Трудный, но счастливый день, заметил я. И мы стали думать о втором этапе переброски.
Когда Валя с Янеком были еще в пути, я связался с товарищами в Кшешовице, Тшебине и Мысляховице, поскольку дальнейшая трасса переброски радиостанции, проходила через эти районы. Янек и Валя стали готовиться в дорогу. Время торопило. Федя и Юзеф уже собрались. Мы попрощались с семьей Солтыков и через полчаса были уже в квартире жены Дзивлика. Здесь упаковали аппаратуру в чемодан и портфель и двинулись к заставе. Договорились, что до Кшешовице доберемся на попутном грузовике. Валя несла чемодан. Федя портфель. За поясом у каждого был пистолет. Янек и Валя пошли к заставе первыми. Янек должен был договориться с шофером. Не знаю, как это получилось, но он выбрал машину, водителем которой был немец в мундире вермахта. Они возили уголь с шахты «Серша» неподалеку от Тшебини. Этот способ транспортировки аппаратов, как мы рассудили, мог оказаться даже самым безопасным. Тот, кто едет с немцами, не должен вызывать подозрений.
Мы залезли в кузов грузовика. Немецкие солдаты уселись в кабину. Грузовик тронулся. Мы с Юзефом стояли, опираясь на крышу кабины. Через заднее окошко нам были хорошо видны затылки шофера и конвойных. Скорость прибавляла силы ветру, вздымавшему угольную пыль в кузове. Вскоре наши лица стали совсем черными. Только белки глаз сверкали.
Автомобиль мчался по шоссе. Меньше чем через полчаса показались первые дома Кшешовице. Сразу же за городом пролегала воздушная канатная дорога. Вагонетки, словно большие пауки, медленно плыли в ту и другую сторону. Здесь мы собирались сойти. И вдруг под канатной дорогой мы увидели четырех гестаповцев с автоматами наперевес. Один из них поднял руку хотел остановить грузовик. Мы объяснились друг с другом взглядами. Если грузовик остановится и у нас потребуют документы будем стрелять. Грузовик быстро приближался к ним. Вот они уже совсем рядом но грузовик, минуя их, проехал дальше. Скорость очень большая, и водитель не сумел вовремя затормозить.
Федя и Юзеф улыбнулись. Грузовик остановился метрах в ста за канатной дорогой. Мы молниеносно выскочили. Молодые люди из строительной службы, стоявшие здесь, быстро заняли наши места. Грузовик отъехал.
Четыре вооруженных гестаповца смотрели в нашу сторону. Но это нас уже не страшило: неподалеку в кустах дежурили пятеро гвардейцев с оружием в руках. Мы по двое пошли к зарослям и здесь нашли гвардейцев. Затем двинулись в Менкиню. А в скором времени были на квартире у Станислава Бодзенты (секретарь партийного комитета в Менкине около Кшешовице. Погиб в 1943 году).
Ждал вас с нетерпением. Вижу, что все в порядке, проговорил Бодзента. Только вид у вас такой, будто вы не из Кракова, а прямо из шахты.
Это чтобы гитлеровцы не узнали нас, пошутил я.
Юзеф и Федя должны были идти дальше через границу в Словакию в сопровождении товарищей из Хшанува. Мы же свою роль сыграли.
Дайте нам знать, когда доберетесь до места, попросил я Юзефа.
В дальнейший путь через «зеленую границу» они отправились вместе с группой товарищей, которой руководил Францишек Пытлик из хшанувской организации.
Через несколько недель я узнал, что Юзеф и Федя успешно перебросили радиостанцию на свою базу в Чехословакии.
На жизнь и на смерть
Валя и Янек отправились обратно в Краков, я подался прямо в Чернихув. После нападения на молочный завод в Рыбной немцы не предпринимали никаких ответных действий и вообще не показывались. Крестьяне больше не сдавали молоко: его негде было перерабатывать. В последнее время приходилось все больше заниматься организационной работой, а меня неудержимо тянуло в лес. Время от времени я встречался с Франеком (Сасулой) на лагевницкой цементной фабрике. Поддерживал связь с отрядами Батальонов Хлопских в районе Могилы и громады Халупки, по-прежнему встречался с членами крестьянской партии района Забежув Кожене и Выжги. Они всегда помогали нам. Я расширял свои связи.
Однажды мне сообщили, что я срочно нужен Зигмунту и начальнику штаба округа Шибистому, прибывшим в Подгале. «Что-то важное», подумал я и вместе с отрядом отправился на свидание. Оно состоялось в Чернихувском лесу. Командующий округом и его начальник штаба рассказали мне, какой бой с гитлеровцами выдержали гвардейцы из Жешува. Несколько наших товарищей было убито.
Зигмунта и Шибистого сопровождали два гвардейца из жешувского отряда Гвардии Людовой.
Теперь они будут сражаться в нашем отряде. Дельные ребята. В Жешув надо переправить сто килограммов динамита. Нужно во что бы то ни стало взорвать железную дорогу, идущую на восток. К приему динамита все готово квартира, транспорт, люди. Перенесите только взрывчатку в Беляны. Детали мы еще обсудим.
Все будет сделано, заверил я.
Мы решили наладить более тесную связь с руководством партии и командованием Гвардии Людовой. Местные товарищи ощущали потребность в такого рода контактах.
Вечером состоялось построение отряда. Гвардейцы стояли в строю в две шеренги. Шибистый зачитал приказ командующего округом. В нем говорилось о том, что необходимо усилить и расширить борьбу с оккупантами. Нескольким гвардейцам были присвоены воинские звания. Ночью четверо гвардейцев из них двое новых из Жешува и Шибистый забрали динамит и вышли из леса в направлении Белян.
После выполнения задания, вернетесь в лес к лесничеству. Здесь я буду вас ожидать, сказал я гвардейцам.
Лесничество Косыцажа часто служило нам пунктом сбора. Петр Косыцаж и его сын Станислав, члены ППР и Гвардии Людовой, всегда были готовы к действиям. Зося носила нам в лес еду, покупала в магазинах все необходимое.
После совещания, проведенного в отряде, я решил вместе с Вильком, Чарным, Грегорчиком и Очкосем привести в исполнение приговор, вынесенный Цейсу, начальнику жандармерии в Забежуве около Кшешовице. Он издевался над поляками, давая волю своим садистским наклонностям. На его совести были и советские пленные, которым удалось бежать из лагерей. В воскресенье вечером он собирался ехать в Чулув. Там-то мы и решили его накрыть. Я думал об этом, Дожидаясь возвращения четырех гвардейцев. Сюда должен был прибыть и командир отряда Чарны. Отряд я отослал в лес около Русоцице. Очкосю поручил обеспечить ребят продовольствием. Тихо шумели деревья. Время шло страшно медленно, а ребята все не появлялись. Наконец послышался условный протяжный свист.
Все в порядке? спросил я ребят, как только они показались из-за деревьев.
Да, услышал я в ответ.
Пошли к лесничему.
Ребята ночевали в стоге сена на гумне. Мне же было не до сна. Мысли вертелись вокруг Цейса. Беспокоил Чарны, который еще не появился. Утром мне предстояло вместе с Зосей идти в ближнюю деревню и взять у кузнеца пистолет и патроны.
Утро было ясное, теплое. Солнечные лучи разогнали молочные клубы тумана. День обещал быть прекрасным. Косыцажи уже встали. Старик лесничий и его жена оделись и ушли, пообещав скоро вернуться. Я пошел на кухню бриться. Зося хлопотала по хозяйству. Умываясь, я случайно взглянул в окно и остолбенел: верхом на лошадях ехали немецкие жандармы и темно-синие полицейские. Они быстро приближались к лесничеству. Впереди ехал Цейс. За ним несколько телег с крестьянами. «Наверняка заложники», мелькнула мысль. Они подъехали к дому. Я был без оружия. На кухню влетела испуганная Зося. Схватила с кухонного шкафа ключи.
Михал, я ухожу. Пошли вместе, поправилась она.
Я смотрел то на Зосю, то на ножи, лежащие на столе. Стал искать топор. Зося звала:
Пошли, закрываю!
Я успел надеть рубаху и пиджак. Мы потихоньку вышли. Зося закрыла дверь на засов. Проходя мимо группы людей, я спросил:
Охота, что ли, сегодня какая?
Скоро увидите сами, бросил кто-то из крестьян.
Я посмотрел в сторону риги, где находились ребята. Те, кто был на посту, должны были видеть все. В одном из сараев находился Чарны. Он вернулся на заре я об этом не знал после свидания с семьей. Приезд немцев застал нас врасплох. Сумеют ли ребята и Чарны незаметно отойти?
Люди, которые неподалеку пасли коров, при виде жандармов начали убегать. Одни пытались тянуть за собой и коров. Другие бросали их на произвол судьбы. Они бежали к домам, находившимся на расстоянии нескольких сот метров.
Я сказал Зосе, что провожу ее до Чернихува. Постепенно мы ускорили шаг: ведь каждую минуту могло начаться преследование. Я решил живым не сдаваться. У меня с собой была доза цианистого калия.
Мы с Зосей отошли от немцев уже на километр. Впереди показалась Висла.
Нужно переправиться на ту сторону. Оставаться здесь нельзя, сказал я Зосе.
Только на другом берегу мы почувствовали облегчение.
Неожиданно в небе появились красные отблески, потом в лесу посветлело, а некоторое время спустя в воздух взметнулся столб черного дыма. Это горело лесничество. Зося бросилась к Висле, чтобы переправиться на тот берег.
Наш дом горит! Там отец, мать, брат! Пустите меня к ним!
Но я не мог позволить ей вернуться. Люди бежали к Висле. Некоторые бросались в воду прямо в одежде. Они убегали от остервеневших гитлеровцев. До нас доносились звуки выстрелов. Шел бой
Позже я узнал, что произошло. Немцы обнаружили гвардейцев, однако те оказали им упорное сопротивление. Меткими выстрелами из риги они поражали атакующих их жандармов. Не сумев овладеть ригой, немцы прибегли к последней возможности подожгли ее гранатами. Но к это не заставило парней сдаться. Тогда немцы вызвали подмогу из Кальварьи. Силы противника теперь намного превосходили силы гвардейцев. Они не смогли пробиться и в неравном бою погибли от пуль и огня. Из четверых удалось вырваться только одному.
В бою в плечо был ранен Цейс. Но врачи спасли его. Так что пока он избежал судьбы, которую мы ему готовили.
Чарного застали врасплох. Он попал живым в руки немцев, так как находился в другом сарае. Жандармы схватили и старика лесничего Косыцажа, который, увидев свой дом в пламени, вернулся, хотя соседи не хотели пускать его. Жена и сын Сташек не пошли с ним. Чарного и лесничего увезли в лагерь. В бою погибли гвардеец из Жешува и двое из Русоцице.
Причина нашей неудачи выяснилась позже. Четверо гвардейцев, которые выполняли задание по доставке динамита, проявили неосторожность. Когда они возвращались из Белян, им захотелось проведать своих девушек. Заскочили в несколько домов. Время шло, они теперь запаздывали к назначенному часу. В громаде Рончна около Лишек наткнулись на жандармов. Бог знает как это произошло, но жандармам пришлось удирать. Понимали ли ребята, что этим они раздразнили медведя в берлоге? Этот важный факт они утаили от меня. Если бы я знал все, то предпринял бы необходимые меры предосторожности.
О Зосе позаботились семья и товарищи.
Наступил сентябрь 1943 года. Ковальский и Настек поставили перед организациями ППР и Гвардии Людовой новые задачи. Я встретился с Зигмунтом. Он говорил главным образом об ослаблении бдительности:
Мы еще не расправились должным образом со шпионами и врагами, говорил он. В районе все охвачены желанием мстить. ППР и Гвардия Людова не намерены ослаблять борьбу. И это хорошо, поскольку борьбу следует усилить. Восточный фронт трещит по швам. Гитлеровцы грабят где только можно. Объединить силы, выстоять и начать новые действия такова наша задача.
Зигмунт замолк на мгновенье, а затем продолжил:
Следует собрать отряд, назначить нового командира. Гвардейцы уже готовы выполнять боевые задачи самостоятельно. Им надо только помогать.
Затем Зигмунт перешел к другому вопросу о необходимости расширить борьбу:
Люди ищут связи с нами, хотят бороться. Необходимо наладить с ними контакты, принять в наши ряды.
Вскоре Зигмунт выехал в Краков. После боя у лесничества он должен был предупредить людей, что следует принять специальные меры предосторожности, обезопасить склады. Он всегда был предусмотрительным. Затем Зигмунт выехал в Варшаву. Мы долго ожидали, когда он вернется в Подгале. Наконец узнали о Варшавском восстании. Зигмунт погиб во время боев в столице.
Как-то меня разыскал Янек Шумец. По выражению его лица и по тому, как он со мной поздоровался, я понял, что пришел он с неприятным известием. И не ошибся.
На улице в Кракове, сообщил он, арестовали товарища Настека. Я видел это собственными глазами. Его связали, но он пытался вырваться. Не знаю, как я удержался, чтобы не помочь ему. Но у меня с собой не было оружия.
И Зигмунт, и Настек погибли. Они без колебаний отдали свою жизнь за родину.
Так мы потеряли руководителей округа. Я с головой ушел в работу, чтобы отогнать тяжелые думы. Но я немного опередил события. Зигмунт погиб в августе 1944 года, Настек же был арестован в декабре 1943 года. Сейчас же шел сентябрь 1943 года. Я поддерживал связь с начальником штаба округа Стефаном Шибистым. Осенью это был конец сентября во всем округе отмечалось оживление конспиративной деятельности. Но мы стали ощущать отсутствие руководства.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Самые молодые бойцы
Молодые Сколько раз заставляли они нас волноваться. Сколько раз приходилось предостерегать их, чтобы они берегли себя и действовали с осторожностью, чтобы они не стали жертвами своей необузданной фантазии. В ненависти к оккупантам они более чем кто-либо страдали от своего бессилия. Из-за отсутствия оружия они были лишены возможности действовать, поэтому шли добывать это оружие у врага.
Мне очень хочется, избегая громких слов, сформулировать некоторые их черты: партизанская находчивость, боевитость, любовь к делу, ради которого они без колебаний покинули отчий дом и близких. Где бы они ни находились в лесу, в поле, на улицах городов, они решительно шли в бой. Те, которых я знал и с которыми воевал, никогда не сбивались с пути на авантюрные, темные тропки, что могло легко произойти в условиях оккупации. Они отличались твердостью, выдержкой и упорством.
Здесь следует вспомнить и о тех молодых людях, которые не находились в отряде, по крайней мере в описываемый период, и вели борьбу в других местах. Ведь актив молодежных групп выходил далеко за границы Кракова. Янек Шумец поддерживал непосредственную связь с боевыми группами, организованными на окраинах города. Одна из таких групп проводила операции в Юговице. Оттуда она совершала нападения на врага. В состав этой группы входили в основном пареньки, которым не исполнилось еще и шестнадцати лет. Смело шли на задания Ян Зборовский, Болеслав Зборовский (брат Яна), Александр Побеглый, Юлиан Лукасик и Здзислав Зажицкий. Не уступали им в отваге Францишек Галушка, Юзеф Марцик. Не страшились гитлеровцев Мариан Воляс и Генрик Хойда. С ними вместе всегда были Мечислав Шурма и Стефан Салаховский. Юговицкая боевая группа была очень активной, и Янек не раз говорил, что на ребят этой группы можно положиться.
Такие же группы существовали в Скавине и Воле Духацкой (во главе последней стоял Станислав Стабах).
Молодые гвардейцы часто совершали нападения на оккупантов, добывая оружие и боеприпасы. Они широко пользовались опытом Четырко, с которым часто встречались. Они тянулись к нему, а он в их лице имел настоящих друзей. Звали они его Колей. Он легко находил с ними общий язык. Ходил к ним на встречи в любое время суток и ночью, и днем. Рассказывал ребятам о советской молодежи, о том, как она по призыву ленинской партии поднялась на борьбу с захватчиками.
Однажды июньским днем 1942 года ребята из группы Стабаха вместе с Янеком Шумецем преподнесли Стефану Дзивлику сюрприз, притащив целый ящик пистолетов. Их сразу же отправили в подразделение Гвардии Людовой. В руки молодого Стабаха попадали и тюки с автоматами. Когда я смотрел на Янека и других ребят, невольно задумывался об их судьбе, об их будущем. Я знал, что они будут первыми среди тех, кому суждено строить новую родину. И в труде они будут такими же упорными, как и в бою.
Не раз вместе с Колей я отвечал на вопросы ребят, интересующихся жизнью в Советском Союзе. От общих вопросов мы переходили к частным условиям труда и учебы молодежи. Они хотели знать все о жизни первого в мире социалистического государства. В таких беседах мы проводили долгие часы. Со временем ребята начали понимать, сколь справедливо требование, чтобы фабрики и заводы принадлежали не одному владельцу, а были бы общественной собственностью. На примерах они познавали суть нового, еще не известного им строя. Коля с нашей помощью следил за ходом событий в районе, разведывал позиции гитлеровцев, поддерживая постоянную связь с Большой землей.