Есть и такойкогда показывают, как не надо. Действует очень хорошо. Запоминается надолго. Единственный недостаток способа: он совершенно не даёт представления о том, как надо. А посему, куда ни глянь, все пробуют, экспериментируют, потом чешут в затылках... «а вот ещё пример, как не надо». Хотя стараются-то показать, как надо, но выходит наоборот, и тогда говорят: смотрите, вот так не надо было. А как же тогда надо? Ну-ка, ещё раз Опять не то! Тьфу. Вот так и служим.
Мы проходили стажировку на БПК «Ташкент». Нас вызвал старпом. К себе в каюту. Чего бы это вдруг? Ну, пришли...
Прошу разрешения?
А-а, заходить, заходить, пупсики. Соскучился я по вам, ох соскучился! Ваша с-сраная стажировка через неделю кончится, а я вас ну хоть когда-нибудь увижу-то на боевых постах? А?
Тут старпом во многом был прав. Ну да, сидели в каюте за картами (не за штурманскими), отвлекаясь только на приём пищи, если таковую можно пищей называть, да ещё на берег наснепонятно как, но раз в неделю спускали. Вообще мы были полностью предоставлены сами себе, потому что полстажировки пароход проторчал в доке, там было не до нас. А потом вышел из дока, и опять стало не до нас, поскольку после дока следует приём боезапаса, топлива, продовольствия и всего прочего, корабль в боевом дежурстве по флоту, из моря не вылезает, носится туда-сюда, и у командира БЧ-2 помимо нас забот былополон дом огурцов. Мы на него не выскакивали, он нас не искал, все были довольны. Но на постах мы всё же появлялись, программу стажировки ж выполнять надо как-то. Каждый стажировался сам, как хотел, в меру своего желания Чего-то вдруг про нас вспомнили. Хо! На рядом стоящем «Минске» старпом вообще впервые узнал о стажёрах-курсантах за два дня до их отъезда, увидел их на полётной палубе и чуть не обалдел...
У вас как, геморроя нет ещё? От беспрестанного-то сидения за подкидным дураком?
Вообще-то мы играли в переводного, но перечить старпому будет только круглый идиот.
Что прикажете писать в ваших бумажках? Что сожрано хлеба столько-то, мяса столько-то, масла столько-то? Проспано тревогстолько-то?
Тут стало обидно. За неправду. По тревогам мы в посты прибегали всегда. И, кстати, не только по тревогам. Другое дело, что мы там никому на хрен не были нужны и занимались вопросами преддипломной практики самостоятельно. И потом пробирались тайком обратно в каюту, где уже ждали такие же точно ребята из ВВМУРЭ и ТОВВМУ. «Ну что, в кружок?»говорил Вадик Шардин, который потом стал командиром «Маршала Крылова». Мы дружно садились в кружок и сдавали засаленные карты
Всё, пупсики. Лафа кончилась.
Старпом был на удивление культурным сегодняни одного матюга. В его голосе сквозила почти отеческая забота за наши теоретические знания и практические навыки, то есть за будущее флота.
Завтра торпедные стрельбы. Будете смотреть всё в натуре, учиться, как надо. Хоть вы и ракетчики, а не минёры всё равно полезно. Так что: учитесь, сынки, пока шара-то есть.
И промозглым мартовским утром БПК «Ташкент» отвалил, кряхтя, от обшарпанной стенки 10-й оперативной эскадры, готовый поразить торпедным залпом любого, кто покусится. Ещё с нами собирался какой-то древний эсминец - «полтинник» на букву «Лы», который так и не смог сам отвязаться, и его дёргали буксиромприрос, наверно. А когда сдёрнули, у него там внутри что-то сильно сломалось, задымило, затрещало и громко лопнуло. Тогда его срочно подтащили обратно к стенке и привязали покрепче. Там два таких памятника было, второйэто флагманский крейсер «Адмирал Сенявин», тот самый, который взорвался за четыре года до описываемых событий.
Ну да ладно. А мы прём сквозь серые (обычно пишут«свинцовые», и это очень меткое выражение!) волны, несёмся в полигон, где нас уже ждёт подводная лодка «противника», проект 641б («буки»). Кругом серая пелена тумана, морось препротивная, ветер пену с волн рвёт, свист стоит несусветный (не от ветра, конечно, а из нутра БПК). Турбина воет по-самолётному и стремит пароход к точке залпа, тащит под тридцать узлов. Из-под кормыбурун в трёхэтажный дом высотой. Зрелище впечатляющее. Вот она, мощь! По тем временам корапь был ух современный. Очень большой и весьма противолодочный, а сокращённоБПК проекта 1134б, тоже «буки». Мы говорили: «букарь», «на букаре».
Нас на шкафут выгнали, на левый борт, в шинелках наших на рыбьем меху. Сначала за пушкой от мокрого холода прятались. Стоим, ёжимся. Брызги жгучие. Вылез старпомспециально, нас проверить:
Ну как, пупсики? А? Стоять, стоять! Смотреть, ядренать, на ус мотать! И не здесь, а вон там, поближе!и брык в тёплое корабельное нутро, только броняшка лязгнула.
Пришли в полигон. Звон, топот. Тревога. Обнаружена подводная лодка «противника». Мы спрятались в закутке за «Осой» левого борта и курим втихаря. По трансляции вопли команд:
Атака подводной лодки торпедой!!! Стрельба левым бортом!!! Командиру боевой части три принять целеуказание!!! Право на борт!!! БИП, пеленг и дистанцию с интервалом минута!ну и так далее.
А теперь отвлечёмся на минуткупока приборы торпедной стрельбы решают задачу поражения лодкии познакомимся хотя бы вкратце с устройством торпедного аппарата. Это труба такая железная, в трубу засунута торпеда. Труб всего пять, сложены вместе горизонтально, и на другом борту такая же конструкция. На одном конце трубы, из которого торпеда вылетает, надета чёрная резиновая крышка с нарисованной звездой, в обиходе называется целочкой. В другом конце трубы взрывается пороховой заряд, который торпеду выталкивает. А внутри к торпеде подведены специальные выдвигающиеся устройствашпинделякоторые крутятся и вводят в торпеду данные для стрельбы, куда там и на сколько поворачивать после выстрела, на какой глубине идти, как идти и всё такое. Чтобы торпеда не мотылялась в трубе при качке, она крепко-накрепко закреплена передним и задним стопорами. Общаться с торпедой перед стрельбой можно дистанционно, по проводам через шпинделя, а можно прямо с торпедного аппарата вручную ввести все данные, а потом поднять шпинделя и отдать стопора.
Теперь сама торпеда. Она имеет вид длиннющей зелёной сигары; в носу у неё БЗОбоевое зарядное отделение со смесью тротила-гексогена и всякими умными приборами. Остальноеэто баки под топливо и окислитель (называется важно: «резервуарная часть»), а налита туда специальная военная тайна. Ну, сзади двигатель, винты и рули, конечно. В практической торпеде тротила нет, там взрываться нечему, её голова выкрашена красно-белыми полосами, а умные приборы знают, когда и где торпеда должна всплыть после учебной стрельбы, в нужное время накачивают её нос сжатым воздухом и выключают двигатель. Вот она и плавает, как полосатый поплавок, ждёт, когда за ней приплывёт специальное судёнышко-торпедолов, поймает и отвезёт на базу, где её обнюхают, помоют-почистят, заправят, проверят и приготовят к следующей учебной стрельбе. На этом закончим краткий курс минно-торпедного дела и вернёмся за шкафут, на середину верхней палубы, где ближе в корму как раз и стоят торпедные аппараты. Ну, и мы стоим, будущие мастера разного рода стрельбы, за угол надстройки спрятались.
Ждём, дрожим, уже промокли насквозь, задубели, а залпа почему-то всё нет и нет. Рожи лиловыми стали. Но не уходим, потому что в любой момент старпом может вылезти, чтобы на нас посмотреть.
Вместо старпома откуда-то снизу выползает сгорбленный матросик с уголовно-неандертальской физиономией. С чудовищными ругательствами, натянув берет, как купальную шапочку, ёжась и втянув голову в плечи, он передвигается к аппаратам левого борта. Мы удивлённо переглядываемся иему:
Эй, зёма! Чё там, а?
Чё, чёзлобно огрызается тот (ещё бы, мы-то хоть в шинельках, а он как есть в синей робе, которая тут же промокает насквозь).Данные не вводятся в электрическую!и добавляет такую словесную архитектуру, что даже у нас, привычных, уши слегка в трубочку.
Отчаянно матерясь, орёл лезет на торпедный аппарат и чего-то там ожесточённо делает. Наверно, вводит данные для стрельбы вручную. Видать, где-то какой-то проводок замкнуло, бывает Убрал шпинделя, отдал стопора, слез и скачками мимо насвнутрь парохода, где тепло и сухо.
Я сказал«отдал»? Ой, простите. Отдавал. Ну... наверно, отдавал. Должен был отдать. По идее и по инструкции. Но, похоже, отдал только передний. Или задний просто заело? Да какая теперь разница
Торпедные аппараты зажужжали и повернулись пятью голодными жерлами за борт. Волны хлещут; где-то там, под ними притаилась лодка-враг. Исступлённый вопль из динамиков:
ПЛЛЛИИ!!!
БА-БАХХХ!!!
И тут мне показалось, что стреляющий аппарат как-то даже вздулся, что ли шире стал в серединкеа это же всё какая-то там доля секундыТРРРЕСЬ!!! Грохот, целочка рвётся, и из ближней к нам трубыТ-ТЬФУУУ!!!выплёвывается торпеда. Точнее, пол-торпедыеё передок, БЗО и кусок середины. Задок остаётся где-то там в трубе. Дым непонятного цвета, уши заложило; стоим, челюсти на мокрую палубу уронив, а это БЗО враскоряку улетает за борт, плюхается, криво прыг-прыг по волнам, да и тут же всплыло далеко по корме с левого бортавидать, от несусветных нагрузок умные приборы сработали сикось-накось, и полосатый конец сигары уже торчит, качается где-то там, позади, среди наших бурунов, взбитых винтами. Ну, оно и понятно: без двигателя далеко не уплывёт, цель не поразит.
Кр-р-расота!.. Мы драпаем от ужасного аппарата обратно на шкафутведь наверняка сейчас старпом вылезет.
А вот и он. Стенающий, он выскакивает из недр носовой надстройки на трап. Его корячит. Он страдальчески заламывает руки и напоминает выряженную в тёмно-серый альпак Офелию:
Болваны! Кр-ресты! Идиоты! Каз-з-злы! Мать вашу их тудыть и растудыть!!!
Это он про нас, что ли? А мы-то тут при чём? Мы что, какие-то нехорошие флюиды на аппарат излучали?
Видели, да? Видели?! ВОТ ТАК ВОТНЕ НАДО!!! А ну! Вниз! Шнуром! И чтоб я вас!.. Больше никогда не видел!!! И чтоб больше ни одна бнять! На верхней палубе! Чтоб!.. чтоб б ббб БББ!!!...
Потом нам по секрету хихикающие лейтенантики рассказали, что командир корабля, старпом и зам вечером нахрюкались в готовальню, предварительно изнасиловав командира боевой части триметодично и по всякому, в извращённой форме, с плёткой и наручниками. Поскольку сами были перед этим тщательно изнасилованы в штабе эскадры
РЫБАЧИЙ. НОЧЬ. ПУРГА
Рыбачий. Ночь. Пурга.
Курсантик-«пятак» вырвался с подводной лодки на оперативный простор. Естественно, будуЮщий механик. «Голландия», Севастополь. Приехал на стажировку, попал на стратегическое «железо» и вотнате вамневесть как выпросился на сладко манящий камчатский берег. Ура-а! Цивилизация!
Рыбачий. Ночь. Пурга.
Естественно, был тут же загребён тремя вывалившимися из ресторации тётками. Тётки подхватили курсантика и потащили к себе домой. А дома
А домаутка, набитая яблоками, гитара (со струнами!) и батарея бутылок. Понятно, не пустых. И понеслась локсодромия. Рыбачий, ночь, пурга.
Чего их потом всех четверых вдруг на улицу потащилосложно сказать. Ночь, пурга ж Рыбачий
А навстречупатруль. Лейтенантик, который сам полгода назад из «пятака» вылупился, и два матросика со штык-ножами. Лейтенантик из «люксов», если судить по отсутствующим на погонах «молоткам». Это ж ещё аж в восемьдесят третьем году было, за полгода до их отмены.
Стоять!!! Руки вверх!!!
«Пятак» стоит наподобие разваренной макаронины, тётки его с трёх бортов поддерживают, а он ни бэ, ни мэ. Всё это ночью, посреди Рыбачьего. Где пурга.
Дакументы па-апрашу!
Курсантик шинелку распахивает, а у него тамо-о-о!подкладка из искусственного меха. Ишь, фармазон! Брюки суперклёш, конечно, плюс красные революционные носки. Разумеется, нестрижен, и это видно даже через натянутую на уши шапку («краб», естественно, шитый). И при этом при всём «пятак» кривой, как фигура Лиссажу. В общем, готовый клиент, фенрик Жёра, претендующий на ночь в комендатуре, а потом и на гауптвахту. А лейтенантику благодарность потом объявят. Или хотя бы просто не накажут, что само по себе тоже неплохо.
А надо сказать, что курсант-пятикурсникэто куда круче, чем лейтенант, который из него через полгода получится. Поэтому еле ворочающий языком «пятак» двумя-тремя хлёсткими фразами поставил (как ему показалось) лейтенантика «на место» и указал ему единственно истинный курс, куда идти. Лейтенант, естественно, возмутился и ещё больше упрочился в принятом решении: оборзевшему разгильдяю место на гауптвахте и нигде более.
Тётки в голос принялись умолять и убалтывать начальника патруля, уж больно им курсантик нравился. Но бесполезнолейтенантик неумолим: всё, упаковать и в камеру до утра. А там комендант решение примет.
Рыбачий, ночь, пурга. И вот из этой вот пурги прямо на шумную компанию, выясняющую отношения и выстраивающую сомнительное совместное будущее, вдруг выруливает пропитанный алкоголем капитан-лейтенант с «молотками» на погонах. Личность, по-видимому, в Рыбачьем весьма и весьма известная, потому как все три тётки мгновенно его узнают и наперебой тараторят, прося немедленной помощи. Кап-лей всматривается в начальника патруля, с трудом наводит резкость и вдруг радостно вопит:
Ба-а! Какая встреча! Ми-итенька, да это ж ты, никак! И чего ж это мы тут делаем, а? А-ах, мы тут в патруле! Йё-ё-ё! Уже и пистолетик доверяют? Ну-у! О, да мы тут негодяя-нарушителя вяжем Пьяного в жопу! У-у! Похвально, похва-ально! И с какого же парохода негодяй сей? Ах, со «сто семьдесят пятой»! Ага, ага Ну-ка, ну-ка... (курсантику) Ты это, сокол ясноглазый, откуда вообще? Что? С «Галоши»?! Хо-хо! Да ты чо!!! Брат родной! Я ж тоже! (лейтенанту) Так, всё. Пшёл вон отсюдова. Слышь, ты, баран околоземный? Сперва зачёты по живучести сдай, на самоуправство допустись, салапей, «люкс» хренов, а потом уже корчи из себя офицера! Пистолет на жопеэто ещё не признак, понял? Всё, дрыстни! На корабле увидимся, побеседуем. Хотя, нет, стоп машина! Ну-ка, иди-ка сюда.
Тот подходит; кап-лей нагло сдирает с каждого лейтенантского погона по звёздочке, затем поворачивается к «пятаку», отрывает с его погон якорьки, а на их место кое-как эти самые звёздочки втыкает, после чего удовлетворённо хрюкает:
Всё! Теперь вы в одном звании, оба младшие лейтенанты! Га-а-а!!!... Во как!
И, счастливо хохоча, делает начальнику патруля указующий жест по направлению в рыбачинскую пургу. Ночную. Примерно соответствующий тому же курсу, который был предложен и «пятаком» в шинели на меху. «Люксовый» лейтенант (а куда деваться?) подносит лапу к уху, грустно поворачивается кругом и, сгорбившись, уходит внутрь ночной рыбачинской пурги вместе с украдкой посмеивающимися матросиками.
После краткого подведения итогов усиленная бравым кап-леем компания дружно уходит в тепло доедать и запивать утку с яблоками. А печальный патруль в составе новоиспечённого младшего лейтенанта и двух матросиков бредёт себе дальше где-то по сугробам в неверном свете заметаемых снегом уличных фонарей, размышляя о трудном счастье повседневной гарнизонной службы.
Рыбачий.
Ночь.
Пурга.
БЕЛЫЕ КРЫЛЬЯ
В каждом военно-морском училище, конечно же, был офицер Особого отдела. Понятно почему: враг и в нынешние времена не дремлет, а уж в начале восьмидесятых По мере возможности бойцы невидимого фронта выявляли врагов где только можно, а в перерывах между тайными боями на своём фронте без линии фронта занимались оформлением допусков к военной тайне. Ну и, конечно, курировали стукачей, а как же.
Нашего училищного контрразведчика звали Мохнатое Ухо. Молва утверждала, что это такой общий для всех для них оперативный псевдоним с нашей, некагэбэшной стороны. То есть каждый особистэто Мохнатое Ухо. Это были времена кухонных анекдотов шёпотомпро Брежнева, Бжезинского и Джеральда Форда. Поэтому при приближении Мохнатого Уха всякие разговоры мгновенно стихали; каждый норовил торопливо скрыться за линией видимого горизонта или сыграть срочное погружение.
Я пришёл на первый курс, а он был кап-два. Через пять лет я произвёлся в офицеры (ой, пардон, в лейтенанты!), а он так и оставался кап-два. Он был задолго до нас, он был во время нас, он был после, он был вечен, холоден сердцем и незыблем. А чегоСевастополь, училище, поди-ка найди себе местечко послаще.
Гвозди из него не вышли бы: рыхлая туша, семь подбородков, средненький рост, рыже-седо-лысая голова, красная рожа с малюсенькими немигающими глазками цинкового цвета. Самая что ни на есть неброская внешностьнаходка как для разведки, так и для контр-.
Его кабинет был на третьем этаже учебного корпуса номер один, там же, где и наш класс (и не только наш, конечно). И он ходил по этажу, сцепив руки сзади. Ходил и смотрел. Ходил и слушал. Зыркал глазёнками и поворачивал голову так, чтобы лучше слышать. Мохнатое Ухо, в общем. Я даже фамилию никак не могу вспомнитьвот такой идеальный «смертьшпионам». Я ни разу не был в его кабинете, но уверен, что там строгий письменный стол, два стула и настольная лампа в лицо. Ну и тиски, конечночтоб вытягивать правду методом сжатия известно чего.