Вторым протестом стало поступление в колледж на факультет экономики и бизнеса, которые, как считал Стефан Клейтон, абсолютно не подходят его юной дочери. Он планировал, что она будет учиться в Королевской Академии Танца.
Третьим желание работать в «Кросс-Кантри». Отец взял ее, протащив через все круги ада, не делая поблажек, оценивая, как всех и даже жестче. И Аврора выдержала. Именно поэтому она сейчас сидит здесь!
Из раздумий ее вывел сильный голос отца, а вот о чем вещал Дрю, она пропустила. Ничего, вечером за бокалом шампанского он ей всё расскажет. Но сейчас необходимо собраться, иначе волнение оседлает ее и понесется вскачь, как на бешеной лошади не видать ей тогда повышения. Речь шла о проекте и о должности начальника отдела Аврора поднялась, не сразу осознав, что назвали другое имя. Только снисходительное недоумение, которое отпечаталось на лицах присутствующих, вернуло ее в реальность. Реальность, в которой должность досталась не ей.
Она села на место Глория участливо сжала ее руку под столом. Аврора бросила взгляд на начальство: Дрю отвел глаза; отец же взирал со спокойным равнодушием, будто бы ничего удивительного сейчас не произошло.
«Грег Трентон?! про себя возмутилась она. Грег? Серьезно?!» Он ведь даже не участвовал в реализации, только числился. Аврора прикоснулась холодной рукой к пылающим щекам, делая вид, что поправляет каштановый локон, выбившийся из пучка: хотелось выть, а еще высказать всё отцу и наконец выйти из душного зала, в котором тяжелым облаком витал запах ее поражения.
Часом позже она без предварительного согласования и, естественно, без приглашения стремительно вошла в приёмную президента компании.
Мистер Клейтон у себя? Аврора спросила из вежливости, на самом деле она прекрасно знала, что отец в кабинете.
У себя, но он сейчас не принимает, секретарь даже поднялась, возможно, собираясь грудью отстоять покой своего руководителя. Не выйдет сегодня Аврора видела только цель, никаких препятствий!
К нему нельзя!
А вот это мы еще посмотрим, тихо сказала она и резко схватилась за ручку, небрежно толкая дверь. Отец, Дрю, Грег Трентон великолепная тройка! Они, как по команде, повернулись к ней, она же выжидающе застыла на пороге: все же закатывать публичные скандалы было не в ее духе.
Мистер Клейтон, она сама, влетела следом секретарь. Я
Оставьте нас с мисс Данн вдвоем, голос Стефана Клейтона, наполненный властной силой, колючим ознобом пробежался по холодной коже его дочери. Ему было пятьдесят девять: виски давно поседели, а лоб прорезали глубокие морщины, но его внутренняя энергия и несгибаемая натура остались неизменны, не подточились за годы постоянной борьбы за свое место под солнцем.
Я жду объяснений.
Объяснений? переспросила Аврора.
Да, объяснений: по какой причине ты врываешься ко мне в кабинет? Не помню, чтобы я тебя приглашал.
Она возмущенно фыркнула, но потом смягчилась, надеясь поговорить по-человечески.
Пап.
Стефан присел, предлагая ей последовать его примеру. Аврора подошла к высокому креслу, обтянутому дорогой коричневой кожей и, положив руки на спинку, спросила:
Почему, пап? Это ведь была моя должность, я заслужила ее, ты ведь знаешь. Я справлюсь
Стефан вскинул руку, прерывая дочь.
Это большая ответственность, а у Грега опыт
Это все неважно, да? тихо проговорила она. Что бы я ни сделала, чего бы ни добилась этого всегда будет недостаточно.
Это не так. Он отвел взгляд возможно, ему самому стало неловко за свое решение.
А как? громче, чем позволяли приличия, поинтересовалась она. Ну объясни же мне!
Вы забываетесь, мисс Данн! Отец всегда так обращался к ней на работе, когда был недоволен. Аврора взяла фамилию матери, чтобы в компании в ней видели не только дочь Стефана Клейтона, и он не уставал напоминать и о ее решении, и о том, что в стенах этого здания она в первую очередь его подчиненная. Это было четвертым вызовом, который она ему бросила.
Я напишу заявление об увольнении и оставлю у вашего секретаря, мистер Клейтон, холодно отозвалась Аврора пусть лично подпишет! и, развернувшись, направилась к двери.
Дома поговорим, донеслось ей в спину, но она точно решила, что больше не будет никакого «дома».
Как жить дальше, когда твои мечты полетели в мусорное ведро, а жизнь сплясала жгучую самбу на твоих костях? Еще утром она не предполагала, что придется задаваться подобными вопросами.
Аврора, подожди, Дрю настиг ее в коридоре. Милая, всё в порядке?
В порядке? Она недоуменно уставилась на него. О чем он вообще?! В каком она может быть порядке?!
Знаешь что, иди ты
Куда? серьезно поинтересовался он. Аврора не ругалась, и Дрю этим беззастенчиво пользовался. Она, вздохнув, развернулась, но он не дал уйти, мягко хватая за руку.
Дрю, пожалуйста, не сейчас. Я не готова говорить с тобой. «Я видеть тебя не готова!»
Вечером поговорим, идёт?
Аврора не знала: он действительно не понимает или издевается над ней? Она смотрела в привлекательное лицо с ямочками на щеках, гордым носом и тонкими губами. Еще вчера она была уверена, что Дрю знает ее и разделяет стремления, а сейчас недоумевала, как могла так заблуждаться. Как так вышло, что мужчина, с которым она планировала связать свою жизнь, совершенно ее не понимает. Но на его вопрос послушно кивнула, как деревянная марионетка на веревочках объясняться и выяснять отношения не было сил. Позже. Всё позже.
Дорога домой заняла около получаса в центре на Корпорейшн-стрит пришлось постоять в пробке. Аврора просто ушла, никого не предупреждая и не отчитываясь, впервые в жизни.
Она нажала кнопку на пульте высокие кованые ворота начали медленно распахиваться вовнутрь. Подстриженные зеленые лужайки сверкали под мягким летним солнцем, а на клумбах алели сочные розы, гордо устремив крупные головки в небо. Дом дышал размеренностью и умиротворением, словно ничего плохого в этом месте не могло произойти. Аврора притормозила возле парадного входа недалеко будет нести чемодан. Входная дверь распахнулась практически сразу на пороге появилась Нэни, которая служила у них давно и помогала Грейс Клейтон хозяйке следить за домом.
Маленькая мисс, вы уже дома! удивилась она.
Аврора смиренно вздохнула: о каком становлении личности может идти речь, если она до сих пор для всех в этом доме «маленькая».
Мама дома?
Уехала в ателье. Скоро должна быть.
«Это даже хорошо», подумала Аврора. Сейчас она в запале, а расстраивать мать резкими высказываниями, адресованными отцу, не хотелось. Она и так переживала, что отец и дочь совершенно перестали понимать друг друга.
Хорошо, я буду у себя.
Что-то принести перекусить, ведь не обедали же, укоризненно подметила Нэни, строгим взглядом пройдясь по тоненькой фигурке молодой хозяйки.
Нет, я не голодна! Аврора скрылась на лестнице под неодобрительное сопение экономки.
Она практически бегом миновала светлый коридор и толкнула дверь собственной спальни, застыв на пороге, осматриваясь, будто впервые видит. Просторная, выполненная в бледно-зеленых тонах, с мягким ковром на полу, в ворсе которого так приятно утопали ноги после тяжелого дня. На туалетном столике разбросаны женские мелочи, косметика и крема, в углу на медном крючке пылились старые пуанты: иногда Аврора всё же танцевала для себя. Ей ведь нравился балет, но не как дело всей жизни и адский труд, а как отдых для души.
Она прошла в гардеробную и достала чемодан, решив взять только то, что поместится, что действительно необходимо. Первыми на дно легли пуанты. Одежда, белье, косметика летели без разбору. Аврора с благоговением прикоснулась к серебристо-серому сверкающему платью она так ни разу его и не надела. Наряд венчал чемодан ее прошлого.
«Каждой твари по паре», и она схватила туфли на высоком каблуке. Кто знает, что ей пригодится за порогом этого дома? Подумать только: ей почти двадцать пять, а она всё еще живет с родителями! «Дом огромный, в нем поместятся три таких семьи, к чему переезжать?», постоянно увещевал отец. Здесь могут жить и она, и ее семья мама была с ним согласна. Но она, в отличие от него, готова была принять любой выбор дочери. Аврора не торопилась, да и Дрю, казалось, не смущал вариант жить с ее родителями.
Дрю. Аврора вспомнила его поступок и впервые задумалась об истинной природе его чувств. Она ведь красива, не глупа, из хорошей семьи ее есть за что полюбить. Но любил ли ее жених достаточно сильно? Или ему было важнее расположение ее отца? Почему он смолчал? Почему не предупредил? Не секрет, что жесткий, а порой деспотичный Стефан Клейтон благоволил к Дрю и одобрял роман с единственной дочерью. И во многом потому, что Дрю никогда не быть таким, как он сам: сильным, упорным, практически несгибаемым. Ему никогда не занять место главы семьи, пока сам Стефан Клейтон будет в состоянии править. Отчего-то отец не терпел конкуренции. У него не было наследников мужского пола, поэтому со временем муж Авроры до сегодняшнего момента она полагала, что им будет Дрю может получить в свои руки контрольный пакет акций «Кросс-Кантри». К Авроре, как к настоящей принцессе, прилагалось пол-королевства.
А хотела ли она отдать свое наследство, детище своей семьи мужчине? С любимым она готова разделить всё, но передать, словно сама Аврора не достойна на равных владеть и управлять бизнесом отца, казалось неправильным и обидным. А хотела ли она вообще замуж? Она взяла в руки резную шкатулку с мелочами: крохотные пинетки с перламутровыми жемчужинами смотрели на нее вопрошающе. Она не знала. Правда, не знала. Аврора взвесила их на руке потрясающая работа. Мама всегда прекрасно шила и вязала, сейчас даже владела собственным ателье отец не возражал, называя это женскими прихотями.
Детка, ты дома, что-то случилось? Грейс Клейтон пораженно застыла у двери, с недоумением рассматривая то чемодан, то дочь. Аврора, что происходит?
Что сказать: ее подставили два самых близких мужчины? Что она бежит из отчего дома? Аврора кусала щеку, подбирая слова, наблюдая за взволнованной матерью, от которой ей достались хрупкое телосложение и мягкие каштановые волосы, от отца только глаза прозрачно-зеленые. В остальном же сходства с родителями не наблюдалось.
Мам, я уезжаю.
Куда же? На отдых? Вы ведь с Дрю хотели
Нет мам, не на отдых и не с Дрю. Ты только не волнуйся, она подошла к матери, обняла и вдруг заплакала. Хлюпая носом, сбиваясь, рассказывая обо всем, что наболело. Они проговорили около часа, и мать поняла дочь, хоть и печалилась от ее решения. Они вместе спустились вниз, но Грейс всё еще пыталась убедить Аврору дождаться отца, возможно, всё, что произошло одно большое недопонимание. Но Стефана не нужно долго ждать, он появляется тогда, когда считает нужным, так было и сегодня.
Что здесь происходит?
Грейс поспешила ему навстречу: мужа она знала и хотела попробовать успокоить прежде, чем он взорвется, окончательно разругавшись с Авророй.
Сначала ты сбегаешь с работы, потом я застаю тебя с чемоданом. Куда, черт возьми, ты собралась?
Я уезжаю к друзьям в Лондон.
В Лондон?! Аврора, ей богу, какой ты всё еще ребенок.
Я не ребенок, упрямо вздернув подбородок, сказала она.
Ах да: ты моя служащая, и я не припомню, чтобы отпускал тебя.
Я уволилась из «Кросс-Кантри», спокойно напомнила Аврора, хотя внутренне начала закипать. Отец всегда был высокомерен и упрям, полагая, что единственно правым может быть исключительно он.
Я не подписал заявление, и если ты сейчас уйдешь, то забудь о карьере. Хороших рекомендаций ты не получишь, голос отца, до этого имитировавший спокойствие, к сожалению, весьма неудачно, зазвенел холодной сталью, словно скрестились два клинка, высекая искры, но идти на попятную ни за что!
Обойдусь и без рекомендаций, мистер Клейтон.
Детка, милая, Грейс рванулась к Авроре.
Стой! Она застыла меж двух огней между мужем и дочерью. Она любила их обоих, но старалась открыто не принимать чью-либо сторону.
Это твое окончательное решение?
Аврора кивнула он отступил от парадной двери, пропуская дочь.
Стефан! не выдержала Грейс и поспешила к Авроре. Ей не препятствовали в этом порыве. Так под слезы матери и гнев отца Аврора Данн покинула дом, бросила жениха и уехала из Бирмингема.
***
«Виккерс шипбилдинг груп», Лондонский Сити, Англия.
Мистер Барлоу, вам звонили из дома, негромко уведомила секретарь, подавая напитки.
Соедини меня, короткий взгляд на наручные часы, через десять минут, велел он, возвращаясь к спору с братом.
Джонатан, госзаказ нельзя получить. Это тендер его нужно выиграть. Понимаешь?
Но у нас же есть друзья в Парламенте! Ты играешь в поло с Джоном Уикеном, черт возьми!
Джеймс устало прикрыл глаза, поражаясь идеям, приходящим в голову брата. А может это он, Джеймс, уже старый и от этого не способный на безумства? Давно он так сильно не ощущал разницу в возрасте между ними: сейчас одиннадцать лет казались непреодолимым барьером. Иногда Джеймс чувствовал себя умудренным опытом и ответственностью тридцатипятилетним стариком.
Джонатан, распорядись, чтобы твой отдел начал готовить документацию к конкурсу.
Джейми, но
Иди, Джонатан.
«И не заставляй меня жалеть, что назначил тебя на эту должность», про себя подумал Джеймс. Брата он любил, но если бы не уговоры матери, то помариновал бы его в рядовых экономистах пока не наберется достаточно опыта. Мелисента для Джейми была мачехой, но он не любил думать о ней так, всё-таки она растила его с десятилетнего возраста: мать она не смогла заменить в полной мере, но отношения между ними сложились хорошие.
Зазвонил телефон: прошло ровно десять минут секретарь давно выучила привычки босса.
Миссис Флэгг, что-то случилось? Джеймс слушал, не перебивая, буквально физически ощущая, как еще одна проблема ложится ему на плечи. Атланту небесный свод, наверное, легче держать было.
Я понял. Присмотрите пока за Эваном, а я подумаю, что можно сделать. Спасибо.
Он повесил трубку, выплескивая раздражение на папку с документами, так некстати подвернувшуюся под руку и полетевшую в стену. Его решили доконать сегодня все, даже собственный сын! В Эвана словно бес вселился четвертая няня за две недели! И где взять новую? Рекрутинговые агентства скоро начнут шарахаться от одного имени «Барлоу».
Он задумался, вспоминая ярко вспыхнувший роман с женой, а через три месяца она сообщила, что беременна, и он был рад. Родился Эван, и Джеймс стал счастливым отцом, но не мужем. Отношения с Алисией начали портиться: заболел отец и ему, Джеймсу, пришлось, принять управление компанией на себя, а жена решила возобновить карьеру.
Они отдалились друг от друга и наконец настало утро, когда Алисия заявила, что не может и не хочет так жить. С ним жить. А Джеймс с поразительной ясностью осознал, что ничего не чувствует: ни досады, ни сожаления. Ничего. Три года назад умер отец, два его брак. Они с Алисией расстались не друзьями, но и врагами не были. Эвану было шесть, и он, как любой ребенок, тяжело переносил развод родителей и жизнь на два дома. Но в итоге они все пережили этот тяжелый период и вышли из кризиса, как говорил психоаналитик, к которому они все ходили. Сейчас возникало ощущение, что кризис вернулся, чтобы вконец расшатать его нервную систему.
Эмили, пригласите ко мне мистера Китча, по селектору приказал Джейми, намереваясь применить тяжёлую артиллерию, и поднялся за папкой договора надо бы подписать. Он славился железной выдержкой, а разбросанные документы вверх импульсивной несдержанности.
Джеймс взял ручку, собираясь поставить размашистую подпись напротив своего имени: Филипп Джеймс Барлоу. Филипп! Он не любил свое первое имя. Имя деда, которого уважал за волю и несгибаемый характер, но теплоты не испытывал из-за его желания контролировать всё и вся. А когда Филиппу Барлоу перевалило за восемьдесят, он вообще превратился во вздорного старика. Дед единственный кто категорически выступал против брака с Алисией, и когда нерадивый внук, на которого управы нет, пошел наперекор старшему в семье, лишил его наследства. Филипп Барлоу всегда был умелым кожевником и начал развивать свой талант еще в шестидесятых, сейчас магазинов с эксклюзивной мебелью, обтянутой кожей по технологии выделки деда, более сотни только в одной Великобритании. Он давно отошел от дел, получив жирные комиссионные за продажу патента. Дед жил в большом доме за городом, в окружении слуг, носил пенсне и изводил все вокруг дурным нравом. Филипп сколотил весьма приличное состояние и частенько пытался шантажировать им Джеймса, хотел сделать послушным своей воле. Вот только внук и сам был обеспечен и успешен: инженер по образованию, он прекрасно управлял компанией отца и в дополнительных средствах не нуждался. Джеймса совершенно не трогало, что Джонатану младшему брату достанется всё наследство. Единственное, чего он опасался: не дай бог стать таким же, как дед. Наверное, поэтому даже имя не прижилось: близкие называли его Джейми, партнеры Джеймс, подчиненные мистер Барлоу. И только отец, когда был недоволен или хотел повлиять на него, называл полным именем, тогда это злило, сейчас не хватает. Дед тоже пользовался этим приемом, но всегда безуспешно. Это жутко раздражало его. «Он не так плох», в очередной раз напомнил себе Джеймс: пусть Филипп Барлоу не принял Алисию, с самим Джеймсом находился в весьма натянутых отношениях, а вот Эвана любил и тот отвечал взаимностью прадеду. Уже за это можно сказать ему спасибо.