Видишь вон то дерево? и указал пальцем на дерево метрах в сорока от нас.
Да, ответил я, уже понимая, что сейчас последует.
Оно хочет тебе что-то сказать. У тебя семнадцать секунд, чтобы добежать до него, узнать, что оно хочет сказать, и рассказать об этом мне, сострил Одед.
Я уже знал об этой армейской хохме от своих товарищей, которые служили раньше, и решил, пользуясь случаем, продемонстрировать свое чувство юмора. Вернувшись, я бодро отрапортовал:
Одед, ты ошибся. Дерево сказало, что оно хотело поговорить с тобой.
Все вокруг захохотали. В глазах сержанта забегали чертики. Он стремительно припустил к дереву, добежал до него, сделал вид, что слушает, и вернулся обратно.
Ты прав. Дерево хотело мне поведать, что на этот шаббат ты остаешься здесь. Оно также пригласило тебя несколько часов отдохнуть в его тени, когда твои друзья будут наслаждаться отдыхом дома. Поэтому не стесняйся, произнес Одед, улыбаясь.
Все смеялись, включая меня, а Одед продолжал:
Сказать честно, вдруг он перешел на шепот, мне кажется, ты ему нравишься, и если у вас все заладится в этот шаббат, то можно устроить так, чтобы ты оставался здесь с ним на каждые выходные.
Мы смеялись. Вот так нелепо можно было получить онеш шаббат. «Это того стоило», храбро, хоть и не без досады, говорил я сам себе.
Расскажу еще немного о порядках израильской армии. Боевые солдаты не отдают честь офицерам, ведь все уже равны, различие лишь в занимаемых должностях. Поэтому достаточно обычного приветствия. Кроме того, нас никогда не изводили строевой подготовкой, только перед какими-то небольшими торжественными мероприятиямиокончанием курса или получением красного беретанас часа два могли потренировать ходить строем. При этом идти именно в ногу не требовалось. Подобная «красота» никого не интересовала. Такие небольшие торжества проводились внутри подразделения, и на них приезжали лишь наши родители и друзья. Каждый из них был счастлив увидеть друга, сына, и гостям было абсолютно безразлично, в ногу или не в ногу он марширует.
Наверное, командование ЦАХАЛ отлично понимает, что намного полезнее потратить время на спецподготовку, чем на строевые занятия. Ходить строем было важно в эпоху, когда отсутствовало не то что автоматическое, а даже нарезное стрелковое оружие. Но это было давно, в девятнадцатом веке.
Фраза, которая дала название этой главе«Не говори, что ты дома, пока тебя там нет», актуальна не только для чонгов, но и для пазамников. Когда мы стали боевыми солдатами, наше подразделение пользовалось некоторыми поблажками по сравнению с другими соединениями. Например, нам разрешалось ходить по базе в футболках и более тонких штанах, а вместо сапог носить специальные легкие ботинкипалладиум. И самое главное: домой на шаббат мы могли уезжать не в пятницу, а в четверг! Про такой отпуск в армии говорят хамшушаббревиатура слов «хамишишишивешаббат»с четверга по субботу.
К сожалению, такими хамшушами мы пользовались очень редко. Когда становишься полноправным бойцом, принимаешь участие во многих спецоперациях, которые далеко не всегда заканчиваются в четверг, а порой и вовсе только начинаются в пятницу. У тебя есть выборпоехать домой или остаться для участия в спецоперации. И выбор этот всегда делали в пользу второго варианта.
Когда мы уже стали кинологами, с нами начал работать командир Ишай. Это был очень внимательный и ответственный молодой офицер с большими добрыми глазами, которого мы все очень полюбили. Он так же, как и Лютан, по средам собирал нас в центре подразделения на диванах. Разговор в основном касался недостатков нашей профессиональной подготовки. И вот однажды во время такой встречи Ишай заявил, что, идя на спецоперацию, забыл взять с собой шесть обойм.
У меня было всего лишь четыре обоймы, и я этого даже не знал, говорил он нам, опустив глаза вниз. Мы чувствовали, как искренне он винит себя за это. Это очень серьезный проступок, и я наказываю себя, лишая шаббата. Я остаюсь на эти выходные на базе, четко закончил он.
Мы засмеялись.
Ишай, я за все свои операции вместе взятые не потратил шести обойм. Уверен, это не то, что могло тебя убить в трехчасовой операции в Шхеме, засмеялся один из солдат.
Ишай, возможно, ты как-то поговоришь по душам сам с собой? Объяснишь, что это было не специально и что больше такого не будет, продолжали мы беззлобно издеваться.
А что ты сказал своей девушке? вдруг поинтересовался Дор.
Ишай покраснел:
Я ей так все и сказал, ответил он тихо.
Мы просто не могли прекратить смеяться и подшучивать над ним.
Ишай, объясни Ишаю, что при таком отношении у тебя не будет девушки.
Я решил, что остаюсь на базе, твердо сказал офицер. Это будет для меня уроком.
В тот шаббат Ишай действительно остался. И, невзирая на смех, мы стали еще больше уважать его.
Иногда про нас, бойцов спецподразделений, другие говорят, что мы цегубим«желтые», то есть другие, те, которые не могут обманывать, говорят всегда только правду. И пример с Ишаем доказывает, что так и есть. Мы«желтые», и с этим уже ничего не поделать.
«Не говори, что ты дома, пока тебя там нет». Всегда, даже в самый последний момент, может произойти что-то непредвиденное, и ты останешься куковать на своей военной базе, в то время как друзья будут беззаботно веселиться на вечеринках или наслаждаться обществом родных за праздничным столом.
Шаббаты дома
Наверное, самое безрадостное состояние во время краткого отпуска из армииэто возвращение на службу в воскресенье утром после шаббата. Напомню, что в Израиле неделя начинается в воскресенье, а не в понедельник, а пятница после обеда и субботавыходные дни.
Я уже упоминал армейское выражение, перекочевавшее на гражданку, «Швизут йом алеф». С иврита его можно примерно перевести как «очень плохое настроение в воскресенье утром». Слово швизут, которое и обозначает такое плохое настроение, сленговое и образовано от соединения двух других словечек, перевод которых приводить не буду. Ну что благозвучного и приятного может сказать человек, когда у него отвратительнейшее настроение? А любителям ненормативной лексики рекомендую обратиться за разъяснениями к своим знакомым-израильтянам.
Сколько раз утром в воскресенье я просыпался, смотрел на яркий солнечный день за окном и вдруг осознавал, что все отдал бы за то, чтобы сейчас не вскакивать с кровати, не облачаться в военную форму и не ехать на базу! Иногда меня охватывало нестерпимое желание куда-то убежать, спрятаться и не возвращаться, лишь бы только сегодня не ехать в армию. Вот это и есть швизут йом алеф.
Конечно, и на гражданке у людей особо нет настроения после шаббата идти на работу. Недаром этот термин так легко прижился. Но, так сказать, гражданский швизут не идет ни в какое сравнение с армейским. Ведь на гражданке после работы ты приходишь домой, где тебя ожидают семья, компьютер, вкусный ужин. А в армии тебя ждут палатка, строгий сержант и, возможно, ночной тир и шамнаш. В лучшем случае тебе сообщат об этих планах заранее. В худшемза семь минут до. Особенно швизут йом алеф изматывал наши души во время полугодового курса молодого бойца и трехмесячных курсов спецподготовки. После того как мы стали полноценными бойцами, это воскресное утреннее настроение немного притупилось. Сказалась уже привычка, возросла ответственность. Но до конца эта тоска и сопровождающее ее нежелание ехать на базу никогда не пропадали.
Выдержав неделю без взысканий, ты готовишься встретить предстоящий шаббат дома, в кругу семьи. Узнав от Лютана и сержантов во время подведения итогов недели в палатке, кто проштрафился, а кому посчастливилось проскользнуть меж армейских жерновов без наказания, ты чувствуешь себя уже почти дома. После суда в палатке начинается шаат таш. В израильской армии каждому бойцу в день положен час отдыха, и этим временем он может распоряжаться на свое усмотрение, как душе угодно. Он может звонить родителям и друзьям домой, идти в душ, читать книгу, есть сладости, которые он взял с собой из дому. И в это время никто не имеет права ему что-то приказать, конечно, если не возникли какие-то форс-мажорные обстоятельства. Этот час предоставлялся, даже если мы были на шетахе, где-то на тренировке вне базы, и делать там было нечего. «По закону обязаны получитьвот и получайте!»говорили офицеры нам в чистом поле, где кроме как завалиться на землю и подремать не было никакого другого занятия.
В четверг этот шаат таш всегда был после беседы с Лютаном в палатке. Выходишь оттуда веселый, довольный и первым делом звонишь маме с просьбой приготовить те блюда, о которых мечталось последние две-три недели (во время спецподготовки мы ездили домой на шаббат именно с такой периодичностью). Ты просишь маму купить какие-то любимые вкусности (мороженое, шоколад), поскольку, когда ты приедешь домой, все магазины уже будут закрыты. Потом ты звонишь своим друзьям, чтобы договориться, куда вы пойдете в пятницу вечером. В Израиле самые большие зажигательные вечеринки и дискотеки происходят именно в это время. Правда, со всеми друзьями увидеться редко удается. Многие из них, как и ты, служат в армии, и далеко не всех именно в этот шаббат отпускают домой. У них ведь тоже есть свои лютаны, одеды и эйтаны, которые могут за различные провинности оставить на базе. Кстати, очень часто случается так, что после всех договоренностей и составления соблазнительной вечерней пятничной программы отдыха ты приезжаешь домой, ложишься на пару часиков в кровать отдохнуть и просыпаешься в субботу к обеду. Ведь на протяжении всего курса молодого бойца ты спишь всего по четыре-пять часов в сутки. И, хотя в ночь перед выходом домой, с четверга на пятницу, дается на сон семь часов, это не может компенсировать всю накопившуюся за две-три недели усталость и хронический недосып. Так вот, ты поговорил с друзьями, договорился о мероприятиях и идешь освежиться в душ. Там уже моются такие же счастливчики, как и ты. Струи воды приятно массируют усталое тело, а мечты о доме не менее приятно теребят сознание. Мысленно ты уже не здесь, а дома, радостно горланишь песни, шутишь, бьешь друзей мокрым полотенцем и от них получаешь. Кстати, это довольно больно, но ничего не поделаешьтрадиция. Наверное, чтобы ты от радости не лопнул, тебя нужно чуть-чуть охладить.
Конечно, не все участвовали в таком празднике жизни. Некоторые солдаты по расписанию оставались на базе для дежурства, включая попавшихся на крючок Лютану или сержантов. Впрочем, все же этот праздник был и для них, только в усеченном виде. Ведь шаббатон и на базе шаббат. И военнослужащие в этот день выполняют только самые неотложные заданияохрану базы и дежурство в столовой, но никаких марш-бросков, шамнашей или чего-то подобного. Офицеры и командиры просто не имеют на это права.
Некоторые солдаты, зная, что офицеры и сержанты не могут в этот день их наказывать, пользуются этим и совершают то, что начальству может не понравиться, могут даже подшутить над ними. Но есть шаббат, а есть и моцей шаббатвыход субботы, время после захода солнца в субботу. Это, с точки зрения израильтян, уже не считается субботой. Таким образом, в Израиле в неделе как будто бы целых восемь дней. Восьмойэто именно моцей шаббат. В этот «прекрасный» вечер злопамятный офицер может наказать чересчур зарвавшегося солдата за его субботние проделки. Как говорят офицеры: «На каждую субботу есть выход субботы». Так что остающиеся на базе военнослужащие, может, немного и грустят, но не так уж расстроены. Отдохнут и они. Вдобавок ко всему им не надо в воскресенье утром возвращаться в армию. А значит, у них не будет швизут йом алеф!
Но вернемся к счастливчику, предвкушающему поездку домой. После принятия водной процедуры ты возвращаешься в палатку и с наслаждением ловишь кайф от часа абсолютного безделья. Вокруг пустыня, а тебе уютно и комфортно. Звучат шутки друзей, передаются друг другу оставшиеся сладости, все ждут маячащий на горизонте отдых, который вот-вот настанет. Ночь неслышно накрывает землю, и в небе вспыхивают лампочки звезд.
Легче всего в армии вставать утром в пятницу. Ведь сегодня ты едешь домой! Но и перед этим необходимо проделать несколько обязательных манипуляцийтщательно вымыть палатку, поднять брезент ее днища вверх, чтобы оно лучше проветривалось, сложить кровати в одном месте, а матрасы перенести в специальное помещение. Потом заняться собойпобриться, начистить сапоги, надеть праздничную формумадей алеф.
Когда все приготовления завершены, солдаты выстраиваются в огромное каре, так как на базе Пелес, где мы проходили курс молодого бойца, обучали многие подразделения. А потом выходит расарчеловек, отвечающий за порядок на базе. Он проверяет все. Придирчиво смотрит, чтобы было подметено, помыто, чтобы бойцы имели опрятный видне мятая форма, все чисто выбриты и подстрижены. Расар начинает обход шеренги. Мы стоим, затаив дыхание. Если он находит какую-то небрежность во внешнем виде солдата, то отправляет его в палатку, давая десять минут на приведение себя в порядок. Иногда эти десять минут растягиваются на час. А всех остальных нещадно поджаривают горячие лучи солнца пустыни. Под мышками, в паху гадко струится пот, словно и не было недавнего прохладного душа.
Но вот все в порядке, и расар произносит обязательную речь. В ней он привычно повторяет, как мы должны выглядеть дома, как хранить оружие, чтобы его не украли. Он напоминает, что перед тем, как сесть за руль, необходимо выспаться и, уж конечно, ни в коем случае нельзя принимать перед этим алкоголь. Подобные истины банальны, и мы все могли наизусть пересказать эту традиционную речь, но от этого наказы не перестают быть необходимыми. После расара говорит один из офицеров и желает нам хорошо провести шаббат. А мы краем глаза уже видим, что на базу въезжают автобусы. Нетерпение достигает своей высшей точки!
И вот наконец-то звучит заветное «Шаббат шалом!». Но и в этот миг тирона поджидает опасность. Ты словно очумелый несешься к автобусу, опьяненный свободой, и зарабатываешь наказание. За что?! Однажды Лютан зашел после посадки в автобус и скомандовал: «Всем из махлаки арба выйти из автобуса!». Махлака арбаэто на иврите «четвертый отряд». Именно так называлось наше подразделение на базе Пелес. Мы вышли. Угрюмо построились в шеренгу, и офицер сказал: «Первые трое, которые запрыгнули в автобус: ты, ты и ты, должны вернуться на базу не в воскресенье утром, а в субботу вечером». Это худшее наказание, которое можно придумать для солдата в армии! Хуже, чем остаться на шаббат на базе. Тогда хоть у тебя не будет швизут йом алеф, а тут, получается, швизут йом алеф вдвойне!
Лютан объяснил свое наказание: «Я не хочу, чтобы вы бежали в автобус так, как будто вам здесь так уж плохо и совсем не нравится. И еще хочу, чтобы вы оставались людьми всегда и вели себя достойно в любой ситуации и независимо от охвативших вас эмоций. Некоторые из вас, возможно, будут служить в элитном подразделении, а элита так себя не ведет».
Аналогично Лютан поступал и в других ситуациях. Однажды он увидел, как мы открывали упаковки хлеба в полиэтиленовых пакетах, закрытых пластиковым хомутом. Бойцы рвали пакет, не развязывая. В результате мы все были наказаны. «В любом случае, есть у нас время или нет, голодны вы или нет, вы должны оставаться культурными людьми, а не превращаться в диких зверей, жадно набрасывающихся на еду», сказал он нам.
И вот, сумев благополучно обойти все многочисленные и подчас коварные препятствия на своем пути, ты наконец-то едешь домой и оказываешься там в три-четыре часа дня. Распахивается дверь, на пороге твоя любимая мама. Из квартиры доносятся ароматные запахи твоих любимых блюд. Целуешь маму и сразу же с нетерпением устремляешься к холодильнику. Глаза разбегаются от вкусностей, которые там стоят. Хватаешь первое, что попадается на глаза, и слышишь мамин голос:
Успокойся! Сначала помой руки и переоденься.
И лишь после того, как помоешь руки, переоденешься и сядешь за стол, армия наконец, хоть и на время, отпускает тебя. Ты расслабляешься и сразу начинаешь чувствовать, как ноет тело от невероятных физических нагрузок, но это даже приятно. Ты дома и можешь по-настоящему отдохнуть. Забыл сказать, что первым делом до еды ты прячешь оружие, затем уже ужинаешь, потом ненадолго садишься за компьютер или сразу ложишься немного поспать. В худшем случае ты просыпаешься только к обеду субботы, пропуская все намеченное на вечер пятницы. В лучшемоткрываешь глаза через несколько часов, созваниваешься и встречаешься с друзьями. Вы отправляетесь на дискотеку или в бар попить пива. А может, просто сидите в парке. И, конечно же, разговоры, разговоры, разговоры Вы рассказываете друг другу, как идет служба, какие смешные истории с вами случались за то время, что вы не виделись. И каждый пытается показать, что его служба хоть немного, но сложнее, возможно, приукрашивая что-то для собственной значительности в глазах окружающих. Ну совсем немного. Конечно же, никакой враждебности к другим подразделениям нет, возможно, небольшая зависть или ирония. Мы отлично понимаем, что делаем общее дело.