Я случайно посмотрел на огороды. На краю одного из них, наблюдая за солдатами, стоял Мия. Когда они скрылись за деревом, он перевел взгляд на нас. Заметив, что мы смотрим на него, он засмеялся, махнул рукой и исчез в зарослях.
Солнце уже приближалось к горизонту Мысли мои все чаще возвращались к отелю «Парк» и его посетителям. Мика, словно чувствуя это, стал чаще поглядывать на часы и на редких купальщиков, что еще сидели на берегу. Нам они не мешали. Наоборот, было бы лучше, если б их осталось побольше.
Еще немногои мы совсем одни останемся, сказал Черный.
Ну, скоро и мы разойдемся. Я пойду за оружием, ответил Мика.
Он хотел еще что-то добавить, но потом, видимо, раздумал.
Если что случится, сообщите отцу. Но только в том случае, если я погибну, попросил я.
А если останешься в живых?
Сам знаешь, каковы родители, продолжал я развивать свою мысль. Погубят и себя и остальных без всякой нужды.
Я уверен, что отцу ничего не придется сообщать. Все кончится хорошо.
Мика знал, что это была моя первая встреча с вооруженным врагом. Встреча лицом к лицу. И понимал, что значит моральная подготовка. Поэтому он снова стал рассказывать о борьбе, о людях беспримерного мужества. Говорил о том, как преобразится наша страна, став свободной. Будущее рисовалось прекрасным. При одной мысли о том, что я его не увижу, мне становилось не по себе.
Черный молчал, переводя взгляд с одного на другого. В разговор он не вступал, но, как и я, ловил каждое слово Мики.
И самое главное то, говорил Мика, что твой первый удар будет нанесен по фашистским офицерам, эсэсовцам. Это не люди. Это преступники, по чьим приказам убивают невинных и жгут наши города и села.
Это скажется и на немецких солдатах. Они упрямы. До них все доходит с трудом, заметил Черный.
Мы их еще как следует не знаем, возразил Мика. Поглядимувидим, что они такое. И снова обратился ко мнеДо вечера ты останешься один. Из наших товарищей поблизости не будет никого. Ты должен надеяться только на самого себя и действовать согласно создавшейся ситуации. Не спеши. Сначала все хорошенько обдумай, потом действуй. Бросишь гранатуи как можно скорее к Черному.
Только бы удалось незаметно подойти к гостинице. Все остальное чепуха. После взрыва они растеряются вторил я.
Следи за часовыми у дома напротив отеля. Попроворней отскакивай от двери, чтобы самого не задело. Несколько метрови ты в безопасности. Все пройдет хорошо!
Мика словно воочию видел мои действия. В то же время он, казалось, проявлял еще большее нетерпение, чем я. К операции готовились давно. Все предусмотрели, рассчитали. Моя операция являлась частью мощного движения в Прокупле, Лесковаце и других местах.
Завтра немцы обезумеют. Могут начаться аресты.
А что будет, если они начнут мстить?
Этим они и вовсе ничего не добьются: народ возненавидит их еще больше. А если бояться репрессий, то лучше сидеть дома. Немцам же только того и надо.
Взглянув на меня и помолчав, Мика продолжал:
Все будет хорошо. Гордись тем, что партия доверяет тебе такое дело.
Он встал. По спине у меня побежали мурашки.
Мы стали одеваться. Оставшиеся купальщики тоже собирались уходить. Последний день перед операцией близился к концу. Несколько часов, и я начну действовать. Иногда самое трудноеожидание. Оно утомляет. Пройдет положенное времяи раздастся взрыв. Успех или неудача? Я верил в первое.
Мика уже оделся и молча наблюдал за нами.
Обо всем договорились?
Да.
Значит, в восемь часов я передам тебе пистолет и гранаты. Он повернулся к Черному:С тобой мы больше не увидимся. Задача тебе ясна. Дождешься его и поведешь на место, как договорились.
Все будет в порядке, ответил тот.
Мика попрощался с нами и исчез в огородах.
Я посмотрел на Черного.
Давай пройдемся по берегу. Время еще есть, предложил он.
Отель «Парк» был пуст
Солнце зашло, начали сгущаться сумерки.
Лишь на западе в кронах деревьев горел розоватый отсвет. Я быстро шел по узкой тропинке через огороды и заросли кукурузы к нишской крепости. Здесь мне предстояло встретиться с Микой и получить от него две ручные гранаты и пистолет.
Я поднялся на стену. Мики не было. Стена уходила в сторону. Только тут я вспомнил, что мы точно не определили место встречи. Меня охватило волнение. Видимо, Мика не представлял, как все выглядит. Иначе он точно указал бы место. Я пошел вдоль стены. Набрел на две-три лачужки метрах в трехстах от того места, где поднялся наверх. Мики не было. Пройдет еще немного времени, станет совсем темно. Что тогда делать? Минута летела за минутой, но Мика не появлялся. Я повернул обратно. Что будет, если мы не встретимся? Неужели все должно пойти прахом из-за какой-то глупости? Я начинал злиться. Пробежал по стене. Никого. Во дворике одной из лачужек старуха запирала поросят.
Я устал и ослаб. Стало совсем темно. Я снова повернул назад, к Нишаве, туда, откуда пришел. Сначала шел быстро. Потом замедлил шаги.
«Куда спешить? Успокойся и подумай», убеждал я самого себя.
Постепенно я начал успокаиваться, хотя гнев еще кипел в душе. Если бы сейчас встретился Мика, я осыпал бы его ругательствами. Неужели нельзя как следует договориться?
«Вернуться к Черному? Может быть, Мика с ним? Пожалуй, правильнее поступить так, если мы не встретимся».
И я снова на прежнем месте. Возвращаться обратно нет смысла. Неужели это конец? Не оставалось ничего другого, как направиться к Черному.
На небе уже поблескивали звезды. Я опять был в нерешительности.
Идти к Черному или пройтись еще разок? Где вероятнее всего можно встретиться? В конце концов я стал гадать, как ребятишки: выйдетне выйдет, встречуне встречу. Внезапно послышался шорох. Наверное, ветер качнул стебли кукурузы. Но вот он повторился снова. Громче, отчетливей. Мика? Сердце заколотилось. Еще мгновениеи на стену поднялся Мика. Не могу передать, что я испытал в ту минуту. И злость, и радость. Я готов был наговорить ему бог знает что. И в то же время мне так радостно было видеть его! Конец неизвестности Он здесь. А с ним и оружие. Тяжело дыша, он поднялся на стену.
Что с тобой? спросил я.
Не мог раньше. Всего не предусмотришь.
Что случилось?
Ничего особенного. Мне кажется, что в городе что-то происходит. Поэтому будь осторожен.
Я несколько раз обошел всю стену, проговорил я.
Надо было ждать вот здесь, в самом начале.
В другой раз надо точнее договариваться.
До начала операции оставалось достаточно времени. Несколько минут у нас было в запасеровно столько, сколько нужно, чтобы проститься. Мы медленно пошли по стене. Оба молчали В огородах стрекотали сверчки. Ночная жизнь, таинственная и полная неизвестности, вступала в свои права.
Мика молча протянул мне гранату, большую и тяжелую.
Когда-то такие гранаты носили пограничники и жандармы, сказал он.
Я погладил холодную рубчатую сталь. Сколько будет осколков, когда она разорвется! Кольцо выдергивалось легко. Через несколько секунд Мика протянул мне еще одну, такой же величины. Я взвесил их на руках. Обе по весу были одинаковые.
Чего ты их взвешиваешь?
Та, что потяжелей, пойдет для цели посерьезней.
Обе одинаковые. А тебе понадобится только одна. Вторую береги про запас и не бросай ни в коем случае.
Я положил гранаты в карманы. Они сильно оттягивали их, словно два огромных яблока.
Потом Мика протянул мне большой, чуть тронутый ржавчиной револьвер.
Заряжен. Патрон в стволе. Сам проверял.
Я спрятал и его. Итак, оружие в порядке.
Это все, что я должен был тебе передать, сказал Мика, держа меня под руку. Остальное тебе известно. Мне показалось, что рука его дрожит.
Оставалось проститься. Потом каждый пойдет своей дорогой.
Ну, пора двигаться. Мне еще надо зайти к Черному, сказал я, глядя в глаза Мике.
Он посмотрел на часы.
Мне тоже пора. Как раз до дому доберусь. Он помолчал секунду, словно подыскивал слова. Потом спросил:Значит, обо всем договорились?
Кажется, да.
Он посмотрел на меня, положил руку на плечо и сказал:
Придерживайся плана, и все будет в порядке. Выполнишь задание, Черный отведет тебя в Ясеницу, а оттуда на поезде доберешься до Куршумлии.
Когда мы увидимся? спросил я.
Об этом не беспокойся. Я сам разыщу тебя или товарищи помогут. В Куршумлии будет известно, где ты.
Время шло. Пора было трогаться в путь, но что-то удерживало меня на месте. Мику я видел дважды. Первый раз в Прокупле. А сегодня мы провели вместе целый день. Но казалось, что мы давно знакомы и нас связывают общие интересы. Мне было жалко расставаться с Микой. О своем недавнем раздражении я уже позабыл. На душе у меня было тяжело, и я не торопился протягивать ему руку. Весь день Мика приучал меня к мысли спокойно идти в неизвестность, может быть, на смерть, а теперь я тянул. И не потому, что я вдруг чего-то испугался. Просто мне хотелось еще хоть минуту провести с ним. Ведь, прощаясь с ним, я прощался со всеми товарищами. Я смотрел на Мику и вспоминал своих друзей из Куршумлии, школьных друзей. Вспомнил Селю и многих других
«Еще минутуи все», подумал я. Потом протянул Мике руку.
Ну, пора!
Он сжал ее. Левую руку положил мне на плечо. Глаза его горели каким-то необычным блеском. Он явно хотел что-то сказать мне.
Гордись! начал он тихим прерывистым шепотом. Сегодня вечером все твои товарищи, все честные люди мысленно будут с тобой.
Не беспокойся. Я постараюсь сделать все как нужно, ответил я.
Мы обнялись. И хотя больше никто из нас не сказал ни слова, каждый понимал, что эта встреча могла быть последней. Может быть, уже завтра одного из нас не будет в живых.
Пора идти, проговорил я.
Пора, согласился Мика и снова сжал мою руку. Желаю удачи!
Не беспокойся.
Я быстро пошел по стене. Прежде чем сойти с нее, посмотрел на Мику. Он стоял на том же месте и глядел мне вслед. Увидев, что я обернулся, махнул рукой. Я побежал к Черному, который меня ждал на берегу Нишавы, чтобы проститься и с ним. Он стоял на берегу, прислонившись к дереву.
А я уже начал беспокоиться: что-то долго тебя не было, сказал он, опуская в карман часы.
Все в порядке. Мика немного запоздал.
Оружие получил?
Да.
Я показал ему револьвер. Он взял его в руки. Оглядел со всех сторон. Попробовал. Покачал головой:
Не очень-то за ним ухаживали.
Потом вынул свой пистолет и протянул его мне:
Бери. Этот надежнее. Я несколько раз стрелял из него. Пока ни разу не подвел. Здесь запасная обойма. А твой я себе оставлю. Мне он, вероятно, не понадобится.
Он словно хотел о чем-то спросить меня и медлил. Мне же надо было двигаться. Я вынул из кармана документы и все остальное, что должен был оставить ему.
Я тут все время думал об одной вещи, начал он медленно.
О чем же?
Может, мне пойти с тобой? Дело будет вернее.
Такое мне и в голову не приходило. Вспомнился Мика и наш план. Стоит ли идти двоим? Предложение заманчивое, но запоздалое. Что скажут товарищи? Подумают, что испугался и повел с собой другого?
Нет, решительно возразил я. Оставайся здесь и делай то, о чем договорились. Сейчас ничего менять нельзя.
Мы сегодня впервые увидели друг друга, а он уже готов был прийти мне на помощь.
Черный внимательно осмотрел гранаты.
Порядок!
Я протянул ему свое удостоверение, ученический билет и все остальное.
Получай. Если что случится, будешь знать, с кем имел дело. И матери сообщишь.
Он взял документы. Мы обнялись и крепко пожали друг другу руки.
Буду ждать тебя, как договорились.
Если не приду в течение часа, уходи.
Мика велел ждать до одиннадцати.
Мы изменили время. Делай так, как я сказал.
Я быстро зашагал по знакомым улицам к отелю «Парк». Позади остались неосвещенные кварталы. Кое-где уже стали попадаться фонари. Я шел к центру. Миновал театр. Слева остался ресторан «Ястребац». У первого прохожего спросил, сколько времени.
Пожилой мужчина, вынув из кармашка жилета часы, ответил:
Без двадцати девять.
Я отдышался. До отеля «Парк» было недалеко. За оставшиеся двадцать минут хотелось успокоиться, прийти в себя.
Я замедлил шаг. На трамвайной остановке, возле памятника, стояла толпа. Повсюду в ресторанах и кофейнях за столиками сидели люди. Они пили и ели. На улицах было полно гуляющих. Среди них немало молодых людей.
Мне почему-то вспомнилось, как несколько дней назад молодежь из лётичевской организации отправилась к немецкому коменданту с просьбой разрешить им танцы и гулянье. Рассказывали, что немец презрительно посмотрел на них и сказал:
Неужели вам не стыдно просить об этом? Вы же Оккупированы!
Нас это не касается, ответил ему глава делегации, мы молоды и хотим развлекаться.
Разрешения они не получили, но зато каждый вечер до изнеможения шлялись по улицам. Один вид этой беззаботной толпы, громогласно хохочущей и попусту растрачивающей свои силы, вызывал во мне ярость.
А вот и памятник. Он должен символизировать славное прошлое. Однако ни один человек из этой толпы даже не взглянул на него.
Гремела музыка. Звучали легкомысленные песенки. Толстые нишские обыватели восседали за столами. Я подошел поближе, чтобы лучше разглядеть их. Пиво и чевапчичи поглощались в огромных количествах. Какой-то пьяница совал ассигнацию в смычок скрипача. У этих людей не было родины.
В кабаре скрипучим голосом пела певица. Я пошел дальше. Злоба душила меня. «Надо отомстить вам за все это», думал я. Я дорого заплатил бы за то, чтобы иметь возможность своими глазами увидеть дикую панику и животный страх, который охватит этих людей после взрыва.
Пора В запасе оставалось еще десять минут. Я направился к мосту, ведущему в крепость. Не доходя до него, на углу, возле Народного банка, нужно было свернуть вправо. Я не спешил. В такие моменты десять минут растягиваются в бесконечность, и в то же время они слишком коротки, чтобы человек мог что-то обдумать. В голове у меня был сумбур. Не хотелось ни о чем думать. Однако мысли куда-то влекли, манили. Вспоминалось прошлое, которое иногда кажется каким-то необыкновенным, рисовалось будущее. В голову стали лезть мысли о смерти. Уж не трушу ли я? Что со мной? Все еще слышались всхлипывания джаза и скрипучий голос певицы. Перед глазами возникли лица людей, слушавших песню. За небольшим исключением это были отвратительные жирные рожи.
Неужели за этих вот биться? спросил я самого себя.
Вспомнились слова Мики: «Все честные люди сегодня вечером будут с тобой».
Однако все они далеко. Никого из них нет рядом. Я здесь совсем один. Мои товарищи сейчас в маленьких, убогих домишках. Многие из них сегодня, наверное, прощаются со своими близкими, чтобы завтра отправиться в отряд.
Мне захотелось поскорее сделать свое дело. Ожидание убивало меня. Почему бы мне не начать без десяти девять? Ведь это никому не помешает. Но, кто знает, что намечено на этот час. Может быть, еще не все наши товарищи скрылись. Может быть, Мика еще не добрался до дому.
Я находился в каком-то странном состоянии, от которого хотелось поскорее избавиться. На тротуаре ребятишки играли в салки. Я подошел к ним поближе. Уж очень весело они играли. Мне даже захотелось присоединиться к ним. Я стал подбадривать одного из малышей. Минуты шли Я опомнился. Пора! Как бы не опоздать! Я еще раз посмотрел на детей. Что с ними будет? Не придет ли немцам в голову стрелять и в них? Как увести их отсюда? Это показалось мне самым важным заданием на свете. Следовало что-то предпринять. Но что?
А ну домой: полицейский час! крикнул я им первое, что пришло в голову. Все посмотрели на меня. Поднялся невообразимый шум.
Идем во двор, там поиграем, крикнул один из мальчиков. Ребята бросились за ним. Ворота со скрипом затворились. Улица опустела.
Оставалось две-три минуты. Я пошел к банку. Не спеша вынул предохранители и, чтобы они не гремели, положил их в карман пиджака. Шли последние минуты. Впередисамое трудное.
Я подумал о Мике и других товарищах. Мика, наверное, смотрит на часы. Вспомнился офицер, швырявший оборванным и голодным цыганятам обглоданные кости. Увижу ли я его там?
На углу я остановился. У отеляни единого человека. Вдали темнели силуэты каких-то штатских. Ни солдат, ни офицеров не было. Надо идти. Но я чего-то ждал. Все ли продумано? Я искал какой-нибудь предлог, чтобы еще хоть мгновение постоять на месте. Когда тронусь, пути назад не будет. Где-то били часы. Это сдвинуло меня с места.