Перекидываясь шутками, летчики расстегивали «молнии» комбинезонов, ощупывали пуговицы, снимали гимнастерки.
Очередь соблюдайте,крикнул Аверин, успевший раньше всех стащить с себя гимнастерку и подскочить к девушке. Рисуясь, он стоял перед ней в шелковой с короткими рукавами рубашке и щурил свои красивые глаза. Таня, не удостоив его взглядом, повернулась к Бороде.
Товарищ лейтенант, давайте, я вам примерю,предложила она, выбирая самую длинную полоску.
Борода, чтото пробормотав, отказался.
Ладно, Жора, иди. Как имениннику, уступаю тебе очередь,милостиво изрек Аверин.
Борода спустился с нар, подставил могучую шею.
Мамочка моя Короткий! Не угадаласокрушенно воскликнула девушка, всплеснув руками.Ну и шейка!..
Летчики засмеялись. Борода кашлянул и с видом страдальца полез обратно на скрипучие нары.
А вы что же не приготовились? Давайте гимнастерку, а то подворотничков не хватит,повернулась Таня к Скворцову.
Тот вежливо поблагодарил, разделся. В это время дверь стремительно распахнулась, показался вестовой.
Группа подполковника Грабова на вылет. Вместо Бороды идет лейтенант Скворцов!крикнул он во все горло.
Скворцов вздрогнул, потянулся за гимнастеркой.
Вылет по тревоге. Немедленный!добавил вестовой, исчезая за дверью.
По лестнице затопали Остап и Оленин со стрелками. Наверху надсадно сигналила автомашина, развозящая экипажи по самолетам. Не надевая гимнастерку, Скворцов натянул рукава комбинезона прямо на свитер и побежал следом за всеми.
За землянкой командного пункта он увидел стрелка Замошкина. С ним разговаривал уполномоченный особого отдела полка Юсин. Стрелок был чемто смущен и несмело переступал с ноги на ногу. Скворцов похолодел.
«Донесли Особняк стрелка обнюхивает»бледнея, подумал он.
Быстрей!кричали с машины.
Скворцов узнал голос Оленина и с ненавистью взглянул на него. Замошкин, надевая на ходу шлемофон, прыгнул на подножку. Скворцов через борт перевалился в кузов. Машина помчалась. Таня быстрыми стежками докончила работу, сложила гимнастерку и поднялась на. верх.
Группа пошла на взлет. Задумчиво склонив набок голову, девушка стояла у землянки, провожая машины. Когда подошла очередь Остапа, она сжала руки и, как всегда, прошептала:
Вернись!..
* * *
В воздухе было свежо. С высоты полета море казалось старым, морщинистым. Самолеты сильно болтало. Прожорливые моторы захлебывались бензином при каждом рывке в высоту. Одинокие буревестники стрелой проносились мимо машин. Четверка Грабова подходила к Эльтигену правым бортом. В эфире сквозь шум и треск множества раций доносился громкий и отчетливый голос мощной морской радиостанции десантников.
«Яшки», «пешки», «горбатые», идите ко мне, ЯГраната. Меня загрызают фашистские танкинастойчиво звучало в наушниках. И через минуту снова:
«Ильюшки», «горбатые», бросайте мне патроны, мины, сухари.
Четверка подлетала к цели, когда с запада, курсом на Эльтиген, навстречу показалась другая группа самолетов. Под их фюзеляжами торчали колеса. Ошибиться нельзяэто летели «юнкерсы87»«лаптежники», как называли их на фронте.
«Юнкерсы» летят бомбить плацдарм! Атакую! Стрелки, внимание! Прикрывайте хвостыв воздухе истребители противника!скомандовал Грабов.
Вытянувшись правым пелленгом, три штурмовика ринулись навстречу четверке немецких бомбардировщиков. Штурмовик номер восемь Скворцова, летевший до сих пор в группе, внезапно исчез. Оленин сразу заметил это.
Где восьмерка?возбужденно спросил он стрелка.
Вошел в облака при подходе к цели!отрапортовал стрелок и быстро добавил.Два «месса» заходят в хвост.
Вижу целься спокойнее,ответил Оленин, а сам все думал о Скворцове: «Увильнул от боя. Бросил в такой момент, подлец»
Доверните влево! Атакуют командира!крикнул стрелок, подтверждая свое сообщение длинной очередью.
Пара истребителей противника атаковала, но безуспешно,дружный огонь стрелков отсекал их.
Перезаряжая между атаками пулемет, стрелок ОстапаУманский внимательно следил за воздухом. Случайно он заметил вдали одиночный «ил», выскочивший изза облака. «Мессершмитты» после неудачного нападения на группу бросились к нему, но «ил» снова спрятался в облака. Через минуту он вынырнул уже с другой стороны. Подстерегавшие немцы снова атаковали его, и снова он ушел в серый облачный туман. В небе, над морем, возникла опасная игра в прятки. «Мессершмитты» завертелись вокруг облака, поджидая, пока выбранная ими жертва вывалится из него.
В это время тройка Грабова, ощетинясь огнем, не дала возможности «юнкерсам» прицельно отбомбиться. Строй распался. Бомбы сыпались в море, поднимая столбы воды.
Молодцы «ильюшки»! Ага! Дай им жару, колбасникам! Гвозди их!орал радист Гранаты, захлебываясь от восторга.
«Илы» спускались все ниже и ниже. Со стороны немцев заработали автоматические зенитки. Грабов, со свойственной ему аккуратностью, зашел на Эльтиген и сбросил парашюты. Остап и Оленин нажали кнопки сбрасывания. Белые купола с болтающимися внизу сигарами грузовых мешков относило ветром к берегу Чурубашского озера. Но расчет был точный. Десантники получили груз.
Спасибо за выручку, друзья! Моряки летчиков также не подведут. Молодцы, ребята!благодарила Граната.
Да, действительно молодцыпробормотал Остап.Вопрос только, кто? Нам что? Пробыл пять минут в огне, уцелел и будь здоров! На аэродроме ждет тебя горячий обед, койка с чистым бельем в общежитии и спокойный отдых после боя. А некоторым счастливчикам так даже подворотнички дважды в день меняютусмехнулся он, подумав о Тане.Какое же тут молодечество? Так обыкновенные будни. Вот посидеть там внизу, на пятачке плацдарма, без сна и отдыха, без патронов да без сухарей, действительно надо быть молодцами,рассуждал он, продолжая следить за мутным морским горизонтом.
Штурмовики возвращались к таманскому берегу. Изпод тяжелой, мрачной тучи пробилось желтое солнце. Холодные лучи его засверкали на пологих складках зыби. Туча, синяя посредине, словно вороненый ствол, раскалилась по краям добела. Море стало серебристым. Только бесформенная ядовитая тень облака еле ползла, цепляясь за пенистые ребра волн.
Скворцов! ЯГрабов. Отвечайте, где вы? Я иду на базуто и дело звучал голос ведущего. Но Скворцов не откликался.
Валентин, где машина Скворцова?спросил в свою очередь Остап бортстрелка.
За ним «мессы» гонялись вокруг черного облака, а потом я потерял его из виду,виновато сообщил стрелок.
Остап хотел выключить переговорный аппарат, но снова услышал голос Уманского.
Глядите назад, товарищ лейтенант! Летчик повернулся, высунулся из кабины.
Позади группы изза вороненой тучи с огромной скоростью пронесся горящий «ил». На его борту в кровавых змеях пламени мелькнул восьмой номер Скворцова. Через несколько секунд морская поверхность вспучилась, вверх взлетел гейзер воды и пара, и седое крыло могучего вала накрыло его. На складках волн заиграли радужные пятна масла, но и они вскоре рассеялись, расцарапанные морским ветром. У шероховатой кромки черного облака, над местом гибели Скворцова, блеснул крестами худой силуэт хищника. Описав вираж, «мессершмитт» растаял в береговой дымке.
* * *
Что со Скворцовым?тревожно спросил техник Школяр.
Он стоял у крыла Остаповской машины, предусмотрительно держа в одной руке шапку летчика, а в другой заранее свернутую для него папиросуобычай, заведенный техниками во всем полку.
Остап не спеша вылез из кабины на крыло, расправил плечи, повесил шлемофон на штурвал и спрыгнул вниз. Молча сунув в зубы приготовленную ему папиросу, он с жадностью затянулся.
Балагур и шутник, любимец товарищей, он терпеть не мог, когда у него выспрашивали то, о чем ему не хотелось говорить. Не дождавшись от него ответа, Школяр перевел вопросительный взгляд на бортстрелка. Уманский сдвинул брови, вздохнул:
К сожалению, не могу точно ответить. Должно быть, Скворцов умер
Брось, архитектор!жестко отрубил Остап.«К сожалению!» «Умер!» Ему не привыкать. Он в каждом своем вылете умирал трижды
Чтоо?заикнулся Уманский.
Умирал, говорю, трижды От страха за свою шкуру Получая боевое задание, умирал, над целью умирал и по пути на базу умирал, боясь разоблачения. Некрологов не надо.
Всетаки он свой человек, товарищ лейтенант. Летал, воевалнесмело возразил Школяр, продувая и разглядывая на свет сетку маслофильтра.
А ты сначала научись отличать настоящего человека. Дырка от бубликаэто не бублик, дружищепредостерег его Остап и пошел напрямик через поле к стоянке Оленина. Оттуда ему настойчиво махала Таня.
Остап был зол. Таня почувствовала: произошло чтото очень плохое, но что именно, не знала, а спрашивать не решалась, зная, что это бесполезно. Остап отшутится, а то и просто промолчит.
Оленина на стоянке не было. Поставив на место машину, он выключил мотор и ушел на командный пункт.
Пока Таня заправляла пулеметную ленту в патронный ящик, Остап рассказал, что во второй эскадрилье вечером командир полка устраивает «банкет» в честь именинника Бороды и что он в числе приглашенных.
Таня повернулась к нему, и Остап заметил в выражении ее лица чтото необычное, странное, такое, будто Таня хотела чтото сказать и не могла осмелиться. Пристальный взгляд летчика остановился на девушке.
Ну говори,сказал он доброжелательно и твердо.
Тане стало досадно, что он так быстро разгадал ее намерение. Она отошла в сторону, где на пустыхпатронных ящиках лежала ее куртка, достала из нее сложенный вчетверо потертый на местах изгиба листок и, вернувшись, протянула его Остапу.
Это выпало из гимнастерки Скворцова Из карманасказала она, глядя кудато в сторону.
Остап зашуршал листком, и девушка услышала его тяжелый, хриплый выдох. По щекам летчика пошли краснофиолетовые пятна. Лицо исказилось. Перед Таней стоял другой, совершенно не знакомый ей Остап. Она ужаснулась. Ни один человек в полку не видел его таким.
Двумя пальцами с гадливостью, словно заразу, Остап держал за угол потертый листок. Это была фашистская листовкапропуск, подобранная Скворцовым летом в станице.
Какая язва!.. Какое пятно на весь полк!..шептал сквозь зубы летчик.
Случай был столь невероятный, что летчик терялся, не зная, как поступить: сообщить ли командованию или умолчать, скрыть от всех такой позор?
Один дьявол теперь Трус ушел на дно и баста.
Концы в воде
Он чувствовал себя так, словно вся вина в этом деле ложилась на него самого. Вспоминая все случаи, происшедшие со Скворцовым за полгода, он отчетливо представил себе картину только что проведенного боя, представил себя в паре со Скворцовым и содрогнулся. А вдруг в полку, кроме Скворцова, окажется еще такой же, который в минуту смертельной опасности бросит своего товарища на растерзание врагам, а сам, спасая себя, сядет на вражеский аэродром?
Нет, молчать нельзя. Молчатьзначит предать товарищей,глухо выдохнул он.Скажу. Пусть это всем нам будет уроком.
Спрятав листовку в планшет, Остап пошел на командный пункт.
* * *
Шторм наутро внезапно утих, точно новороссийское ущелье прихлопнули крышкой. Горизонт прояснился, стал светел и чист. Сквозь прозрачный воздух резко вырисовывались очертания крымских берегов. Над притихшим, маслянистым, ленивым морем заблестели пропеллеры машин. Эскадрильи самолетов, гудя низкими басовыми нотами, ринулись через пролив. Спустя час после завтрака группа Черенка уже подлетала к Соленому озеру. Над Эльтигеном в небе творилось чтото невообразимое. Дым, огонь, трассы, взрывы. Вражеская передовая сотрясалась от пушечных выстрелов. То у левого, то у правого крыла, то перед самым мотором рвались снаряды. Руки летчиков, методично двигая рулями, бросали машины из стороны в сторону. Несмотря на сильный зенитный огонь, Черенок уверенно вел группу на небольшой высоте своим излюбленным строем развернутого фронта.
Слева был онведущий, рядом Борода, за ним Попов и Аверин. Над западной окраиной Эльтигена, где немцы сосредоточивались для атаки, бомболюки штурмовиков распахнулись, и сотни мелких противотанковых бомб посыпались на серые коробки танков.
Штурмовики крутым разворотом вышли на море и, растянувшись цепочкой, ринулись на повторную штурмовку.
Вдруг Черенок заметил, как перед его прицелом блеснул какойто странный предметне то сабля, не то снаряд, не то лопасть винта, и тут же самолет Бороды, резко клюнув носом и теряя высоту, понесся прямо на деревню.
Борода, что случилось? Отвечай, Борода!тревожно крикнул Черенок, разворачиваясь вслед за ним. Но самолет Бороды уже проскакивал над обгоревшими крышами домов.
Все произошло так быстро, что Борода даже не успел опомниться. Машина судорожно затряслась. Теряя высоту, она промчалась над Эльтигеном, разнесла крышу какогото дома и, зацепившись за развалины стены, со скрежетом грохнулась на землю. От тупого удара в лоб перед глазами летчика закружились зеленые спирали.
«Ранен»,подумал он, хватаясь за голову, но, посмотрев на ладони, не увидел крови. Оглушал тягучий, монотонный звон в ушах. Совсем близко раздавалась бешеная пулеметная стрельба. Борода, шатаясь, коекак вылез на крыло. К горлу подкатила тошнота. Он покачнулся и грузно присел. Через минуту овладел собой, услышал за спиной голос:
Эй! Летчик! Ты живой?
Борода повернулся и увидел у обломков самолета двух бойцов в ватных стеганках, сапогах и черных матросских бескозырках. Изпод расстегнутых воротников на груди проглядывали полосатые морские тельняшки.
Цел?спросил один из них.
А чего мне сделается?вызывающе отозвался Борода. Ощупав огромную шишку, вскочившую на лбу, он поморщился и потряс головой.
Помочь, может быть, тебе в чем?снова спросил моряк.
Но Борода, не отвечая, продолжал крутить головой. Моряк, сняв с ремня фляжку, отвернул пробку и протянул летчику.
Подкрепись, друг. Это шнапс, трофейный Борода взял фляжку и стал глотать, закрыв глаза.
Высосав добрую половину, он поморщился, плюнул и опустил сосуд на колено.
Мерзость
Из задней кабины вылез Рогачев, присел на кучу кирпичей и стал сосредоточенно бинтовать себе палец.
Пулеметом пришиблоответил он на вопросительный взгляд летчика.
Борода, не выпуская фляжки из рук, поднялся, обошел вокруг самолета, осмотрел мотор. От прямого попадания снарядом по винту лопасть оказалась отрезанной по ступицу. Окончив осмотр машины, он подошел к морякам и протянул руку.
Будем знакомыпредставился он.Примете нас в свой экипаж? Теперь нам скоро не выбраться отсюда. Придется оставаться с вами до победы.
Давай, давай. Таких мы принимаем Пойдем к нашему капитану, пока фрицы не начали «сабантуй»
Борода вторично приставил ко рту фляжку и, сделав пару основательных глотков, передал ее стрелку.
Достань из кабины банку «второго фронта». Из НЗ. Вкусней нет ничего, а угощать товарищей надо. Насчет еды у вас, конечно, того плоховато?спросил он.
Да ни того ни сегов тон ему ответил моряк.Если есть, угостите закурить, товарищ лейтенант.
Закурили. На горизонте со стороны Тамани показалась очередная группа штурмовиков.
Ну. пошли к вашему капитану,сказал летчик, обращаясь к морякам.А ты, Рогачев, пока я хожу, сними с самолета часы и пулемет с турелью.
Часа через два Борода вернулся. Его сопровождали три матроса с саперными лопатами в руках и карабинами за спиной. За время его отсутствия Рогачев снял и вычистил пулемет, смотал ленты, отвернул турель и успел даже полюбоваться мозаичным рисунком на полуразвалившейся стене старой мечети.
Поехали, Рогачевкак ни в чем не бывало сказал Борода.
Куда?
На эти самые гастроли Наше место теперь на правом фланге десанта. С этого часа мы представляем собой пулеметный расчет. Будем огнем турельного крупнокалиберного поддерживать морскую пехоту.
Он вынул из планшета картукилометровку, присел на корточки, разостлал ее перед собой и, водя по ней ногтем, принялся тоном наставника знакомить стрелка с обстановкой.
Нас включили в состав морского батальона капитана Величко, Героя Советского Союза Того самого, помнишь?о котором писали в нашей газете, что его батальон на плацдарме Мысхако в один день выдержал сто пятьдесят самолетовылетов «юнкерсов».