Вот и сегодня: когда стоял у входа в гостиницу и отдавал распоряжения таксисту, вдруг почувствовал всю глубину охватившего ее отчаяния. И встреча с бросившим ее любовником оказалась для него, Николаса, настоящим шоком, он даже не смог вникнуть в суть их разговора.
И думал лишь о том, что Дуглесс намерена с ним расстаться. Но как же он разгадает загадку своего возвращения обратно, если она покинет его? И что он станет без нее делать?!
Он все еще с трудом понимал современный английский, но все-таки понял, что бывший любовник требует, чтобы Дуглесс уехала с ним, а она в затруднении, не знает, на что решиться. Движимый исключительно примитивным инстинктом, Николас попросту выставил этого мужчину за дверь! И как это Дуглесс могла размышлять, уехать ли ей с мужчиной, который позволяет дочери одерживать над нею верх?! Дуглесс заслуживает уважения, просто хотя бы потому, что она старше этой девчонки, если уж не принимать в расчет иные соображения! И что же стало со страной, где детей теперь настолько балуют, что можно подумать, будто ониособы королевской крови!
Николас коснулся ее плеча и погладил ее руку. Всего лишь трое суток, подумал он. Лишь какие-то трое суток тому назад она была для него просто незнакомкой, а нынче он чувствует, что готов сделать все, что в его силах, только бы побудить ее улыбнуться! И ей ведь так легко доставить удовольствие: сказать доброе слово, подарить что-нибудь, просто улыбнуться!
Наклонившись к спящей, Николас нежно поцеловал ее волосы. Эта женщина нуждается в заботе и внимании. Онабудто розовый бутон, которому требуется лишь толика солнечного света, чтобы раскрыться в прекрасный цветок. Ей нужно
Николас резко отодвинулся от Дуглесс и отошел к окну. Нет, он не должен позволять себе слишком погружаться в заботы о ней! Даже если б ему удалось каким-нибудь образом прихватить ее с собой, в прошлое, все, чего он мог бы добиться для нее, это превратить ее в свою любовницу! Он криво усмехнулся: нет, ему не кажется, что мягкая как воск Дуглесс смогла бы стать хорошей любовницей! Она бы никогда ничего не стала выпрашивать у своего повелителя и раздавала б все, что имеет, первым встречным или же босоногим детям!
В этом двадцатом веке есть нечто недоступное для его понимания, и этогораздо важнее машин, производящих свет, и картины на стенке. Он не понимает их философии! Вот, скажем, вчера он видел эту оскорбляющую вкус штуку, так называемое «кино». Потребовалось время, чтобы он оказался в состоянии воспринимать егоизображения были такими большими! да и понять сам замысел, связанный с появлением на экране этих плоских гигантов, которых можно было обозреть с разных сторон, ему было трудно. Дуглесс разъяснила ему, что сами по себе исполнителилюди обычных размеров и, точно так же, как кого-то можно нарисовать маленьким, можно сделать и чье-то большое изображение. Но когда наконец он преодолел ужас перед этими картинами, выяснилось, что ему недоступен сам сюжет. Какая-то юная девица должна была выйти замуж за вполне подходящего ей мужчину со средствами, но она почему-то бросила его ради некоего молодого человека, не имевшего ни пенса в кармане, да и вообще не имевшего ничего, кроме пары стройных ног!
А по окончании фильма Дуглесс заявила, что, по ее мнению, сюжет «замечательный» и «романтичный»! Нет, подобной философии он решительно не понимает! Если бы, скажем, у его матери была дочь, которая отказалась проявить уважение к пристойной брачной сделке, то леди Маргарет, скорее всего, стала бы колотить ее, пока не утомилась бы, ну а потом поручила бы кому-то из самых крепких слуг продолжить битье! Однако, похоже, в этом столетии строптивость в детях лишь поощряется!
Он еще раз поглядел на Дуглесста спала, раскинувшись на постели, коленки поджаты, рука под головой.
Если бы он собирался остаться, то вполне вероятно, не расстался бы с нею. Должно быть, жить со столь мягкого нрава женщиной было бы одним удовольствиемс женщиной, которая спрашивала бы, нужна ли ему подушка, с женщиной, обнимавшей его, когда ему снились дурные сны. С женщиной, которой он был бы нужен вовсе не потому, что имел графский титул или был богат! Да, жизнь с нею была бы радостью!
И все-таки нет! подумал он и, отвернувшись от нее опять, стал глядеть в окно. Он вновь вспомнил о старой карге из Беллвуда, о ведьме, что поглумилась над памятью о Николасе Стэффорде! Если он останется с Дуглесс, ему уже никогда не удастся изменить воспоминания о себе. Та баба в Беллвуде сказала, что после кончины Николаса королева Елизавета забрала все поместья Стэффордов в казну и что впоследствии большая часть из них подверглась разграблению в ходе гражданской войны, а к двадцатому веку уцелели лишь четыре из его некогда многочисленных поместий.
Да, честь! В этом веке люди, похоже, мало заботятся о своей чести! Дуглесс ведь толком не поняла, что именно он имел в виду, когда говорил о чести. Она посчитала эту историю про леди Арабеллу забавной! Да и сама идея насчет того, что человека могли казнить за измену, в общем-то, оставила ее равнодушной! «Ой, да ведь все это происходило так давно!»сказала она ему.
Но для него, для Николаса, это происходило вовсе не «давно»по его собственному счету, это случилось всего лишь трое суток тому назад!
Все, что тогда было с ним, явно имело какую-то причину! И Господь теперь вторично дает ему шанс! Где-то в этом столетии надо искать ответ на вопрос, кто же мог так сильно возненавидеть его, что даже, пожелал увидеть его мертвым! Кем же был тот, кто выиграл от его смерти? И кто мог иметь столь огромное влияние на королеву, что она с готовностью поверила всему, что он нашептал ей на ухо?
В ходе судебного разбирательства против него не нашлось никаких улик, и единственным доказательством его вины послужило то, что он собрал войско, не испросив предварительного разрешения у королевы. Его подданные тогда прибыли из Уэльса и клятвенно свидетельствовали, что это они просили его прислать войско, но судьи и слушать их не желали! Эти судейские под присягой подтвердили, что обладают, мол, некими «тайными данными» о том, что Николас Стэффорд намеревался лишить королеву власти и вернуть Англию в лоно католической церкви!
И когда его, Николаса, приговорили к смерти, он и сам поверил в то, что, видно, такая уж у него судьба. Он и держался этого мнения до тех пор, пока мать не прислала ему записку о найденных ею доказательствах его невиновности. Она писала, что вскоре истина выйдет наружу и он, Николас, станет свободным!
Но прежде чем ему удалось выяснить, что же это за доказательства, ему пришлось «умереть»! Во всяком случае, именно так теперь это преподносится в исторических сочинениях! А если уж по правде, то этоподлая, недостойная его кончина! Нашли, видите ли, лежащим без чувств над неоконченным письмом!
Но почему же тогда после его кончины мать не представила этих доказательств, чтобы восстановить его доброе имя? Вместо того, чтобы сделать это, она, стало быть, утратила власть над владениями Стэффордов и вышла замуж за Дики Хэарвуда, у которого мозги заплыли жиром!
Да, как много вопросов, на которые нужно найти ответы! И сколько же несправедливостей предстоит исправить! Сама честь его во многих отношениях поставлена на карту!
Его переправили сюда, в этот век, чтобы он получил возможность выяснить все, что требуется, а эту красивую молодую женщину придали ему в помощницы! И, обернувшись к Дуглесс, он с улыбкой поглядел на нее. Интересно, а был бы он столь же великодушен к ней, если бы она явилась к нему и сообщила, что прибыла из будущего? Нет, подумал он, нет, конечно! Он бы сам запалил костер, на котором ее сожгли бы как ведьму!
А она вот посвятила ему все свое время, хотя сначала делала это не очень охотно. Нет, быть неблагороднойвовсе не в ее характере!
Теперь она явно испытывает к нему влечение! Он прочитал это в ее глазах. Там, в его времени, когда женщина начинала питать к нему любовное чувство, он ее просто бросал! Женщины, навязывавшие свою любовь, только раздражали! Он, безусловно, предпочитал женщин вроде Арабеллы, которым больше нравились драгоценности или кусок изысканной шелковой ткани. И они с Арабеллой вполне понимали друг друга, кроме секса, между ними ничего не было!
Но с Дуглесс все представлялось совершенно иным: она, конечно, та, кто дарит любовь и кто любит всем своим существом. Этот мужчина, Роберт, получил толику ее любви, но он слишком глуп и потому просто не знает, что ему делать с нею! Он использовал, как мог, Дуглесс, поиграл с ее любовью и сделал ее несчастной!
И Николас хотел уже было шагнуть к ней: если бы он сам оказался любимым ею, он-то знал бы, что с этим делать! Он бы
Нет, ни в коем случае! приказал он самому себе и отвернулся от постели. Он не может позволить Дуглесс полюбить его: ведь когда он покинет ее, она с ума сойдет от горя! И ему, Николасу, тоже не нужно по возвращении тосковать о ней, представляя, как она живет здесь в одиночестве; даже мысленно не следует воображать ее испытывающей любовь к человеку, который ушел из жизни уже более четырех сотен лет тому назад!
Надо будет придумать какой-нибудь способ убить ее любовь к нему! Ему, конечно, нужна ее осведомленность об этом чужом для него мире, и сейчас он не может просто так отпустить ее от себя!
Но вместе с тем он также не способен просто уйти и оставить ее тут в горе! Он обязан придумать способ уничтожить ее любовь так, чтобы она была в состоянии понять его, чтобы способ этот был соотнесен с ценностями ее мира!
И, сам смеясь над абсурдностью своей идеи, Николас подумал, что мог бы, скажем, признаться ей, что любит другую. Такие признания обычно расхолаживают любую женщину! Но в кого бы он мог влюбиться? В Арабеллу? И он едва не расхохотался, вспомнив открытку, которую приобрела Дуглесс. Возможно, лучше было назвать какую-нибудь женщину, о которой она никогда и не слыхивала? Может, Алису? Елизавету? Джейн? Ах эта милая, милая Джейн!
И тут улыбка сбежала с его лица. А что, если Летицию?
Назвать себя влюбленным в собственную супругу?!
Об этой суке с ледяным взором он ведь неделями даже и не вспоминал! Когда его заключили в тюрьму по обвинению в измене, его Легация тотчас же занялась поисками нового мужа!
А сможет ли он уверить Дуглесс, что влюблен в собственную жену? Во вчерашнем фильме он видел тех, кто вступает в брак по любви. Возможно, если он скажет Дуглесс, что желает вернуться в свою эпоху именно потому, что чрезвычайно любит свою жену, то Как-то не верится, что Дуглесс способна посчитать любовь чем-то более важным, нежели честь, но ведь этот их век такой странный!
Ладно, теперь все, что ему требуется, это найти подходящий момент и сообщить Дуглесс об этом!
Решение-то он принял, но от этого легче не стало! Тихонько выйдя из комнаты, он решил сходить к торговцу и договориться о продаже нескольких монет. А завтра они с Дуглесс отправятся в Торнвик и там попробуют найти ответы на все вопросы!
Бросив взгляд на Дуглесс, он вышел из комнаты.
***
Дуглесс внезапно проснулась, и, когда увидела, что одна в комнате, ее вдруг охватила паника, но она поспешила успокоить себя. Сцена с Робертом снова возникла у нее перед глазами. Правильно ли она поступила? Может, ей следовало поехать с ним? Ведь в конце концов, Роберт извинилсяну, не вполне, но все-таки! Возможно, он даже объяснил бы, почему бросил ее: он вполне мог подумать, что Дуглесс не желает больше путешествовать с ним! И, может статься, Глория и впрямь прихватила с собой ее сумочку без всякой задней мысли!
Дуглесс прижала ладони к вискам. Она совсем запуталась! Что она значит для Роберта? А для Николаса? И что оба они значат для нее? И отчего Николас явился именно к ней? Почему не к кому-нибудь еще? К кому-то не столь запутавшемуся в жизненных проблемах, как она?
Тут дверь открылась, и на пороге появился сияющий Николас.
Я продал всего лишь несколько монет, и мы теперь богаты! сообщил он.
Она тоже улыбнулась ему и вспомнила, как он выставил Роберта за дверь. Неужели правда, что этот мужчинаее Рыцарь в Сверкающих Доспехах? Может, его послали к ней, потому что она попросту очень-очень нуждалась в нем?!
Ее пристальный взгляд, видимо, рассердил Николаса, потому что он нахмурился и отвернулся от нее.
Мы будем ужинать? осведомился он.
Ужинать они отправились в индийский ресторан, и Николас пришел в восторг от запаха корицы, кориандра, горячей подливы с перцем, пряностями и цитрамоном. Он уже почти освоился с вилкой, и Дуглесс заметила завистливые взгляды нескольких сидевших за соседними столиками женщин. Она стала расспрашивать о его прежней жизни, о 1564 годе и о том, чем, по его мнению, век двадцатый отличается от шестнадцатого.
Он рассказывал, но Дуглесс почти не слушала, а только смотрела на его глаза, волосы, на то, как движутся его руки. Нет, ему не следует возвращаться, думала она. Она хотела бы, чтобы он проявил инициативу и первым потянулся бы к ней! Она всегда хотела быть с таким мужчиной: добрым, вдумчивым, насмешливым, сильным, решительным, с мужчиной, который знает, чего хочет!
К концу ужина Николас несколько притих, похоже, его что-то беспокоило. Обратный путь в гостиницу они проделали в молчании. Он не захотел разговаривать и в номере, не попросил ее почитать ему. Улегшись в постель, он отвернулся от нее и даже не пожелал спокойной ночи!
Дуглесс долго лежала без сна и все пыталась разобраться в том, что с нею приключилось за эти последние несколько суток. Значит, она плакала и молила о том, чтобы явился Рыцарь в Сверкающих Доспехах, и вот перед нею предстал Николас! Теперь он принадлежит ей, и она намерена удержать его!
Где-то около полуночи ее неожиданно разбудили беспокойные вскрикивания. Она улыбнулась, зная, что Николасу вновь снится какой-то дурной сон. Все еще улыбаясь, она перебралась к нему в постель. Он тотчас заключил ее в объятия и спокойно уснул. Дуглесс придвинулась к нему поближе, прижалась щекой к его волосатой груди и, удовлетворенная, стала засыпать. Что ж, пускай случится то, что и должно случиться, подумала она, засыпая.
Пробудившись, Николас обнаружил, что уже наступил день и у него в объятиях лежит Дуглесс. Он понял, что мечты его сбылись. Ее тело так идеально совмещалось с его собственным, как если 6 их вылепили из одного куска глины! Как это она говорила?
Телепатия?! Да! Несомненно, между ними зародилось чувство, некая глубокая, очень глубокая связь, и он никогда ни с одной другой женщиной не испытывал ничего подобного!
Зарывшись лицом в ее волосы, он глубоко вздохнул и стал ласкать ее. Никогда прежде он не испытывал подобного вожделения и не подозревал, что такое возможно!
Дай же мне силы, молил он Бога, силы свершить то, что должен! И прости меня! прошептал он.
Он исполнился надежды на то, что сумеет сделать то, что положено, но сначала ему хотелось отведать ее, только разочек, лишь один-единственный раз, а потом уже он никогда не позволит себе коснуться ее!
Он стал целовать ее волосы, шею, тихонько касаясь языком ее нежной кожи. Рука его скользнула вверх по ее руке, а потом ладонь обхватила ее грудь. Удары сердца отдавались у Николаса в ушах, так сильно оно колотилось.
Дуглесс, просыпаясь, развернулась в его объятиях, чтобы поцеловать егопоцеловать так, как никогда и никого она не целовала прежде! Этот мужчинамоя вторая половинка, думала она. Он тот, кого мне недоставало всю жизнь!
Летиция, пробормотал в этот момент Николас где-то возле ее уха.
Ноги их были переплетены, а руки сжимали друг друга в объятиях. Дуглесс, улыбаясь, откинула голову назад, когда Николас принялся осыпать ее шею страстными поцелуями.
Меня иногда называлис трудом сумела выговорить она, -называли Морковкой, она совсем задохнулась! ну, из-за цвета моих волос, но никому еще не приходило в голову называть меня латуком!
Летицияэтоначал он, осыпая поцелуями ее шею и спускаясь все ниже и ниже. Летицияэто имя моей жены.
Уф! выдавила Дуглесс, когда его рука принялась ласкать ее грудь, а губы опустились еще ниже.
Но тут вдруг до нее дошли его слова. Отодвинувшись, она взглянула на Николаса.
Что?! Жены?! переспросила она. Он привлек ее к себе и ответил:
Да, но сейчас нам нет до нее никакого дела! Вновь отстраняясь от него, она воскликнула:
Однако, я вижу, вам есть до нее дело, если, целуя меня, вы произносите ее имя!
Да ну, просто с языка сорвалось! заявил он, опять делая попытку привлечь ее к себе.
Но Дуглесс, с силой оттолкнув его, вскочила с постели, запахивая на ходу халатик.
А почему же вы ничего мне не говорили про вашу жену?! сердито спросила она. Почему я прежде ничего о ней не слышала?!
Не было никакой нужды рассказывать о Летиции, ответил Николас, садясь в постели так, что нижняя половина его туловища оставалась прикрыта простыней. И ее красота, и ее таланты, и моя к ней любовьвсе это касается одного только меня! И, беря в руки с тумбочки часы Дуглесс, он добавил: