Начало громыхать вдалеке днем. Помалкивали, но переглядывались вопросительно. Ночью ливень хлынул, гроза началась мощная, летняя, южная и к грому вдруг добавился чудовищный, не слышанный ранее рык. Проснулись. вскочили как по тревоге. Переглядывалисьне понимая, что этопотом дошло. Это сотни стволов артиллерийских заработали. Но вроде как наши, что неясно. Во всяком случае разрывов не было ни слышно, ни видно. Сон пропал к черту. Стало ясноначалось. И всерьез началось. Слыхал Новожилов ранее канонаду, но тут было несравнимо. Мощные силы столкнулись. И сержант незаметно поежился.
Фельдфебель Поппендик, командир новехонького танка «Пантера».
То, что творилось в его полку и в его батальоне было непостижимо умом. Вроде бы великогерманская армия, особые части, но впечатление былословно это итальянцы какие-то или румыны здесь собрались. Довелось раньше наглядеться на этих вояки тут все словно и не немцы.
Стальное стадо бессмысленно собралось в кучу у края паскудного оврага. На дне, в жидкой жиже, словно мастодонт в нефтяном озере, по башню завяз тяжеленный «Тигр», черт его знает, откуда тут взявшийся. Две новехонькие «Пантеры» влипли рядом, как мухи в патоку. По башни тоже, практически. Саперов было много, суетились и корячились, но явно не смогли обеспечить проход. Доски и бревна, которые они совали в жижу смотрелись жалко, словно спички и соломинки. Дымившийся неподалеку полугусеничный тягач и разутая «Пантера» из соседней роты, ясно говорилитут еще и мины стоят.
Бахнуло совсем рядом. Еще одна кошечка напоролась. И тут же пришлось нырять в башнювоздушная тревога! Забрехали зенитки, потом густослоемхлопки разрывов, «летающие доты» высыпали массу мелких бомбочек.
Осторожно выглянулсоседняя машина коротко взревела мотором и двинулась влево. Попытался связаться с взводным командиром. Тот и сам ни черта не знал и сорвал свою злость на Поппендике. Наконец, после тягостного ожиданияприказ двигаться левее, там саперы смогли наладить переход через овраг. Только приказал водителюопять воздушная тревога. Опять пальба, шум, негромкие разрывы. Хорошо, что бомбы у русских мелкие, в такую кучу техники если бы уложить что-нибудь солидноепотерь было бы не сосчитать.
Двинулись к месту новой переправы. Впереди у деревни шла пальба и фельдфебель посочувствовал пешим камарадам, что штурмуют сейчас русские позиции без поддержки так нелепо уткнувшихся в овраг танков. Без брони ломиться грудью на пулеметыочень печально. Но приказ есть приказ, беда только, что пехота форсировала препятствие вовремя и атаку начала как велено, а кошечки и вся техника другого полка растопырились с этой стороны и ничего сделать не могут. И на сцену выйти опаздывают совершенно катастрофично. Не повезло камарадам из пехоты.
Чертовы саперы! Попытка перебраться на ту сторону встала еще в четыре машинытри завязли как мухи в сиропе, у одной кошечки от чудовищной нагрузки пообламывались зубья на ведущих колесах, когда она пыталась не ухнуть вниз со скользкого крутого склона, но не удержалась, слетела по крутому склону, как на санках с ледяной горки, плюхнулась в липкую жижу. В месиве черной грязи, ломаных и расщепленных бревен и суетящихся грязных по уши взмокших и несчастных саперов добавилось еще и такого же вида танкистов.
Поппендик благоразумно остался стоять на месте, как только увидел, что попытавшийся объехать его балбес из соседнего взвода напоролся на мину взяв совсем немного в сторону от размочаленной грязной полосы, которая, вероятно, считалась тут дорогой. От близкого взрыва ушиб голову об люк, выругался. Только собрался обругать дурака-соседа, как неподалеку ухнуло несколько разрывов. Русские артиллеристы то ли стали пристреливаться по куче техники, то ли уже и начали вести артобстрел.
Немудрено. Вполне могли и пристрелять заранее. Поморщился. как от зубной боли. По разрывам судянесерьезный калибр и даже прямое попадание для новехонького оружия Рейхаизящной, но смертоносной «Пантеры» будет не опасно, но саперам прилетит осколками добротно, а их и так не хватает.
И что командование тянет волынку? Нельзя стоять, это даже он в своем маленьком чине понимает прекрасно, а уж командиры с лампасами это понимать должны ясно!
Раскорячились тут на виду у русских, словно пьяная шлюха на площади, позор и стыд! Черт бы все это драл! Вызвал взводного, тот приказал соблюдать радиомолчание. Выскочка ганноверская! Сам ведь тоже не знает ничего, а важничает, хотя такой же школяр вчерашний!
Недавно слышал в разговоре полковых офицеров, что добром это не кончится, воткнули их полк «Пантер» в дивизию «Великая Германия» где и так свой танковый полк есть, а в конце концов начальство не придумало ничего лучшего, чем слить оба полка в новосделанную бригаду и назначить командиром полковника со стороны. И так-то известно, что прикомандированныйвсегда сирота горькая, а здесь перед самым началом наступленияни штаба в новой бригаде не успели создать, ни сработанности, зато оба командира полков считают себя незаслуженно обиженнымивот оно сейчас и лезет шилом из мешка в задницу! И в кошачьем полку та же проблемани сработанности, ни понимания маневра. Многие офицеры без боевого опыта, как ни печально.
В итогестоим как бараны, упершиеся в
Опять тявканье зениток, хлопки бомб, крики. За ревом своего мотора слышно плохо, нонеуютно. Ей-ей в бою было бы веселее и спокойнее. Ну какспокойнее Поппендик еще в бою ни разу не был, но вот так торчать на виду без движения было вовсе тоскливо.
Экипаж тоже нервничал, тем более, что все было непонятно. Наводчик тихо ругал тупых саперов, которые не могут через никудышный овражек переправу наладить, всего работывзорвать фугасами склоны и осыпать грунт на дно, деревянноголовые придурки, на это буркнул заряжающий, что виновата разведкаясно же, что саперы должны были получить сведения, но тут влез в разговор водитель, который считал себя если и не самым главным в танке, то уж точно вторым, после Поппендика, потому как уже воевал раньше и даже имел награду «За танковую атаку» сам он говорил, что за три атаки, но Поппендик слыхал, что атака была одна и водитель по кличке Гусь просто был в ней ранен. То, что у парня еще и знак «За ранение»только подтверждало это.
Это штаб напортачилбезапелляционно заявил водитель. Фельдфебель не стал влезать в эту идиотскую беседу. Толку спорить, если очевиднографик наступления сорван прямо с самого начала, деревню эту поганую впереди должны были взять еще утром, саперы явно рвали склоны, что было видно ясно, там как раз и сидел «Тигр». А разведка и штаб Дисциплинированный немец не должен вести такие бабьи пересуды. Только бы перебраться через этот грязный ров!
Вскоре в башню танка брякнул и взорвался русский снаряд. Хорошо, что осколочный. Внутри все отдалось колокольным звоном и гудением, а у заряжающего от сотрясения пошла кровь носом. Этот очкарик был малосильный и слабомощный, зато постоянно умничал. Опросил остальныхвсе в порядке. Поппендик высунулся аккуратно из люка, сильно опасаясь попасть под новый снаряд, осмотрелся. Закашлялся, хватанув еще не рассеявшейся толовой гари.
Взрыв попортил и сбросил четыре навешенных на башню трака, раскурочил жестяной ящик для инструментов и снес кувалду. Не так страшно, хотя саперам, не прикрытым броней, досталось свирепо. Пара санитаров протащили солдата, который обвис у их на руках, странно смотрелась карминовокрасная полоса на черноземе. И столб дымаочень характерного, черно-смолистого, говорил о том, что какой-то технике очень не повезло.
Вызвал нервный взводный, приказал аккуратно двигаться впередтам переправу наладили. Аккуратнейшим образом поехали, мины мерещились повсюду. Водитель и впрямь был хорошумело съехал вниз, деликатно прогремел гусеницами по настилу из бревен, покрывающему топь и лихо взлетел наверх.
Там пришлось повертеть головойчерез этот хлипкий мост шли вперемешку и «Пантеры» и танки из полка «Великой Германии», вокруг оказались чужаки и Поппендик чуть не запаниковал, почувствовав себя потерянным в лесу ребенком. Наконец, увидел знакомые силуэты, причем не там, где думал. Глянул назадудивился тому, какое там было безобразное месиво из техники, совершенно нет порядка! И несколько новых разрывов, вздувших дымные султаны в этом цыганском таборе, красоты не добавили.
А потом стало некогда рассуждатьприказ на атаку, задержавшийся на несколько часов, наконец прозвучал. Почему-то поехали в обход горящей деревни, как решил для себя фельдфебельприкрыты подступы минами, которые тут напиханы тысячами, а расчистить некому, все саперыво рву корячатся.
Провыло над головамисвои самолеты высыпали бомбы в пекло деревни, на бреющем отштурмовали что-то в дыму, тут же танк встряхнуло, словно он был не из стали, а картонный, даже не фанерный. Больно лязгнули зубы. Рев и грохот ударили по ушам, по мозгу, по телу.
Когда немножко пришел в себя и смог слышать, то водитель чуточку свысока пояснил, что именно так выглядит вблизи «Сталинский орган»свирепая реактивная дрянь, похожая по принципу действия на шестиствольный «Метатель тумана».
Тут в броню что-то врезалось с хрустом и взводный завопил по рации про русские пушки слева на 10 часов. Башку было не высунуть, так хлестало по башне и корпусу, приник к перископу. С трудом в мутном дымном тумане увидел неяркую вспышку и более густой клуб дыма. Глядя на себя чуточку со стороны(хорошо ли выглядит, мужественно ли?) отбарабанил команду наводчику. Башня легко скользнула, нащупывая прицелом русский «Ратш-бум». Три снаряда беглых вынесли советское орудие. Рядом пыхнул огонь от другогочеткая командаи взрывы накрыли дымом новую цель. Ничего сложного! Опять тронулись вперед.
Хрустящий удар сбоку, танк аж довернуло градусов на десять. Треск ударов по броне и страшновдруг дошло, что это смерть колотится в слой стали. Старательно колотится, упрямо и настырно. Там, снаружиревело, рычало и гремело совершенно не по-человечески. И странное сотрясение машины, словно она прожевывает что-то стальное, мнет и рвет саму себя. Не понял, что это, никогда такого не слыхал. А чертов танк, любимая «Пантера», сука последняявстала мертво и взвывший снизу водитель заорал не своим голосом:
Фельдвеба! Ленту потеряли!
Сто чертей в задницу! Ты уверен?
Точно так! И пару катковтоже!
Только Поппендик открыл рот, для того, чтобы приказать экипажу покинуть машину для натягивания гусеницы, как дважды танк вздрогнул от ударов. Камарады говорили не разесли танк всталто его надо тут же покинуть, сожгут к чертям неподвижную мишень, но приказ, отданный вчера, был недвусмысленнымтолько вперед, не останавливаясь для помощи другим, а если тебя иммобилизовалиподдерживай подразделение огнем. Понятно даже и остфризуэти танкисты были с троек и четверок, а у новой «Пантеры» броня куда лучше. В танке остаться безопаснее.
И Поппендик решился, завертел перископом. Стараясь быть нордически спокойным отдал целеуказание наводчику. «Пантера» рявкнула огнем и железом в дымную и пыльную мглу. И продолжала бить, круша домишки и какие-то руины, откуда сверкали злые огоньки выстрелов.
В душе командир танка понимал, что вообщето это именно стрельба из пушки по воробьям, но надо же было что-то делать!
Когда немного стихло и снаружи перестала стучаться старушка с косой, послал заряжающего на разведку. Тот вернулся быстро. С весьма неутешительными новостями.
«Пантера» разулась, как и сказал Гусь. Гусеница лежала сзади, а танк всеми голыми катками впился глубоко в рыхлую землю. Пальба еще шла, в уничтоженной деревне, где все домики сравняли уже с землейвсе еще кто-то отбивался, русские хорошо окопались, но это уже было пехотное дело. Вылезли аккуратно вседольше всех выбирался водитель, у которого был странный ритуалон снимал свои сапоги, садясь в кресло за рычаги и сидел там в тапочках, а когда вылезал наружуто опять переобувался.
Поппендик только присвистнул. Он никак не ожидал, что с брони как корова языком слизнула все, что до того там разместилини лопаты с ломом, ни топора, ни ящика с инструментами. Танк стоял перекосившись, весь в серых метинах от прилетевших осколков, пуль и снарядов и какой-то непривычно голый.
Побрили нашу кисугрустно сказал Гусь и присел на корточки, глядя что с ходовой. Опять не ошибся, прохвост хвастливый, действительно один внешний каток разрушен и отсутствует, а два внутренних погнуты и треснули. Экипаж не сговариваясь вздохнул, как один человек. Работенка предстояла грязная и тяжелая.
Сообщили об этом взводному, но тому было не до нихеще вел бой. Обещал прислать ремонтников, но темнело, а никто не прибыл. И в деревне все еще дрались, хотя должны были ее полностью очистить от русских еще утром.
К танкистам прибилось несколько пехотинцев, которых притащили под защиту брони санитары. Двое тяжелых, трое легкораненых, молчаливые, осунувшиеся, измотанные. Ни жратвы не привезли, ни ремонтники не прибыли.
Пришлось сообщать об этом взводному командиру. Тот зло буркнул:
Ждите! Что с машиной? Вы все живы?
Выслушал доклад, выругался и опять велел ждать.
Приехал посреди ночи санитарный мотоцикл, сунули одного тяжелораненого в коляску, второму накинули на оскаленное лицо платок. Легкораненые облепили тарантас и убыли, оставив танкистов одних.
Здорово им всыпаливздохнул наводчик.
Почему ты так решил? спросил, зевая, Поппендик.
Не могли без нас и саперов прорваться через колючую проволоку. Лежали там под минометами и пулеметами весь день. Их батальон потерял сегодня сразу 150 человек. Санитар сказал.
Да, эта задержка у рва Ладно, не выспаться всегда успеешь. Ты сейчас заступаешь на охрану машинысказал фельдфебель заряжающему. Водитель и наводчик залезли обратно в танк, у них были удобные откидывающиеся кресла, а сам командир решил спать тутночь теплая, а внутри душновсе воняет бензином и порохом, вентилятор сломался очень не вовремя. Дежурили по очереди, да еще пришлось перетащить покойника на другую сторону, чтоб не спать рядом с ним.
Ремонтники прибыли только к полудню, уставшие до зеленых кругов под глазами, не выспавшиеся и злые, как вчерашние пехотинцы. Поппендик в это время находился в смущенных чувствахон сходил с наводчиком полюбоваться на уничтоженные его экипажем орудия, но в перемешанных взрывами русских окопах не нашел никакой артиллерии, хотя отлично помнил, откуда били русские и куда его танк лупил осколочными. Перевернутую пушку нашли метрах в пятидесяти, совсем не там, куда стреляли, переглянулись и фельдфебель пожал плечами.
Мне странно, я был уверен, что мы их накрыли, Иваны не могли укатить свои пукалки. А сюда вроде бы мы и не стреляли совсем
Изменились ориентирытогда еще стенки стояли, а сейчас все осыпалось, и пожар прекратилсяневозмутимо пожал плечами наводчик. Он видел, что фельдфебель уже написал рапорт и внес туда две уничтоженные русские пушки. Не переписывать же! Рапортэто документ, а разбираться никто не обязывает. Кроме того очень важно получить побыстрее Железный Крест, а то есть шанс после потери танка попасть сначала в резервную команду, а оттуда загреметь в пехоту, в которой вечно не хватает людей. Танков всегда было меньше, чем танкистов.
Ремонтники хмуро оглядели фронт работ. Менять катки на увязшем в земле танке было тяжеленной и грязной работенкой.
Поппендик попытался выговорить им за позднее прибытие, но начальник ремкоманды, хоть и был на чин ниже, тут же поставил нахального щенка на место, просто объяснив ему на пальцах, что из 200 «Пантер», выгрузившихся позавчера, сегодня в строю осталось не более 80. А остальные либо поломались, либо увязли, либо вообще сгорели. Впрочем, совершенно неинтересно рассказывать азбучные истины, потому лучше бы умнику взять своих оболтусов и пойти поменять траки в гусенице, потому как русские пробили в них дыры своими снарядами.
Сказанное сильно потрясло молодого командира танка. За суткипотерять больше половины машин в полку Потом спохватился, что сбитую гусеницу они толком не смотрели.
Пробоины что, в левой? спросил он небрежно.
Что в левой, что в правойпоставил его на место ремонтник, уже раздавая распоряжения своим людям.
У нас еще вентилятор сломалсянеожиданно для самого себя ляпнул Поппендик.
Не у вас однихбуркнул не оборачиваясь начальник над механиками.
В гусеницах и впрямь обнаружилось три дыры. Две от четырехсантиметровок и однаот «Ратш-бума». Провозились до ужина, когда, наконец, приехал с термосами старшина ротный, гауптфельдфебель по должности, и оберфельдфебель по воинскому званию конкретного гауптфельдфебеля конкретной танковой роты. Поппендику, умевшему мыслить логически было не вполне понятнопочему бы просто не ввести такое звание, но в конце концов это было не столь важно. Хуже было другое. Жратва безнадежно остыла, зато ее было неожиданно много и каждому досталось от пуза. К неудачливому Поппендику еду привезли последнему.