Пора! Вперед! Словно по команде, я повернул направо и медленно пошел по улице. Шел ровным, размеренным шагом, не оглядываясь и не останавливаясь. Вспомнил остекленевшие глаза наших солдат, немца, заставившего меня снять часы с руки убитого. Почувствовал на руке холод. Нет! Это не холодная кровь, смешанная с родной землей. Это граната. Пальцы вонзились в ее ребра. Еще мгновение Вокругникого. Зловещую тишину нарушал лишь отдаленный бой часов.
Я очутился у террасы. С улицы сквозь распахнутую дверь было видно лишь пять-шесть офицеров, сидящих за столиками. Вчерашнего оживления не было и в помине. Где же остальные? Почему опустел огромный зал? Сердце у меня екнуло. Не пронюхали ли они что-нибудь? Уж не поджидают ли меня за углом солдаты с автоматами на груди? А что, если оттуда раздастся очередь? Я прошел мимо двери. Моя цельмалый зал за углом, а не большой. Он-то, наверное, полон народу. Глухо звучали шаги. Откуда-то издали доносился неясный шум, но здесь, возле отеля, никого не было. Люди стороной обходили это место, словно заклятое. Особенно девушки.
Я выпустил гранату. Освободил онемевшие пальцы. При слабом свете фонарей на руке виднелись четырехугольные следы ребер гранаты. Ощупал пистолет. Плотно притянутый ремнем, он был незаметен.
Меня охватила дрожь. Кровь бросилась в лицо. В висках застучали молоточки. Стало жарко. На лбу выступил пот. Я на углу. Медленно поворачиваю Здание напротив ярко освещено. Здеськараульные. Не спеша подхожу к малому залу. Еще шаги все будет в порядке. Вокругни души. Все словно по заказу. Я снова начал размышлять. Большой зал пуст. Почему? Неизвестно. А что, если и в малом зале никого нет? Что тогда делать? Мысли мчались с быстротой молнии. Я продолжал идти вперед. Расстояние уменьшалось. Десять шагов, восемь, пять, три, два Здесь! Правой рукой я снова сжал гранату. Посмотрел на бетонный косяк двери, о который мне предстояло ее ударить. Он совсем рядом. Еще два шага вперед Ударю о второй косяк Что это? Страх или боязнь, что в зале никого не окажется?
Двери были широко распахнуты. Повсюду горел свет. Тишина. Проходя по улице мимо двери, я успел заметить за столом только двух немцев.
«Мало», мелькнула в голове мысль.
«Не бросай!»автоматически последовало решение.
Не задерживаясь возле двери, я продолжал свой путь все тем же размеренным шагом. Ничего подозрительного нет. Первая попытка не удалась. Гранату я не бросил. Часы пробили девять. На первый взгляд ничего не изменилось. Вдруг я почувствовал страшную усталость. Тело налилось тяжестью. Захотелось присесть, выпить стакан холодной воды. На лбу выступили крупные капли пота Я судорожно глотал слюну. Губы стали гореть. Хотя бы каплю воды, холодной воды!.. Поблизости, как назло, не было даже колонки. Я машинально направился к улице, где проходила трамвайная линия. Хотелось прежде всего напиться, а потом уж обо всем подумать.
Время шло. Я вышел на улицу, по которой ходил трамвай. Жуткая жажда мучила меня. Каплю воды! Я зашел в первую попавшуюся кондитерскую. В ней пахло пирожными и цветами.
Дайте стакан воды! попросил я человека в белом переднике, с синяками под глазами.
А к воде чего возьмешь? небрежно бросил он.
Ничего. Только воды.
Воду мы не продаем. Возьми пирожноеполучишь воду.
Только теперь до меня дошел смысл его слов. «Свинья», подумал я и сунул руку в карман. И только тут вспомнил, что у меня с собой нет ни гроша. Все осталось у Черного. На прилавке, как назло, выстроились в ряд стаканы с чистой холодной водой. Стакан, глоток, каплю Хозяин не сводил с меня глаз. Ясное дело, он хотел вытряхнуть из меня последний динар.
У меня нет ни гроша, а в горле пересохло. Дайте мне стакан воды, ведь это ничего не стоит, прохрипел я, с трудом ворочая языком.
Не могу. Я тебе не даровой водонос! ответил опухший тип, злорадно глядя на меня.
Мне кажется, что я никогда в жизни ни на кого не смотрел с такой ненавистью, как в тот момент на него. Я готов был растерзать его. Но вспомнил о своем задании и, не сказав ни слова, повернулся и вышел на улицу. Я снова оказался неподалеку от памятника. Но теперь я позабыл обо всем и думал только о стакане воды. Она представлялась мне целительным средством, которое могло вернуть мне силы. Но ее не было. Медленно побрел вдоль террасы ресторана. Внутрь войти не решился. Вполне возможно, что и там мне не дали бы воды. Осмотрел столы. Возле одного из них стоял кельнер. Он рассчитывался с клиентами. На столе была грязная посуда, бутылки из-под вина и сифоны. Вдруг сердце у меня забилось сильнее: я увидел графин с чистой водой. Не раздумывая, я поднялся на террасу. Клиенты вышли. Кельнер тем временем перешел к другому столу. Я быстро подлетел к столу, где стоял графин, налил полный стакан воды и залпом выпил. Почувствовал прилив сил и сразу успокоился. Не спеша налил второй стакан. Кельнер суетился у другого стола Второй стакан я пил с еще большим удовольствием. Воды в стакане почти уже не было, когда кто-то неожиданно схватил меня за руку, в которой я держал стакан. Это был кельнер. Я переложил стакан в другую руку и допил воду до дна.
Убирайся отсюда! закричал кельнер.
Я посмотрел на него. Ненависти, как тот кондитер, он во мне не вызвал.
Почему? спросил я.
Ты думаешь, ресторан для того и существует, чтобы по нему шлялись бездельники?
Я только выпил воды. Страшно хотелось пить.
Он оставил меня и стал убирать со стола грязную посуду. Я успокоился: жажда меня больше не мучила.
Уходя из ресторана, я спрашивал самого себя: «Неужели я в самом деле произвожу впечатление бездельника? Смешно!» И вот я снова на улице, лицом к лицу со своими проблемами.
Непонятная усталость и какая-то слабость не покидали меня. Неопределенность угнетала и терзала. Я попытался проанализировать создавшееся положение. Почему я не бросил гранату? Решение принял сразу, не раздумывая? Только теперь я мог поразмыслить над этим. А может быть, решение созрело раньше и подсказало его желание добиться лучшего результата? Ведь в малом зале было всего два офицера. В большом немногим больше.
Я шел по улицам, тупо глядя на прохожих и пытаясь решить, что делать. Отказаться от задания или выполнить его любой ценой? Я успокоился и попытался хладнокровно все взвесить. Время против меня. Оно бежит неудержимо. А в такие моментыбыстрее обычного. Девять часов уже пробило.
«Товарищи ждут, думал я. Затрачено столько усилий. Сегодня вечером прогремят выстрелы в Прокупле и Лесковаце. Какой позор, если основная операция сорвется! Ведь здесь должны погибнуть фашистские офицеры.
Не простые солдаты, а те, кто посылает их на преступления, кто несет ответственность за гибель бесчисленного множества невинных людей».
«Но, шептал какой-то другой голос, товарищи не предвидели ситуации, возникшей сегодня. В ресторане не оказалось офицеров. Их видели там каждый вечер. Оба зала бывали битком набиты. Но стоит ли бросать гранату в двух офицеров? Напрасная трата боеприпасов. Сегодня осуществлять операцию не имеет смысла».
Я стал думать, не страх ли склоняет меня к такому решению. С первого взгляда оно выглядит вполне обоснованным. Но поймут ли меня товарищи? Кто поверит мне завтра, что все обстояло именно так, как я говорю? Завтра вечером зал снова будет полон. Товарищи могут подумать, что я трус, паникер.
«Почему я не позволил Черному идти со мной, укорял я себя. Он бы все видел. Двоим бы поверили, что задание не выполнено по уважительным причинам». Теперь поздно. Черный далеко. Мика тоже. Он наверняка нервно расхаживает по комнате и злится, как злился я, стоя на крепостной стене. Если б хоть знать, где он. Я пошел бы к нему. Пусть сам убедится, что офицеров нет. Но и это невозможно: связи с ним нет. Он сказал, что сам меня найдет. Все товарищи в Нише с нетерпением ждут взрыва. А я чего-то медлю, мучительно думаю, рассуждаю сам с собой. Злюсь на себя. Сейчас был бы уже на Нишаве. Вместе с Черным. Но случай упущен. «Неужели я испугался?»спрашивал я себя. «Нет, нет!»отвечал мне другой голос. Я дрожал как в лихорадке. Все это очень напоминало обыкновенную трусость. Я чувствовал себя так, когда десятилетним мальчишкой увидел волка в нескольких метрах от себя. Тогда я плакал, звал мать, кричал. А теперь я не плачу, не зову мать: она мне не поможет. Нет! Все-таки это не трусость. Я хотел бы видеть сейчас своих товарищей, но не для того, чтобы они помогли мне, а для того, чтобы они собственными глазами убедились, что офицеров нет. Столько людей вокруг, а я одинок. Не с кем посоветоваться, некого призвать в свидетели. Зачем? Чтобы оправдать трусость, подтвердить, что я не преувеличиваю? Но мне не было страшно, когда я проходил мимо двери ресторана. Я наверняка бросил бы гранату, окажись внутри побольше офицеров. Я засомневался, проходя мимо большого зала, когда увидел, что там почти пусто. Никогда мне не было так тяжело, как в тот вечер.
Постепенно дрожь прошла. Меня уже не обливал пот. Горло не жгла жажда. Я понял, что эта ночьединственная и последняя возможность совершить операцию.
Завтра полицейский час начнется в восемь часов. Будет еще светло. На улице останутся одни оккупанты. Ночь уже не сможет быть союзником. А днем совершить налет на ресторан и скрыться почти невозможно. Время было против того, чтобы откладывать операцию. Если даже товарищи подумали бы, что я испугался, я следующей ночью разуверил бы их. Ради того чтобы добиться лучшего результата, я согласился бы прослыть трусом. Ведь это только на один день. И я бы выдержал все, если бы завтра можно было выполнить задание. Но такой возможности не оставалось.
Ясно одно: задание необходимо выполнить этой ночью, пусть даже граната разорвется в пустом зале. Если же немцы пронюхали об операции и намеренно ушли, операцию нужно провести в другое время. Но если бы они знали о готовившемся налете, они никого не оставили бы внутри, предприняли бы необходимые меры Прежде всего стали бы хватать каждого проходящего мимо человека.
Задание нужно выполнить. Но как? Согласно старому плану произвести налет предполагалось на малый зал. Но там всего два человека. И сейчас они, наверное, уже ушли. А может быть, пришли другие? Большой зал заманчивее. Там больше офицеров.
Я не знал, что делать. Мысли, словно молнии в черных тучах, быстро сменяли одна другую.
«По плану предусматривалось нападение на малый зал. Швыряй туда гранату, и задание будет выполнено», уговаривал я себя.
«Нет, это неверно. Там пусто. Нет смысла! возражал я самому себе. Атакуй большой зал! Там больше народу. Выбирай. Если настоящая причина для откладывания операциине страх, выбирай большой зал. Чего ждешь?»
В висках громыхали молоты. Надо было решать. Внутренний голос шептал:
«Чего ты ждешь? Малый зал безопаснее! Несколько шагови ты в безопасности. Легче удрать. Выполняй задание точно по намеченному плану! Не твоя вина, что их всего двое. Впрочем, кто это увидит? И голову сохранишь, и задание выполнишь!»
Совет был заманчив. В голове гудело. Тем временем я начал различать силуэты прохожих, услышал какой-то неясный шум. Снова пошел к памятнику, никого не видя перед собой.
Чего рот разинул? заорал на меня хорошо одетый высокий мужчина.
Я налетел на его огромный живот. Не отлети я вовремя в сторону, схватил бы хорошую пощечину. Мы обменялись взглядами уже на приличном расстоянии друг от друга.
«Ничего, сбросишь килограммчик-другой, после того как побегаешь нынче ночью», подумал я.
Я снова вернулся к мучившему меня вопросу. В какой зал бросать гранату?
«Смелее. Ты один. Только ты один будешь знать всю правду. Ведь ты хочешь, чтобы погибло больше офицеров. В большом зале их больше. Почему же ты тогда не хочешь выполнять задание? Иди в большой зал. Не медли. Это не так уж опасно, лихорадочно думал я. По улице до первого укрытия метров восемьдесятсто. Ты молод, не бойся, успеешь удрать».
Что делать?! Необходимо немедленно что-то решить. Время уходит. Скоро, наверное, десять часов. Я посмотрел на часы в витрине магазина. Десять минут десятого. Прошло всего десять минут, а мне они показались вечностью.
Я продолжал колебаться. Раздумывал Мысли витали бог знает где в поисках новых доводов. Неизвестность мучила, убивала. Промедление хуже бездействия. Надо что-то решить, и тогда не будет другого выхода, кроме одногоосуществить принятое решение.
Но почему я должен нападать как раз там, где больше немцев? Откуда труднее скрыться?.. Снова вспомнилась дорога из Ужице в Валево, убитые солдаты Я посмотрел на свои руки. Сейчас они были чистыми. Однако в ушах звучал злорадный смех немца, которому я отдал часы.
«Надо идти к большому залу. Только туда! Отомстить за невинных! Там наверняка сидит тот самый офицер, который бросал кости детям. Может быть, там и тот, с дороги, с глазами преступника. Все они фашисты. Чем больше их погибнет, тем лучше. Не будь трусом! Иди, не медли! Иди к большому залу!»шептал внутренний голос.
«Ладно, пусть будет так, решился я наконец. Совершу налет на большой зал». Я всегда любил дерзать. Хотелось взвесить на весах собственной совести свои возможности. Решение раззадорило меня. Силы снова вернулись ко мне. Вялость исчезла. Все мысли сосредоточились на задании. Вместе с силами я обрел и спокойствие. Руки больше не дрожали. Вернулось хорошее настроение. Совесть подсказывала: «Ты поступил правильно. Только вперед, не робей! Вперед, к большому залу!»
Время шло. Надо было действовать немедленно. Только теперь я увидел, что происходило вокруг.
В кафе по-прежнему звучала музыка. Звуки стонали, словно находились при последнем издыхании. Кто-то запел пьяным голосом. На улицах еще чернел людской поток. Все столы в кофейнях были заняты. Расходились лишь те, кто жил далеко от центра.
Цыганка просила милостыню. Кто-то грубо гнал ее. Я сунул руку в карман. И снова вспомнил, что я без денег. Оказалось также, что со мной нет и «липового» пропуска. В спешке я отдал его Черному вместе со всеми остальными документами. Усмехнулся, подумав, что, скорее всего, он мне не понадобится.
И вот я снова шагаю к отелю «Парк». Памятник остается позади. Как обычно, я иду к мосту, чтобы возле банка свернуть вправо.
Поворачиваю вправо, потом влево. Ребятишек, игравших на мостовой, уже нет. Видимо, они разошлись по домам, послушались меня. Хоть кто-то пошел в эту ночь навстречу моим желаниям! Я стиснул зубы, вспомнив про кондитера. Воспоминание снова вызвало жажду
Цель уже близка. Я смотрел прямо перед собой, держа руки в карманах. Только вперед!
Задание выполнено
Я снова на углу, у Народного банка. Послышался какой-то шум. Я стал прислушиваться. В какой-то момент у меня перехватило дыхание: поток офицеров вытекал из Неманиной крепости и, пройдя мост, вливался в большой зал «Парка».
Я смотрел на этот бурлящий поток и не верил своим глазам.
Откуда они идут? не выдержав, спросил я пожилую женщину.
Представление в цирке кончилось. Там, за мостом, чешский цирк, ответила она.
И тут мне стало ясно, почему пустовали оба зала. Я почувствовал, как во мне растет волна радости. Усталость, раздумья, разговоры с самим собой, сомнения! Все это ушло в прошлое. Теперь все ясно.
Офицеры группами по пятьдесять человек проходили мимо меня. Они шутили, смеялись, громко разговаривая между собой. С края тротуара я хорошо видел их лица. Меня охватило ледяное спокойствие. Я терпеливо наблюдал, как они торопились в ресторан. Еще бы им не торопиться! Там их ждет музыка, обильный ужин, вино и, вероятно, женщины. В оккупированных странах, и особенно там, где нет партизан, нужно пользоваться положением. Развлечься. Ведь завтра можно оказаться на Восточном фронте. Там, правда, дела пока идут хорошо, но погибнуть и там можно. Да и в Югославии уже летят головы с плеч! Только здесь, в Нише, пока спокойно. Надо торопиться! И они торопятся. Торопятся в ресторан, где сейчас грянет музыка. Большинство офицеров через террасу проходили в большой зал. За угол к малому залу никто не сворачивал. Это показалось мне подозрительным. В самом деле, в малый зал никто не идет. Странно Почему они туда не идут? Как быть?
За несколько минут до этого я решил бросить гранату в большой зал, но тогда была другая ситуация. Сейчас все изменилось. Наверное, они заполнили и малый зал. Все идет так, как предвидели товарищи. Само собой разумеется, нужно действовать по намеченному плану. Я снова принялся размышлять.
«Чего тут думать? говорил я себе. Бросай в малый зал. Там наверняка есть офицеры. Это вернее. Легче будет скрыться!»
Ожили прежние доводы, казавшиеся теперь значительно более оправданными и убедительными.
Однако внутренний голос, более решительный и склонный к риску, снова выдвинул свои контрдоводы:
«Не трусь! Смотри, все офицеры идут в большой зал. Там будет битком набито. В малом же зале всего три-четыре стола. Там наверняка будет меньше людей. Попробуй! Скрыться здесь труднее, но зато интереснее!»
Мысль о таком решении сильно взволновала меня.
Офицеры гурьбой валили в большой зал. Сколько их там окажется? Граната, брошенная в такую толпу, многое может сделать. Снова нерешительность Я снова начал раздумывать, разговаривать сам с собой. Хорошо, что я стоял не под фонарем: люди обратили бы на меня внимание и подняли бы на смех.