В третьем часу ночи Черняховский проводил Кузнецова: тот спешил возвратиться в Москву. Друзья сердечно попрощались в надежде вскоре встретиться вновь. Дин встал поздно. Позавтракав, нанес визит командующему фронтом. Получил разрешение посетить пленных немецких генералов и побывать в армии, наступающей на направлении главного удара.
Сопровождать генерала Дина Черняховский поручил заместителю начальника оперативного управления фронта полковнику Б. А. Соколову.
Первым желанием Дина было узнать, как действует техника, поставляемая по ленд-лизу. Полковник Соколов пообещал генералу на пути к Вильнюсу показать место боя, в котором участвовали американские танки М-3.
Ехать пришлось недолго. На слегка всхолмленной равнине с редкими перелесками открылась панорама недавнего танкового сражения. Повсюду виднелись подбитые, сожженные машины. Соколов обратил внимание Дина на три подбитые тридцатьчетверки, перед которыми чернело одиннадцать сраженных немецких танков. Проехали еще немного, снова увидели обгоревшие остовы однотипных танков. Автомобиль приблизился к одному из них он был пробит в нескольких местах. Лицо Дина вытянулось: он узнал свою отечественную машину.
Американские рабочие построили танк, а русские погибли, сражаясь на нем за свободу народов СССР и США, нарушил паузу Соколов.
Войны не бывает без потерь
Да, но, к сожалению, они распределяются не поровну
Дин промолчал и больше не напоминал об американской технической помощи.
Вечер провели в штабе 5-й армии. Генерал Крылов дал ужин в честь американского гостя. Разговор зашел о Черняховском. Николай Иванович рассказал много интересных боевых эпизодов, характеризующих молодого командующего как смелого и решительного полководца, простого и обаятельного человека
В системе обороны противника Вильнюс был важным укрепленным узлом на подступах к Восточной Пруссии: он обеспечивал правый фланг группировки немецко-фашистских войск в Прибалтике. За последние недели гарнизон города значительно увеличился. Сюда срочно перебрасывались из Германии части 2-й авиадесантной и 6-й танковой дивизий. У города Лида выгружалась прибывшая из Станислава 7-я танковая дивизия. В районе Ошмяны Гольшаны выходили из боя остатки 707-й охранной и 5-й танковой дивизий. 7 июля в Вильнюс прилетел генерал-лейтенант Штаэль, которому было приказано во что бы то ни стало удержать город.
В этот день армия Крылова совместно с механизированным корпусом Обухова обошла Вильнюс с севера и перерезала железную дорогу на Каунас у населенного пункта Вевис. Танковая армия Ротмистрова на восточной окраине города сковала группировку противника с фронта. Армия Галицкого обошла Вильнюс с юга и, захватив Тракай, установила локтевую связь с частями армии Крылова. Войска Глаголева освободили Вороново.
Таким образом, пятнадцатитысячная группировка противника оказалась окруженной в Вильнюсе. Командующий 3-м Белорусским фронтом решил, оставив часть сил для уничтожения окруженной группировки, продолжать наступление: главными силами армии Крылова на Каунас, соединениями Галицкого и Глаголева на Сувалки, к исходу 13 июля форсировать Неман на участке Алитус, Друскининкай и южнее.
9 июля в столице Литвы продолжались ожесточенные схватки с противником. Советские воины дрались плечом к плечу с партизанами отряда «Вильнюс». Черняховский был уверен, что дни вражеского гарнизона сочтены. Его больше беспокоил прыжок через Неман.
Рано утром на командном пункте 11-й гвардейской армии он заслушал решение генерала Галицкого по захвату плацдарма на западном берегу реки. Армия нуждалась в пополнении. Черняховский подчинил Галицкому артиллерийскую бригаду и понтонный батальон из резерва фронта и потребовал форсировать Неман с ходу на широком участке. Для оказания помощи штабу армии по организации управления войсками оставил здесь генерала Покровского, а сам отбыл на КП танковой армии Ротмистрова.
Важные события развернулись 13 июля. Главные силы армии Галицкого вышли к Неману. Командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор С. С. Гурьев докладывал: «Противник мощным огнем препятствует правофланговой дивизии форсировать Неман. Разбивает плоты еще до посадки на них войск Прошу разрешения приостановить форсирование».
Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Модель, получив приказ Гитлера любой ценой удержать рубеж реки Неман, стал срочно усиливать алитусско-каунасскую группировку. Сюда перебрасывались три пехотные и две танковые дивизии, в том числе дивизия СС «Мертвая голова». Фронтовая разведка установила эту переброску. Черняховский отложил срок захвата плацдарма до наступления темноты. Одновременно распорядился усилить корпус Гурьева бригадой противотанковой артиллерии.
Сложная обстановка складывалась на правом крыле фронта. Генерал Крылов доложил:
Противник силами до пехотной дивизии и до ста танков контратаковал нас во фланг в направлении Майшегала Вильнюс. Главные силы армии наступают на Каунас. Прошу помощи.
Откуда взялись вражеские танки в тылу нашей армии? спросил Черняховский. Людников давно взял Укмерге.
Противник воспользовался тем, что главные силы 5-й армии далеко вырвались вперед.
Развивайте наступление на Каунас, ваши тылы прикроем!
Стремясь помочь осажденному гарнизону, немцы действительно создали сильную группировку из мотопехоты и танков и нанесли контрудар по войскам Крылова. Черняховский сумел опередить врага, своевременно выдвинув на этот участок фронтовые резервы и нацелив штурмовую авиацию на удар по вражеской группировке, занявшей исходное положение. Для гитлеровцев создалась угроза нового окружения в районе Майшегалы, и они были вынуждены перейти к обороне. Попытки вильнюсской группировки вырваться из окружения оказались безуспешными. 13 июля соединения 5-й армии освободили столицу Советской Литвы. Тысячи немецких солдат и офицеров сдались в плен, а командующий группировкой генерал-лейтенант Штаэль, убегая из города, утонул в реке Вилии.
В ночь на 14 июля соединение генерала Гурьева форсировало Неман и на его западном берегу захватило плацдарм до двадцати пяти километров по фронту и до четырех в глубину. Появление нашей крупной группировки под Алитусом было неожиданностью для командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Моделя.
На следующий день противник контратаковал корпус Гурьева. На плацдарме развернулись кровопролитные бои. Дивизия полковника Толстикова отбила восемнадцать контратак. Рубеж на реке Неман немецко-фашистское командование назвало «линией катастрофы». И действительно, за Неманом открывался путь к логову фашистского зверя. Ставка Гитлера, находившаяся в Восточной Пруссии, в Растенбурге, начала подготовку к эвакуации в глубь Германии. Фельдмаршал Модель имел приказ Гитлера любой ценой удержать рубеж по реке Неман. Сюда стягивалось более десяти новых пехотных и танковых дивизий и несколько отдельных бригад: танковая дивизия СС «Тотенкопф» из района Яссы, 19-я танковая из Голландии, 242-я пехотная из Германии, 260-я, 57-я и 299-я пехотные дивизии из тыла, после пополнения
Черняховский знал, что враг предпримет отчаянную попытку удержаться на этом последнем перед границей водном рубеже. А соотношение сил начинало складываться не в пользу войск 3-го Белорусского фронта. Это объяснялось тем, что в ходе стратегических сражений менялись роли и задачи фронтов.
В ночь на 12 июля Василевский предложил Сталину нанести удар войсками Баграмяна в направлении Шяуляй Рига, прорваться к Рижскому заливу и тем самым разрезать оперативное построение войск противника и изолировать группу армий «Север» от группы «Центр». С этой целью он попросил переподчинить 1-му Прибалтийскому фронту из состава 3-го Белорусского 5-ю гвардейскую танковую армию и 3-й гвардейский механизированный корпус, а 3-й кавалерийский корпус передать 2-му Белорусскому фронту для развития наступления на Гродно.
Верховный Главнокомандующий рассудил, что ослабление войск Черняховского может привести к пассивности на кенигсбергском направлении, в результате чего немецко-фашистское командование получит возможность маневрировать дивизиями группы армий «Центр» и локализовать наступление войск Баграмяна. Поэтому танковую армию Ротмистрова он решил пока оставить в распоряжении Черняховского и предписать ему форсировать наступление к границам Восточной Пруссии, прикрывая левое крыло 1-го Прибалтийского фронта.
Таким образом, Черняховскому пришлось расстаться с 3-м гвардейским механизированным и 3-м кавалерийским корпусами. Расставаться было тяжело: ожидались мощные контрудары врага и ожесточенные бои за удержание плацдарма на противоположном берегу Немана.
Командующий фронтом продолжал усиливать войска на неманском плацдарме. Крылову он приказал в ночь на 18 июля форсировать реку в районе Дорсунишкис дивизией генерала Городовикова. Вскоре обстановка на алитусском плацдарме настолько осложнилась, что Черняховский попросил Крылова ускорить форсирование.
Николай Иванович вызвал к телефону Городовикова:
Басан Бадьминович, командующий фронтом просит ускорить. Он так и сказал просит. И почувствовал, что на Городовикова это слово подействовало гораздо сильнее, чем самый строжайший приказ. К утру необходимо овладеть плацдармом для наступления на Каунас и быть готовым к отражению контратак крупной танковой группировки противника.
Немедленно сворачиваю КП и вместе со штабом выдвигаюсь в Дорсунишкис!
Советую, Басан Бадьминович, даже не ждать штаба. Берите с собой оперативную группу и выдвигайтесь. Командующий знает, что вам придется трудно, но надо выстоять
Непременно выстоим!
Крылов понимал, насколько это важно занять новый плацдарм и тем самым лишить противника возможности маневрировать силами на таком крупном водном рубеже.
Живо представил себе Городовикова. Не генерала, а молодого майора. Вот он проскакал на белоногом красавце дончаке с одного фланга кавалерийской цепи на другой, лихо спрыгнул, вытянулся с приложенной к козырьку рукой: «Вверенный мне полк занял исходное положение для контратаки!»
Рослый, плечистый, стройный, он стоял перед полковником Крыловым, с нетерпением ожидая команды атаковать «противника»!
Это было весной сорок первого, на Дальнем Востоке.
И вот спустя три года, перед началом Белорусской операции, в распоряжение командарма Крылова поступила 184-я стрелковая дивизия под командованием Городовикова. Старые знакомые смогли встретиться лишь на подступах к Вильнюсу. Николай Иванович без труда узнал Городовикова и в генеральской форме. Правда, тот несколько погрузнел, стал неторопливей в движениях. Сказывалась и усталость: дивизия за полмесяца прошла с боями около пятисот километров. Но на смуглом скуластом лице выражалась все та же готовность выполнить любой приказ, из-под густых черных бровей так же горячо и смело глядели веселые, лихие глаза. Пышные усы Басан Бадьминович отпустил, видимо, для солидности: ему было всего тридцать четыре возраст для генерала необычный.
Сейчас, торопя комдива с форсированием, Крылов знал, как устали его бойцы. Но знал и то, что Городовиков не подведет, сумеет мобилизовать все силы
Когда комдив приехал в расположение 262-го полка, в район Дорсунишкис, там все спали повальным сном. Спали свободные от боевого дежурства бойцы и командиры, спали штабные офицеры, спал сам командир полка. Трое суток без перерыва полк вел тяжелейшие бои, отражая отчаянные контратаки противника, пробиваясь к последней крупной водной преграде на пути к цитадели фашизма Восточной Пруссии. Когда гитлеровцы были сброшены в реку, обессиленные бойцы свалились с ног
Пока ординарец будил командира полка, Городовиков куда-то исчез. Появился, когда полковник уже успел привести себя в порядок, с трудом стряхнув сон.
Почему не форсируете реку? не ожидая доклада, спросил комдив.
Переправочные средства не прибыли
Приказано было форсировать с ходу, на подручных средствах.
Немцы увели все лодки
Если вы не в состоянии сколотить плоты и вернуть с того берега лодки, я вам покажу, как это делается.
Командующий артиллерией и начальник связи дивизии, прибывшие с Городовиковым, с удивлением взглянули на него. Но солдаты уже тащили к берегу бревна, доски, все, что попало под руку.
Городовиков всмотрелся в противоположный берег, скомандовал:
Начальнику связи вплавь подать провод вон на тот островок. Там мой КП. Командующему артиллерией переправить сорокапятки вместе с передовым батальоном. С нашего берега поддержать переправляющиеся подразделения дивизионной и приданной артиллерией
Не прошло и получаса, как все пришло в движение. Комдив сам возглавил команду пловцов. Вместе с ним поплыли его адъютант, старший лейтенант Кулаковский, и начальник связи майор Захаров. Городовиков вырос на Волге, был отличным пловцом. Вскоре он далеко вырвался вперед. Гитлеровцы заметили, открыли пулеметный огонь. Но генерал уже был в «мертвом пространстве», укрыт островком. Без потерь доплыли и остальные. Тут же была налажена связь, комдив связался с командующим артиллерией, взял на себя управление огнем
Наступал рассвет. Противник открыл огонь по островку из шестиствольных минометов. Вышла из строя проводная связь. Но майор Захаров уже успел переправить на КП радиостанцию комдива. Артиллерийско-минометный огонь с обеих сторон усиливался. Вскоре командующий артиллерией полковник Захаров перенес огонь всех батарей левее туда, откуда докатилось мощное «ура»
На левом фланге дивизии, в полку подполковника Водовозова, передовой батальон под командованием капитана Губкина ночью занял исходные позиции у реки. Неман тянулся темной лентой, только кое-где на его волнах отражался лунный свет. Облака временами закрывали месяц, и тогда река становилась еще чернее. Пользуясь темнотой, бойцы волокли к воде плоты и рыбачьи лодки.
Подготовка подходила к концу. Успех форсирования во многом зависел не только от правильности решения, принятого Губкиным, но и от инициативы всего личного состава батальона. Большую помощь оказывал комбату его заместитель по политчасти младший лейтенант Костин. В ротах прошли партийные и комсомольские собрания, коммунисты и комсомольцы обязались быть впереди и вести за собой остальных бойцов.
Губкин сам решил переправиться с главными силами батальона, а Костину предложил форсировать Неман с передовым отрядом.
Возражений нет? улыбнувшись, спросил он.
И быть не может, в тон комбату ответил Костин.
В передовой отряд выделялся стрелковый взвод лейтенанта Авдеева, взвод противотанковых орудий и пулеметный взвод. На отряд возлагалась ответственная задача захватить плацдарм и обеспечить переправу главных сил батальона.
С наступлением темноты была произведена тщательная разведка, намечены пути подхода подразделений к реке. Казалось, все было учтено. И все-таки комбат не сомкнул глаз о эту ночь. Еще раз тщательно перебрал в памяти, не упустил ли чего, что нужно сделать еще, чтобы выполнить боевую задачу с наибольшим успехом.
В условленное время командиры рот доложили о готовности. Комбат взглянул на часы: до начала переправы оставалось немного. Противоположный берег смутно вырисовывался во мгле. Было тихо. Лишь изредка прорезали небо трассирующие пули
Комбат, конечно, предвидел, что рано или поздно враг обнаружит переправу. Надо было отвлечь его внимание. Трое бойцов сержант Гуров, рядовые Примак и Чернобаев вызвались это сделать. В полутора километрах ниже по течению они переправились на тот берег и по сигналу Губкина открыли огонь из двух ручных пулеметов. Фашисты в ответ открыли минометный огонь по ложной переправе. С нашего берега ударила артиллерия. Действия трех смельчаков были приняты за переправу передового отряда. Гитлеровцы усилили артогонь, стали перебрасывать сюда подразделения с соседних участков.
В три часа ночи передовой отряд Губкина начал форсировать Неман на главном направлении наступления дивизии Городовикова. Через пятнадцать минут лодки с десантом достигли противоположного берега. Первыми на берег спрыгнули командир стрелкового взвода лейтенант Авдеев и замполит батальона Костин. Красная ракета, прорезав небо, рассыпалась на зеркале реки огненным бисером. Это был условный сигнал переправляться основным силам
К четырем часам утра ветер разогнал туман, местами обнажил гладь реки. Немецкая авиация начала проявлять активность. Самолеты искали наши переправы. «Юнкерсы» проносились так низко, что можно было различить кресты на фюзеляжах.
После короткой артподготовки приступили к форсированию реки роты Зайцева и Ахметова. Дно у берега было илистым, вязким. Метрах в двадцати резко обрывалось на большую глубину. Вражеская артиллерия пристрелялась, река кипела от разрывов снарядов и мин. Одна за другой перевертывались лодки, разлетались вдребезги плоты. Люди плыли, держась за бревна, за перевернутые суденышки. Артиллерийская канонада и рев авиационных моторов раздирали воздух. Взрывы бомб поднимали фонтаны воды, рассыпавшиеся тысячами брызг и горячих осколков. Не успевал затихнуть грохот разрывов, как в круг становились новые вражеские самолеты и падали в пике.