Пожалуй, сегодня надо будет купить и мне нечто в этом же роде!
Ну-ка, положите часы на место! завопила Дуглесс. Я вполне серьезно! И, как мне кажется, вам следует мне кое-что объяснить!
Объяснить вам?! вскричал Николас, торопливо вскакивая с постели и натягивая брюки. Он повернулся к ней, все еще застегивая молнию:
Послушайте, сударыня, да кто вы такая? Вы что, герцогская дочка? Или, может быть, графиня?! Яграф торнвикский, а выу меня в услужении и должны на меня работать. Я же со своей стороны вас кормлю и одеваю и, возможно, вдобавок к этому положу вам и небольшое жалование, ежели, разумеется, вы этого заслужите. И я никогда не брал на себя обязательств что-либо рассказывать вам о своей личной жизни!
Дуглесс так и села на постели.
Но вы ведь никогда не говорили ни о какой жене, тихо сказала она. Ни разу не упоминали ее в наших разговорах!
Я был бы скверным супругом, если б стал трепать всуе имя моей любимой супруги, сообщая его своей служанке.
Служанке?! прошипела Дуглесс. Так что, вы ее очень любите?
Презрительно фыркнув, Николас ответил:
Это именно из-за нее я обязан вернуться. Я должен выяснить истину и вновь очутиться в любящих объятиях моей любящей жены!
Так, значит! подумала Дуглесс. ВчераРоберт! А сегодня вдруг выясняется, что у Николаса есть женаи жена, которую он безумно любит!
Не понимаю! вскричала Дуглесс и закрыла лицо руками. Я хотела, чтобы вы явились сюда, я призывала вас в молитвах! Зачем же вы пришли ко мне, если любите другую?!
Но вы молили об этом у моей могилы! Возможно, если б такое исполнил и кто-то другойневажно, мужчина ли, женщина ли, я бы и тогда явился. Должно быть, Господь знал, что мне понадобится кто-то в услужение, а вам будет нужна работа. Я, право, не знаю, но я твердо верю в то, что должен вернуться!
К вашей жене?!
Ну да, к моей жене.
Повернувшись к нему и пристально глядя на него, Дуглесс спросила, указывая на постель:
А как же быть с этим?
Сударыня, ответил он, вы сами залезли ко мне в постель. Я же все-таки мужчина, и у меня тоже могут быть слабости!
До Дуглесс теперь кое-что начало доходить, и она чувствовала сильное смущение. Право, ну есть ли на свете большая дура, чем она?! И есть ли на свете хоть один мужик, в которого она не влюблялась бы?! Стоило ей провести с мужчиной трое суток, и она уже принялась мечтать об их совместной жизни! Наверное, явись пред нею сам Аттила, предводитель гуннов, или какой-нибудь Джек-Потрошитель, она бы и в них втюрилась, это уж точно! При ее-то везенье ей наверняка потребовалось бы не более пары суток, чтобы влюбиться в Чингисхана!
Ну, хорошо, сказала она, вставая с постели. Простите меня, этонедоразумение. Разумеется, у вас должна быть жена. Этакая красавица супруга и трое славных ребятишек! Я просто сама не понимаю, что это мне взбрело в голову! Вы и в смертниках числились, и еще, как оказалось, в браке состоите! По правде говоря, до сих пор я обычно имела дело с мужчинами, которым серьезно угрожало что-то одно, однако, похоже, я делаюсь все более и более «везучей»! Ладно, я сейчас соберу вещички и отчалю! А вы отправляйтесь-ка обратно, к своей миссис Стэффорд и ведите себе с нею вдвоем ваш шикарный образ жизни!
Так вы намерены сказать «прости» нашему с вами договору, да? спросил он, преграждая ей путь в ванную.
«Прости»?! переспросила она, повышая голос. Опять вы с этим вашим «последним прости»?! Да, именно так: я намерена сказать «прости», сделать ручкой, вообще сделать все, что в таких случаях полагается, в отношении этого нашего пресловутого «договора»! Я вам не нужна, во всяком случае, не нужна, учитывая, что у вас есть ваша распрекрасная Летиция да еще Арабелла Настольная!
Ну, ежели вас столь сильно раздражает то, что наша любовная игра прервалась, мы могли бы вернуться в постель! произнес Николас, понижая голос, как заправский ловелас, и подходя к ней.
Да никогда в жизни, кобелина! воскликнула Дуглесс, и глаза ее гневно засверкали. Только дотроньтесь до меня, и в свое прошлое вам придется убираться с синяком на физиономии!
Потирая рукою челюсть, чтобы скрыть улыбку, Николас ответил:
Не вижу оснований для того, чтобы приходить в такую уж ярость! Я вам честно все о себе рассказал. В своих поисках того, кто меня предал, я нуждаюсь в помощнике. Я только хочу найти нужные мне сведения и вернуться домой. И я никогда не притворялся перед вами!
Дуглесс отвернулась от него. Да, он прав! Никогда он не пытался что-то утаивать от нее! Это она навоображала каких-то воздушных замков, навыдумывала что-то про то, как они станут жить вместе, в вечном и счастливом согласии! Вот идиотка, идиотка, идиотка! твердила она себе.
Повернувшись к нему, она сказала:
Извините меня за все! Наверное, вам следует поискать себе в помощь кого-то другого! Теперь мой кошелек при мне, мой билет на самолет тоже, и я считаю, что мне лучше всего отправиться домой!
А, ну, понятно! протянул он. Выпросто струсили!
Я?! Я и не думала трусить! Просто я
Да, просто вы влюбились в меня! произнес он как бы нехотя и вздыхая. Это свойственно всем женщинам. Проклятье какое-то, очень и очень мешающее мне жить! Я трех суток не могу провести вместе с женщиной без того, чтобы она не прыгнула ко мне в постель! Не думайте более об этомя вас ни в чем не виню!
Что-что?! Вы не вините меня?! воскликнула Дуглесс, у которой гнев, казалось, вытеснил чувство жалости к себе. Так вот: вы очень и очень переоцениваете свои чары! Вы и понятия не имеете, что собой представляют современные женщины! Да любая из них вполне смогла бы жить с вами в одном доме и ничуть не прельщаться вами! Да мы терпеть не можем таких высокомерных, раздутых от тщеславия павлинов, как вы!
Да что вы? переспросил он, выгнув бровь. Стало быть, только вы и отличны от этих самых «любых», верно? Прошло всего трое суток, а вы уже залезли ко мне в постель!
К вашему сведению, я просто пыталась какого вас успокоить, когда вас мучил ночной кошмар! Мне казалось, что я просто-напросто убаюкиваю васну, вроде как мать убаюкивает свое дитя!
Убаюкивали? улыбаясь, переспросил Николас. В таком случае, вы хоть каждое утро можете меня убаюкивать, если только сами того пожелаете!
Оставьте-ка это для вашей супруги! воскликнула Дуглесс. Так что, вы уберетесь наконец с дороги или нет? Мне нужно одеться и выметаться отсюда!
Беря ее за руку, он спросил:
Вы сердиты на меня из-за того, что я вас поцеловал, да?!
Я сердита на вас из-за того, чтоначала было она и, не договорив, отвернулась от него. В самом деле, из-за чего, собственно, она злится? Он проснулся и, обнаружив, что она спит в его постели, принялся целовать ее. Он же не попытался овладеть ею и, по правде говоря, вел себя как истинный джентльмен, и только! И он ни разу даже и намека не сделал на то, что между ними возможно нечто большее, чем обычные отношения между нанимателем и служащим!
Это она, она сама все заварила! Из-за его дразнящей наготы, из-за того, что они веселились с ним вместе, а в особенности потому, что, порвав с Робертом, она страдала, вот и вообразила, будто между нею и Николасом есть что-то большее, чем было на самом деле!
Я вовсе не сержусь на вас! сказала она. Но я безумно злюсь на себя! Вероятно, это была просто реакция на стресс!
Реакция на стресс? переспросил он.
Ну да! Иногда бывает ведь так, когдакак это и произошло со мной! тебя обманывают или бросают, и из-за этого попросту хочется вскочить в первый попавшийся поезд и уехать куда-нибудь! Однако он все никак не мог понять ее и выглядел озадаченным. Я просто подумала, что вы могли бы заменить мне Роберта. Возможно даже, мне попросту хотелось вернуться домой с обручальным колечком на пальце! Ведь если б дома узнали, что я обручена, то, скорее всего, не стали бы задавать мне слишком много вопросов о том, что же случилось с тем мужчиной, с которым я улетала из Америки! Простите меня за то, что позволила себе так подумать! проговорила она, подымая к нему лицо. Может, лучше вам все-таки найти себе другого помощника.
Понимаю, ответил он. Вы неспособны устоять передо мною. Все в точности так, как и объясняла та дама-экскурсовод: нет женщины, способной устоять передо мною!
Ну уж нет, я-то вполне способна устоять перед вашими чарами! гневно вскричала Дуглесс. В особенности теперь, когда мне уже известно, сколь чудовищно вы эгоистичны и самовлюбленны! Теперь я смогла бы даже жить с вами вместе и тем не менее не поддаваться вашему обаянию!
Нет, не смогли бы!
Смогла бы! И я вам это докажу! Я вам помогу решить эту таинственную загадку, и, даже если на это потребуются годы, я и не подумаю испытывать к вам хоть что-то! И, злобно прищурившись, добавила:
А когда у вас будут какие-нибудь очередные дурные сны, я попросту запущу в вас подушкой! Ну что, теперь вы намерены пропустить меня в ванную?!
Николас дал ей пройти, и она яростно захлопнула за собою дверь ванной. Глядя на эту закрытую дверь, он не мог не улыбнуться. Ах, Дуглесс! думал он. Милая, милая моя Дуглесс! Ты-то, возможно, и сумеешь устоять передо мною, но что делать мне? Пробыть целый год вместе и не прикасаться при этом к тебе?! Да я с ума сойду!
И, повернувшись к двери ванной спиной, он стал одеваться.
Глава 7
Длинный черный автомобиль вез их на юг мимо красивейших сельских мест Англии. С заднего сиденья Николас исподтишка наблюдал за Дуглесс. Она сидела, напряженно выпрямившись. Ее красивые густые рыжеватые волосы, плотно зачесанные назад, были собраны на затылке и заколоты шпильками. За все это время, начиная с утра, она ни разу не улыбнулась, не залилась смехом и вообще практически ничего не произносила, кроме «да, сэр» или «нет, сэр».
Дуглесс, начал было он, я
Хочется верить, лорд Стэффорд, резко оборвала его она, что с этим мы покончили. Ямисс Монтгомери, ваша секретарша, и тольконе больше и не меньше! И я надеюсь, сэр, что вы это запомните и сумеете держать себя в руках, чтобы не порождать в окружающих впечатления, будто наши отношения предполагают нечто большее, чем есть на самом деле.
Вздохнув, он отвернулся от нее. Он не находил нужных слов, чтобы возразить ей, а кроме того ведь он сам думал, что так будет лучше. И все же всего лишь за какие-то несколько часов он успел соскучиться по ней, по прежней.
Немного погодя он несколько отвлекся от своих мыслей, увидев в окне башню торнвикского замка и почувствовав, что сердце его забилось чуточку сильнее. Ведь это он спланировал здешние постройки: свел воедино все, что знал и любил других своих поместьях, выбрал лучшее и выстроил вот этот красивый замок. Целых четыре года ушло на камнерезные работы и на то, чтобы доставить мрамор из Италии. А но внутреннем дворике он спроектировал башенки с круглыми оконцами в них.
Строительство было завершено лишь наполовину, когда его заключили под стражу, но эта оконченная половина по своей красоте ничуть не уступала лучшим замкам страны!
Такси повернуло на дорожку, ведущую к замку, и Николас нахмурился: все здесь выглядит таким обветшалым! А ведь лишь месяц тому назад он был здесь, и тогда все казалось идеальным, все было новехоньким! Сейчас же дефлекторы над печными трубами кое-где разрушились, крыши во многих местах без черепицы, а некоторые окна заложены кирпичом.
Это великолепно! прошептала Дуглесс, но затем, строго выпрямившись, почтительно добавила:
Сэр!
Да нет же, тут все рушится! сердито возразил Николас. И эти башенки с западной стороны так никогда и не достраивались, что ли?!
Машина остановилась, Николас вылез и огляделся. Нет, с сто точки зрения, здесь все только навевает печаль: от недостроенной половины дома остались одни руины, а у другой половины вид такой, будто ей уже сотни лет, впрочем, так оно и есть! с отчаянием думал он.
Обернувшись, он увидел, что Дуглесс уже распорядилась внести их багаж в вестибюль гостиницы.
Чай лорду Стэффорду нужно подавать рано, в восемь утра, отдавала она приказы гостиничной обслуге, А легкий второй завтракпримерно в полдень. Но меня следует заблаговременно знакомить с меню. И, повернувшись к Николасу, она спросила:
Вы, милорд, сами желаете расписаться в регистрационном журнале или я могу сделать это за вас?
Николас бросил на нее уничтожающий взгляд, но она даже не заметила этого, поскольку смотрела в другую сторону. Он торопливо расписался в гостевой книге, а затем лакей повел их в забронированный номер-люкс.
Комната оказалась великолепной. Стены оклеены темно-розового цвета обоями, а большая, на четырех ножках кровать покрыта желто-розовым ситцевым покрывалом. В ногах кровати на розовом ковре стояла небольшая кушетка. Рядом открытая дверь вела в небольшую же гостиную, в которой также доминировали розовый и бледно-зеленый тона.
Сюда нужно поставить вторую кровать, для меня! распорядилась Дуглесс.
Дополнительную кровать? переспросил лакей.
Ну, разумеется: надо же мне где-то спать! Вы ведь, надеюсь, не думаете, будто я могу спать в покоях, отведенных его светлости, не так ли?
Николас глаза от удивления вытаращил: он уже достаточно долго пробыл в этом двадцатом веке, чтобы понимать, что поведение Дуглесс должно было казаться странным!
Слушаюсь, мисс, отозвался лакей. Я распоряжусь, чтобы сюда поставили вторую кровать. И он вышел, оставив их одних.
Дуглессначал было Николас.
Мисс Монтгомери, холодно поправила его она.
Мисс Монтгомери, подхватил он столь же холодным тоном, проследите, пожалуйста, за тем, чтобы мой багаж доставили наверх. Я хочу осмотреть свой дом.
Должна ли я сопровождать вас?
Нет, не нужно: я не желаю терпеть рядом с собою подобных чертовок! злобно проговорил он и вышел из комнаты.
Дуглесс дождалась, пока принесли их дорожные сумки, а потом спросила у лакея, где в поселке библиотека. Ступая по улочкам крохотной деревушки и сжимая в руке тетрадку для заметок и набор ручек, она чувствовала себя уверенно, но по мере приближения к зданию библиотеки шаг ее замедлился.
Не стоит об этом думать! говорила она самой себе. Это была только мечта, совершенно неосуществимая, недосягаемая мечта! Надо оставаться холодной и даже думать о чем-то холодном: об Антарктике, о Сибири! Да, именно: исполнять его поручения и оставаться с ним холодной! Он принадлежит другой женщине и другой эпохе!
Отыскать то, что библиотекарь назвала «Собрание документов Стэффордов», не составило труда.
Многие посетители спрашивают у нас о Стэффордах, в особенности те туристы, что останавливаются в гостинице «Торнвик», сообщила Дуглесс местная библиотекарша.
Меня интересует судьба последнего графа, сэра Никола-га Стэффорда, сказала Дуглесс.
А, этого несчастного, которого приговорили к отсечению головы, а затем он скончался еще до наступления казни! воскликнула библиотекарша. Считается, что его отравили!
Кто отравил? в нетерпении спросила Дуглесс.
Вероятно, тот же, кто обвинил его в предательстве! ответила библиотекарша. А вам известно, что именно Николас Стэффорд построил Торнвик? Я читала, что он сам разработал даже проект застройки, но, к сожалению, доказательств этому нет: не сохранились даже какие-либо рисунки, подписанные им. Ну вот, здесь то, что нам нужно: на этой полке стоят все книги, в которых имеется хоть какое-то упоминание о Стэффордах.
Дуглесс принялась поочередно вытаскивать с полки книги и просматривать их.
В первой о Николасе сообщалось крайне мало, а то, что было, излагалось исключительно в уничижительных тонах. Графом он успел побыть лишь четыре года, а затем его обвинили в измене. Кристофер, старший брат Николаса, получил графский титул уже в двадцать два года, и авторы всех книг прямо-таки захлебывались от восторга, сообщая о том, как умело Кристофер использовал скудеющие богатства семьи Стэффорд и вновь добился процветания. О Николасе же, который был лишь на год моложе брата, говорилось, что он был легкомыслен и тратил огромные деньги на женщин и лошадей.
Он ничуть не переменился с тех пор! вслух проговорила Дуглесс, открывая очередную книгу. Последняя содержала еще больше негативных сведений о Николасе. В ней во всех подробностях рассказывалась история о леди Арабелле и пресловутом столе. Это излагалось примерно так: в тот момент, когда Николас с Арабеллой входили в комнату, там находились двое слуг, которые, услышав шаги лорда и леди, спрятались в чулане. В дальнейшем эти слуги стали рассказывать о том, что видели, всем встречным и поперечным, а некий лакей по имени Джон Уилфред записал эту историю в свой дневник, сохранившийся до сего времени.