Высокие звезды
ГЛАВА 1
Есть на свете такие уголки, где время словно остановилось.
Пролетают года, проходят столетия, а в них ничего не меняется. Новые дороги обходят их стороной, блага цивилизации не появляются в домах местных жителей, крестьянин всё так же, с парой волов, выходит в поле, разве что в домах помещиков меньше говорят о том, что уже конец девятнадцатого века
Одним из таких забытых богом уголков земли было селение Санта-Риберра на севере Испании. Небольшое селение разместилось на самом берегу океана у подножия двух больших холмов, в ложбине между которыми пробегал всегда холодный весёлый ручей. Несколько десятков домов унылой архитектуры, небольшая церковь, кладбище, пара таверн - вот и всё, чем была знаменита Санта-Риберра.
В местную бухту никогда не заходили корабли, и лишь несколько десятков судёнышек покачивались на волнах под прикрытием далеко выступавшего в открытое море мыса.
Каждому, кто родился в Санта-Риберре, легко можно было предсказать всю его дальнейшую жизнь. Люди редко покидали эти места. Чтобы куда-нибудь уехать, нужны были деньги, хотя бы на первое время. А заработать их здесь было невозможно. Хорошо, если удавалось хоть как-то свести концы с концами и дожить до следующего урожая.
Единственным развлечением жителей селения и его окрестностей, таким же неизменным, как и местный пейзаж, было сидение по вечерам в тавернах. Они заменяли людям всё, что жители больших городов относят к свободному времяпрепровождению. Они были и театром, и вечерней газетой, концертным залом и клубом. Всегда здесь велись одинаковые разговоры. Наверное, деды и прадеды сегодняшних жителей Санта-Риберры говорили о том же, о чём их внуки и правнуки - о плохой земле, о том, что непогода вновь грозит уничтожить урожай, о своевластии помещика и, конечно же, о женщинах, и о лучшей жизни, которая, по убеждению местных пьяниц, проходила где угодно, но не в их селении.
Лишь изредка сюда забрасывало какого-нибудь путешественника - и тогда вся Санта-Риерра собиралась послушать о других краях, где идёт совсем иная жизнь. Но такое случалось нечасто.
Но как это ни странно, несмотря на убогое существование, все чувствовали себя счастливыми, и мало кто хотел изменить существующий порядок вещей.
Селение окружали десятка два отдельно стоящих домов, в одном из которых жила семья Ортего - отец и трое сыновей.
Глава семейства - Хуан Мануэль всегда любил подчеркнуть, особенно выпив кружку-другую вина, что Ортеги - это дворянский род. И ещё он любил прихвастнуть, что когда-то, ещё в незапамятные времена, их семейство обладало богатствами и владело обширными землями. Правда, когда именно, Хуан Мануэль Ортего никогда не уточнял. С ним обычно и не спорили, потому что в Санта-Риберре жители знали друг о друге практически всё, и каждому было известно, что дворянство семейства Ортего никто не может ни подтвердить, ни оспорить, как и право на владение землёй.
Все здесь находились в одинаковом положении. Документов, которыми когда-то короли и бароны даровали право владения землёй, почти ни у кого не сохранилось. Войны и пожары сделали своё дело, и все жили по раз и навсегда заведённому порядку: если ты обрабатываешь эту землю - значит, она принадлежит тебе. Если твой скот пасся на этом пастбище с незапамятных времён - значит, оно тоже твоё.
Затевать споров из-за земли в этих краях было довольно нелепо. Каждый обрабатывал столько, сколько мог.
Так размеренно шла жизнь в Санта-Риберре и её окрестностях. Но всё хорошее или, во всяком случае, спокойное когда-нибудь кончается.
Местный помещик, которому принадлежала большая часть земли и побережье, Рауль де Суэро, скончался, не оставив после себя наследника. И вот уже два года шла тяжба между его родственниками и родственниками жены. Дело тянулось долго с переменным успехом
А тем временем жизнь в селении и его окрестностях продолжалась своим чередом
Всю ночь лил страшный дождь, словно небеса раскололись, и вся скопившаяся влага хлынула на землю. Шум ливня иногда перекрывали оглушительный взрывы волн, ударявших в каменистый берег. Неистовый ветер гнал над землёй низкие, облака. В их разрывах то и дело вспыхивал диск ущербной луны.
Младший сын сеньора Ортего Хуан Гонсало, которому только исполнилось восемнадцать лет, проснулся ещё до наступления рассвета.
Он лежал на своей узкой кровати, вслушиваясь то в постепенно затихающие звуки стихии, то в заливистый храп своего отца и братьев. Те, как всегда после вечерней попойки, спали беспробудным сном.
Юноша любил просыпаться ещё затемно. Тогда его убогое жилище не казалось таким бедным. В полутьме можно было вообразить себе чистые стены, новую красивую мебель.
Он сбросил с себя одеяло и быстро оделся. То, что сеньора Ортего умерла десять лет назад, конечно же, не могло не сказаться на быте семьи Ортего. Всё здесь говорило о том, что женская рука давно не прикасалась к вещам. Даже запах в доме стоял особенный - чисто мужской, настоенный на табачном дыме, месяцами не вытираемой пыли и спиртном.
Медленно светлел мир за окнами, делались различимыми холмы, берег, уступами спускавшийся к океану, узкая полоска пляжа, вспененная волнами.
Хуан Гонсало прошёлся по дому, собирая себе завтрак. Он не боялся шуметь. Отец и братья даже не вздрагивали во сне, когда он загремел посудой.
Наконец, позавтракав холодным мясом, остатками вчерашней кукурузной каши и кислым молоком, Хуан Гонсало выбрался из дому.
Он нёс в руках узелок с едой. На поясе покачивалась фляжка с вином, а на плече лежали связанные верёвкой кирка и мотыга.
Ветер ещё не стих, но небо уже прояснилось, и нежно розовый диск солнца вставал над холмами. В его всё ещё робких лучах вспыхивали лужи, отливала золотом листва деревьев. И лишь только океан, отражавший низкие тучи, казался мрачным и серым. Раскисшая глинистая земля липла к подошвам, мешая идти.
Но Хуан Гонсало упрямо взбирался на холм. По обе стороны от неширокой дороги лежали поля его семьи. Веками обрабатываемая земля приносила неплохой урожай, и если бы не пьянство отца и смерть матери, можно было бы жить вполне сносно.
Вот и в этом году пшеничные поля обещали дать много зерна. Юноша с сожалением смотрел на поломанные ветром стебли колосьев
Поскальзываясь на раскисшей земле, юноша взобрался на вершину холма. Каким же маленьким показался ему отсюда отчий дом! Какой же бескрайней выглядела отсюда земля! С одной стороны серый, вздыбленный волнами океан, с другой стороны - суша, тоже изборожденная волнами холмов, невысоких гор, плотно покрытых лесом.
- Сколько же нужно было сил, - вздохнул юноша, глядя на лоскуты полей, - чтобы поднять эту землю, заставить её плодоносить! Сколько поколений моих предков каждый день выходили в долину, чтобы убирать камни, пахать, сеять, убирать урожай! А теперь настал мой черёд.
И юноша стал спускаться с холма к небольшой долине, зажатой между подножием и ручьём.
Отец всегда говорил, что граница их владений ограничена ручьём на востоке и грядой скал на западе. И вот теперь парень, спешил на самую окраину своей земли, чтобы попытаться возделать ещё один её клочок.
Хуан Гонсало раскрутил верёвку, аккуратно свернул её и спрятал в карман. Кирка легко воткнулась в разомлевшую после дождя землю. Руки удобно легли на отполированную до блеска ручку.
Несколько взмахов - и большой белый камень с неровными краями выкатился к ногам юноши. Всего в нескольких шагах торчал из земли край другого камня.
Несколько взмахов киркой - и обломок известняка вывернулся из почвы.
- Да, их здесь много, - вздохнул Хуан Гонсало, занося и опуская кирку, - хорошо ещё, дождь прошёл, иначе земля стала бы твёрдой, как скала.
Наконец камней набралось с десяток. Юноша стал стаскивать их в одну кучу, чтобы потом, пригнав волов, вытащить их все сразу.
- Да, нелёгкая у меня работа, - вздыхал Хуан Гонсало, выворачивая один камень за другим.
Солнце поднялось уже довольно высоко, а результаты казались несоизмеримыми с усилиями. Среди поросшего жёлтой травой участка желтел небольшой квадрат шагов двадцать на двадцать, на котором громоздились четыре высоких кучи камней.
- Эдак мне не хватит всей жизни, - пробормотал парень, вновь занося кирку для удара.
На этот раз он промахнулся. Железо звякнуло о камень, и удар больно отдался в руки.
- Нужно передохнуть
Положив кирку на землю, Хуан Гонсало присел на камень. Он прикинул на глаз расстояние до конца участка и присвистнул.
«За сегодня я выберу ещё максимум два таких куска, значит - он задумался, - мне работать здесь ещё месяца два, а затем ещё предстоит вывезти камни, вспахать, и вот тогда - парень зажмурился, - тогда вновь начнут возникать из-под земли камни. Сколько их мы уже выбрали на старых полях! А они поднимаются и поднимаются, словно растут из глубины земли. А тут стоит только копнуть поглубже - и их наберётся целая пропасть. Нет, нельзя рассиживаться», - и парень вновь взялся за кирку.
Но теперь он работал уже без прежнего рвения. Каждый извлечённый на дневной свет камень приносил всё меньше радости. Руки, избитые в кровь, гудели от напряжения, ноги подгибались, пот застилал глаза.
- Нет, я всё же одержу над тобой победу, - шептал юноша, выворачивая очередной камень. - К, чему тебе, земля, лежать пустой, без толку, когда я могу посеять на тебе пшеницу и собрать хороший урожай?! Это будет моё поле и может быть, пройдёт время, я построю здесь, у подножия холма, свой собственный дом. Ведь не жить же мне всё время со старшими братьями! Конечно, земля будет у нас общей, но это поле станет моим.
Солнце миновало зенит, и только тогда Хуан Гонсало, выпрямил спину. Он обернулся, чтобы полюбоваться на плоды своих усилий - чёрная взрыхленная земля и кучи белых камней.
- Это всё выглядит - ужаснулся юноша, - как кладбище. Надгробия и чёрная земля
Он опёрся на кирку и вытер рукавом вспотевший лоб.
«Наверное, отец и братья тоже вышли в поле и недоумевают, куда это я подевался. А может, они ещё спят»
- Хотя нет, - улыбнулся юноша, - отец не даст моим братьям долго разлеживаться в постели. Ведь нужно работать, иначе не выжить.
Тут до слуха Хуана Гонсало долетел лёгкий стук копыт и шорох колёс экипажа. Не так-то часто проезжал кто-нибудь чужой в этих краях, и парень с интересом посмотрел на узкую ленту дороги.
По ней легко катилась двуколка. Белая лошадь бежала легко, высоко поднимая копыта. В экипаже сидели совсем незнакомые Хуану Гонсало люди - мужчина и женщина.
Низкий чёрный цилиндр, серый сюртук, изящно изогнутая трость в руках. На женщине соломенная шляпка, украшенная цветами и нежно-розовое платье, точно такого же оттенка, как и сегодняшний рассвет.
Такой экипаж предназначался для прогулок, и парню показалось странным то, что сзади, на подножке, закреплён багаж - несколько чемоданов, саквояж и полдюжины коробок. К тому же молодые мужчина и женщина путешествовали без слуг.
Двуколка докатилась до небольшой миндалевой рощицы и исчезла среди деревьев.
Парень ещё немного постоял, ожидая, когда же экипаж вновь покажется, на дороге. Но путешественники, наверное, остановились передохнуть.
«Кто же они такие? - подумал парень. - Явно не из наших краёв, ведь я знаю здесь всех. Ни у кого нет такого экипажа, к тому же - и тут он призадумался. - Мужчина и женщина путешествуют вдвоём, без слуг, к тому же они остановились в безлюдном месте Заметили ли они меня или нет? - тут же попытался сообразить Хуан Гонсало. - Наверное, нет, уж слишком увлечённо они беседовали. А что, если мне спуститься?»
Парень наскоро вытер кирку, мотыгу, спрятал их под куст. Затем он быстро пошёл по берегу ручья, который, причудливо извиваясь, исчезал в миндалевой роще.
«Если они где и сидят, то, конечно же, на берегу ручья. Всегда приятно расположиться у воды, слушать его шум».
Хуан Гонсало ступал бесшумно, боясь хрустнуть сухой веткой или зашуршать травой. Вскоре его взгляду открылась небольшая поляна в излучине ручья.
Распряженный белый конь мирно пасся между деревьев. На траве была расстелена скатерть, на ней высокая бутылка с вином и угощение - фрукты, тонко порезанное мясо. На низком раскладном стульчике, спиной к нему, сидел мужчина в чёрном цилиндре. Длинные полы сюртука почти касались земли.
Рядом с ним, на таком же стульчике сидела женщина. Её стройная фигура, туго затянутая в розовое платье, поразила воображение Хуана Гонсало. Но больше всего его удивили руки женщины - такие белые и нежные, что даже кожа на них казалась полупрозрачной.
- Он не хватится раньше вечера, - продолжала начатый разговор женщина, глядя на своего спутника.
- И вообще, - засмеялся тот, - искать нас будут явно не в этой стороне. Ты не боишься?
- Нет.
- Но ведь долго так продолжаться не может.
- Почему?
- Всё рано или поздно кончается.
- Только не любовь!
Мужчина нагнулся и поцеловал свою спутницу в шею.
Та шутливо оттолкнула его.
- Учти, мне не нравятся нахалы.
- Но ведь мы уже с тобой, считай, муж и жена.
- Я тебе этого никогда не обещала.
Хуан Гонсало осторожно присел на землю, а затем и прилёг. Он укрылся за кустом дикой розы так, чтобы, иметь возможность наблюдать за сидящими на поляне. Он, конечно же, знал или чувствовал, подглядывать за людьми, которые считают, что остались в одиночестве, бесчестно, но ничего не мог с собой поделать.
Ему ещё никогда не приходилось видеть подобных женщин. Да и других он видел не часто. В Санта-Риберра Хуан Гонсало выбирался не часто, а к ним в дом женщины не заглядывали. Лишь из разговоров старших братьев он слышал иногда такое, отчего замирало сердце, когда те похвалялись своими подвигами.
- Попробуй!
Вино тонкой струйкой полилось в бокал. Мужчина, осторожно держа бокал двумя пальцами за тонкую ножку, подал его своей спутнице.
Та пригубила вино и блаженно прикрыла глаза.
- Когда я его пью, мне кажется
- Что тебе кажется, дорогая?
- Мне стыдно в этом признаться
- Скажи.
- Мне кажется, я целую тебя
Женщина сидела, сжимая в дрожащих руках бокал, и ждала. Её сомкнутые веки еле заметно подрагивали, губы выжидающе приоткрылись.
Мужчина медленно наклонился, придерживая одной рукой цилиндр, и поцеловал её.
Хуан Гонсало сжал кулаки и плотно зажмурил глаза. Он чувствовал, как блаженно обмирает его душа.
Когда он вновь открыл глаза, мужчина и женщина сидели, обнявшись.
- Ты не раскаиваешься в том, что произошло?
- Нет, а ты?
- Но ведь я был свободен.
- Теперь и я свободна.
- Тогда зачем тебе это?
- Что?
Мужчина взял руку своей подруги и попытался снять с её пальца перстень.
- Боже, - воскликнула женщина, - я совсем забыла об этом!
- Да, тяжело расставаться со своим прошлым, - вздохнул мужчина.
Женщина высвободила ладонь из его пальцев и стала лихорадочно срывать перстни один за другим.
- Что ты делаешь? Ведь это все его подарки, остановись!
- Нет!
Один перстень никак не хотел сниматься, и Хуану Гонсало показалось, ещё немного - и женщина в кровь раздерёт себе руку.
- Я сказал тебе это не для того, чтобы ты мучила себя.
- Нет, я должна его снять!
Мужчина вновь завладел руками женщины, сильно сжал запястья и прижал её ладони к своей груди.
- Опомнись!
Несколько перстней упало в траву.
- Я, наверное, никогда не смогу себе простить вчерашний день.
- Ты всё уже решила для себя и возврата быть не может, - мужчина стал гладить свою спутницу по волосам.
Соломенная шляпка качнулась и повисла на тесёмках. Блеснула в солнечном свете заколка, и волосы, собранные на затылке, рассыпались по плечам женщины.
- Что ты делаешь?
- То же, что и раньше.
- Я не хочу сейчас.
- Только это сможет привести тебя в чувство.
Мужчина прижал к себе женщину и поцеловал в губы.
Та рванулась, но тут же затихла. Послышался тихий плач.
«Она, наверное, убежала с любовником от мужа, - догадался Хуан Гонсало. - Вот что происходит, когда у людей больше денег, чем им нужно для жизни, больше земли, чем им требуется для того, чтобы выжить. Когда есть работа, никогда подобные глупости не придут тебе в голову».
Хуан Гонсало уже не боялся, что его заметят. Мужчина и женщина всецело были заняты собой. Они утешали друг друга, пытались образумить.
- Нет, нет не сейчас - шептала женщина, упираясь ладонями в грудь мужчины.
- Как хочешь.
- Ты не в обиде на меня?
- Нисколько.
- Но я до сих пор не могу поверить, что наше счастье близко.
- Оно здесь, оно с нами, мы вместе.
- Да, но и мой муж близко.
- Он не знает, где мы сейчас.
- Как я хочу поскорее уехать!
- Разве тебе плохо здесь? Посмотри, - сказал мужчина, показывая на окружавший их пейзаж, - потом ты с тоской будешь вспоминать то, что потеряла. Этот ручей, шум деревьев, голоса птиц Даже солнце тебе покажется иным
- Если бы не ты, - вздохнула женщина, - я бы никогда не согласилась уехать в Мексику.
- Но это единственный для нас выход, дорогая. Только там нас не сможет достать твой ревнивый муж.
- Ну что ж - женщина поднялась.
А затем, нагнувшись, подхватила со скатерти гроздь винограда. Губами она снимала одну ягоду за другой, и капельки виноградного сока текли по её губам.
Хуан Гонсало, затаившись в кустах, чувствовал, что сходит с ума. Он понимал, что это безумие, но ему хотелось дать знать, что он находится здесь, рядом, и видит всё происходящее.
- Погоди, - мужчина нагнулся и стал собирать в траве оброненные женщиной, кольца, и перстни.
Золото сверкало в его пальцах, перстни один за другим исчезали в его кулаке.
- Я жду, - послышался томный голос женщины.
- Подожди
Вновь звякнул перстень.
- К чёрту! - грубо выкрикнула женщина, швырнула гроздь винограда на скатерть и резко двинулась прямо на куст, за которым притаился Хуан Гонсало.
Сердце его похолодело. Он не знал, что предпринять.
- Постой! - закричал мужчина.
Но женщина упрямо шла.
Уже лишь несколько шагов отделяли её от Хуана Гонсало. И парень не выдержал. Он вскочил на ноги и бросился бежать.
Вслед ему раздался испуганный крик женщины.
- Кто здесь?!
Парень бежал, не разбирая дороги. Ветки хлестали его по лицу, а сзади слышался шум, погони.
- Стой, - кричал мужчина, - стой, чёрт тебя подери!
Ещё один отчаянный рывок, ещё несколько царапин на щеке - и тяжёлое дыхание преследователя осталось позади.
- Да это какой-то оборванец, не стоит с ним связываться.
Мужчина рассмеялся, и шум погони затих.
А парень продолжал бежать, проклиная себя за неуместное любопытство.
«Ну почему я пошёл подсматривать за ними? У меня есть работа, есть поле, камни, которые нужно собирать в кучи. Какое, мне дело до того, что она убежала от своего мужа, а её любовник слишком любит золото?»
Но тут Хуану Гонсало вновь вспомнились кисти винограда и женские губы, мягко берущие ягоды Капли прозрачного сока, вкрадчивый голос
Парень стоял на самом краю своего поля, глядя на белые, перепачканные в землю камни, на вскопанную почву.
- У них нет других забот, - зло бросил он, - только разврат и бесстыдство!
И пытаясь убедить себя в том, что обладает несметными богатствами, он продолжил обрабатывать землю.
Злясь на себя самого, он отчаянно таскал тяжеленные обломки, собирая их в кучи.
Вновь издалека долетел стук копыт, и юноша вскинул голову. Двуколка выезжала из миндалевой рощи.
Женщина на ходу пыталась собрать волосы и сколоть их на затылке. Мужчина помогал ей.
Испугавшись, что его заметят, Хуан Гонсало сел на землю, укрывшись за кучей камней.
Стук копыт и шорох ободьев постепенно растворялись вдали.
Всё стихло, и юноша глянул на пустынную дорогу.
- Какое мне дело до них, - зло бросил он и с остервенением принялся махать киркой.
Неумолимо приближался вечер и, собрав ещё несколько куч камней, Хуан Гонсало отправился домой. Его длинная тень скользила по траве.
«Неужели это я отбрасываю такую странную тень, - недоумевал юноша, - длинные ноги, маленькая голова, короткие руки»
Но тут он приблизился к скале, и его тень приобрела человеческие очертания.
«А вот теперь всё нормально. Многое зависит от того, с какой стороны на себя смотреть. Но самое странное, никогда не догадаешься, как ты будешь выглядеть в следующее мгновение».
Уже издали Хуан Гонсало заприметил повозку. Его братья возвращались из селения, ведя под уздцы коня. А в повозке, на охапке соломы, лежал отец.
- А я-то думал, они в поле, - с горечью промолвил Хуан Гонсало, идя навстречу братьям. - А они вновь были в Санта-Риберре и, наверное, напились. Нет, чтобы удерживать отца, так они его ещё и подбивают на пьянство.
- Привет, Хуан Гонсало! - издали закричал средний брат Санчо и его толстые щёки затряслись от смеха. - Где, это ты пропадал, небось, опять ковырялся в земле?
- Привет, - коротко бросил Хуан Гонсало, не давая пока выхода своей злобе.
- А-а, а вот и мой младший братишка, - широко раскинул руки старший брат Мануэль. - Ты зря на него сердишься, Санчо, нужно же кому-то работать в поле. Лучше поблагодари его.
- Спасибо! - в издевательски низком поклоне склонился Санчо. - Не знаю, что бы мы без тебя делали.
- Что с отцом? - юноша подошёл к повозке и посмотрел на спящего сеньора Ортего.
- Спит, - недовольно бросил Санчо.
- Вы, наверное, опять пили вместе с ним?
- Он пил сам по себе, мы сами по себе. У нас свои деньги, а у него свои.
- Откуда у вас деньги на выпивку?
Тут Санчо замялся и посмотрел на Мануэля, чтобы тот, как старший, объяснил младшему брату, откуда у них появились деньги на выпивку.
- Мы кое-что продали.
- Что?! - выкрикнул Хуан Гонсало.
- А это не твоё дело.
- Всего лишь полмешка зерна, - сплюнул себе под ноги Санчо.
Сеньор Ортего что-то пробормотал и заворочался на соломе.
- Отец! - воскликнул Хуан Гонсало.
Сеньор Ортего открыл глаза и улыбнулся:
- А, это ты, Гонсало?
Затем он сел и осмотрелся.
- Что, мы едем, в Санта-Риберру?
- Нет, мы оттуда возвращаемся, отец, - немного заискивающе ответил Санчо.
- Что мы там делали?
- Немного веселились.
- А-а, теперь вспомнил.
Сеньор Ортего спустил ноги на землю, встал и потянулся.
- Ну вот, мы почти что дома.
- Отец - с горечью сказал Хуан Гонсало.
- Не надо сердиться на меня, сын.
- Я не сержусь, отец.
- А я вижу, сердишься. И правильно делаешь, негоже мужчине напиваться, когда в доме полно работы. Но и ты должен понять меня.
- Но почему они пьяны? - спросил юноша.
- Они непутёвые, - махнул рукой отец, - вся моя надежда только на тебя.
- Конечно, он у нас любимчик, - недовольно буркнул Санчо.
Мануэль поддержал его:
- Да, Хуан Гонсало, всё лучшее всегда доставалось тебе.
- Не ссорьтесь, дети, - попробовал помирить их сеньор Ортего, - идёмте лучше в дом.
Вновь заскрипели колёса повозки, вновь мужчины двинулись по дороге.
- Ты работал в поле? - виновато спросил сеньор Ортего.
- Да, отец, я хочу очистить от камней ещё одно поле, у самого ручья. Там хорошая земля и пару лет мы сможем получать неплохой урожай.
- Я тоже когда-то мечтал возделать эту землю, - отец наморщил лоб, - но потом - он замялся, - всё как-то руки не доходили.
Мануэль и Санчо немного поотстали, чтобы ни отец, ни младший брат не слышали их разговора.
- Ты знаешь, - говорил Санчо, - мне не нравится, как отец ублажает, Хуана Гонсало.
- А что тут странного, ведь он младший сын.
- Да, но ты подумай, Мануэль, ведь старику может стукнуть в голову всё оставить младшему брату, а мы останемся с тобой ни с чем.
- Ничего, - засмеялся Мануэль, - я найду способ заставить его поделиться с нами. Что бы ты предпочёл, Санчо, кусок земли, на которой нужно вкалывать или кошелёк с деньгами?
- Конечно же, кошелёк, - рассмеялся Санчо.
- Ну, так вот, мы и скажем нашему брату: можешь забирать землю себе, а нам заплатишь деньгами.
- Да, мы с тобой заживём как помещики. Он будет обрабатывать нашу землю, а мы - получать за неё деньги.
- Говори потише, а то чего доброго услышит А всё-таки зря мы с тобой сегодня так много выпили.
- Да я же тебе с самого начала говорил, пошли к девочкам.
А отец и младший брат в это время говорили о видах на будущее.
- Я думаю, если нам удастся выгодно продать урожай, - убеждал отца Хуан Гонсало, - то мы сможем купить хорошие семена, и на следующий год урожай будет ещё лучше.
- С каких это пор земледельцы покупают семена? - недоумевал сеньор Ортего, привыкший жить по старинке. - Всегда сеяли своими.
- Да, но это лучшие сорта. Я говорил с нашими соседями и понял, так можно добиться большой выгоды.
- Я уже ничего в этом не понимаю, - махнул рукой сеньор Ортего. - Ты прости меня, сын, что я так говорю, но меня больше интересует кружка вина, чем все эти разговоры об урожае. Всегда надеешься на лучшее, а получается как нельзя хуже. Я уже не верю в счастье.
- Нужно же на что-то надеяться, отец, верить, что завтра станет лучше, чем сегодня!
- Нет, это не по мне, я свою жизнь прожил.
- Вы ещё способны на многое, отец.
- Нет, теперь вся надежда на тебя.
Старшие братья даже не стали распрягать коня и тут же отправились в дом.
- Вот видишь, какие они, - развёл руками сеньор Ортего, - им бесполезно о чём-нибудь говорить, напоминать, так что выпрягай коня и не забудь напоить его.
Отец Хуана Гонсало, Хуан Мануэль, тяжело ступая, поднялся на крыльцо и вошёл в дом.
Единственный во всех владениях сеньора Ортего конь не отличался ни строптивостью, ни здоровьем. Он спокойно дал поставить себя в стойло и жадно стал пить воду. А затем набросился на овёс, насыпанный ему щедрой рукой Хуана Гонсало.
Рядом с конём стоял ослик, который по негласной договорённости между братьями считался собственностью Хуана Гонсало. Никто больше не имел права ездить на нём верхом.
- Ну что, Ико, - обратился юноша к ослику, заглядывая ему в большой, немного грустный глаз, - ты скучал без меня? Извини, я не мог взять тебя сегодня с собой. Ехать мне было недалеко - парню показалось, что ослик согласно кивает головой. - Ну, вот и молодец, сегодня ты отдохнул, а завтра мы, возможно, отправимся куда-нибудь вместе. Давай сделаем так: я буду выкапывать камни, а ты будешь отвозить их к ручью. Идёт?
Но ослик словно застыл, лишь косил на хозяина своим большим карим глазом.
- Тебе, наверное, завидно, что в твоей кормушке нет овса, а только трава. Но ты должен понимать, что и работать тебе сегодня не довелось. В другой раз получишь лучшее угощение.
Хуан Гонсало вынул из своей сумки кусок недоеденной лепёшки и протянул ослу.
Тот слизнул шершавым языком хлеб и тут же проглотил его.
- Нравится?
Ослик закивал.
- А больше я тебе не дам, у меня нет. Вот завтра, когда ты поработаешь, угощение будет на славу.
Вернувшись домой, юноша застал отца и братьев за столом. И вновь те пили, правда, на этот раз вино, а не ром, как в Санта-Риберре. И никто из них даже не подумал позаботиться об ужине.
- Вот вы ничего не знаете, - гордо ударяя себя в грудь, воскликнул сеньор Ортего.
- Ну, конечно, - передразнивая отца, отвечал Санчо, - мы ничего не знаем, а вот вы всё знаете.
Отец, даже не расслышав подвоха в словах сына, ещё раз ударил себя кулаком в грудь.
- Вы только и знаете, что пить, а сами даже не удосужитесь кое-что узнать.
- И какую же новость вы собрались нам сообщить? - осведомился Мануэль, наливая себе вина.
- А то, что наконец-то закончилась судебная тяжба, и у нас появился новый помещик.
- Да разве это новость?! - выкрикнул Санчо, вырывая бутылку из рук брата.
Сеньор Ортего прикрикнул на сыновей:
- Ну, кто же тогда наш новый помещик?
Старшие братья переглянулись. Хуан Гонсало тоже не знал, что ответить.
- Ну вот, значит, не знаете.
- А какая разница, - сказал юноша, - ведь это ничего не изменит.
- Это ещё как сказать, - улыбнулся сеньор Ортего, - помещики бывают хорошие и бывают злые, бывают справедливые, а бывают
Но тут Санчо не к месту вставил:
-а бывают и пьяницы.
- Да, - отец строго посмотрел на сына, - бывают и пьяницы.
- Так кто наш новый помещик?
- Дон Родриго де Суэро - многозначительно произнёс сеньор Ортего и поглядел на сыновей.
Хуан Гонсало смутно представлял себе, кто это такой.
- А где он живёт?
- Это, сынок, за рекой. Он приходится кузеном нашему покойному дону Раулю. Упокой господь его душу, - и сеньор Ортего выпил вина.
- Так значит, он сам не сможет заниматься делами в наших местах? - спросил юноша.
- Скорее всего, да. И поговаривают, он ждёт управляющего. А управляющие - сволочи. Ведь они половину утаивают от своих сеньоров, а поэтому стараются содрать с арендаторов по три шкуры.