Собачья служба. Истории израильского военного кинолога - Иван Гончаренко 15 стр.


Что же собой представляли кинологические занятия? Два раза в неделю были тренировки дисциплины, на которых под руководством Алекса и Раве мы обучали собак стандартным командам. Это был фундамент, основа взаимодействия человека и собаки, эти тренировки помогали укрепить связь между двумя живыми существами и помочь им понимать друг друга.

Кстати, когда Алекс и Раве распределяли собак, они делали это, не полагаясь на случай, а вполне обдуманно. Когда мы перешли к ним в подчинение, они две недели на кинологических занятиях (пока еще без собак) изучали нас, стараясь понять наши характеры, чтобы под стать каждому подобрать напарника. Одновременно они работали с нашими собаками, узнавали их характер. В итоге подбирали пару, в которой оба дополняли друг друга, усиливали свои сильные стороны и компенсировали слабые.

Расчесывание Грайфа никогда не могло быть идеальным.

Если командир находил хотя бы один волос на своей руке, когда гладил собаку, то солдат в наказание оставался на базе.

Как можно понять, такое наказание у меня было часто

Когда через год я стал мадрихом, как Алекс и Раве, то тоже старался по такому же принципу составлять пары «человексобака». Если солдат очень уверен в себе, а собака, наоборот, подвержена сомнениям, то это идеальная пара, где человек поведет за собой животное. Но в то же время небольшая неуверенность собаки будет сдерживающим фактором, не позволяющим бойцу принять неправильное решение. Так и очень уверенной в себе, сильно тянущей вперед собаке логичнее подобрать не очень решительного хозяина. А вот если в паре оба очень самоуверенны, то может возникнуть конфликт характеров.

Конечно, все мы люди и можем ошибаться при создании союза «человексобака». Через несколько недель эта ошибка становится очевидной. Ее хорошо заметно по совместной работе бойца и его собаки. Увы, это только в романе про Гарри Поттера продавец волшебных палочек мог сразу подобрать каждому ученику идеальный вариант. Нам же свои ошибки иногда приходилось исправлять. И подбирать других партнеров, более подходящих друг другу по психотипу.

За время службы с этими умнейшими животными я понял, что их психология весьма схожа с человеческой. Недаром же они вот уже сотни тысяч лет идут с людьми бок о бок по жизни. У нас в подразделении была собака, которая совсем не лаяла. Но иногда требовалось, чтобы она подавала голос: например, если террорист спрятался на дереве, собака лаем должна предупредить своего напарника об этом. И если она не лает, то это становится проблемой.

Алекс и Раве чего только не делали, на какие только уловки не шли, чтобы заставить животное залаять! Безрезультатно. Тогда на помощь позвали главного тренера подразделения (не стану называть здесь его имени из соображений безопасности, поскольку он еще служит).

Решение оказалось простым, как и все гениальное. Он привязал молчуна напротив чересчур «говорливой» собаки. Потом той подавалась команда «Голос!», она заливалась лаем, за что получала на глазах у первой собаки кусочек лакомства. Так повторилось несколько раз. Наш тихоня внимательно следил за происходящим. Выгода была налицо, и когда потом тренер подошел к молчуну и снова скомандовал «Голос!», то и у него вдруг прорезался голос! Все же хотят получить вознаграждение за простую работу. Точно так же поступили бы многие из нас. Главный тренер не использовал какие-то свои тайные знания, записанные в секретной книге. Он просто пытался понять логику собаки, как бы ставя себя на ее место. Он создал такую ситуацию, чтоб собака уяснила команду. Собака до этого урока не понимала, зачем ей лаять. Но как только осознала, что подача голоса по команде приносит пользу, то ее поведение сразу изменилось.

Впоследствии на курсах кинологов-командиров нам не давали четких инструкций по дрессуре, потому что в работе с собакой необходимо руководствоваться в первую очередь логикой и здравым смыслом. Нас учили понимать собак не хуже, чем они способны понимать человека, и находить приемы, при помощи которых от животных можно добиться нужного результата.

В дополнение ко всему каждую неделю проводились занятия по атаке собаки на человека. Для этого кто-нибудь надевал специальный костюм, который животные не могли прокусить, и на него, что называется, спускали собак. Иногда в такой костюм, а он был толстым, тяжелым и жарким, заставляли втискиваться провинившегося солдата; в общем-то, каждый из нас по очереди удостаивался этой чести. Работа в качестве объекта нападения сильно выматывала и физически, и психологически. Когда на тебя несется разъяренный, да еще и специально обученный пес, чувствуешь себя не очень-то уютно. Адреналин в крови превышает все разумные пределы. А если вместо костюма надеваешь только специальный рукав, то укусы довольно чувствительны. Зато потом ты с гордостью демонстрируешь руку, покрытую синяками и следами зубов. Такие уроки нападения были два-три раза в неделю.

Наибольшее внимание уделялось тренировкам преследования. Почти каждое утро или вечер мы выезжали в леса и поля на пять-шесть часов. Там мы обучали своих питомцев идти по следу террориста, разыскивать предметы, которые тот мог оставить на своем пути, и атаковать его. Такие выезды были очень утомительными. Несколько часов носиться по полям-лесам, спотыкаться в темноте о кочки и получать ветками по лицуне самое приятное времяпрепровождение. Средний километраж за одну такую тренировку составлял десять-двенадцать километров. И так каждый день! Ну что ж, за свою мечту надо платить!

Постепенно, видимо из-за того, что каждый день мы тесно контактировали с собаками, у нас стало меняться мироощущение. Возможно, это немного похоже на то, как меняются привычки женщины после рождения ребенка: если раньше она с интересом изучала, например, состав коктейля в ночном клубе, то теперь так же заинтересованно читает состав смеси детского питания. А вместо любимых телесериалов увлеченно смотрит передачи о воспитании детей.

А вдобавок меняются и повседневные обязанности: так, каждый божий день спозаранку в течение получаса шла чистка клеток, ведь твой друг-напарник должен жить в хороших условиях.

Ежедневная тренировка с четвероногими солдатами

Еще один непременный закон подразделениякаждые три часа необходимо осматривать все клетки, проверять, все ли с собаками в порядке, есть ли у них вода, убрана ли миска с едой. Каждые три часа!

Если ты хоть на пять минут покидаешь базу, не говоря уже об отъезде домой на шаббат, то должен обязательно найти солдата, который согласится присмотреть за твоей собакой. При этом необходимо отвести его к клетке, показать ее, подробно рассказать, сколько ест твой питомец. Если он, не ровен час, чем-то болен, ты обязан объяснить, какие таблетки ему давать и когда. Необходимо составить и подписать документ, по которому ты официально передаешь собаку этому военнослужащему, в противном случае ты становишься претендентом на вылет из Окец. Самое минимальное наказаниелишение субботнего увольнения.

Где бы ты ни находился с собакой, обязательно должен иметь при себе совок для уборки фекалий. Если у морского офицера постоянно на поясе висит кортик, то у кинологапластиковый совочек.

С появлением в нашей жизни собак добавились и новые поводы для наказаний и лишения субботнего отдыха дома. Например, каждое утро собаку было необходимо тщательно расчесывать. Сами мы не расчесывались, наверное, с момента призыва, но наши питомцыэто совсем другое. По утрам Алекс или Раве придирчиво проводили рукой по шерсти каждой собаки, и, если в ладони что-то оставалось, солдат проводил шаббат на базе. Грайф, моя первая собака, как я говорил, имела длинную пушистую шерсть. Вычесать такой густой покров полностью было столь же реально, как выровнять пески пустыни до абсолютной гладкости. Конечно, у Алекса в руке всегда оставались клочки шерсти. Так что Грайф подкинул мне пару приятных шаббатов на родной базе.

В шамнаше у нас добавилось много дополнительного снаряжениядва вида расчесок, два вида намордников, поводки, жилет для собаки и многое другое. И все это должно быть безукоризненно чистым и выставленным на брезент для осмотра. Разумеется, в дополнение ко всему прочему снаряжению. Не почистил ствол автомата? Не вычистил расческу? Прощай, домашний шаббат! Аналогичное требование касалось и клеток. Плохо убраны или какая-нибудь неисправностьи ты в субботу обнимаешь не маму, а своего питомца.

Однако, несмотря на новые обязанности и трудности, у нас было приподнятое настроение. Ведь теперь мы действительно стоим на пороге, за которым станем полноценными бойцами элитного подразделения ЦАХАЛ. Единственного в своем роде! Именно про нас в армии говорят: боец на двух ногах с бойцом на четырех. Так что если считать по ногам/лапам, то по сравнению с обычными солдатами мы сильнее в три раза! Есть шестикрылый серафим, есть восьмирукая богиня Дурга в Индии, а есть шестиногий боец Окец.

Белая ночь

Так вышло, что на этот раз «солдатская разведка» не сработала, и командиры сумели нас перехитрить, хотя за месяцы службы мы научились кожей чувствовать подводные камни, которые коварно подстерегают нас заботами командиров. Но в этот раз звезды были против нас.

В Израиле была одна знаменитая история. Когда готовилось провозглашение независимости нашей страны, Бен Гурион, отец-основатель, и все причастные к этому знаменательному событию хотели до последнего сохранить его в секрете. Членов комитета, которые должны были подписать Акт Независимости, уведомили о месте и времени сбора через записки с предупреждением о сохранении тайны. В результате всех этих конспиративных мер в момент провозглашения независимости улицы Тель-Авива были забиты народом. Все всё знали. По секрету.

Так вот, наши Алекс и Раве оказались лучшими конспираторами, чем Бен Гурион и его сподвижники. Даже то, что командиры отправили нас спать в десять вечера, а не в час ночи, как обычно, никого не насторожило. Тем более что было придумано правдоподобное объяснение: завтра в пять утра мы выходим на тренировку с собаками, поэтому надо как следует выспаться. Как-то уж слишком Алекс и Раве забеспокоились о продолжительности нашего сна. Нам бы насторожиться Но никто ничего не заподозрил! Мы не заметили ни машины Итая, появившейся в неурочное время, ни некоторой нестыковки в расписании занятий, когда вдруг у нас получалось немного больше свободного времени, чем полагалось. Все эти маленькие несоответствия в совокупности дают знак солдатучто-то намечается, что-то командиры задумали. Приготовься! Не зевай!

Кстати, именно на почве таких мелочей и вырастают слухи, которые хоть и весьма смутные, но очень часто сбываются. Посему лучше при появлении слуха надежнее готовиться к какой-то сложной ситуации. Тогда даже незаметно для себя начинаешь на нее настраиваться. Предупреждензначит вооружен.

Но, как я сказал, в ту ночь звезды были против нас. И все пошли спать под беззвучный предательский хохот этих самых светил. Через полчаса резкий стук в дверь и крик «Тревога!». Мы уже привыкли к этому. Подъем с кровати, прыжок к одежде, которую начинаешь судорожно натягивать. Кто-то из товарищей включил свет в комнате. Легкая суматоха. Надо сказать, что действия солдат нашей части после команды «Тревога!» отличаются от действий военнослужащих других подразделений. Ведь у нас же еще есть собаки! На них тоже надо надеть обмундированиеспециальные жилеты с рацией и светодиодным маячком. А еще должен быть в наличии намордник и поводок. Боец Окецэто всегда он сам плюс его собака. Один в поле не воин. Едва одевшись, мы бросаемся к клеткам, находящимся на возвышенности по отношению к нашим комнатамприходится бежать вверх. Не самое приятное занятие. Ты в полной экипировке плюс тащишь обмундирование для четвероногого друга.

Но вот наконец клетка. Вбегаешь в нее, быстро одеваешь своего питомца и устремляешься с ним вниз. Но собака, хоть и армейская, все же не человек. Она не понимает, что есть какие-то нормативы, что командиры могут наказать за их невыполнение. Животное спешит в первую очередь справить нужду, а не помочь тебе уложиться в заданное время.

Когда потребность удовлетворена, вы галопом несетесь вниз, где перед Алексом и Раве уже выстраивается шеренга людей и собак. Вот последний солдат встает в строй. Неслышно нажимается кнопка выключения секундомера.

«Семь минут, это целых семь минут,  говорит Алекс.  Я вам обещаю, что мы будем тренироваться до тех пор, пока вы не станете нормальными солдатами. А нормальные солдаты успевают за три минуты встать в строй. Ну, хорошо, здесь, на базе, клетки находятся далеко. Я даю вам пять минут. А теперь идите спать. Обещаю, что скоро для вас пяти минут будет еще и много!»

Мы развернулись и неспешно пошли к клеткам. Многие уже заподозрили, что этим ночь не закончится, и сработала нехитрая житейская логика: чем дольше ты будешь неспешно идти, тем позже тебя вновь поднимут по тревоге. Увы, эту логику отлично понимали и наши командирысами служили.

 Если вы думаете, что можете идти сколько угодно, то ошибаетесь,  раздался за нашими спинами голос Раве.  Четыре минутыи вы в кроватях!

И вновь время понеслось вскачь. Рысью вверх, отвести собаку в клетку, галопом вниз. Времени, чтобы аккуратно снять и сложить одежду, уже не былоона просто была сброшена в угол.

Долго ли длился наш провал в сон, но команда «Тревога!» опять прозвучала, когда мы, казалось, только-только начали засыпать. И все завертелось по знакомому сценарию. В этот раз секундомер бесстрастно показал шесть минут сорок секунд. Потом вновь отбойи через двадцать минут снова «Тревога!». Так продолжалось еще два часа. За это время мы четыре или пять раз бежали наверх, а потом с собаками стремглав неслись вниз. Каждый раз после разрешения идти спать мы думали, что больше засыпать не станем, чтобы выиграть дополнительные пару секунд. Но усталость брала свое, и мы незаметно проваливались в сон, чтобы тут же получить как обухом по голове: «Тревога!». Ярость закипала при этом так сильно, что аж зубы чесались от желания укусить командиров! В последний раз мы уложились в пять минут тридцать секунд. Мы были очень злые, и это придавало дополнительные силы, с лихвой перекрывавшие усталость; роль сыграло и то, что собакам уже не надо было ходить по нужде.

В последний раз лица Алекса и Раве были уже довольными.

 Вот видите, мы же обещали, что вы станете лучше,  сказал кто-то из них.  Можете идти спать.

Часы показывали около часа ночи, мы шли спать с чувством выполненного долга Ага! Как же! Не тут-то было! Очередной безжалостный крик «Тревога!» прозвучал, едва мы приняли горизонтальное положение. Вновь командиры сумели нас перехитрить.

Для второго акта нашей трагикомедии был коварно подготовлен другой сценарий. Едва мы выбежали из комнат, как последовала новая вводная от Алекса:

 За собаками бежать не нужно. В отличие от вас, они работали хорошо и заслужили отдых. А вы возьмите восемь носилок и приготовьтесь к марш-броску!

Восемь носилок означало, что нести их придется без замены. Такие носилки мы называем «черными». Традиционно на них были уложены самые тяжелые наши товарищи, и мы вышли с базы. Но самым трудным были не эти «черные» носилки, не килограммы твоих товарищей, которых ты же сам нередко угощал на свою голову, а полная неизвестность. Мы совершенно не понимали, сколько времени продлится пытка, куда мы идем. Все эти вопросы ворочались в наших полусонных и вконец отупевших мозгах. Марш-бросок продолжался около часа. Обессиленные, мокрые от пота, мы вернулись на базу, опустили носилки.

 Ну, надеюсь, теперь вы поняли, как важно успевать все делать вовремя,  с улыбкой произнес Алекс.

 Это всё?  злобно спросил кто-то.

 У меня в расписании не указано, чтобы было что-то еще,  последовал ответ. И тут же милостиво было добавлено:Ладно, идите спать. Завтра выезжаем на тренировку в девять утра вместо пяти.

И опять нам (совершенно напрасно!) такое решение показалось логичным. В этот раз, наверное, наша интуиция была окончательно и бесповоротно погребена под огромной горой усталости. В караване мы сбросили с себя мокрую от пота одежду и завалились спать. А через полчаса опять прозвучал ненавистный крик: «Тревога!» Мы просто не могли поверить своим ушам! За что?!! Подавляя гнев и раздражение, натянув мокрую холодную одежду, мы выбежали из комнат. Сценарий тот жемарш-бросок с восемью носилками. Теперь мы идем другим маршрутом. Обходим базу и вновь подходим к ее входу. Скоро, скоро можно будет прилечь на кровать. Хоть на полчаса, до нового крика «Тревога!», но прилечь. Ага, размечтались!!!

Алекс останавливается и совершенно спокойно говорит: «Мне кажется, что я перепутал дорогу». После этих слов он разворачивается и идет в обратном направлении. Мы уныло следуем за ним. Морально это было куда тяжелее, чем физически. Ведь невольно мы уже настроились на хотя бы кратковременный отдых. И буквально прямо из-под носа у нас увели последнюю надежду. Мы идем в обратном направлении, но где гарантия, что Алексу опять не покажется, что мы идем не туда? Именно моральный, а не физический груз давил нас больше всего. Мы абсолютно не знали, сколько раз нам еще предстоит вскакивать по команде «Тревога!» и сонными, бесконечно усталыми выбегать из каравана, а потом двигаться куда-то в ночь.

Назад Дальше