Было еще светло, когда Марья Ивановна постучалась в дом, в который не захотели ее взять замуж. Вышла старуха, грузная, сердитая. Зная ее нрав и набожность, разведчица поклонилась низко, перекрестилась.
Пусти меня, ради Христа, переночевать Моченьки нету, ног под собой не чую
Сказала то же, что и в других хатах говорила. Сжалилась хозяйка над бездомной, впустила. Постелила соломки на полу возле порога, стянула подстилку с печи и подушку.
Хорошо ли будет?
Хорошо, милая, хорошо!
Может, проголодалась, так я соберу что-нибудь на стол
Спасибо, у меня есть и хлебушек, и еще кое-что Люди добрые подают во имя господа
Откуда сама?
Из-за Дерюжной я, с Выселок
Много ли там немцев?
Много
Хо-хо-хо, где их только нет, супостатов Горе мне от них: сын запропал гдей-то, ни слуху ни духу А тут еще сноха поганая, не ужились мы с ней
Старуха опустилась на колени перед иконами.
Упаси, господи, раба твоего Виктора на поле бранном В трудную минуту помоги ему Вразуми его, боже!.. доносится ее горячий шепот из переднего ку-та. А ты в бога веруешь?
А как же!..
Чего же легла, не помолившись?..
Досадуя на свою оплошность, разведчица притворно стонет.
Ох, уморилась я, матушка, ноги не стоят, месту рада
Долго ворочается в постели хозяйка, вздыхает, горюя о судьбе сына. Невдомек ей, что нету сна и ее случайной гостье. Нахлынули воспоминания, от которых на душе сладко и больно. В сумерках угадывается на стене темный квадрат портретаконечно же, это он, кого любила. Сильные руки его были так ласковы, а синие глаза чисты, как родниковая вода. Словно лишь вчера держала его русую кучерявую голову на своих коленях, словно лишь вчера он был рядом, милый, добрый и такой безвольный
Через час или два тихий стук в дверь и тревожный оклик хозяйки:
Кто там?
Открой, это я, соседка
Звякнула щеколда, скрипнула дверь. За женскими легкими шагами чьи-то тяжелые, грузные. Холод понизу пошел, зябко. И вдругслепящий свет в глаза.
А ну, бабка, давай на-гора! требовательный юношеский голос.
Защищаясь рукой от фонарика, разведчица медлит.
Старая я Чего вам от меня надо?..
Давай, давай, бабка! Знаем, чего Елка-то, она ведь зелена, а покров-то, чай, опосля лета
Не со мной бы тебе, касатик, шутки шутить
Иди!
В грудь упирается черное дуло немецкого автомата. Дело серьезное. И куда ее тянут, и что это за люди?.. Ну и подруга, вот это удружила! Кажется, в ее хату ведут.
В теплушке у лампы спиной к двери сидел человек в форме немецкого офицера. При появлении разведчицы он обернулся и приподнялся, вглядываясь с любопытством: что, мол, это за бабка. Плотная, крепкая фигура, широкое лицо, живые глаза. Марью Ивановну в жар бросило. Как не узнать ей Беспрозванногосколько раз видела его и в Любеже, и в Ясном Клину, разговаривала с ним. Сбросила с головы маскировку.
Дмитрий Дмитрии, здравствуйте! Не узнаете?.. Я к вам от Покацуры
Наконец-то! привлек ее к себе секретарь райкома. Вот так подозрительная старуха!.. Ха-ха! А мне о вас все уши прожужжали. Ходит, дескать, по Шумихе, партизанами интересуется. Ну рассказывайте, как там дела
Забавно смотреть на Беспрозванного и его спутников, одетых в немецкие мундиры. У всех лакированные кобуры, портупеи. Смешно выглядит знакомый Марье Ивановне по Любежу толстоватый Китрановточь-в-точь какой-нибудь фашистский начальник. Дерюжинцы Иван Сивоконь и Федя Сафонов оба русые, от немцев не отличишь. В штатском лишь тот парень, что забирал Марью Ивановну, медвежеватый, добродушный, Вася Почепцов, комсомолец из Любежа.
Этот у нас за полицая, а бывает, и за переводчика
Неужели язык знает?!
О, это ни к чему! Давай на-гора и никаких гвоздей!..
Весело засмеялись. До чего же хорошо с ними! Вот они, свои люди, вольные, бесстрашные народные мстители. Целы и невредимы.
Рассказывает им разведчица о партизанах Клинцовских лесов, об их нуждах, трудностях и утратах, о том, что видела своими глазами. Партизаны все более оживляются: вот если бы всем собраться в один кулак да ударить по немцу! Каждый делится своими мыслями с Беспрозванным, перебивают друг друга. Секретарь райкома морщит лоб, думает: в такой обстановке даже малейший промах может погубить отряд, от прошлых ошибок еще не очухались как следует
Да, трудно им пришлось. С изменой Черноруцкого отряд лишился всех своих продовольственных баз, всех явок. Став начальником полиции, предатель сам повел карателей на партизан. Уходили от врага голодные, без боеприпасов. Сколько людей потеряли. Два месяца ни дня ни ночи покоя. Никак не оторваться от преследователей: партизан выдавали следы дневок и ночлегов. Стало еще тяжелей с наступлением зимы. У Свапы отряд оказался в ловушке. Бились из последних сил, в критический момент переправились вплавь через замерзающую речку. Каратели в ледяную воду лезть не решились, повернули обратно, и это спасло партизан. Их оставалось двенадцать. Обосновались в чащобах Шумихинской Дачи. Вскоре подорвали несколько вражеских машин, в одной оказалось немецкое обмундирование. Маскировка под немцев помогла провести несколько важных операций, в том числе диверсию на железной дороге. Теперь у них полсотни бойцов, отряд входит в силу. Не сносить головы оккупантам, разным предателям, и в первую очередь самому мерзкому из подлецовновоявленному пану Черноруцкому. Ему вынесен партизанами смертный приговор.
Беседа затянулась далеко за полночь. Марья Ивановна не забыла рассказать и о словацком капитане, которым Беспрозванный сразу же заинтересовался. Теперь он расспрашивал ее только об этом офицере, хваля разведчицу за находчивость и ругая за излишнюю горячность.
А если это ловкий провокатор?!
Конечно, провокатор! замечает Китранов, верный своей привычке подозревать в людях дурное, провокатор и, видать, отъявленный бабник!..
По его косому, вприщур, взгляду разведчица поняла, что он наверняка и о ней думает плохо. Что за дурная привычка у человека все мерить на свой аршин!..
По мнению Беспрозванного, Крибуляк пока что загадка, которую надо разгадать во что бы то ни стало. Ни в коем случае не отпугивать. И выведывать через него, выведывать как можно больше!..
Перед утром Вася Почепцов запряг лошадь, чтобы подбросить разведчицу через лес на дерюжинский грейдер. Секретарь райкома напутствовал:
Действуйте, но, чур, как можно осторожней!.. Кротка, как голубь, и хитра, как змея!.. Слышите? А Покацуре передайте: скоро встретимся!
7
Не знает, что и подумать о Крибуляке. Он пришел к ней домой, когда и население и оккупантывсяк по-своемупереживали весть о разгроме немцев под Москвой и когда разведчица праздновала свою первую победу: собранные ею данные помогли партизанам пустить под откос два вражеских эшелона.
Нины, племянницы, дома не было. Капитан поздоровался, прошелся по хате, вглядываясь в фотографии на стене. Провел пальцем по портретам, твердо, не по-русски выговаривая:
Болшевик, болшевик, болшевик Всех перебрал и неожиданно, повернувшись на каблуках, перевел палец на Марью Ивановну:Болшевичка!..
Брови суровые, а на губах хитроватая усмешка, вот и пойми его.
Вы шутите, Андрей Иваныч!.. Какая же из меня большевичка Я темная, малограмотная
Загадочно прищурился: мол, знаю, кто такая, не проведешь! Смотрит на нее, и лицо его светлеет, только что сказанное словно бы забыто.
А ты красивая!.. Очи, чэло, власиочень хорошо!
Большие серые глаза и высокий чистый лоб у нее действительно привлекательны. И волосы сейчас хорошо уложены; часа два, наверное, билась над прической: кудри расчетливо подобраны приколками, шея обнажена. И не только свою внешность продумала разведчица в ожидании Крибуляка. Перемерила все платья и кофточки, подбирая подходящую одежду, аккуратно прибрала в доме, как и полагается к приходу желанного гостя, припасла угощение и заранее прорепетировала всю встречу, примеряясь, а так ли ведут себя влюбленные.
Игриво приняла от него фуражку, расстегнула одну пуговицу шинели, приглашая раздеться, и, пока он управлялся у вешалки да прихорашивался у зеркала, сама, зайдя на кухню, наскоро переоделась в заранее облюбованное голубое платье. Спустя минуту вынесла к столу тарелки с едой, выставила из буфета бутылку красного вина. Он улыбнулся обрадованно и, как ей показалось, несколько самодовольно. И пусть думает, что его ждала, пусть! Озорно раскланялась, пододвигая стул.
Прошу, пан, угощайтесь!
Когда он присел к столу, уставилась на него любопытным взглядом. Подумала: хорошо еще, что в лице гостя нет ничего отталкивающего, оно мужественно и даже красиво. Не нравится лишь однобокая, едва заметная усмешка у рта. Не задумал ли он чего плохого, не переигрывает ли она, не догадывается ли капитан о ее намерениях?
Прикинула, что ей может грозить, и пришла к выводу, что в случае, если будет приставать со своими ухаживаниями, отобьетсяпристыдит как следует, человек, кажется, не без совести, в крайнем случае можно убежать к соседке.
Налила вина в рюмки. Чокнулись, он выпил, а она лишь пригубила (сколько ни приходилось бывать в компаниях, не лежит душа к хмельному, хоть убей). Да и нет ей никакого расчета быть пьяной.
Снова наполнила рюмки, снова лишь пригубила, а в голове уже зашумело. Нет, так дело не пойдет! Поставила бутылку перед гостем.
Командуйте сами, а я вам что-нибудь сыграю!..
Давно уже не брала гитару в руки: веселиться-то не с чего, а тактолько душу свою терзать
Пристроилась на диване, перебирая струны и не сводя с гостя игривого взгляда. А ведь, кажется, добилась, чего хотела: она ему нравится. Теперь только бы удержать его при себе: чтобы и не. так близко, но и не так далеко. Проверить его: видит ли он в ней только привлекательную женщину или угадал в ней честного советского человека. А потом действовать! Такой человек для партизансущий клад: кому лучше знать железную дорогу, как ни ему, начальнику «баншуца» Неужели она ошибается в нем и он не нуждается в связях с партизанами? А не с этой ли целью он прибился к Пальгул и Бурынченко, зная, что они жены начальников, а как увидел, что это за птицы, откололся от них. Сейчас же он попал по нужному адресу, не разочаруется!.. Боже, а что о ней теперь люди подумают!..
Почему так грустно играешь?.. Повеселей, повеселей!..
Можно и повеселей. Привстав с дивана, лихо ударила по струнам, повела плечом и давай выбивать «цыганочку». Он вышел из-за стола, приплясывая и прищелкивая пальцами. Затем забрал у нее гитару.
Давай потанцуем!
Смеясь и напевая, закружилась с ним в вальсе. Он хотел ее поцеловать, она ловко увернулась.
Пан, так нельзя!..
Когда присели, обнял ее как бы невзначай.
Пан, уберите руки!..
Хорошо Только не называй меня паном, называй по имени!..
Ишь ты, не нравится, что паном называют! Оказывается, и не особенно-то с ним опасно, неплохой, видать, человек.
Пришла Нина, и капитан, как будто застеснявшись девочки, собрался уходить. Бережно приняв протянутую Марьей Ивановной руку, замешкался в нерешительности, усмехнулся чему-то и сказал:
У нас такой обычай: при расставании дамам руку целовать
Плохой обычай! перебила его разведчица. Целовать руку я никогда бы никому не разрешила. Только у помещиков руку целовали да у попов. Это мерзко, нехорошо! Наш обычай лучше. Мы прощаемся вот так! И крепко пожала большую руку своего гостя, Всего хорошего!..
В другой раз Крибуляк пришел к Самониной, когда у нее сидели мать и дочь Санфировы. Поздоровался. Все ему ответили.
Мамичка! обратился офицер к бабке. Скажите, когда кончится война? Надоело по чужой земле ходить
Я не знаю уклонилась старая от ответа.
Тогда он к ее дочери:
Ольга Васильевна, скажи, когда кончится война?..
Та лишь улыбнулась неопределенно.
А вы спросите-ка вот у хозяйки! усмехнулась бабка. Она за словом в карман не полезет Скажет всю правду!..
А ну, болшевичка, скажи!..
Марья Ивановна чистила картошку на ужин. Усмехнувшись, озорно стрельнула глазами на капитана.
Ну что же, и скажу!.. Женщина я прямая Скажу, а вы меня не застрелите?..
Разыграла полную наивность.
Офицер вынул из нагрудного кармана френча фотографию, на ней две девочки, хорошенькие, кудрявые.
Гляди, болшевичка, какие красивые деточки! Марженка и Славка. Клянусь ими, что не устрелю, скажи только, когда кончится война?..
Если детьми поклялся, бояться нечего. Сказала тихо, словно бы в раздумье и не глядя на капитана:
Вот когда мы, русские, прикончим всех вас, гадов, захватчиков, тогда и кончится война!..
Санфировы, словно громом прибитые, не мигая, уставились на Крибуляка: вот так сказанула Самониха! А тот и не знает, что делать, растерялся, кровь густо прилила к его лицу
Беспокоилась, что капитан больше не придет, а он зачастил. И не удивительно, что вскоре на улице разведчица услышала за собой чье-то недоброе, презрительное: «Капитанша!»
Самонина продолжает свою игру, и он упорно старается распознать: кто же она такая. А разве ее ухватишьона словно просо в ступе. У нее своя задачадобиться, чтобы он открыл свое настоящее лицо.
С каждой встречей она чувствовала себя смелее, он становился все доверчивей. Словно продолжая прошлый обидный для себя разговор, жалуется:
Почему на меня цивильные косятся? Что янемец?!
А за что вас уважать: вы с немцами пришли
Я ведь не сам пришелсилой заставили
А кто знает?..
Офицер каждый раз выпытывает, есть ли тут партизаны. Она, конечно, говорит, что нету. А на все другие вопросы отвечает, не кривя душой. А зачем лгать, нужды нет в этом, да и невыгодно: сбрехнешь, на другой день позабудешь, а правда, она всегда при тебе. Много расспрашивал о жизни. Рассказала о своем детстве, о родителях, о сестре и братьях. Показала мужнину расчетную книжку: вот, мол, поглядите, как мы жили до войны! В страду на комбайне муж за один месяц зарабатывал по три тысячи рублей и по сорок пудов пшеницы. На этот заработок можно было тогда купить три хорошие коровы. Гость одобрительно кивал головой.
Тычлен партии? спросил.
И на это ответила.
А почему до сих пор не в партии?
Потому и беспартийная, что малограмотная!
Как ты понимаешь Советскую власть?
Она мне как мать родная!
Как ты считаешь коммунистов?
Это мои родные братья!
За что ты любишь родину?
За все люблю, всем она хороша! Что может быть лучше родины!..
Не боялась, чувствовала, что не надо от него таиться.
Да, болшевичка, и лучше моей родины ничего нет! Может, слышала: Злата Прага, Татры, Быстрица, Братислава Красивые края! И мрачнел, вздыхая: Там тоже сейчас фашисты
Запомнилось, как однажды, слушая о довоенной жизни в Ясном Клину, он надолго задумался, а потом сказал мечтательно:
Ваша властьнаш народ, хорошо!..
Узнала, что по профессии Крибулякоружейник. Когда фашисты грозили захватить Чехословакию, находился в армии, на границе его часть готовилась дать отпор захватчикам, но правительство предало армию, впустив немцев в свою страну без боя. В Россию попал потому, что другого выхода не было: какая-то у него была неприятность. Хозяин, у которого работал, ихний буржуй, провожая, говорил: «Служи честно, в политику не лезь, это приносит несчастье: кто в политику лез, тех перевешали, а ктонет, те живут». По дороге на фронт решил: словак в русского не стреляет! Что хороший мастер по оружию, утаил, выбрав, как наименьшее зло, службу в охранных войсках. Дома у него престарелые родители, жена, дочки.
Как не понять капитана. В случае, если провинится перед немцами, не только пострадает сам, но и его семья, а это всего тяжелей. Нет, она, Самониха, не такая, чтобы накликать горе на него и на дорогих ему людей. Пусть не беспокоится: если он готов помочь русским, если он будет с нами работать, об этом никогда фашисты не узнают.
Смешны разведчице непрестанные ухаживания Крибуляк!. Конечно же, это для него своего рода маскировка. Надо же ему в конце-то концов узнать, с какой же все-таки целью она его привечает. Хитер! Но ее не перехитришь. И чуть что: «Пан! Руки!..»
Почему ты меня так плохо называешь? возмущается. Я же тебя плохо не называю?..
Может, он ухаживает за ней и не совсем нарочно. Молодой, здоровый, и она не какая-нибудь дурнушка.
Мужчины, они ведь на любовь слабые, не то что женщины. Укоряет его вполне серьезно:
Ведь жена своя есть Да как вам не стыдно!..
Заметила, что он податлив и на ее капризы. А что, если попросить у него револьвер?! Интересно, доверит или нет. Доверил. Предупредил только, чтобы осторожней была. А она, хохоча, дуло на него наводит.