Уже прощаясь, Макаров решился сказать о наболевшем:
Штаб фронта у нас работоспособный, но в настоящий момент, надо признать, не готов к решению поставленных перед ним задач.
В чем дело? обеспокоился Черняховский. Штаб это мозг армии!
Видимо, сказались предшествующие неудачные наступательные операции, начиная с осени сорок третьего и до весны сорок четвертого года.
Ну и что? Следующая операция будет удачной!
Штабисты считают себя в какой-то степени виновными в прошлых неудачах и волнуются, ожидая встречи с вами. Некоторые боятся, что вслед за вами прибудут работники штаба 60-й армии.
Если им «удалось» провести подряд двенадцать неудачных операций, то надо постараться удачно организовать тринадцатую. Надеюсь, они не суеверны? А дальше дела пойдут на лад. И еще: пока никаких перемещений не предвидится до конца предстоящей операции.
Черняховский задумался. «Придется бороться не только с расслабленностью, но и с легкомыслием и безответственностью, вернее, со стремлением уйти от ответственности. А сколько сил еще предстоит вложить, чтобы добиться слаженности во всех звеньях от солдата до генерала
Иван Данилович, вид у вас усталый, с дороги не мешало бы отдохнуть, нарушил молчание Макаров.
Ничего, успею.
Тогда, может быть, пообедаем вместе?
Спасибо, жду начальника управления кадров.
Вошел генерал-майор Алексеев.
Давненько, Николай Иванович, мы с вами не виделись! радостно встретил его Черняховский.
Четыре года, товарищ командующий.
В тридцать девятом и в сороковом годах оба служили в Западном Особом военном округе. Черняховский был командиром танкового полка в Гомеле, а полковник Алексеев начальником отдела кадров округа. Уже тогда Николай Иванович с особой симпатией относился к Черняховскому, отмечая его незаурядные способности, высокую командирскую культуру. Но даже и он не мог предвидеть такого стремительного развития полководческого таланта у своего сослуживца. Сейчас перед ним стоял крупный военачальник, которому доверено командование мощным оперативным объединением. Да, у войны свои университеты
Как ваше здоровье? с участием спрашивал Черняховский. Что-то тяжело дышите Достается?
Дел хватает, Алексеев выжидающе смотрел на командующего.
Хотелось бы получить от вас подробную информацию о командирах дивизий. Если не возражаете, начнем с правого фланга.
Командир 251-й стрелковой дивизии генерал-майор Вольхин в свое время за неудачные бои в районе Рославля был отстранен от командования дивизией, понижен в воинском звании до майора и направлен на наш фронт. Вначале мы его назначили командиром полка, затем, после успешно проведенных им боевых действий, командиром дивизии. Потом добились и восстановления ему генеральского звания.
А как он теперь?
Душевная травма, конечно, не прошла бесследно, сказалась на его характере и нервах. Но держит себя в руках. Воля у него крепкая. Боевой, думающий комдив. Однако накануне вашего приезда генерал армии Соколовский потребовал проект приказа о наложении взыскания на Вольхина.
Что же произошло?
Нагрубил работнику штаба фронта, да и из штаба дивизии была жалоба на его грубость.
Требовательность или грубость?
Вообще он очень требователен, но порой срывается.
Мнение командира корпуса?
Положительное, отстаивает Вольхина.
Приказ о наложении взыскания подписан?
Нет. Генерал Соколовский сказал, что подпишет новый командующий.
Черняховский вздохнул.
Николай Иванович, не с таких приказов хотелось бы мне начинать службу на новом месте. Прошу вас завтра же поехать к Вольхину и передать следующее: пусть он не думает, что ему одному дорога Родина. И пусть с людьми обращается, не оскорбляя их достоинства.
Черняховский интересовался буквально всем: военными знаниями, боевым опытом, морально-боевыми качествами подчиненных. Внимательно выслушав Алексеева, распорядился:
В ближайшие дни подсчитайте и проанализируйте некомплект офицерских кадров, уточните, какое пополнение ожидаем. К середине июня все дивизии фронта должны быть полностью укомплектованы.
Дело привычное, укомплектуем, товарищ командующий.
Неплохо бы иметь такие же подробные данные о командном составе противника, хотя бы до руководства дивизиями включительно, пошутил на прощание Черняховский.
Встретившись после долгой разлуки, Алексеев не заметил особых изменений в Черняховском: на него смотрели те же ясные карие глаза, в них светились внимательность, дружелюбие. Нарушив паузу, сообщил командующему, что начальником оперативного управления штаба фронта назначен генерал-майор Иголкин. Это обрадовало Ивана Даниловича. Петра Ивановича Иголкина он знал по академии и Северо-Западному фронту.
На следующий день Иголкин явился к Черняховскому.
А как с лечением, закончили?
Какое уж там лечение, когда война! Не хватило терпения, товарищ командующий, самовольно оставил госпиталь, признался Иголкин.
Ну что ж, приступайте к делу, Черняховский объяснил, какую грандиозную операцию предстоит разработать.
Иголкин не смог скрыть волнения.
Постараемся, Иван Данилович, все сделать как надо!
До подробного знакомства с вверенными ему войсками Черняховский еще не в полной мере представлял масштабы фронтового объединения. Если в корпусе и даже в армии многие вопросы удавалось держать под непосредственным личным контролем, то здесь, как он уже понимал, это едва ли будет возможно. Основное внимание следует сосредоточить на главном, больше полагаться на заместителей и штаб. В первую очередь Черняховский рассчитывал на помощь начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Покровского.
Александр Петрович Покровский окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и Академию Генерального штаба. Еще в начале войны, когда Черняховский командовал дивизией, он уже возглавлял штаб войск Юго-Западного направления у Маршала Советского Союза Тимошенко. Черняховскому нравились в Покровском и его высокая культура, и ровный, спокойный характер.
Чувство большого удовлетворения доставило командующему знакомство с начальником политического управления генерал-майором С. Б. Казбинцевым, начальником тыла генерал-лейтенантом В. П. Виноградовым, начальником инженерных войск генерал-лейтенантом Н. П. Барановым.
Иван Данилович был безмерно рад встрече со своим старым сослуживцем, командующим артиллерией фронта генерал-лейтенантом Барсуковым. Давнишняя дружба связывала их. Когда Черняховский учился в Киевской артиллерийской школе, Барсуков командовал там батареей. Хотя Михаил Михайлович был старше и по званию и по возрасту, они подружились еще в ту пору. За время войны, будучи командующим артиллерией армии и командиром артиллерийского корпуса, Барсуков накопил богатый опыт и по праву считался одним из лучших организаторов артиллерийского наступления.
С командующим бронетанковыми войсками генерал-лейтенантом Алексеем Григорьевичем Родиным Черняховский встречался еще на Центральном фронте. Родин тогда командовал 2-й танковой армией.
Все больше и больше убеждался Черняховский, что командование, штаб и политическое управление фронта укомплектованы опытными, хорошо подготовленными офицерами и генералами. Хорошее мнение сложилось у него о командующих армиями. Самой мощной армией фронта, 5-й, командовал герой Севастополя и Сталинграда генерал-лейтенант Н. И. Крылов. С командующим правофланговой 39-й армией генерал-лейтенантом Н. Э. Берзариным Черняховский расстался всего два года назад, будучи командиром 241-й стрелковой дивизии, входившей в армию Берзарина. Многое изменилось за это время и в ходе Великой Отечественной войны, и в жизни каждого из них.
Решающие события, которые должны были развернуться в Белоруссии летом 1944 года, налагали на молодого командующего фронтом большую ответственность. Ему предстояло навязать свою волю опытным генералам гитлеровского командования во главе с фельдмаршалом фон Бушем. Большую часть времени Черняховский проводил в войсках, изучая группировку противника и положение наших соединений.
Осмотрев оборонительные позиции дивизий первого эшелона армии Берзарина, шутя похвалил:
Хороши ваши позиции, Николай Эрастович. Пожалуй, получше тех, что были у нас под Новгородом?
В соответствии с вашей директивой будем усиливать их дотами, наращивать оборону в глубину
По этому поводу я и приехал. Обстановка меняется. Директива о переходе к жесткой обороне должна дезориентировать противника. Пусть он считает, что раз мы укрепляем оборону, то значит наступать не собираемся. Но труд наш не пропадет, инженерные сооружения послужат исходными позициями для наступления. Или если противник, упреждая наше наступление, проведет артиллерийскую контрподготовку. Наша задача наступать. Но пока об этом никто не должен знать, кроме вас, члена Военного совета и начальника штаба армии.
Армия в феврале предпринимала попытку наступления на Витебск, напомнил Берзарин. Однако дивизии генерала Гольвитцера хорошо использовали пересеченную местность и вынудили нас перейти к обороне. Витебск брать в лоб нецелесообразно. Армия понесла слишком большие потери в результате этой попытки.
И речи не может быть о лобовой атаке, согласился Черняховский. Наша задача отыскать слабые места в системе обороны противника, умело сосредоточить силы на главном направлении. А что касается Гольвитцера, то мы его избаловали
Не так-то просто его бить
По тону, каким были сказаны эти слова, Иван Данилович догадался, что Берзарина все же тревожат сомнения, связанные с прошлыми неудачами. Он очень уважал Николая Эрастовича, ценил его опыт и талант и рассчитывал найти в нем единомышленника. Разговор шел по душам. И все же Черняховский все время чувствовал некоторую скованность Берзарина, и это беспокоило его. Он хорошо помнил их прежние встречи, доверие и поддержку, которые так щедро оказывал ему Берзарин в трудную пору первых лет войны. Как ни старался, чтобы бывший его командующий не ощущал перемены в их положении, не просто было преодолеть этот невидимый барьер.
Многое для Черняховского было пока непривычным. Так, услышав впервые: «К аппарату просит товарищ Сталин», он на миг растерялся. Никак не мог предположить, что Верховный Главнокомандующий так скоро после назначения вызовет его к ВЧ.
Как самочувствие? услышал в трубке негромкий голос Осваиваетесь? Вашу просьбу учли. Вы довольны членом Военного совета?
Василий Емельянович оставляет хорошее впечатление. Получил богатый опыт, будучи начальником Политуправления Западного и членом Военного совета Брянского фронтов.
Основную закалку он получил еще до войны, работая секретарем Московского горкома партии, заметил Сталин. А ваш второй член Военного совета, по тылу, товарищ Хохлов до войны был Председателем Совнаркома РСФСР. Представляете, на кого вы опираетесь?
Представляю, товарищ Сталин. Постараемся оправдать ваше доверие!
Попробуйте не оправдать! За все с вас как с командующего спрошу А как начальник штаба?
Дело знает, вопросы решает уверенно, человек с трезвым умом.
Для начальника штаба это превосходные качества. Хорошо, что в кадрах вы разобрались. Ну, а как обстоит дело с тем, о чем я говорил при нашей встрече?
Принимаем все необходимые меры, товарищ Сталин. Завтра выезжаю в войска.
Действуйте, желаю успеха!
С группой генералов и офицеров штаба Черняховский совершал инспекционную поездку, проверяя боевую готовность войск. Поздно вечером должен был вернуться в штаб фронта. Там его ждали начальник штаба, командующие родами войск и начальники управлений, чтобы согласовать основные вопросы планирования предстоящей операции.
По Витебскому шоссе, уже скрытому тьмой, мчались пять легковых машин. В первой Черняховский и неразлучный с ним порученец Комаров. Иван Данилович молчал, о чем-то сосредоточенно думая.
Встречным курсом самолет! доложил Комаров.
На всякий случай сверните! приказал Черняховский водителю.
Едва машина успела съехать с шоссе, как правее, метрах в пятидесяти, прогремел оглушительный взрыв. Машину Черняховского отбросило в одну сторону, машину Макарова в другую. Следовавшие позади автомобили не пострадали. Все выскочили из них, залегли по сторонам шоссе. Макаров увидел, что автомобиль Черняховского опрокинут вверх колесами.
К машине!
Снова послышался рокот: ночной бомбардировщик делал второй заход.
В укрытие! крикнул кто-то.
Но Макаров и несколько человек с ним, не обращая внимания на нарастающий гул бомбардировщика, подбежали к опрокинутой машине. Поставили ее на колеса. Адъютанту Макарова удалось открыть заклинившуюся дверцу. В этот момент неподалеку взорвалась вторая бомба, все на мгновение осветилось. Макаров заметил на лице командующего кровь. Вскрыл индивидуальный пакет, забинтовал ему голову. Тем временем расчету счетверенных пулеметов на бронетранспортере, следовавшем за машинами, удалось отогнать фашистский бомбардировщик.
Как чувствуете себя, Иван Данилович? спросил Макаров, усадив командующего в свою машину.
Немного режет глаз
В ближайший медсанбат! приказал Макаров водителю.
Василий Емельянович, нас ждут на КП. Может, доедем? попробовал возразить Черняховский.
Но Макаров настоял на своем.
Хотя в ближайшем медсанбате окулиста и не оказалось, операция была сделана. Хирург извлек из рассеченного века маленький осколок, наложил на глаз повязку.
На КП фронта прибыли лишь в пять утра. Генерал Покровский, увидев командующего с забинтованной головой, обеспокоился:
Что с вами, Иван Данилович?
Пустяки. Докладывайте неотложные вопросы.
Согласно вашим указаниям, командующие родами войск совместно со штабами разработали планы маскировки, противовоздушной и противотанковой обороны, разведки
Хорошо, Александр Петрович. Планы остается осуществить на деле. Немцы пока ведут себя относительно спокойно. Но если заметят перегруппировку, приложат все силы, чтобы раскрыть наш замысел. Предусмотрите все меры для дезинформации противника. Прошу вас также распорядиться о сокращении телефонных переговоров. Работу радиостанций на передачу прекратить полностью.
Макаров после совместных поездок с Черняховским проникся уважением к нему. Покоряли вежливость и внимательность молодого командующего в обращении с подчиненными, будь то солдат или генерал, отзывчивость к нуждам бойцов и командиров.
Во время одной из встреч с Маршалом Советского Союза Василевским Макаров сказал о Черняховском: «У этого человека наряду с деловитостью достаточно доброты и простодушия»
Погрузившись в дела, Черняховский не вспоминал о своем ранении. Зато поинтересовался здоровьем ординарца Плюснина, который накануне заболел гриппом. Нашел время не только направить к нему своего врача, но и сам побывал у него.
Как здоровье, отец?
Спасибо, товарищ генерал, поправляюсь. Солдату нравилось, когда командующий называл его отцом, хотя он и был старше генерала всего лишь на двенадцать лет.
На фронте установилось затишье. Группировка, предназначенная для наступления, постепенно сосредоточивалась на исходных позициях. В штабе фронта шла напряженная работа. Интенсивно велась разведка. Черняховский уже имел довольно ясное представление о системе обороны 3-й танковой и 4-й немецких армий группы «Центр». Ставил себя на место фон Буша, пытался предвосхитить его решения, искал наиболее уязвимые места в обороне противника, чтобы определить направление главного удара.
Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Буш узнал, что на оршанском и витебском направлениях генерала армии Соколовского заменил новый командующий.
Господин фельдмаршал, назначение молодого, энергичного генерала Черняховского может означать намерение русских перейти к активным действиям, предположил начальник штаба группы.
Вряд ли их командование возлагает такие большие надежды на Черняховского, усомнился фон Буш. У нас есть более серьезный противник генерал Рокоссовский, войска которого нависли над нашим правым флангом севернее Ковеля.
Черняховский отличился при взятии Курска зимой сорок третьего года. И в начале войны, под Шяуляем. Сам Геббельс назвал его «современным рыцарем».
Бросьте! грубо перебил Буш. Я знаю этого молодого генерала Надеюсь, вы поняли: оперативные резервы сосредоточивать в районе Кобрина!