, докладывал Черняховскому генерал Галицкий, то обнаружили в одном из немецких штабных блиндажей распятое на кресте тело Юрия Смирнова.
Тот самый молодой гвардеец, с которым я беседовал накануне наступления в траншее первой роты 77-го полка? вспомнил Иван Данилович. Жаль такого орла потерять Вы сами видели, что с ним сделали изверги?
Видел сам. Руки и ноги прибиты ржавыми гвоздями к деревянному кресту, над глазами в лоб вбиты два железных костыля, пронизывающие голову насквозь. На груди запеклись штыковые и ножевые раны
Фашистские звери! не выдержал Черняховский.
Иван Данилович, Военный совет армии направил представление на присвоение Смирнову звания Героя Советского Союза посмертно.
Военный совет фронта поддержит ваше представление. Геройски погибшего гвардейца похоронить с воинскими почестями!
Весть о зверской расправе быстро облетела войска фронта и вызвала новую волну ненависти к врагу. Боевые товарищи на могиле Юрия поклялись отомстить за него и изгнать палачей с нашей земли.
Президиум Верховного Совета СССР присвоил гвардии рядовому Юрию Смирнову звание Героя Советского Союза посмертно. Приказом министра обороны имя его было навечно занесено в списки Н-ского стрелкового полка.
Ровно три года назад командующий 16-й немецкой армией, невозмутимый и уверенный в себе генерал-полковник фон Буш, докладывал Гитлеру о том, что вверенными ему войсками на рижском направлении разгромлена 28-я танковая дивизия русских под командованием полковника Черняховского. И вот теперь генерал-фельдмаршал фон Буш, командующий группой армий «Центр», по мере продвижения войск генерала Черняховского к Минску все больше терял самообладание. К исходу дня он позвонил Гитлеру в его штаб-квартиру в Восточной Пруссии:
Мой фюрер, русские создают пятикратное превосходство! Сдержать их наступление невозможно. В целях спасения живой силы и боевой техники прошу вашего разрешения отвести группу армий «Центр» за реку Березину.
Фельдмаршал, возьмите себя в руки! выкрикнул в ответ Гитлер. Откуда вы взяли пятикратное преимущество?
Речь идет о превосходстве противника на главных направлениях.
Категорически запрещаю отводить войска! Приказываю пресечь панику, расстреливать паникеров, перейти в контрнаступление. Остановить русских любой ценой!
Прошу две-три танковые дивизии для организации контрудара
О каких дивизиях вы ведете речь? Под вашим началом и без того лучшие дивизии, самая мощная группировка!
Буш понимал, что всему есть предел. Тысячами березовых крестов на могилах немецких солдат был отмечен путь его войск, начиная с Прибалтики, с боев против 28-й танковой дивизии Черняховского. И Гитлер не хуже своего фельдмаршала знал, сколько Германия потеряла солдат и боевой техники в снегах под Москвой, у стен Сталинграда, на Курской дуге и в степях Украины
Мой фюрер, я отвечаю за жизнь миллионной армии! Солдаты верят, что я не потребую от них ничего, что идет вразрез с моей совестью. Сейчас наступил момент, когда 4-ю армию необходимо отвести, спасти от неминуемого окружения
Но Гитлер не изменил своего решения. Он еще не представлял себе или не хотел представить всю остроту положения 4-й армии и в целом всей группы «Центр».
После этого разговора фон Буш потерял равновесие духа окончательно. Еще недавно фюрер осыпал его милостями за победы во Франции и, в начале войны с Советским Союзом, в Прибалтике. Ныне он отступал, открывая русским путь на Варшаву и Берлин. Войска Черняховского неумолимо продвигались на запад, охватывая полукольцом соединения 4-й армии. Фон Бушу было ясно: еще немного и полукольцо сомкнется. Он неистовствовал, его трудно было узнать. Офицеры и генералы со страхом переступали порог его кабинета. Сам он стал вздрагивать от каждого телефонного звонка: не приходилось ждать благоприятных вестей ни с поля боя, ни из ставки фюрера. В ушах звучал приказ Гитлера: «Остановить наступление русских любой ценой!»
И Буш все-таки попытался выполнить приказ Гитлера. Для этого на чашу весов он бросил последний оперативный резерв 5-ю танковую и 286-ю охранную дивизии, надеясь этими силами приостановить наступление 5-й гвардейской танковой армии, а затем и нанести контрудар.
Советская разведка своевременно доложила о выдвижении резервов противника. Сталин приказал вызвать к телефону ВЧ Василевского или Черняховского. Поскребышев, заранее позвонив из Москвы, предупредил, что Верховный будет на проводе через полчаса. Василевский в это время находился в пути к командно-наблюдательному пункту фронта. Черняховскому предстояло второй раз с начала операции вести переговоры с Верховным Главнокомандующим. В оставшиеся минуты он успел посоветоваться с ближайшими соратниками, попросил их быть рядом.
Ровно через тридцать минут зазвонил телефон. Присутствующие молча склонились над картами, командующий фронтом взял трубку:
Генерал Чернов слушает.
У аппарата Семенов. Здравствуйте! До нас дошли сведения, что противник из оперативного резерва выдвигает танковую дивизию в вашу полосу, так?
Не совсем точно. К исходу двадцать седьмого июня командование группы армий «Центр» силами 5-й танковой и 286-й охранной дивизий заняло исходные позиции на рубеже Игрушки, Крупки в готовности нанести контрудар по передовым частям 5-й гвардейской танковой армии.
Представляет ли серьезную угрозу контрудар Буша?
Представляет, если не принять эффективные контрмеры. Ротмистров понес значительные потери, а в 5-й танковой дивизии противника наши разведчики насчитали более двухсот бронеединиц.
Можете ли уверенно сказать, что вы приняли все необходимые меры для отражения контрудара?
Товарищ Семенов, мы рассчитываем завтра с утра разгромить 5-ю танковую и 286-ю охранную дивизии противника и продолжим развивать успех.
Как вы расцениваете действия германского командования в этой операции?
Его педантизм и шаблонность в оперативном искусстве поставили группу армий «Центр» на грань катастрофы. Вместо быстрого отхода на тыловые позиции Буш втянул свои войска в затяжные фронтальные сражения. Это облегчает наши действия.
Какие у вас прогнозы в отношении дальнейших намерений германского командования? спросил Сталин и, не дожидаясь ответа, добавил: Этот вопрос всех нас в Ставке очень интересует.
Гитлеровскому командованию до выдвижения крупных резервов остается лишь затыкать опасные направления, ничего другого предпринять оно пока не в состоянии.
Хорошо. Жду вашего сообщения о том, как будут развертываться события на рубеже Игрушки, Крупки. Желаю успеха. До свидания.
Черняховский думал о Буше. Добьется ли старая лиса разрешения у Гитлера на отвод 4-й армии? Если не добьется или отвод будет затянут, эта армия окажется в котле. Исходя из оценки противника, он внес в план ряд коррективов, чтобы обеспечить скорейшее ее окружение.
Воздушной армии Хрюкина была поставлена задача в момент развертывания резерва Буша 5-й танковой и одной пехотной дивизии в боевой порядок нанести по нему массированные удары, а танковой армии Ротмистрова, взаимодействуя с авиацией и артиллерией, разгромить эти дивизии и, продолжая развивать наступление, захватить переправы через Березину и овладеть городом Борисов. Но, к сожалению, соединения 5-й гвардейской танковой армии до исхода дня 28 июня были связаны боями в районе Крупки Бобры, в сорока километрах восточнее Борисова.
Черняховский и его штаб принимали все меры, чтобы ускорить темп наступления общевойсковых армий и конно-механизированной группы Осликовского. Делалось все для того, чтобы главные силы фронта во взаимодействии с партизанами Белоруссии с ходу форсировали Березину и воспрепятствовали противнику занять оборону на ее противоположном берегу. От быстрейшего захвата и расширения плацдармов на Березине во многом зависел успех всей операции «Багратион».