Акция - Степанов Анатолий Яковлевич


Анатолий СтепановАКЦИЯ(повесть)

Чуть справа и ощутимо внизу была площадь Воровского весны сорок третьего года. Замысловато напряженный каменный Воровский недвижно наблюдал, как к Наркомату иностранных дел подъехала «Эмка». Из нее вышел человек в полувоенной форме, прошел в подъезд. Потом было пусто. Потом быстро прошагал к Кузнецкому энергичный военный. Редки, редки еще прохожие в Москве.

А голосжалостный и скучныйбубнил:

Я все рассказал, это мне зачтется, гражданин начальник? Чистосердечно. Как только меня взяли, так сразу и рассказал.

Генерал-майор отошел от окна, сел за стол, спросил:

А если бы не взяли?

Так взяли же!почти радостно констатировал свершившееся молодой, приятной наружности человек в солдатской форме без погон.Чистосердечное ведь засчитывается, а?

Об этом будете беседовать в трибунале.Генерал выдвинул ящик стола, достал три фотографии.Посмотрите. Они?

Молодой человек принял фотографии, посмотрел на них по-очереди, еще раз посмотрел, слегка затуманился лицом, сложил их в стопку, подтвердил тихо:

Они. Я-то из первой партии, они с нами цацкались, так что видел их часто и ошибиться не могу.Еще раз перебрал фотографии, ностальгически вспомнил:Бауэр. Вирт. Кареев.

О Карееве подробнее

Наверное, комната в приличном пансионате среднего европейского городка. Приличного, но не более того. Городка, но не города. Обжитая комната, обжитая аккуратным интеллигентным холостяком не первой молодости. Книги, курительные принадлежности, фотографии по стенам в рамках и красного дерева, пледвещи одного человека.

Человек этот лежал под пледом и читал дневники Толстого из девяностотомного академического издания. Читал, улыбался, отчеркивал что-то карандашиком. В дверь осторожно постучали.

Прошу вас!откликнулся человек на диване, но с дивана не поднялся.

Извините,сказал вошедший. Он был молод, хорош собой, в немецкой полевой форме без погон.Господин Кареев, вас просят быть у господина полковника.

Валентин Николаевич, бесстрастно поправил его хозяин комнаты, поднялся с дивана и снял домашнюю куртку.

Что?удивился молодой.

Тебе скоро туда. Пора отвыкать от господ.

Мне это легче легкого, Валентин Николаевич.

Почему же?господин Кареев, ничуть не стесняясь присутствия постороннего, снял домашние брюки.

По-настоящему привыкнуть не успел.

Ванин, кажется?спросил Кареев, застегивая белую рубашку. Он одевался не торопясь, но споро, по-военному быстро.

Так точно.

Ты мне нравишься, Ванин. И фамилия у тебя хорошая. Иди, доложи: буду ровно через пять минут.

Карееву было около пятидесяти, скорее, больше, чем меньше. Но он поддерживал форму. А точный, офицерский постав шеи и плеч делал его моложавым.

Приличного пансионата не было, была комната в казарме.

Элегантный господин Кареев немного прошел коридором казармы и вышел во двор. Казарма (видимо, когда-то погранзастава) была расположена покоем. Выйдя из жилого ее крыла, Кареев наискось пересек двор и, подойдя к соединившей оба крыла здания центральной административной части, предъявил пропуск часовому со шмайсером на изготовке. Осветив фонариком сначала Кареева, потом пропуск, часовой козырнул и распахнул дверь.

В добротно и даже с некоторым изяществом обставленном

обширном кабинете Кареева ждали полковник (постарше) и оберштурмбанфюрер (помоложе). Кареев вошел, поклонился непринужденно:

Добрый вечер, господа!

Оба милостиво склонили проборы, а полковник сказал:

Точнее не вечер, а ночь Мы говорим по-русски, Бауэр?

Оберштурмбанфюрер, к которому обращался полковник, медленно подбирая слова, ответил по-русски же,абсолютно правильно:

Конечно, Вирт. Мы все должны здесь говорить по-русски.

С чего начнем?Кареев был светски оживлен.Да, господа, удивительные эти созданиябольшевики! Решили издать, кого бы вы думалиТолстого! Полное собрание! Девяносто томов! Издание рассчитано на много лет. На много лет! Они рассчитывают! Перед моим визитом к вам я заглянул в дневники великого старца

Я перебью вас, Валентин Николаевич,полковник ласково положил ладонь на коленку Кареева и уже серьезно начал:Завтра утром к нам прибывает новая группа из Кенигсбергской школы в составе семнадцати человек.

Но так же нельзя!возмутился Кареев.Только неделю тому назад прислана очередная группа. Сбивается ритм, ломается точно отработанная система доводки. И почемуКенигсбергская? Наш поставщикВаршава!

Мы не будем обсуждать приказы командования,сказал Бауэр.

Что ж, не будем обсуждать,обиженно согласился Кареев.Давайте исполнять их. Только вместо доброй штучной работыконвейер.

В это лето, Валентин Николаевич, агентов понадобится много,пояснил Вирт.

Но многоне значит плохо!

Не значит. Поэтому дело нашей с вами офицерской чести сделать нашу работу хорошо. Даже если это свыше наших сил.

Фюрер призывает к этому всю Германию,заявил Бауэр.

Вот так обстоят наши с вами дела, Валентин Николаевич,улыбнулся полковник.

Ясно,Карееву действительно все было ясно.

Выпить хотите?предложил Бауэр.

Очень,ответил Кареев и, рассмеявшись обаятельно, добавил:Мой отец всегда подносил кучеру стакан водки за ретивость.

Коньяк, виски, водка?Бауэр на шпильку Кареева не отреагировал.

Я же сказалстакан водки.

Бауэр подошел к солидному бюрократическому шкафу, распахнул дверцы. За ними обнаружился роскошный бар с бутылками на все вкусы. Бауэр взял бутылку водки и, не скупясь, наполнил стакан до краев.

Бр-р, какая гадость!полковника передернуло.

Кусочек черного хлеба, луковицу, хотя быпопросил Кареев.

Бауэр достал из бара тарелку с бутербродом. Кареев медленно, но беспрерывно лил из стакана себе в глотку. Допил, развернул бутербродик тыльной стороной, понюхал и положил обратно на тарелку.

Так на чем мы остановились, господин полковник?

Бауэр радостно и поощрительно захохотал, а полковник, как ни в чем не бывало, поднял с письменного стола тоненькую стопку дел и вручил ее Карееву.

Как всегда, Валентин Николаевич, первичное знакомство под нашим утлом зрения. Общий уровень, общая оценка индивидуальности в ту или иную сторону. И так далее.

Он подошел к еле заметной двери в стене, открыл ее ключом. Дверьстальнаямягко и могуче отошла.

Прошу.

Кареев вошел в святая святыхархив. Не комнатка даже,так, чулан. Но с немецкой аккуратностьюстол для работы, стеллажи с папками, стул. Кареев положил свою стопочку на стол и вопросительно обернулся к полковнику. Тот протянул ему ключ:

После работы ключ сдадите дежурному под расписку.

И ушел. Кареев вставил в скважину ключ, повернул на два оборота. Уселся за столом поудобнее и раскрыл первое дело. Потом второе, третье, четвертое Разминка, разглядывание фотографий,и только. Рассмотрев всех, снова раскрыл первое. Приятно иметь дело с немецкой педантичностью: ничего не перепутано, все в соответствии с алфавитным порядком. Александров Сергей Мартьянович, 1921 года рождения и так далее.

Кареев вздохнул и принялся тщательно изучать немецкий текст.

Семнадцать молодых людей в советской военной форме стоили на плацу, стояли строем, строго по стойке «смирно». Полковник Мирт, оберштурмбанфюрер Бауэр и господин Кареев, находясь в отдалении и в тени, рассматривали строй. Вирт и Бауэр были в мундирах, а господин Кареевв элегантно-легкомысленном наряде: жокейские сапожки, бриджи, настоящая американская ковбойка, стек в руке.

Так что же?спросил Вирт.

В мельницу,ответил Кареев.

Прямо сейчас?

Именно сейчас.

По одиночке?

Стадом.

Целесообразность?

Следует продолжить выяснение общего уровня на живом материале. Тем более, что с продукцией Кенигсбергской школы мы мало знакомы.

Что же, действуйте,разрешил Вирт и с Бауэром направился к административному зданию.

Теперьдва строя. Семнадцать в советской военной форме, и строй инструкторов, в немкурсант Ванин. Стоявший на правом фланге, но не в строю, Кареев разрешил старшему:

Можете начинать. Без пауз, на пределе, до первого последнего.

Бегом, марш!лениво приказал старший, и те семнадцать побежали.

Началось

К семнадцати пристроился один из инструкторов, резко прибавив темп, повел цепочку к тренировочному комплексу. Узкая, огражденная с обеих сторон заборами высоко и густо натянутой колючей проволоки, закольцованная полоса препятствий не имела конца и звалась «мельничным колесом». Но она была беличьим колесом

Вслед за цепочкой в бесконечный проволочный туннель вбежали инструкторы и заняли места у снарядов. Кареев вошел за ними, закрыл внешнюю дверцу, пересек полосу, открыл внутреннюю калитку, захлопнул ее и объявился в центре круга.

Он стоял посреди его, наблюдая за происходившим в кольце, и небрежно похлопывал стеком по правому своему сапожку. Он был похож на циркового укротителя, укротителя зверей. Да он и был им

Первый! Второй! Третий!..командовал старший инструктор через интервалы в тридцать секунд.

Пошел первый. Преодолев три подряд разновысоких забора, верхушки которых были неровно заострены, первый оказался перед дежурным инструктором. В узком проходе меж двумя стенами колючей проволоки его необходимо было миновать любым способом: увернуться от него, поймать на прием, убить

Первый увернулся и пошел на следующий снаряд, у которого его ждал следующий инструктор.

Второй тоже попытался увернуться, но был зацеплен умелой подножкой, мгновенно поднят с земли и, получив удар в челюсть, попытался одолеть препятствие заново.

Ров с водой

Ров с откосом на семьдесят пять градусов.

Лабиринт из колючей проволоки

Каменная стена

Лестница в небо.

По каждому из этих снарядов бежали, ползли, карабкались И у каждого из снарядов ждал инструктор. Мельница работала.

Киреев стоял в центре круга, смотрел и слушал.

Нелепо падавшие фигуры, вскинутые руки, задранные ноги, оскаленные рты, кровь, слюни, сопли, слезы

Яростное рычание, стоны, вскрики, визг, звуки четких ударов, рваное свистящее дыхание на пределе сил

Так продолжалось долго, очень долго. Бесконечно долго, до тех пор, пока наконец не раздалась команда старшего инструктора: Все к лестнице!

Все подтягивались к этому снаряду. Кареев неспеша открыл калитку, проник в круговую клетку и подошел к лестнице, которая начиналась в двух метрах от земли и поднималась вникуда до пяти метров.

По лестнице, едва перебирая руками, из последних сил поднимался человек. Вот он добрался до верха,не спрыгнул,кулем рухнул вниз, медленно, совсем медленно поднялся, и тут же получил от инструктора удар в солнечное сплетение.

Сначала!пронзительно закричал старший. Человек начал сначала.

Инструктором у лестницы был Ванин. Пережидая, пока курсант еще раз вскарабкается по лестнице, Ванин с усмешкой внимательно рассматривал свои разбитые руки. Тот, что был на верху, прыгнул, упал пластом, потом встал на четвереньки, оторвал руки от земли, и в это же мгновение Ванин ударил его в живот ногой. Человек упал и больше не поднялся.

Встать!заорал старший. Человек не вставал. Кареев же попросил тихо:

Встаньте.

Человек лежал. Из заднего кармана бриджей Кареев вытянул «вальтер» и трижды выстрелил. Пули взметнули пыль рядом с головой лежавшего, который рванулся, чтобы подняться, но опять рухнул на землю. Еще несколько выстрелов, и еще одна попытка подняться.

Застрели его,холодно сказал Кареев и протянул «вальтер» Ванину.

Тот, не согнав с лица улыбки, взял пистолет и, не раздумывая, выстрелил в распростертое на земле тело. Выстрела не последовало, раздался щелчок.

А, черт! Дай сюда!раздосадованный Кареев вырвал из рук Ванина пистолет, достав запасную обойму, перезарядил его, передернул затвор и вновь протянул пистолет Ванину.Стреляй.

Ванин тут же выстрелил. Тело на земле дернулось и обмякло.

Все,сказал Кареев.Спектакль окончен. Обойма заряжена холостыми патронами.

А жаль,ответил ему Ванин.

Кареев длинно посмотрел на него и приказал:

Переверни, Ванин.

Ванин перевернул лежавшего. До неузнаваемости изуродованное лицо, но опытный Кареев узнал:

А в списке значился первым. Александров Сергей Мартьянович. Красивая фамилияАлександров. Но нам чего-нибудь попроще, а, Ванин?

Строем стояли шестнадцать молодых людей.

В хорошо сшитом светлом костюме, при светлом изящном галстуке, в светлых замшевых туфлях, в светлой, хорошего фетра, кокетливо замятой шляпе, Кареев подошел к ожидающему его у автомобиля Ванину, махнул ярким и сложенным пропуском:

Поехали, Володя!

У блиндированных ворот «БМВ» Кареева остановили первый раз. Приказали Карееву и Ванину выйти, осмотрели салон, изучили документы, изучили лица

У шлагбаума через полтора километра «БМВ» был остановлен патрулем во второй раз. Изучили документы, изучили лица

При въезде в город «БМВ» был остановлен патрулем в третий раз. Патруль проверил документы и раз решающе уступил автомобилю дорогу. Жаждавшие развлечений Кареев и Ванин наконец-то въехали в город.

Это был город, который с начала века не мог определить своей национальной и государственной принадлежности. Исторические закономерности и случайности поставили его в эпицентр столкновения интересов нескольких стран, и он жил три войны и в призрачные перерывы между ними непонятной белорусско-польско-русско-еврейской жизнью.

Покрутив по местечковым переулкам, «БМВ» выбрался к центру. На главной улице он остановился у приличного здания, на фасаде которою тускло-голубым маскировочным неоном светилась вывеска: «».

Кто посещал ресторан в городе, находящемся за триста верст от линии фронта? Кто посещал ресторан в 1943 году? Немецкие солдаты и офицеры, одуревшие от развлекательного однообразия солдатских и офицерских клубов, спекулянты, гешефтмахеры, маравихеры всех разрядов, нк, и местные шлюхи, конечно.

Попиливал нейтральное танго столь нелюбимый Кареевым оркестр, и Валентин Николаевич, досадливо морщась, старался переключиться на другое: на подобострастный, вполголоса, доклад официанта.

Вот и прелестно, действуй, любезный,выслушав его, разрешил Кареев.

Официант исчез, и они остались вдвоем, за столиком в углу зала.

Тоже человек,презрительно высказался Ванин по поводу официанта.

Не тоже, а просто«человек». Во времена моей молодости так именовались трактирные «шестерки».

Книжка такая была«Человек из ресторана». И кино.

Вот-вот,оживился Кареев.Володя, я, естественно, понимаю: плен, лагерь, согласие сотрудничать,объективнейшие обстоятельства, но все-таки: почему вы сегодня здесь, со мной?

Я в стаде быть не хочу. Я не хочу быть членом коллектива. Любого.

Подлетел официант, расставил на столе графинчик, закуски, хлебушек.

Вам не кажется, что выиз моего стада?

Пока,ответил Ванин, глядя в спину уходившего официанта.

Кареев наполнил рюмки, поднял свою и, глядя сквозь нее на Ванина, спросил:

А потом? Там, у них?

Вы не беспокойтесь, Валентин Николаевич.

Я не беспокоюсь. Прозит, как говорят наши немецкие друзья.

Хозяева,поправил Ванин.Прозит.

Выпили, закусили, откинулись на стульях.

Так что же вы собираетесь делать там?

Выполнять ваши задания. Один.

Вам хотелось сегодня убить этого дохляка?

Да.

Почему?

Проверить себя еще раз.

Сверхчеловек,расшифровал для себя ванинский ответ Кареев. И добавил:Хотите совет на будущее, Володя?

Слушаю вас, Валентин Николаевич.

Когда вы в «двойке» и при галстуке, не следует надевать сандалии. Впрочем, там-то это как раз и не обязательно.

Спасибо за совет, Валентин Николаевич,негромко поблагодарил Кареева Ванин.

Непосредственно реагируете, Ванин. Чувствуется обида, злость, недоброжелательство. Учтите на будущее.

Учту,добродушно рассмеялся Ванин.

Уже ничего,Кареев вновь разлил водку по рюмкам и поднял свою.За удачу, Володя!

Ушел в ночное небо темный, еле различимый самолет

Распахнулся после затяжного прыжка над тихой поляной парашют

Который был быстро и умело закопан и замаскирован

Дальше