Я не попадусь, заверил Лоскутов. Сахара-то много получать?
По 20 граммов на человека. Меньше пуда. Два бойца в сидорах донесут.
До Могилева команда Лоскутова добралась на попутной машине. Город встретил их пустынными улицами, заколоченными фанерой окнами домов, баррикадами посреди улиц. Расклеенные по всему городу плакаты призывали: «Превратим Могилев во второй Мадрид!» Как там было в Мадриде, во времена гражданской войны в Испании, никто не знал, но ничего хорошего для горожан такие плакаты не предвещали.
Недалеко от железнодорожного вокзала бывшим милиционерам повстречалась колонна бойцов народного ополчения. Новоявленные защитники города были одеты и обуты кто во что горазд, в форме был только возглавляющий колонну офицер. Передние ряды ополченцев были вооружены винтовками Мосина образца 1891/1930 годов. Средние ряды несли на плечах лопаты и кирки. Замыкающие колонну шли с одними вещевыми мешками. Ни винтовок, ни лопат для них не нашлось.
Над городом, описывая широкие круги, парила одинокая «рама». К ежедневному визиту немецкого самолета-разведчика все привыкли и перестали обращать на него внимание. Обычно, осмотрев город и его окрестности, «рама» улетала, выбросив напоследок сотни листовок.
Немецкими листовками город был просто усеян: они лежали на газонах, крышах домов, забивались в штакетины заборов и ставни домов частного сектора. Содержание листовок было однообразным: «Солдаты Красной армии! Не верьте своим комиссарам-жидам! Они из страха перед азиатом Сталиным и его еврейской камарильей гонят вас на убой. Еще никто не смог противостоять натиску доблестной германской армии. Вермахт непобедим!» И все в таком духе. Заканчивалась каждая листовка призывом сдаваться в плен. На обороте листовки, на русском и немецком языках, было напечатано: «Пропуск. Предъявитель сего добровольно сдается в плен немецкой армии».
Бумага, из которой были изготовлены листовки, на передовой пользовалась спросом: из нее скручивали цигарки, разжигали костры, за неимением ветоши протирали оружие. Некоторые, эстетствующие интеллигенты, еще не огрубевшие от фронтовой жизни, использовали продукцию доктора Геббельса в гигиенических целях. Словом, листовки можно было подбирать и хранить, но при одном обязательном условиикаждая листовка должна была быть порванной на четыре части. Целая листовка-пропуск свидетельствовала о намерении сдаться в плен. Порванная листовка считалась обычной бумагой.
Привокзальная площадь Могилева была пуста. Железнодорожное сообщение не работало. Само здание вокзала, с заклеенными крест-накрест окнами, производило тягостное впечатление. Чувствовалось, что ему недолго осталось стоять с целыми стенами.
И еще: в городе встречались мужчины и женщины, старики и старухи, но не было ни одного подросткани парня, ни девушки.
На гарнизонном складе, представляющем собой просторный сарай, Лоскутов с бойцами занял место в очереди на получение довольствия. Очередь не двигалась, так как начальник гарнизонного склада, сержант-кавказец, вел спор со смуглолицым старшим лейтенантом. За спором присматривал, но не вмешивался в него майор-артиллерист. Глядя на майора, самого старшего по званию, помалкивали остальные.
Не было у вас, товарищ старший лейтенант, никакой соли при задержании! складчик старался сохранять спокойствие, но ему это плохо удавалось. Вот ведомость принятого имущества. Что здесь? Автомат ППШ, патроны, нож, пистолет, банка консервоввсе вам возвращено. Но соли здесь никакой нет, и никогда не было!
Да плевать я хотел на твою обезьянью бумагу! горячился смуглый незнакомец. Была у меня соль. Полпачки было! Где она? Прикарманил, паскуда? Пропить хочешь?
Спорщики хаотично перемещались вокруг стола начальника склада, яростно жестикулировали. Понаблюдав за их хороводом, Лоскутов понял, что старлей с раскосыми глазами «шоркает» складчика, «забалтывает» его, точно так же, как опытный вор-карманник забалтывает в базарной толкучке богатого заезжего простачка.
«Интересно-то здесь как, в кино ходить не надо!» подумал Лоскутов.
Майору нескончаемое препирательство надоело, и он крикнул:
Монгол, хватит уже! Пошли в управление. Я тебе нашей соли насыплю.
Вдалеке послышался нарастающий гул сдвоенных моторов «рамы».
Да на хрена мне ваша соль нужна, когда у меня своя была! выкрикнул Монгол, но последние слова его потонули в грохоте взрыва. Вволю налетавшись над городом, «рама» пошла домой, попутно сбросив единственную бомбу где-то рядом со складом.
Деревянный сарай здорово тряхнуло. С потолка посыпались ошметки дранки и пакли, поднялась пыль. В дальнем конце склада с треском лопнула стойка стеллажа.
Воспользовавшись моментом, Монгол одним неуловимым движением вытащил у складчика из кобуры пистолет и бросил его в свою наплечную сумку. Отряхивающийся от мусора сержант ничего не заметил. Лоскутов, ожидавший развязки, видел все.
Похитив ствол, Монгол сделал вид, что смирился с потерей соли. Горестно вздохнув, он расписался в ведомости и вышел из склада. Майор последовал за ним. Лоскутов не стал вмешиваться в происходящее. Ни к чему время терять. Еще письма разнести надо.
С уходом скандалиста очередь пошла быстрее. Но, когда до заветного стола Лоскутову оставалось сделать пару шагов, в склад ворвался комендантский патруль.
Кто начальник склада? грозно спросил лейтенант, начальник патруля.
В очередь встань! велел хамоватый складчик, в суете не рассмотревший красных повязок на рукавах.
Ты сейчас у меня сам в очередь встанешь! начальник патруля вплотную подошел к складчику. Документы!
Перепуганный сержант дрожащими руками достал книжку красноармейца. Лейтенант бегло изучил ее, сверил фотографию с оригиналом.
Где ваше личное оружие, сержант Мовсисян?
Складчик привычным жестом хлопнул по кобуре и побелел. Утрата оружия в военное времярасстрельная статья.
В поисках пистолета начальник склада открыл выдвижной ящик стола, увидел там нечто, поразился до глубины души и замер, как парализованный.
А ну, в сторону! приказал лейтенант. Что ты здесь прячешь?
В столе оказалась целехонькая немецкая листовка-пропуск.
К фашистам намылился, гад? Ждешь не дождешься, когда твои хозяева в город войдут?
Да я залепетал складчик.
Но офицер жестко оборвал его:
Молчать! Солдаты, арестовать изменника Родины и доставить в комендатуру!
Товарищ лейтенант! запротестовали конвойные. На кой черт с этим холуем фашистским через весь город таскаться? Начнут немцы обстрел, он же сбежать сможет! Давайте его за сарай отведем, да там и порешаем.
И то верно! согласился старший патруля. Пошли, иуда! Настал твой час.
Лишившись начальника, личный состав гарнизонного склада категорически отказался работать. Мол, начнем без нового начальника выдавать продуктысами под статью угодим. Все, шабаш, ребята, склад закрыт!
Очередь разошлась. Лоскутов остался. Он не привык бросать начатое на полдороге.
Не обращая внимания на протесты солдат-кладовщиков, Николай Егорович велел своим бойцам вскрыть ближайший мешок с сахаром, насыпать полные сидора и возвращаться в часть. Его приказание было исполнено.
Проводив сослуживцев до ближайшей развилки, Лоскутов отправился по адресам. Везде его ждал практически одинаковый прием: вначале испуг, настороженность в глазах, потом слезы.
Господи, как вы там? Прости, Коля, что вначале не разобрала, зачем ты пришел. Думала, все, похоронку принес! Коля, подождешь немного? Дай я ответ напишу. Возьми гостинец. Папиросы передай. Коля, там на деньги ничего купить нельзя? Хлеба-то вам хватает?
Николай Егорович отработал в милиции всю жизнь и считал себя человеком с крепкой, закаленной психикой. Зря считал. К концу дня от слез и причитаний он так морально и физически вымотался, что напрочь забыл и о собственном дне рождения, и о том, что в мире вообще существуют какие-то добрые, светлые праздники.
В прошлом остались праздники. Впереди только слезы.
С такими невеселыми размышлениями Лоскутов незаметно для себя вышел к зданию могилевского управления милиции. После мобилизации всех сотрудников здание пустовало.
Прощаешься с бывшим местом работы? спросил кто-то сзади.
Николай Егорович не стал оборачиваться. Он узнал голос дерзкого старлея с раскосыми глазами. Как его звали? Как-то же причудливо. Монгол. Не имя, а кличка какая-то.
Второй этаж, третье окно слевамой кабинет, сказал Лоскутов.
Приглашаешь зайти? Скажи лучше, там, на складе, ты наблюдал за мной из профессионального любопытства или как?
Я понял, что ты хочешь что-то стегануть у складчика, только не мог догадаться, что именно. Тебе не жалко его? Все-таки он наш, советский человек.
Лоскутов повернулся к собеседнику.
Наши, советские люди, соль у товарищей не воруют, рейдовик сплюнул в придорожную пыль. Скажи мне как бывший мент, зачем складчику мои полпачки соли, если у него этой самой соли не один мешок? Не знаешь? А я знаюэто инстинкт воровать все, что плохо лежит. В военное время такой инстинкт лечится пулей. Другого лекарства еще не изобрели.
Монгол достал трубку, повертел в руках, но закуривать не стал.
Забудь о том, что видел на складе. Это не твое дело. Не лезь в него.
Честно говоря, даже не собирался.
Тогда бывай, дружище! рейдовик хлопнул Николая Егоровича по плечу. Как знать, может, еще свидимся.
Ощутив душевную пустоту, Лоскутов решил залить ее водкой, но магазины не работали, и пришлось идти к знакомой бабке-самогонщице. Купив две бутылки первача, Николай Егорович дошел до городского рынка взять закуски, но крестьяне из окрестных деревень заламывали за продукты такие цены, что у Лоскутова хватило денег только на маленький кусочек сала и полбулки черного хлеба.
Теперь перед ним встал вопрос: с кем и где выпить. Но никого из друзей в городе у Лоскутова не осталось: все были или на фронте, или в эвакуации, или неизвестно где. Распивать спиртное с кем попало не хотелось. Поразмышляв, он пошел на выезд из городаловить попутную машину на передовую.
12 июля 1941 года немцы начали штурм Могилева. В первых же боях батальоны народного ополчения были практически полностью истреблены механизированными частями вермахта. От милицейского батальона в живых осталось только несколько человек. Вместе с частями 61-го стрелкового корпуса они отступили с занимаемых позиций в Могилев, где были окружены противником. Несколько суток в городе шли уличные бои. В ночь на 26 июля остатки советских войск, защищавших Могилев, смогли вырваться из окружения. Чудом уцелевший в могилевской мясорубке Николай Лоскутов покидал город в числе последних.
Глава 5
8 апреля 1944 года на совещании в кабинете Сталина присутствовали Георгий Маленков, секретарь ЦК ВКП(б), ведавший кадровыми вопросами; начальник Генерального штаба РККА маршал Василевский, начальник разведывательного управления Генштаба РККА генерал-лейтенант Ильичев. Все приглашенные разместились за столом для совещаний: военныес одной стороны, Маленковнапротив. Сталин, в мягких кавказских сапогах, бесшумно прохаживался за спинами генералов. Ильичев, с раскрытой папкой в руках, стоя зачитывал доклад. Со стороны было похоже, что начальник советской военной разведки докладывает Маленкову, а Сталин вообще не участвует в совещании.
В 1908 году в интервью газете «Нью-Йорк таймс» Никола Тесла заявил, цитирую: «Энергетические установки, под действием которых любая область земного шара может быть превращена в непригодную для проживания, можно построить уже сейчас». Естественно, никто не воспринял сказанное им серьезно, так сказать, в практическом смысле слова. Еще раз к теме оружия невиданной мощности Тесла вернулся сразу же после начала Первой мировой войны. Тогда он публично заявил, что не за горами создание такого энергетического оружия, которое будет способно одним ударом уничтожить одну или несколько армий противника. Все, больше он, до самой смерти, о создании оружия, основанного на новых физических принципах, не говорил.
Не говорил, недовольно пробурчал Маленков, совершенно не значит, что не работал над созданием такого оружия.
У нас нет никаких, ни малейших сведений о том, что Тесла создал оружие, работающее на лучевой энергии, либо был близок к созданию такого оружия. А что до его хвастливых высказываний, то он как-то заявил, что взрыв Тунгусского метеоритаэто на самом деле его рук дело.
Вы, товарищ Ильичев, сейчас пытаетесь убедить нас, что в ситуации с лучевым оружием держали все под контролем. Но ведь это не так, Сталин подошел к своему столу, выбил давно погасшую трубку о пепельницу. Вы контролировали конечный результат и упустили саму возможность работ над таким оружием. Предположим, что генератор лучей «Т»-диапазона уже построен и находится в опытной эксплуатации. Что, по-вашему, генератор в экспериментальном виде не является оружием? Кинжал, который выковал мастер, даже без ножен и рукоятки является опасным оружием.
Товарищ Сталин, вступился за подчиненного Василевский, если бы Тесла вел работы по созданию лучевого оружия, то это было бы известно в американских военных кругах.
Не факт, вставил Маленков.
После смерти Теслы, не обращая внимания на реплику второго человека в партии, продолжал Василевский, американцы не нашли никаких материалов о его работах по созданию лучевого оружия.
Не нашли! Сталин ткнул мундштуком трубки в сторону военных. После его смерти вообще ничего не нашли, никаких архивов. Всю жизнь он занимался изобретательством, имел множество патентов, но после его кончины вдруг оказалось, что после 1934 года Тесла ничего нового не изобрел. Он что, бездельничал чуть ли не целое десятилетие? Голубей в парке кормил да в бильярд по вечерам играл? Это чепуха, товарищ Василевский! Всю жизнь Тесла работал не покладая рук, и он просто физически не мог остановиться на половине пути.
Сталин покосился на коробку папирос, но в присутствии посторонних закуривать не стал, приходилось поддерживать годами созданный образ профессионального революционера. А удел курящего революционера, многократно побывавшего в царской ссылке, это или вульгарная самокрутка, или дешевая курительная трубка. Папиросы в ссылке покупать не на что, а трубку в случае необходимости можно и табаком от окурков набить.
Но ссыльные времена давно прошли, и Сталину хотелось затянуться «Герцеговиной флор». От трубки сегодня что-то горчило во рту.
Вся жизнь Теслы в Америке, продолжил Сталин, это цепь провокаций против него со стороны империалистического англо-саксонского истеблишмента. Американские капиталисты не могли позволить себе, чтобы ученый-иммигрант сербского происхождения создал оружие, которое сделает бессмысленным тысячи самолетов и сотни кораблей. Если бы такое оружие появилось, то все американские финансово-промышленные корпорации, зарабатывающие сейчас на поставках обычных вооружений миллионы долларов, попросту бы остались без барышей.
Сталин прошел за свое место, велел принести чаю.
Когда Тесла начал работать над лучевым оружием, мы не знаем. Но можем предположить и, основываясь на фактах, сделать определенные выводы. Итак, о чем говорят факты? В 1895 году дотла сгорает лаборатория Теслы в Нью-Йорке. В огне гибнут весь его архив и все приборы, на разработку которых он потратил несколько лет. Причина пожараподжог. Лишившись плодов многолетних исследований, Тесла не унывает. Он назло завистникам заявляет, что в состоянии восстановить весь архив по памяти. И восстанавливает. Далее он уезжает от врагов и конкурентов в глушь, в штат Колорадо, где проводит серию опытов по передаче энергии на расстояние. В 1903 году он строит свою знаменитую башню «Уорденклифф» и раздает интервью, что способен создать оружие невиданной мощности. Как только он заговорил об оружии, так на него тут же начинаются гонения. Под прессом американского правительства промышленник Морган, финансировавший его исследования, прекращает помощь. Работы в башне приостанавливаются. В 1917 году президент США приказывает взорвать башню Теслы. С этого времени между Теслой и американскими властями контакты прекращаются.
Помощник-грузин внес поднос с чаем. Поставил стакан в подстаканнике перед Сталиным, бесшумно удалился.
Когда у Теслы сгорела лаборатория, ему было около сорока лет. Он был относительно молод и, вполне возможно, хранил результаты своих исследований в голове. Но в тот год, когда у него взорвали башню, Тесле уже было за шестьдесят. Он должен был, в силу своего возраста, делать какие-то пометки, вести научные дневники, но ничего этого нет!