На Андрюшкекороткое серое пальто, а на широком ремне, закинутом за шею, висит тяжелый деревянный лоток, который он придерживает руками. Запах жареной ставриды вызвал у Тони головокружение.
Андрюшка! Она по-детски обрадовалась встрече. Когда-то от его кулаков она не раз плакала: Андрюшка любил невзначай стукнуть девчонку. Очень хочу есть! Дай рыбки Ой, какой ты длинный!.. Как живешь?..
Как видишь, хмуро ответил он, опустив глаза. Выбирай любую
Тоня выбрала ставриду пожирнее и стала с аппетитом есть. Нет, жизнь не так уж плоха!
К Андрюшке подошла старуха, долго торговалась, наконец купила три ставриды и, ворча, удалилась.
Пойдем отсюда, быстро сказал Андрей, тут и поговорить не дадут. Только ты рядом со мной не иди!.. Я спущусь по Дерибасовской и встану у моста, справа. Тогда подойди
Странная предосторожность для продавца жареной ставриды!
Через несколько минут Тоня нашла его на условленном месте. Он подождал, пока она подошла к нему вплотную, и негромко сказал:
А рыба теперь в цене!
Тоня уже протянула руку за второй ставридой, и ее пальцы невольно дрогнули. Это же отзыв на пароль, который она должна произнести на явке!
Он даже вспотел от волнения, мальчишка! Вот уж меньше всего она ожидала, что жизнь сведет с ним.
Можно купить рыбу? спросила она.
Рыба теперь в цене! повторил он и, чтобы унять в руках дрожь, изо всех сил сжал края лотка. Я тебя жду уже две недели. По радио нам сообщили о твоем приходе. Тебе повезло. Потом батареи совсем сдохли. Без связи сидим. Я единственный, кто знает тебя в лицо На явку не ходи, она провалена. А на запаснойв соседней квартире поселился немецкий офицер, туда тоже ходить опасно Командир группы Федор Михайлович назначает тебе встречу у памятника Дюку послезавтра ровно в девять утра.
А как же я его узнаю?
Когда он подойдет ко мне, я у него прикурю. Потом он повернет к Сабанееву мосту. Пойдешь следом. Подойти имеешь право, когда он сам остановится и закурит. Усвоила?
Усвоила!
А теперь топай отсюда, да не забудь заплатить.
Сколько?
С тебя, по знакомству, марку.
Дорого дерешь! Она сунула ему марку. Если надо будет срочно меня видеть, приходи!
Адрес называть не надо, с детства знает, условились о сигнальном стуке в дверь, и Тоня пошла к Пушкинской.
На углу он снова догнал ее, но с такой неуклюжей поспешностью окликнул, что невольно привлек внимание прохожих.
Все, что привезла, имей с собой, проговорил он жарким шепотом.
Тоня заметила, что с противоположного угла за ними наблюдает полицейский. Мальчишка остается мальчишкой! Мгновенно сообразив, она бросила на лоток еще одну марку и, коротко обругав его дураком, быстро пошла к своему дому.
Целый день, до самого позднего вечера, она прождала Петреску, но он так и не пришел. Не пришел он и на другой день, который она провела в тягостном ожидании. Очевидно, Петреску решил, что взаимные расчеты закончены и он освобожден от дальнейших забот о се судьбе.
Теперь только одна ночь отделяет ее от встречи у памятника Дюку. Одна долгая ночь
Глава одиннадцатая
Она услышала тихие шаги на лестнице и, замерев, взглянула на часы. Половина второго! За окномглухая, ветреная ночь Патруль? Облава? Она подкралась к двери и тревожно прислушалась.
Шаги притихли. Человек, очевидно, достиг первой лестничной площадки и почему-то остановился. Наверно, тоже прислушивается. Нет, это не облава, но осторожность прежде всего.
Зажечь свечной огарок было делом нескольких секунд. Фитиль вспыхнул трепещущим синеватым пламенем, и по комнате закачались тени. Тоня приподняла край одеяла, которое прикрывало окно, и выглянула на улицу.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, все спокойно. Промчалась закрытая машина, скрылась за углом. Нет, не облава!..
Она снова прислушалась. Мужчина?! Женщина?! Может быть, это один из запоздавших жильцов соседней квартиры, имеющий ночной пропуск? Ведь на площадку выходят еще две двери.
Леня?! Спрыгнул где-то под Одессой с парашютом и, скрываясь от ночных патрулей, ищет ее квартиру? Прижалась к двери и замерла, прислушиваясь.
Шаги вновь зашелестели. Человек поднимался медленно, казалось рассчитывая каждый свой шаг. Уж не ранен ли? Вот поднимается еще выше. Слышно дыхание. Стоит Ждет Колеблется.
Тихий удар Пауза Два удара Еще один удар Андрей!.. Только он знает этот, условленный между ними сигнал. Зачем пришел? Что случилось?
Кто там? тихо спросила она, на шаг отступая от двери.
Я! отозвался знакомый, мальчишеский, с простудной хрипотой голос.
Она долго вертела проржавленный французский замок. Наконец дверь скрипнула и распахнулась, В темном проеме стояла долговязая фигура Андрея. Он зябко держался за воротник пальто.
Быстрее входи!
Андрей прошел, неловко задев ее плечом, и почти упал на ближайший стул. Тоня проверила, заперлась ли дверь, и, подергав ее, вернулась в комнату.
Свеча почти потухла, и ее неверный свет, колеблясь, расползался по комнате. Две тонких звездочки горели на стеклах очков Андрея; глаз не было видно, но по тому, как он тяжко откинулся назад, по его прерывистому дыханию, Тоня понялаему плохо.
Что с тобой? спросила она, подсаживаясь рядом.
Сердце!.. Дай воды, проговорил Андрей, и очки, блеснув, погрузились в сумрак.
Тоня сходила на кухню, погремела посудой, в темноте нащупав железную кружку, налила из-под крана воду и вернулась в комнату.
Андрей пил долго, словно изнывал от жары и жажды.
Давно это у тебя? спросила Тоня, когда Андрей поставил кружку на стол и как-то по-детски глубоко вздохнул.
В первый раз в катакомбах два месяца назад схватило. Андрей кашлянул и помолчал. Ну, а теперь легче От патруля пришлось удирать, добавил он с веселым смешком.
Что случилось? строго спросила она. Зачем рисковал?
За окнами тихо, и тишина эта смягчала тревогу. Хотя они были однолетки, но рядом с ним Тоня чувствовала себя совсем взрослой. «Так и проваливаются, сердито думала она, из-за таких вот мальчишек».
Присядь поближе, сказал Андрей и, хотя никто не мог их подслушать, подождал, пока Тоня придвинула стул и села. Сегодня по Дерибасовской гулял Камышинский, проговорил он тихо, с тем внутренним недобрым значением, которого Тоня сразу не поняла.
Кто он, этот Камышинский?
Был в нашей группе.
А до войны где работал?
Как будто в киноадминистратором!.. Сам вызвался остаться. А месяц назад вдруг исчез. Только через неделю мы узнали, что он арестован. И вдруг сегодня днем иду по Дерибасовскойсмотрю гуляет!..
Возможно, освободили! Она никак не могла уловить связи между Камышинским, который гулял по Дерибасовской, и ночным приходом Андрея, это еще больше раздражало ее. Так что, ты до утра не мог дотерпеть, чтобы сообщить об этом? спросила, уже не сдерживая злости.
В том-то и дело, что нет! Андрей мотнул головой, и в стеклах очков опять заплясали искорки. Я ведь шел за ним сзади и наблюдал!.. А он меня не видел За ним шли два агента, переодетые в штатское, и делали вид, что совсем им не интересуются. У табачного магазина Камышинский поздоровался с Яковлевым, а у входа в кинос Нестеренко
Так! Так!.. проговорила Тоня.
А вечером их забрали!
Тоня встала и пересела на диван. Молчание. Было слышно, как потрескивал фитиль, плававший в лужице стеарина. Андрей приподнял фитиль, укрепил, пламя мигнуло и вспыхнуло ярче.
Так что же тебя беспокоит? спросила Тоня. Андрей помолчал, и она по-своему расценила его молчание. А вообще, можешь больше в этом деле не участвовать! Отсидись дома! Скажи приметы, и я все сделаю сама, резко сказала она.
Андрей шевельнулся, стул скрипнул.
Что ты такое говоришь? Ты имеешь свое задание, а я свое. И не о тебе я вовсе думаю.
А о ком же?
О Федоре Михайловиче!
Камышинский ведь гулял по Дерибасовской, а Федор Михайлович придет совсем в другое место, сказала Тоня и сердито усмехнулась, так что паниковать нечего!
Андрей кашлянул.
Да в том-то и дело, что в конце Дерибасовской их ждала машина. Тоня не сразу поняла, кого Андрей имеет в виду, потому что разговор ушел в сторону. Когда они в нее залезли, я подошел вплотную и услышал: один, из гестапо, говорит Камышинскому: «Хорошо поработал, завтра в награду подышишь свежим воздухом на Приморском бульваре». Второй, который садился последним, только усмехнулся, и они умчались.
А это точно был Камышинский? спросила Тоня; этому сумбурному мальчишке все могло показаться.
Да я его как тебя видел! обиделся Андрей. У него плечи, словно доскитонкие и прямые, и ходит прихрамывая.
Ну, ладно! примирительно сказала Тоня. А ты уверен, что он Федора Михайловича узнает?
Конечно, узнает! Федор Михайлович не раз задания ему давал
Помолчали. Каждый по-своему думал о том, что произошло и как тут быть.
Тоня думала, что завтра ровно в девять утра, когда она встретится с Федором Михайловичем у памятника Дюку, кивок предателя, и командир погиб. Конечно, удобнее всего было бы поговорить в этой квартире, но по строгим правилам конспирации это невозможно. Кто-то из проживающих в доме знает Федора Михайловича.
А ты пойди предупреди Федора Михайловича!
Да как же я его предупрежу! Где я его сейчас найду, спрашивается? Он мне явку только через неделю назначил!
Они долго обсуждали, что можно предпринять. Как перехватить Федора Михайловича на пути к Приморскому бульвару? Прикидывали, с какой стороны он может пойти. По Потемкинской лестнице? От Воронцовского дворца? Перейдет Сабанеев мост? Как ни считали, выходило, что нужно не меньше пяти человек, чтобы расставить посты и поддерживать между ними связь. Где их взять? До встречи остались считанные часы, и собрать группу так быстро не удастся. А кроме того, это связано с новым риском. Ведь Камышинский знает еще многих.
Подлец ваш Камышинский, вздохнула Тоня. Как же вы его раньше не раскусили?
А он хорошо работал, сказал Андрей. Три машины мы с ним подорвали
Забыв о сне, они обсуждали все варианты, которые могли возникнуть и осложнить встречу.
Конечно, Камышинского могут вывезти из тюрьмы позднее девяти утра, но на это нельзя надеяться. Затем, в момент встречи Федора Михайловича с Тоней он может находиться на другом конце бульвара. Это тоже вполне вероятно, но на это также нельзя надеяться Так на что же можно надеяться? На что?.. Они договорились, что, если Камышинский будет на бульваре, Андрей дотронется до подбородка
У краев одеяла, занавешивавшего окно, проступили бледные полосы. Андрей встал, подошел к окну и, откинув одеяло, растворил его настежь.
В комнату ворвался поток холодного воздуха. Наступал рассвет. В сумеречном свете чернели голые ветви, платанов. Откуда-то с моря донесся сиплый гудок парохода.
Поспим немножко! сказала Тоня. Ты уйдешь в восемь часов, а я в половине девятого Что же будем делать? снова, в сотый раз, спросила она, пристраиваясь на диване.
Андрей сдвинул стулья, приспособил к голове жесткий диванный валик, прилег и тихо, блаженно вздохнул.
Ну что? повторила Тоня.
Спи!.. Спи!.. сонно ответил Андрей. Это уже мое дело обеспечить Повернулся на бок и тут же заснул.
А Тоня еще долго смотрела в открытое окно, за которым нарождался день, и думала: куда ее бросает жизнь? Да, если бы года полтора назад кто-нибудь ей сказал, что она станет связным подпольщиков, она постучала бы этому романтику пальцем по лбудруг, ты в своем уме?
Сон к ней так и не пришел
Она вышла из квартиры ровно через тридцать минут после того, как ее покинул Андрей, держа в руках хозяйственную сумку. Деньги положила на самое дно, под старый бумажный кулек, а сверху придавила молочным бидоном. Теперь у нее был вид хозяйки, отправляющейся по домашним делам.
Каждый шаг, который приближал ее к Приморскому бульвару, натягивал нервы. Она пристально вглядывалась в одиноких мужчин, за которыми в небольшом отдалении шли двое-трое. Этот?! Этот?! Этот?!
С Дерибасовской на Пушкинскую выехало несколько машин с солдатами и на большой скорости направились в сторону вокзала. Солдаты пели песню.
Андрея она увидела сразу. Он стоял у постамента пушки и заворачивал пожилому человеку рыбу. Однако через мгновение, как только покупатель отошел, потер подбородок: Камышинский на бульваре!
Часы на городской Примарии показывали без пяти девять. Ровно столько, сколько требуется, чтобы неторопливым шагом дойти до памятника Дюку.
Она видела перед собой широкую спину Андрея в коротеньком потертом пальто. Со своим тяжелым лотком он казался ряженым. Она никак не могла привыкнуть, что можно вот так, среди бела дня, ходить по Приморскому бульвару и торговать рыбой. Навстречу прошли два солдата. Они о чем-то оживленно разговаривали и смеялись. На скамейках сидели женщины с детьми.
Ниоткуда, казалось, не веяло угрозой. Но вдруг Тоня увидела, как Андрей круто повернулся, почти побежал назад, а потом резко свернул к каменному парапету.
Что случилось? Тоня на мгновение приостановилась. Ее настороженный взгляд вырвал из идущих навстречу невысокого, сутуловатого человека в сером мятом костюме; он неторопливо шел, лениво ступая, и только глаза его глядели остро и беспокойно «Он!»решила Тоня и ей стал понятен маневр Андрея. Позади Камышинского вразброс шли какие-то мужчины, но ни один из них не казался подозрительным, они могли быть и прохожими.
Когда Камышинский миновал ее, Тоня уже приближалась к памятнику Дюку. Невдалеке от гранитного постамента стояли несколько мужчин, и трое, как назло, курили. Кто же из них Федор Михайлович?
Часы показывали без трех минут девять. Как долго тянется время, и сколько событий подчас может вместить в себя одна минута!
Краем глаза она заметила Андрея. Тот обгонял ее, направляясь к памятнику мимо каменного парапета.
Тоня невольно оглянулась. Шагах в десяти позади нее, возвращаясь назад, шел Камышинский.
Узел завязывался стремительно, и казалось, нет выхода. «Что делать? Что делать?.. лихорадочно думала Тоня. Как поступить?..» Сознание, что она ничего не может изменить и ничему помешать, ввергло ее в отчаяние.
Что же медлит Андрей? Он еще успеет подбежать к Федору Михайловичу и предупредить его! Почему он так медленно идет?.. Почему?.. Опять пропустит Камышинского?.. Отвернется?! Спрячется?! Тоню трясло в ознобе. Главным врагом для нее теперь был не Камышинский, а Андрей, достойный самой лютой смерти.
И в это мгновение она увидела четвертого мужчину, высокого, черноволосого, в синем плаще; он вышел из-за постамента памятника и остановился, неторопливо оглядевшись вокруг; все в этом человеке было крупнои голова с твердым подбородком, и руки, в которых угадывалась недюжинная сила. Он медленно вытащил из кармана коробку, раскрыл, вынул папиросу и стал медленно ее разминать «Федор Михайлович!»решила Тоня. Она узнала его сразу, потому что именно таким себе и представляла.
Но почему к нему не подходит Андрей? Куда же он идет? Куда?.. Почему мимо?..
С другой стороны бульвара, с боковой аллеи, вдруг появился невысокий старик в вытертом ватнике, у старика был вид ночного сторожа, который провел бессонную ночь, сидя у дверей магазина, а теперь возвращается домой. В руке он держал дымящуюся самокрутку, ни на кого не обращая внимания.
Он уже был в нескольких шагах от памятника, когда Андрей подошел к нему и, быстро нагнувшись, прикурил. Потом повернулся и двинулся на Тоню.
В его взгляде появилось такое острое, такое злобное выражение, что Тоню охватило предчувствие трагической неотвратимости того, что сейчас произойдет и что предотвратить уже не в ее силах. Она видела округлившиеся, со стеклянным блеском глаза, они смотрели на нее и в то же время мимо.
Выстрел!.. Тоня не заметила, как в руке Андрея появился револьвер, но тут же услышала за спиной дикий крик умирающего человека и оглянулась. Схватившись руками за живот, Камышинский медленно падал на мостовую.
И тут же раздался второй выстрел. Это стрелял человек в синем плаще. Он выстрелил в Андрея в упор, сзади. Андрей охнул, выронил пистолет, повернулся и рухнул, ударившись головой о гранит. Лоток разломился, и ставрида рассыпалась по грязным камням.
Все произошло так быстро, так стремительно, что Тоня растерялась. Только что она сама готова была убить Андрея, только что она считала его предателем
С разных сторон бульвара бежали люди. Полицейский разгонял толпу. Откуда-то появилась крытая машина, и несколько человек в штатском поволокли в нее труп Камышинского.
Когда Тоня вспомнила о старике и оглянулась, она увидела, как тот медленно и устало идет, направляясь к Сабанееву мосту, и быстро пошла за ним, бросив последний взгляд на Андрея.