Временамида.
Он понимающе кивнул.
А что привело вас сюда, если не секрет?
Собственная глупость и неосторожность.
Ушакии вопросительно поднял бровь.
Серенити не хотелось посвящать его в свои проблемы. Но благожелательное внимание, с каким он до сих пор к ней относился, все же располагало хотя бы к некоторой откровенности. Серенити почему-то была уверена, что он, в отличие от многих других, ее не высмеет.
С вами можно говорить напрямик, Ушакии?
Это будет только данью справедливости. Ведь я же был честен с вами.
Я хочу стать знаменитой писательницей. Чтобы мое имя стало известно тысячам читателей, которые искренне оплакивали бы меня, когда я покину этот мир. И чтобы моя слава надолго меня пережила.
Но ведь вы женщина. Пристало ли вам грезить о таком?
Ну вот. Он все же высмеял ее чаяния.
Да, я женщина. Но это мне ни в чем не помешает, вот увидите.
Ушакии кивнул с понимающей улыбкой:
Вы совсем как Лу. Лу?
Негр кивнул на паренька, взобравшегося на мачту:
Лу завербовался в матросы, потому что душа его жаждала приключений. Он не желал быть фермером, как его отец с братом. Но он молод. Надеюсь, со временем поймет, что море слишком зыбко и обманчиво, что куда надежней стоять на твердой почве, смотреть, как подрастают всходы. А не паруса поднимать.
«Что за странные речи для моряка», подумала Се-ренити.
Но почему же тогда вы сами не подыщете себе какое-нибудь занятие на суше?
А на что оно мне? Я ведь не чета Л у. Этот корабльмой дом родной, а командамои братья. Другой семьи у меня нет.
Серенити торопливо сделала запись в блокноте и деловито осведомилась:
А как вы попали на «Месть Тритона»? Если, конечно, это не секрет.
При воспоминании о минувших событиях взгляд Ушакии вдруг сделался злобным.
Однажды в Каире капитан увидал, как работорговец сек меня плетью, сердито сопя, проговорил он. И тотчас же выкупил.
Так вы что же, его раб? Он помотал головой.
Нет, он даровал мне свободу. Он считает, что один человек не может принадлежать другому, словно вещь. Сказал мне, что я могу делать что пожелаю.
Но тогда почему вы не вернулись к себе домой? Он со вздохом обратил взгляд на море.
Мою деревню разграбили и сожгли воины враждебного племени. Мне некуда возвращаться.
Простите мне мое назойливое любопытство. Она положила руку ему на плечо. Я вас расстроила.
Он дружески сжал ее пальцы огромной ладонью:
Нет, мне не о чем жалеть, маджана. Мне дарована эта жизнь, и я не должен ее тратить на сожаления о том, чего уже не поправишь. Надо стараться провести ее как можно лучше, достойней. Я счастлив ходить под парусом с нашим капитаном. Это интересная жизнь, поверьте.
Серенити улыбнулась:
Я понимаю, о чем вы.
Морган, бросив рассеянный взгляд через плечо Джейка, едва не подпрыгнул от изумления: Серенити оживленно рассуждала о чем-то с Ушакии!
Джейк проследил за его взглядом и тихонько присвистнул.
Да-а, вот это номер! А мне он казался упрямым молчуном, который никогда и рта не раскрывает!
Он такой и есть.
Но тогда, Дрейк, тебе пора уже начать волноваться. Если твоя женщина оказалась способна разговорить молчуна Ушакии, она из кого хочешь вытянет всю его подноготную. А заодно и твою. И мою, кстати сказать.
Увидев взбежавшего на палубу Кита, они обменялись многозначительными взглядами. Каждый без труда прочитал мысли другого.
Кит с его простодушием и открытостью в любой момент мог стать легкой добычей Серенити, которая, похоже, активно приступила к сбору информации о команде и капитане «Тритона».
Но еще хуже было то, что Кит, единственный из матросов, знал всю правду о Моргане и Джейке.
Что? Что случилось? всполошился он, видя, с какой хмурой озабоченностью оба они воззрились на него.
Держись подальше от Серенити, сказали капитаны хором.
При других обстоятельствах это бы их всех рассмешило.
Влюби ее в себя и соблазни, Дрейк, посоветовал Дадли, окидывая взглядом стройную фигуру Серенити. Влюбленная женщина скорее даст себя прирезать, чем позволит волосу упасть с головы дружка.
Морган хмуро покачал головой и возразил:
А обиженная женщина разболтает всему миру тайны обидчика. Если я соблазню Серенити и откажусь на ней жениться, она в точности так и поступит.
Так женись, пожал плечами Джейк. Пусть ждет тебя дома, вечно беременная и с кучей ребятишек, чтоб ей было чем заняться в твое отсутствие.
Мысль сама по себе была неплохой. И даже очень ценной. Но Морган однажды уже последовал именно этим путем. И всем, чего он достиг, стали ночные кошмары, чувство вины и горькое разочарование.
Жена его умерла, когда он был в море. И он ни в коем случае не желает, чтобы подобное повторилось еще раз.
Тут в разговор вклинился Кит:
С вашего позволения, капитан, вы, по-моему, зря беспокоитесь. Она так носится с этим Морским Волком, он для нее прямо свет в окошке. Пусть себе пишет о нем, вам-то что задело?
Морган набрал полную грудь воздуха.
Серенити известно о Морском Волке лишь то, что он прорывал блокаду в Войне за независимость, а теперь освобождает американцев из британской неволи. Но она понятия не имеет, кто я на самом деле.
Вернее, кто мы такие, поправил его Джейк. Он скользнул по ней холодным взглядом своих блеклых глаз и с угрозой произнес:А как только она это узнает, я перережу ей глотку, и ты не сможешь мне помешать, Дрейк, так и знай!
Глава 7
К полудню небо заволокли тяжелые черные тучи. Ветер настолько окреп, что Серенити с трудом удерживалась на ногах под его свирепыми порывами. Корабль бросало в волнах, словно камешек, пущенный чьей-то умелой рукой подпрыгивать над гладью озера. Всякий раз, как он нырял носом вниз, у Серенити душа уходила в пятки.
Задраить люки! скомандовал Морган. Пошевеливайся, ребята. И, обратившись к Серенити, приказал:Вам пора спуститься вниз, мисс Джеймс. Пока вас не смыло за борт.
Она с тревогой оглянулась на волны, которые по высоте едва ли не превосходили «Месть Тритона».
Поскольку купальный сезон еще не открыт, я склонна согласиться.
Морган подхватил ее под локоть и повел к лесенке. Надвигавшийся шторм все утро был предметом обсуждения между Морганом и Дрейком. Серенити узнала об этом из тех коротких, отрывистых фраз, которыми обменивались матросы, пока, она находилась на палубе.
Через несколько минут они подошли к каюте Моргана.
Ваш корабль выдержит этот шторм? с беспокойством спросила она.
Он уверенно кивнул:
Все будет в порядке. Мы и не такое видали на своем веку.
Она старалась держать себя в руках. Но реальность надвигавшейся угрозы наводила на мрачные мысли.
«Уиллоувуд» затонул в прошлом году как раз в такое же время, прошептала она. Он пошел ко дну всего в нескольких милях от Саванны, не выдержав шторма. Потом на берег выбросило доски от шлюпок, а никого из погибших так и не нашли. Она тяжело сглотнула. Никого.
Морган взял ее ладонь обеими руками и сжал так крепко, что ей едва не сделалось больно.
Постарайтесь обойтись без света, и ложитесь-ка на койку. Быть может, вам удастся заснуть. Обещаю, обойдется.
Она принужденно рассмеялась:
И часто вы сулите то, что не в состоянии выполнить?
Самообладание изменило Моргану, и он крепко прижал ее к груди. Серенити вздрогнула, но вовсе не от страха. И он это почувствовал. Она трепетала от желания, которое он счастлив был бы удовлетворить. Тепло ее тела, которое он ощущал сквозь одежду, заставило его на миг позабыть о надвигавшемся шторме, о том, что он как капитан обязан быть на палубе, да и обо всем остальном на свете.
«Я мог бы заставить тебя позабыть страх». Если бы не чувство чести, не доводы разума, он бы так и поступил.
Поверьте, Серенити, если я и постиг что-либо в совершенстве, то это наука выживания.
Значит, я могу вам безоговорочно верить, капитан Дрейк. Надеюсь, вы меня не разочаруете.
Он усмехнулся. Она пытается шутить. Что ж, это хороший знак.
Я приду вас проведать, мисс Джеймс, как только смогу.
Серенити с неохотой разжала руки и, когда он ушел, долго смотрела ему вслед, призывая на помощь всю свою храбрость.
«Кого ты пытаешься обмануть? Ведь тебя просто трясет от ужаса!»
А разве есть хоть один человек на свете, кто, окажись на ее месте, и бровью бы не повел?
Нервы Серенити разыгрались вовсю. Стуча зубами от страха, она подошла к койке и без сил на нее опустилась. Но только ей удалось устроиться поудобнее, как дверь каюты распахнулась.
В проеме показалась лысая голова Барни. Усмехнувшись, он дружелюбно спросил:
Напугались, поди, а?
О, еще как! откровенно ответила она.
Вот и капитан наш то же самое сказал, и мы с Пести решили заявиться к вам незваными. Может, вам в нашей компании полегче станет. И с этими словами он ввалился в каюту. На плече у него восседала птица, которую, казалось, только что ощипали для супа.
Лишь несколько жалких перьев украшали некогда роскошный хвост.
Пестиэто, полагаю, ваша птица? с трудом удерживаясь от смеха, спросила Серенити.
Ага. Она у меня сОн наморщил лоб, пытаясь припомнить точную дату. В общем, давненько я ее заполучил. Может, когда вас еще и на свете-то не было. Я служил на «Мерри Тайд», мы привозили в Англию диковинных птиц, которых раскупали богачи.
Он придвинул к койке стул и, кряхтя, уселся на него. Пести взмахнула голыми крыльями и скрипучим голосом потребовала:
Каролинских бобов, Каролинских бобов!
Ш-ш-ш! Барни осторожно коснулся ладонью ее лысой головы. Я рассказываю этой мисс одну байку.
Птица запрыгала на его тощем плече, приговаривая:
Байку. Байку. Байку про Ямайку.
Серенити засмеялась, откинув голову назад. Птица забавными выходками привела ее в хорошее расположение духа.
Барни дружески улыбнулся ей.
Что вам сказать, голубушка? Она не дает мне раскиснуть.
Раскиснуть, раскиснуть, подхватила птица. Раскиснуть и прокиснуть.
Как великодушно было со стороны ваших хозяев подарить вам ее, умилилась Серенити.
А никто мне ее не дарил. Барни помотал головой. Еще чего! Просто она подхватила какую-то хворь, и капитан мне велел свернуть ей голову. Но бедняжка такая была махонькая, жалкая, что у меня, знаете, рука не поднялась. Я ее отнес к себе в каморку и стал потихоньку выхаживать. Вот с тех пор мы и вместе.
За окном сверкнула молния, на миг осветившая всю каюту. Серенити вскрикнула от испуга.
Да не переживайте вы так, барышня, усмехнулся Барни. Как-нибудь выкрутимся.
По стеклу забарабанил дождь. Фонарь, висевший на веревочной петле под самым потолком, стал неистово раскачиваться из стороны в сторону, один из стульев с грохотом опрокинулся и заскользил по полу к стене.
Главное, обо всем этом позабыть. Барни выразительно кивнул на упавший стул.
Серенити сглотнула, стараясь не думать, как далеко находится земля, и забыть, что она не умеет плавать.
И к-к-как вам это удается?
Что до меня, то я в шторм всегда песни пою. Барни гордо выпятил тощую грудь. Правда, все, какие я знаю, не для ваших ушей, голубушка. Но вы-то можете затянуть любую из тех, что певали у себя дома.
Корабль болтало из стороны в сторону. Серенити схватилась рукой за живот.
Мне мне нехорошо.
Мисс, не хватало только, чтоб вас вывернуло на койку капитана. Он проворно поднялся на ноги и подбежал к умывальному столику. Еще мгновение, и на узкое ложе была помещена полоскательная чаша. Вот, мисс. Коли вас начнет выворачивать, наклонитесь над ней.
Она схватилась за край чаши и благодарно кивнула.
Рад помочь. Я для этого сюда и заявился.
От резкого толчка Серенити едва не свалилась с койки на пол. Барни, на которого столь свирепая качка, казалось, не производила ни малейшего впечатления, схватил ее ладонь и поднял кверху. Она нащупала небольшой поручень, укрепленный в нише над койкой.
Это штормовой поручень. Держитесь за него, милая, и вам любая качка будет нипочем.
Спасибо, прошептала она побелевшими губами. Содержимое ее желудка в этот миг поднялось к самому горлу. Еще никогда в жизни ей не было так тошно и жутко. Ею овладело настойчивое желание сбежать из капитанской каюты, отыскать на корабле какой-нибудь укромный уголок и забиться туда. Но это ее ни от чего не спасло бы. Она это понимала. И отдавала себе отчет, что в открытом море неоткуда ждать спасения. Единственной преградой между нею и взбеленившейся пучиной были старые доски «Тритона», которые в любой миг могли рассыпаться в труху под натиском шторма, и тогда тогда она камнем пойдет на дно океана!
Серенити провела языком по пересохшим губам.
Как вы познакомились с капитаном Дрейком? спросила она, от души надеясь, что старик пустится в долгие объяснения и это хоть немного усыпит ее страх.
Я Моргана встретил, когда он был еще парнишкой лет тринадцати, не больше. Он проговорил это с ласковой улыбкой, совсем как нежный родитель, отвечающий на вопросы о любимом сыне. Ох, до чего ж он был хорош уже тогда. Всем взял: высокий, стройный, башковитый, честный. Одним словом, парень что надо.
А что заставило его поступить в королевский флот?
Да никуда он не поступал! сердито ответил старик. Его туда, если хотите знать, запродал этот негодяй, Айзея Уинстон. А меня самого загребли за год до того. Но я-то что! Я море люблю, а на каком корабле плавать, под каким флагомэто мне без разницы. Ну а Морган иначе на это глядел.
Серенити глубоко вздохнула. Рассказ ее захватил, и она уже не чувствовала прежнего страха. Да и тошнота отступила.
Но почему этот человек продал его во флот? Он что же, его отец?
Нет, барышня. Уинстон никакой ему не отец, просто подлая душа, мерзавец, каких свет не видывал. Он был деловым партнером отца нашего Моргана. И когда парнишка осиротел, Уинстон не пожелал его опекать. Ему только деньги были нужны, доходы, золото. А прочее он пускал побоку.
Серенити хорошо знала этот тип людей. О, как она презирала таких холодных, бездушных дельцов, готовых ради наживы на любое преступление!
И вы помогли Моргану справиться с тяготами неволи? спросила она, чтобы Барни, рассвирепевший при воспоминании об Уинстоне, не ушел к себе в каморку. Ей едва не стало дурно при мысли, что она рискует остаться в одиночестве.
Ну-у, протянул старик. По правде сказать, я старался ему подсобить, когда мог. Но капитан уже тогда был самостоятельным малым. Сам все за себя решал.
Слишком уж высоко ставил собственную независимость. Коли почитал себя правым, так ради этой правоты готов был бы, побожусь, влезть в клетку со львами, чтоб их приручить. Или чтоб они его сожрали. Это уж как повези Барни задумчиво покачал головой. Но вот сестре своей помочь не смог.
Сестре?
У Моргана есть сестра?
Ага. Пенелопа. Славная была девчушка. Прямо-таки маленький ангелочек, скажу я вам.
А где она сейчас?
Морщинистое лицо Барни исказила гримаса страдания.
Померла. Уж почитай лет пятнадцать тому. Он шмыгнул носом и нежно погладил птицу по лысой голове. Когда оставил наш мир их папаша, ей было всего двенадцать. У Моргана голова шла кругом от мысли, что Уинстон с ней дурно обойдется, чего доброго, продаст ее в бордельОн смущенно покосился на Серенити и, прочистив горло, постарался исправить оплошность:В такой дом, где приличной барышне не место.
Серенити нахмурилась и негромко спросила:
А где была в это время их мать?
Так ведь она еще прежде отправилась в русалочий рай.
Русалочий что?
Ну, померла то есть, мисс, грустно пояснил Барни. Сгорела от лихорадки, когда Моргану было восемь.
У Серенити сжалось сердце. Она представила себе, как горько пришлось двум бедным сиротам без родительской ласки, без поддержки и заботы. Сама она до сих пор скорбела о безвременной кончине матери, чья смерть девять лет назад стала величайшей трагедией в ее жизни.
Но как же это должно быть ужаснопотерять и мать, и отца!
Бедный Морган.
То-то и оно. Барни печально кивнул. Тяжело ему было, капитану, не знать, что сталось с сестрой. И жива ли она.
Но разве у них не было родственников, которые взяли бы их к себе?
Барни покачал головой:
Их родитель был английским лордом. Титул свой он потерял и отправился прямиком в Америку, чтобы там встать на ноги. А вся родня осталась в Англии. Подлая душа Уинстон поклялся джентльмену, что, коли с ним приключится неладное, он отправит Моргана и Пенелопу в Англию.
И не выполнил клятву.