Штурманов засмеялся.
Заносит тебя, главстаршина. Глубина и на тебе сказывается, тоже нервы шалят. Чересчур активно нервные клетки тратишьони, брат, единственное, чего организм не восстанавливает А диспут, если его организовать по-настоящему, нужная вещь, ты мне обратное не доказывай. Но раз ты противдавай исключим этот вариант, другой поищем. Есть у меня, кажется, идея Скажите-ка мне, хлопцы Штурманов остановился напротив. Он загадочно улыбался, знаете вы что-нибудь интересное о тех местах, где мы сейчас идем?
Чикин пожал плечами.
Чего тут может быть интересного? Лед нетронутый, «белые пятна».
Историей освоения Арктики никогда не интересовался? А зря! Любопытные вещи в этой истории есть. Неожиданные вещи. Такого и не придумаешь А если нам устроить что-нибудь вроде Клуба интересных встреч? Расскажем матросам об Арктике. Места эти знаменитые, событий всякихи смешных и трагическихАрктика повидала не меньше, чем их в любом приключенческом фильме насчитаешь. Послушают ребятаприбавится у них уверенности, и не так страшен будет этот черт, как сам себя малюет. Страху да неверия всегда прибавляется, когда в неведении живешь.
Чикин, соображая, молчал.
Веселую афишу нарисуем. Кока по этому случаю попросим кофе сварить. Посидим, как в молодежном кафе
Штурманов сам загорался своей идеей.
А заводилой вечера пусть будет Печеркин. Он уже знаменит на лодке достаточно, «Справочным бюро» его не зря окрестили. Знает он много интересного. Кое-чем в этом смысле и я ему помогуесть у меня с собой несколько интересных книжек.
«Посидим, как в молодежном кафе» Странно и неожиданно волнующе прозвучала для меня эта фраза. Слишком далеко мы были сейчас от городов, где есть молодежные кафе, так далеко, что и вообразить трудно. Наверное, это будет неплохопусть даже на полчаса, но почувствуют себя ребята «землянами», а не аргонавтами, оказавшимися в ледовом плену. Пусть даже повспоминают немного о том и о тех, к кому им еще не скоро вернуться: когда хорошее вспоминаешьприбавляется сил.
Вот и мне кажется, что это может получиться неплохо, сказал Штурманов. Во всяком случае, попробовать можно.
И засмеялся.
Хорошо звучитПодводный клуб интересных встреч, а?
Давайте веселую афишу сочинять, сказал я.
Мне очень захотелось, чтобы поскорее собрался этот наш клуб. Заработала память, много хорошего встало перед глазами, захотелось поделиться им с кем-то в обстановке, не похожей на постоянную напряженность боевой вахты. Захотелось послушать кого-нибудь, чтобы он о чем угодно, но только не о нашей работе рассказывал. Можно очень любить свое дело, но если много взваливаешь его на плечи, быстро от него устаешь.
Была веселая, заковыристая афиша. Были отличный кофе, и особая гордость нашего кокапирожки. И наверное, потому, что событие это было ни на что не похоже и резко выделялось своей необычностью из цепочки событий, ставших уже привычными, народу собралось много.
Илья Печеркин, худенький и розовощекий, как взволнованный школьник, от волнения долго не мог сказать первую фразу.
Потом, чувствуя молчаливую поддержку аудитории, осмелел.
Кто первый начал подледные плавания на лодках, знаете, ребята?
Не-ет!
Думали люди об этом давно. Практически попробовали пройти подо льдом лишь в тридцатые годы. Первым решился на это американский полярный исследователь Хьюберт Уилкинс. До этого он бывал в Арктике с различными экспедициями не раз.
Американец, значит, прошел по кубрику говорок. А думалось, наши первыми были
Подождите, братцы. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Так вот Уилкинс. Купил он у правительства Соединенных Штатов подводную лодку. Продали ему какую-то старую, давно снятую с вооружения. Она уже на корабельном кладбище была.
Откуда он денег набрал на лодку, этот Уилкинс?
Чикин, настороженный и бледный, откровенно переживавший за организованный вечер и больше всего переживавший за Печеркина (сумеет он «завести» ребят или нет?), заметно повеселел. Раз начались встречные вопросызначит ребятам интересно.
Уилкинс ведь, в принципе, готовился совершить подвиг, и умные людив большинстве своем ученые с мировыми именамиэто понимали. В первую очередь они ему материально и помогли. Но этих денег было, конечно, мало, и Уилкинс не мог ради осуществления похода отказаться от помощи всякого рода. Например, ссудил его деньгами знаменитый Херст, газетный король, он кругленькую сумму подбросил. Но деньги с одним условием дал: о походе Уилкинс должен был писать только в его газетах. Никому другому никакой информации не давать. Пришлось Уилкинсу лезть в кабалу.
Вбежал рассыльный.
Подвахтенные, в машинный
На него дружно зашикали. Чикин сиял.
Лодку на завод отбуксировали, ремонт кое-какой произвели. Вооружение убрали, вместо него приборы поставили, и лодка вышла в море. Уилкинс назвал свой корабль «Наутилусом»в честь подводной лодки капитана Немо. На проводах экспедиции присутствовал внук Жюля Верна.
Подвахтенные машинной команды вышли, стараясь ступать бесшумно. Уходить им явно не хотелосьэто видно было по их расстроенным лицам.
Лодка Уилкинса пересекла Атлантический океан. Зашла в Норвегию. Здесь к экспедиции присоединился известный норвежский ученый, знаток Арктики Харальд Свердруп. Он согласился быть научным руководителем похода Это происходило летом тридцать третьего года. Лодка направилась к границе вечного льда. Уилкинс заявил репортерам, что он попытается достичь Северного полюса.
В кубрике стояла тишина. Ее нарушал только доносившийся издалека, из кормовых отсеков, ровный и спокойный, приглушенный гул работающих машин.
На другой день похода случилась авария. Погода стояла хорошая, и потому Уилкинс решил не возвращаться в свою базу и ремонтироваться в море. Затратили на это двое суток. Плавание продолжалось. Лодка вошла, наконец, во льды. После суточного маневрирования среди ледяных полей Уилкинс решил сделать попытку пойти под плавающие льды. И когда все уже приготовились, заняли свои места, оказалось, что лодка идет без вертикальных рулей. До этого она все время шла в надводном положении, и никто не заметил, когда и где обломились рули
Матросы рассмеялись.
А еще «Наутилусом» себя назвали! выкрикнул Федя.
Кстати! Знаете, сколько было «Наутилусов»? Печеркин снова взял в свои руки нить разговора. Жюль Верн, оказывается, не сам придумал это название подводному кораблю капитана Немо. «Наутилусы» существовали и до него. Не в книгах, а в жизни. Они и сейчас есть.
Илья сделал короткую паузу, проверяя, какое действие возымели на слушателей его слова.
Есть в тропических морях такой моллюск. Называется он «кораблик», что по-латыни и означает «наутилус». Живет он в спирально закрученной раковине. Обладает загадочной способностью всплывать и погружаться за счет того, что меняет объем внутренних камер своего жилищараковины. Именем этого моллюска впервые назвал свой подводный корабль американский инженер Роберт Фультон
Никто не перебивал рассказчика. Илья умел «подавать» интересные истории, а многое из того, что он рассказывал, нам и в самом деле открывалось впервые.
Было это в тысяча восьмисотом году. Испытания подводной лодки проводились в Париже, на Сене. Корабль пробыл под водой четыре часа. Скорость его передвижения составляла всего три километра в час. Двигалась лодка при помощи гребцов. Для внутреннего освещения применялась обычная сальная свеча.
Но первый «Наутилус» не оправдал надежд. И сам Наполеон сказал: «Опыты с подводной лодкой американского гражданина Фультона прекратить». Через десять лет по чертежам Фультона французы братья Куэссен построили новый подводный корабль. И назвали его тоже «Наутилусом». При первом же погружении он затонул. Строились и потом подводные лодки. Но все они были далеки от жюль-верновского «Наутилуса». Никто из конструкторов даже и не отваживался давать это имя своим кораблям. Первый осмелился Уилкинс О том неудавшемся походе Свердруп книгу написал. И между прочим, сделал там следующее заявление: «Я не удивлюсь, если первой подводной лодкой, которая проникнет под лед, будет советская подводная лодка». Норвежец не ошибся. Через пять лет, зимой тридцать восьмого года, подводные лодки нашего флота впервые прошли подо льды Арктики. Это было во время спасения четверки папанинцев.
Какие лодки тогда ходили? спросил кто-то.
Наши «Декабристы». Отрядом командовал известный североморский ас-подводник Герой Советского Союза Иван Александрович Колышкин. Командиром одной из лодокД-3был Виктор Котельников, тоже подводник известный
Илье трудно. Я вижу мелкие бисеринки пота, выступившие на его лице, и мне очень хочется помочь Илье, но я бессилен что-либо сделать. Я не знаю и трети того, о чем рассказывает он ребятам, и мне остается лишь переживать за Печеркинатолько бы выдержал, только бы не «сломался»: он ведь пришел сюда сразу после вахты, и, конечно, для него никак не отдых эта нелегкая работадержать в своих руках внимание аудитории.
Я вижу, как то и дело Печеркин поглядывает на Чикина, сидящего чуть в стороне, он словно молча спрашивает его: «Ну как?»
Но и Чикину трудно ответить на этот вопрос. Он нервничает сам, следя за быстро меняющимся настроением матросской аудитории. Он переживает не меньше Ильи.
Что сталось с Уилкинсом после? Так и не увидел он полюса, что ли?
Ребята оживают, они начали забрасывать Печеркина вопросами, и это встряхивает и ободряет Илью. Значит, у матросов появился интерес к разговору; значит, они начинают забывать об усталости; значит, удается ему, Печеркину, то, что задумали Чикин со Штурмановым: хоть немного отвлечь людей от постоянных мыслей о работе.
Я вижу, как слабой радостью загораются глаза Ильи, как веселеет Чикин.
Все, значит, идет как надо.
На походе Уилкинса не закончились попыткиамериканцев взять полюс штурмом из-под воды. До полюса все-таки дошел на лодке «Скейт» другой американецКалверт. Это случилось много позже тех дней, о которых рассказал Илья
В разговор вступил Петелин. Опять адмирал подошел незаметно и пристроился в стороне, молча следя за нашим разговором.
Печеркин благодарно улыбнулся ему за эту неожиданную поддержку.
Поход Калверта сложился не менее трагически, чем поход его предшественника. Лодка его хоть и специально готовилась к этой задаче, но тоже не раз подвела в походе своего командира. Калверт, конечно, исследователь никакой, в этом смысле ему далеко до Уилкинса, поход его носил чисто стратегический характер, потому что сам Калвертпрофессиональный военный, и этим предопределяется характер всех его действий и желаний. Это, конечно, фигура менее интересная, но я отдаю должное мужеству Калверта: он не сдался и не отступил. С Калвертом как раз и дошел до полюса Уилкинс. Вернее, Калверт, выполняя последнюю волю этого человека, доставил на полюс урну с его прахом В воспоминаниях Калверта о походе немало места отведено Уилкинсу. Были там и такие строчкиони как раз и являются ответом на вопрос о дальнейшей судьбе Уилкинса
Петелин помолчал, припоминая.
«Мы сделали все приготовления к богослужению в память Уилкинса. На льду у борта корабля из ящиков соорудили стол и покрыли его зеленым сукном. На стол поставили бронзовую урну. Около тридцати человек экипажа выстроились по обеим сторонам стола Лейтенант Бойд поднял бронзовую урну, и мы с ним в сопровождении двух факельщиков отошли от корабля почти на тридцать метров. При таинственном свете красных фонарей я закончил чтение молитвы Бойд открыл урну и развеял золу по ветру Раздался трехкратный винтовочный залпсалют в честь сэра Хьюберта. Хьюберт Уилкинс обрел покой»
По кубрику прошел возбужденный говор. И я подумал вдруг с уважением о нашем замполите. Он не ошибся в расчете, когда говорил: человеку трудно в пути, если он не знает тех мест, куда его завела дорога.
Мне Арктика показалась местом не таким уж и неприятным, потому что с этой минуты она перестала быть для меня краем безмолвия. Я словно почувствовал рядом плечи тех, кто был здесь до нас. Словно рядом со мной встали легендарный Колышкин и неутомимый весельчак Папанин, застенчивый, как девушка, но невероятно мужественный человек Виктор Котельников, измученный неудачами Уилкинс, так никогда и не узнавший о том, что в конце концов была исполнена его воля. Я увидел, как живого, американца Калвертачеловека железной хватки и фанатической целеустремленности.
Все онилюди, никак не схожие между собой. Но всех их вела вперед одна цельутвердить власть человека над неприступностью Арктики; и за это всем им, людям разных времен и разных убеждений, можно сказать одно только сердечное спасибо за то, что они были мужественными в нелегком пути.
Арктика перестала быть для меня «краем безмолвия», и, когда я увидел в ней рядом с собой всех ее пионеров, она перестала быть и той устрашающей, «какой ее малюют».
Я подумал: если умели не сдаваться все эти люди, имеем ли мы право быть хуже их, можем ли распускать нервы, согнуться под грузом временных трудностей пути?
Конечно, не можем. Не должны. Им, первым, было в тысячу раз труднее. А нам-то что роптать на судьбу? Наш «Ленинский комсомол» еще не подвел нас ни разу, он держится молодцом, а уж коли он не сдаетсятак нам носы вешать нечего.
Честное слово, в эту минуту я поймал себя на мысли, что мне хочется что-то делать. Что угоднолишь бы работать, лишь бы оказаться полезным и хоть чуточку своими руками приблизить минуту победы над полюсом.
Наверное, не один я так думал в эту минуту, потому что, когда поднял голову и огляделся, я не увидел рядом ни одного равнодушного лица.
Дорогие товарищи! прозвучал вдруг в динамиках судовой трансляции голос Жильцова, и было в нем волнение и радостьв эту минуту ее сразу почувствовали все. Дорогие товарищи! Наш атомоход пересек последнюю параллель! Впередиполюс! До него осталось совсем немного. Рано утром мы будем там!..
Мне трудно передать словами то, что творилось в кубрике после этих слов командира. Волна горячей радости захлестнула вместе со всеми меня; и я помню только, что кто-то обнимал меня за плечи, кого-то обнимал я; помню, как, охваченный общим волнением, адмирал Петелин, вдруг помолодевший на добрый десяток лет, взмахнул рукой:
Ура, товарищи! Наша победа!
Глава 9Красный флаг над полюсом. «Никогда не забуду!..» «Зайди к нему в Ленинграде». Все только начинается
Через десять минут лодка пройдет Северный полюс.
Что творится сейчас в душе нашего штурмана? Он ведь знает: все ждут его последнего слова.
Невероятно длинны самые последние минуты дороги.
И вот легкий щелчок в динамиках, и приглушенный волнением голос нашего командира, вторые сутки не покидающего центральный пост корабля:
Мы на Северном полюсе, товарищи!.. Всех вас поздравляю с победой!
Матросское «ура» прогремело на корабле. Мне подумалось даже, что его услышали льды, все еще закрывающие небо. Но, конечно, они ничего не слыхали. Враждебно по отношению к нам настроена океанская глубина, не хотела мириться она с поражением, ждала настороженно, что в последнее мгновение мы сорвемся, допустим ошибку. Вот уж когда отыграется на нас глубина!..
Но уже ничего не сделать с нами непокорному океану. Под силу ему разве только заглушить матросские голоса.
Искать полынью! отдана долгожданная команда.
Время снова резко меняет темп.
Ну когда же?
Проходит, по-моему, целая вечность
Вижу чистое небо!
По местам стоять! К всплытию!
Замедляется бег. Мертвая тишина.
Инарастающий гул насосов, продувающих балластные цистерны.
Пошли!
Легкий, едва ощутимый всплескэто над водой показалась рубка. Закачало слегка. Никто не почувствовал бы этого, случись такое не сегодня, не сейчас. Но в эти минуты на любой звук, на любое движение отзываются напряженные нервы.
Отдраить люки!
Какой приятной музыкой звучат для нас эти слова и далекий топот кованых матросских каблуков по гулкому трапу!.. Счастливцы ребята, они первыми глотнут свежего воздуха, увидят небо над полюсом!
Знакомым было небо над головой, знакомо горбились торосы, голубела в полынье вода, и знакомая тишина лежала из края в край над белой бесконечностью ледяных полей.
И все-таки что-то было иным.
Голубее обычного было небо. Ярче и радостнее светило солнце. Завораживало сияние льдов. Хотелось погладить ладонью изумрудную тихую воду.
Устало покачивался среди мелкого битого льда атомоход. Успокаиваясь, все тише подрагивала под ногами палуба. Все явственней слышался плеск воды за бортом, и ощутимой, материальной была тишинаее, казалось, можно было медленно цедить сквозь пальцы.