Мое обстоятельство по поводу сдачи баланса и отчета за 1942 год:
«Следуя призыву завода 172, включаюсь в соревнование в честь 25-й годовщины Красной армии и беру на себя следующие обязательства:
1. Годовой отчет и баланс за 1942 год предоставить 18 января вместо 25-го по плану хорошего качества и со всеми требуемыми приложениями.
2. Добиться ликвидации дебиторской и кредиторской задолженности.
Главный бухгалтер Картранстопа Мороз АА. 14.01.1943».
16.01.1943
Жена Шура пишет мне, что из-за отсутствия электроэнергии их отпустили с работы домой: «Попилили с Верой дров, привела в порядок и еще раз прочла твои письма. Морозы до минус 40, а в комнате плюс 15, экономлю дровазима впереди. Деньги, что выслал Шурик для батьки450 рублей, я не посылала, а во время болезни часть расходовала, и сегодня послала 250 рублей на имя хозяйки для Гаврилова. Раньше не высылала, потому что не была уверена в адресе, думала, что переехал куда. Шурик будет сердиться, но что поделаешь? Сейчас пишу открытки батьке и Шурику. Толик прислал письма на сохранение, его адрес: г. Челябинск, в/я 96-200, Тимошенко А.Х.».
18.01.1943
«Акмолинск КРГ нач. Картранстопа Тимохину. Телеграфте дату выезда в Москву главного бухгалтера для сдачи годового отчета по приказу НКПС 631. ЩТЧ Краснобаев».
Итак, получив такую телеграмму, стало ясно, что моя поездка в Москву неизбежна. Нужно было добиваться пропуск на въезд в Москву.
19.01.1943
В своей открытке жена Шура обижается, что пишу только открытки и мало писем. Получила от меня деньгии опять укор, что не слушаюсь и посылаю ей каждую получку. Описывает свои хозяйственные дела за день: «Много дел, но хочется спать. Живем пока хорошо, в квартире тепло».
20.01.1943
Снова поступает телеграмма из НКПС 19524:
«Акмолинск КРГ Картранстоп Тимохину. Получение пропуска главбуху Мороз для командирования его НКПС с отчетом оформите на месте через Управление дороги на основании приказа зам наркомпути товарища Арутюнова 631/цз от 17.12.1942. Указанным приказом ознакомить. ЦТЧ Чикунов».
22.01.1943
Дорожный отдел милиции Карагандинской железной дороги выдал мне пропуск 403 сроком до 25 февраля 1943 года:
«Разрешается гражданину Мороз Александру Александровичу, 1901 года рождения, работающему при Управлении Карагандинской железной дороги в качестве главного бухгалтера, пребывание в г. Москве сроком до 25 февраля 1943 года. Цель поездкив служебную командировку согласно телеграфного вызова НКПС 15256.паспорта и командировочное удостоверение: серия II-НУ 670706, выдан вторым отделением милиции НКВД г. Гомеля БССР 23 мая 1941 г. Заместитель начальника ОЖДМНКВД Карагандинской железной дороги старший лейтенант милиции Роммер».
24.01.1943
Мне выдали разовый билет 628385 сроком до 28 февраля 1943 г. от станции Акмолинск до Москвы через Свердловск и Казань.
26.01.1943
Выдали командировочное удостоверение в том, что я командируюсь в Ижевск сроком на 20 дней по 25 февраля на основании приказа 6 от 26 января 1943 г. Подписал начальник топливной инспекции Тимохин.
А приказ 6 был следующего содержания:
«Распоряжение 6 по Картранстопу НКПС от 26.01.1943. Для взаиморасчетов и передачи дел согласно приказу 333/цз командировать в г. Ижевск главного бухгалтера Картранстопа Мороз А.А. сроком на 20 дней».
Также мне выдали еще один разовый билет 628520 сроком по 28 февраля от станции Акмолинск до станции Ижевск через Свердловск, снабдив меня письмом такого содержания:
«Заместителю ТН Ижевск Казанской железной дороги или ТНТС Ижевск. Семья эвакуированного с Белорусской железной дороги тов. Мороз А.А. проживает в городе Ижевске по ул. Азина, 52 и крайне нуждается в топливе. Мороз работает в топливной инспекции НКПС Карагандинского угольного бассейна главным бухгалтером. Прошу вашего распоряжения о выдаче его семье одной тонны угля или дров. Начальник топливной инспекции Картранстоп А.Тимохин».
А Шура моя, не зная, что я накануне отъезда, строчила мне о том, как они отметили 25-го января пятилетие Борикадаже выпили по чарке белого вина. Обижается, что пишу открытки, а не письма. Работает по ночам, боится проспать. Недавно была Вера, принесла хлеба, молока, круп и коржиков. Очень холодно на дворе. Дает советы, как вкусно варить кашу. Просит привезти пшена, если буду ехать, мечтает о пшенной каше. Шура находит, что в Акмолинске все дешевле. Советует не высылать одну получку, а поддержать себя. Жалуется, что нет времени всем отвечать: мне, батьке, Шурику, Ивану. С хлебом скупо: «Я за Борика отдаю 300 граммов, а ему остается дома 100 граммов. У всех аппетиты хорошие. Душа о тебе болит, как ты живешь, и помочь тебе ничем не могу. Давно не виделись, хочется поговорить, я все жду такого счастливого дня. От Шурика ничего нет, от батькиредко. Пиши чаще, нам будет веселей. Твоя Шура».
28.01.1943
И вот я с отчетностью и двумя билетами выехал из Акмолинска в Москву. Наученный горьким опытом, на этот раз я не афишировал о своем заезде в Ижевск, как при переезде из Абдулино в Акмолинск, чтобы не волновать Шуру. Нужно сказать, что мой начальник А.А. Тимохин оказался человеком отзывчивым и обещания свои выполнял.
01.02.1943
Жена Шура пишет, что получила мою открытку от 13 января. Повторяет о встрече Нового Года, о выздоровлении.
«Получила вести от Шурикаон выздоравливает. Батька пишет, что живет неважно, на работу ходить далеко. Дала ему твой адрес. Если будешь заезжать, то привези пшена, а деньги не посылай».
04.02.1942
Пишет мне жена Шура, еще не зная, что где-то поблизости находится ее муж:
«Мой дорогой Саша!
27 января вместе с женщиной из Никольского шла в колхоз к своим, а после Никольского уже сама, лесом, было жутко идти. Пришлабыло уже темно. Долго говорили, я кое-что постирала. На следующей день Вере пришла телеграмма из Ижевска: «Приезжай срочно». На другой день мы вместе пошли в Ижевск и пришли домой в три часа дня. Вера спрашивает Васю: «Зачем вызывал?», а он отвечает: «Так себе». А перед этим Вера была дома, а он ушел в деревню. Потом, на следующий день, они встретились на дороге: он не стал с ней говорить, только рукой махнул и пошел. Вера на подводе везла красноармейца, вот он приревновал и вызвал ее телеграммой, чтобы поругать. Вот какой дурак! За Верой назавтра приехали, а мне в деревне дали круп, муки, молока и хлеба».
А я в этот день сделал остановку на билете в Агрызе. У дежурного узнал, что поезд на Ижевск будет через два дня. На ожидание поезда времени у меня не было, нужно было решать: или отказаться от заезда в Ижевск, или идти пешком. По расписанию поездов значилось 45 километров. Желание встретиться взяло вверх, и я пошел пешком. Не доходя станции Юськи, перешел по мосту речкуприток реки Иж, и подошел к Юськам. В Юськах я узнал, что поезда не предвидится, и бодро зашагал дальше. Селения попадались очень редко, миновал еще какую-то станцию. Время клонилось к вечеру. Благодаря быстрой ходьбе я не мерз, но усталость чувствовалась. Стало темнеть, и, проходя леса, возникали мысли о волках и прочих неприятных вещах. Ускорил шаг, но и темнота сгущалась. Наконец, вдали заблестели огни большого города Ижевска. Не доходя километров десять до Ижевска, навстречу мне мчалась дрезина. Метель усиливалась. Ехавшие на дрезине остановились, расспросили, не видел ли я труп человека, сброшенного с поезда. Я не видел. Вероятно, моя железнодорожная форма не вызвала у них подозрения к моей личности, и они даже не проверили у меня документы.
Уже часов в 1011 ночи я, наконец, очутился среди своих. Потом радостная встреча, слезы радости, взаимные расспросы, мечты о лучшем будущем. Снова лежим вместе, тесно прижавшись, как в те хорошие и не так уж и далекие времена, и я ощупываю Шурины ребрышки, которые раньше так не ощущались.
Еще перед выездом из Акмолинска я купил один килограмм сала за 600 рублей. Оно предназначалось в виде подарка и сюрприза моей семье, и о покупке его я не писал. И вот, с трудом усевшись в товарном вагоне на нижней полке, я держал меж ног мешок, в котором было и сало. И какое же разочарование и злость охватили меня, когда при пересадке в Петропавловске я увидел дыру в мешке, а сала не было. От дырки тянулись какие-то лоскуты. Негодяй оперировал под нижней полкой. А я даже кусочка не попробовал от этого сала, отдав за него свою месячную зарплату. Рассказал своим об этой беде.
07.02.1943
После двухдневного свидания Шура проводила меня на Москву. На следующий день, 8 февраля, у нее была комиссия обследования, которая нашла, что дети Мороз нуждаются в обуви.
08.02.1943
Я пишу Шуре со станции Агрыз:
«Сейчас 12 дня, поезд будет только 9 февраля, вот не везет. В столовке пообедал, иду искать место на вокзале, если удастся найти. Мороз порядочный. Обидно, так близко от вас и не вижу вас. Уже скоро сутки, как зря пропадает время. Пожелай мне, чтобы все обошлось благополучно. Постараюсь заехать на обратном пути, но вот беда, время уходит зря на ожидание поезда. Так радостно, что повидал вас. Спасибо за валенки и за все».
10.02.1943
На перегоне Казань-Канаш пишу жене, что 9 февраля выехал из Агрыза.
«Сначала пристроился на буфере, потом перекочевал в вагон. Сейчас лежу на самой верхней полке. Ночью спал. Думаю, что 12 февраля доеду до Москвы. Хоть бы не попало за опоздание. Все съел, остался только хлеб, масло разлилось в карманепробочка была плохая. С Агрыза послал три открытки».
Все на том же перегоне пишу Шуре пятую открытку с дороги. Написал, а опустить нельзябоюсь потерять место. А место хорошее на третьей полке, хотя жарко и душно.
«Не знаю, когда доеду, поезд идет медленно, едешь, как на возу. На станциях стоит долго. Что-то я сомневаюсь, что обратно удастся заехать, дорога много времени отнимает, а срок командировки и билета близится. Разве только на один день, да пешком из Агрыза в Ижевск. Спасибо за валенки. Питаюсь хлебом, что ты дала, остальное после».
А в этот день, когда я «со скрипом» приближался к Москве, мой брат Шура писал моей семье из г. Уфа:
«Живу пока в карантине, завтра будет мандатная комиссия, и тогда сообщу свой точный адрес. Сфотографировался и подписал для вас. Сообщите адрес Саши и отца. До скорого радостного свидания. Привет очень горячий вашей матери и сестре Вере. Очень хочу с вами встретиться. Вера и Борик уже, наверно, большие».
11.02.1943
Я все ближе к Москве. На перегоне Арзамас-Муром я пишу жене в Ижевск, что приеду, верно, 12 февраля.
«Опоздал намного, не знаю, что будет. Сижу на третьей полке: жарко, душно, я в нижней рубашке потный. В Арзамасе получил один килограмм хлебана день обеспечен едой. Супу нигде не достать, и я заржавевший котелок спрятал в мешок. До Москвы еще километров 300. Завтра все выяснится, хоть бы было все хорошо. Я так рад, что повидался с вами, аж не верится. Шлю с дороги шестую открытку. Спасибо, Шура, за заботу, за валенки. Славная ты у меня женка. Целую всех вас».
12.02.1943
В 10 часов я в Москве! В открытке я отчитался за этот первый московский день:
«Приехал 12 февраля в 10 часов, живу на станции Бомиево в 40 минутах езды от Москвы. В общежитии: кровать, постель, радио, свет. Сегодня хорошенько отдохну. Ругают за опоздание. Встретил некоторых знакомых. Обедаю в столовке раз в день, обеды лучше, чем в Акмолинске. Пришлось сменить карточку на московскую на 500 граммов хлеба в день. Когда выедуне знаю. После отъезда от вас пишу тебе ежедневно».
13.02.1943
Пишу уже в общежитии на станции Бомиево:
«Сегодня после работы прокатился на метро в центр. Завтра выходной, покатаюсь по Москве, днем видней будет. За опоздание ругали. О заезде к вам не заикался пока. Сейчас около 12-ти ночи, прослушаю «в последний час» и спать. Пишу тебе почти ежедневно».
14.02.1943
В выходной я пишу жене в Ижевск, что я здорово находился и наездился по Москве, устал чертовки.
«Только что передали по радио о взятии Ростова. Ежедневно новость одна лучше другой. Скоро, Шура, отобьют и Гомель, и тогда изменится наша жизнь. Хоть бы скорей! Когда выеду, пока не знаю, но выехать трудно. Завтра, наверно, выяснится день выезда. Буду ехать хоть на буферах, но поеду. Валенки починены, так что можно спать. Ложусь спать, очень устал».
Первый же вечер в Москве напомнил мне Гомельские и Воронежские ночи, когда при полном затемнении идешь и натыкаешься на встречных, на столбы. Около некоторых зданий мешки с песком, окна плотно занавешены.
В здании НКПС, что недалеко от Казанского вокзала, в бухгалтерии ЦТЧ я представился, получил взбучку от главного бухгалтера за опоздание, за срыв срока сдачи. Пожилая симпатичная женщина приняла участие в обеспечении меня продуктами, общежитием и прочим. Мне дали направление на станцию Бомиево, где в общежитии мне предоставили место. Когда дошла очередь, я сдал свою отчетность, качество которой было признано неплохим, и начал выполнять поручения моего начальника Тимохина Алексея Алексеевича. Он дал мне записку-памятку с вопросами, которые нужно было разрешить в Москве.
По первому вопросу: утвердить посланную нами смету на 1943 год и привезти ее с собой. Проверить и настоять на отпуске средств для приобретения инвентаря для комнаты. Ответ был короткийсметы НКПС еще не утверждены.
Вопрос второй: о бумаге и бланках, взять с собой указанные для получения бумаги в Акмолинске. Мне дали адрес ЦОГ т. Дроздова: Басманный тупик, д. 6а, телефон 2-39-70. Куда я и звонил, и ходил, и ничего не добился.
Вопрос третий: добиться указания НКПС «Сибтранстопу» данные нам тридцать тысяч рублей оставить за нами. Выясняя этот вопрос, я попал в комнату 526 на пятом этаже, где встретил знакомого управленца Белорусской железной дороги Свистанюка Константина Степановича. Он был референтом у ЦТЧ тов. Краснобаева Н.И. Мы вошли в комнату 524, где в конце прямоугольной комнаты сидел за столом бывший начальник Белорусской железной дороги, а теперь ЦТЧ НКПС Краснобаев Нил Иванович. Он куда-то спешил. Кивнув в ответ на мое приветствие, он поговорил со Свистанюком и быстро вышел. Свистанюк ответил мне, что ничего не разрешено и деньги надо отдать.
Вопрос четвертый: получить билет для Тимохина формы 2А. Через заведующего личным столом тов. Блинову мне ответил тов. Вишняков, что для этого нужно требование 7 какой-то особой формы.
Задание Тимохина позвонить по телефону 2-47-30 тов. М.И.Кудрявцеву и узнать, где находится Пещеров, я выполнил, но мне ответили, что такого нет. Не было также в продаже одеколона и дуста, которые просил купить Алексей Алексеевич.
Узнал адрес Кровина М.И.: Басманский переулок, д. 6а, телефон 2-38-23. Звонил, но его не было.
Все же в НКПС пошли навстречу моему желанию заехать к семье в Ижевск, и срок билета продлили до 5 марта.
17.02.1943
Покончив с делами, я из Москвы пишу жене Шуре в Ижевск:
«Теперь вопрос с обратной поездкой усложняется тем, что мне дают возможность ехать через Киров, то есть не по моему пути. Если ничего не удастся изменить, то, что ж, придется ехать, не заезжая к вам. Все же буду стараться повидаться с вами. Сегодня шел дождь, валенки сдал в камеру хранения мокрые и хожу в ботинках. Да, еще беда в том, что срок билета кончается 28 февраля».
Открытку я послал утром, а днем мне продлили срок билета.
Днем я добился такого распоряжения:
«Товарищ Шатковский, главному бухгалтеру Карагандинской инспекции тов. Мороз дано задание на обратном пути заехать в Управление Казанской железной дороги по вопросу ликвидации задолженности за поставляемое инспекцией топливо. Поэтому прошу обеспечить его местом на 18 февраля сего года на поезд 88». Подписал зам. ЦТЧ Лобанов.
Резолюция Шатковского: «Тов. Лаврову. Обеспечьте выезд в общем вагоне».
Конечно, в Управлении Казанской железной дороги я не был, все это было выдумано для того, чтобы выехать из Москвы. Отдать им справедливость, в аппарате ЦТЧ (Центральная топливная часть) отнеслись ко мне сочувственно-душевно. По-человечески помогали, чем могли.
18.02.1943
Я выехал из Москвы, пробыв в ней шесть дней.
22.02.1943
Прибыл в Агрыз, а немного позжев Ижевск. И вот, почти после полумесячного перерыва, мы снова вместе. Опять расспросы, взаимные советы, планы на будущее.
На этот раз я пробыл у семьи пять дней. И в колхозе был, как свидетельствует Шурина открытка за 9 марта, но я этого не помню.
27.02.1943
Я уехал из Ижевска в Акмолинск и прибыл туда 5 марта.
06.03.1943
Кода я был уже «дома», Шура писала свое первое, после моего отъезда, письмо:
«Вот уже больше недели, как ты уехал: первые дни скука была, все чего-то не хватало».
Описав свои хозяйственные дела, она далее пишет, что насчет дров видела Кузнецова, который, посмотрев бумагу от Тимохина, ответил, что может отпустить дрова, но только с разрешения ГН-5 в Агрызе. Обещал все уладить и сказал зайти к нему за результатом.
«Вера утеряла рабочую карточку, я ее очень ругалапо ней мы могли получить 1 килограмм пряников. У нас холодно, идет снег. «Последние известия» передают хорошие новости. От Шурика из Уфы есть письмо с тремя фотографиями. Пишет, что чувствует себя не совсем хорошо. Его адрес: г. Уфа, в/ч 6552».