Нет! Бланко вскрикнула. Нет, добавила мягче, но Алек почуял в её голосе фальшь. Она слишком рьяно протестовала. Он просто Просто у него проблемы на работе. И он разозлился. Он запер меня в комнате, запретил выходить, забрал телефоня звоню с номера моей горничнойи уехал.
Алек был почти уверен в том, какие именно проблемы преследовали господина прокурора и что эти проблемыдело его рук, рук Корелли. Он готов был проклинать своё богатое воображение, которое подкидывало ему неприятнейшие из картин. Он будто бы своими глазами видел, как чёртов прокурор волочет её за локоть по лестнице, как швыряет еётакую тонкую и хрупкуюв комнату и запирает дверь, плюя на её плач и протесты. Это из-за него. И определённо ещё и из-за того, что она тогда села к нему в машину
Я позвоню в полицию. У меня есть там надежные люди.
Пожалуйста, не надо, она взмолилась. Алессандро почудилось что он видит, как она трепетно прижимает руки к груди, подаётся вперёд, смотрит на него снизу вверх, полными слёз глазами
Если хотите, я пришлю за вами своего человека.
Это будет вторжение на частную территорию. У вашего человека и у вас будут проблемы. Пожалуйста, Алессандро. Просто поговорите со мной
Она просила. Не с гонором, не с пренебрежением, как Габи просила пополнить кредитку, вкладывая между строк «ты мне должен» одним лишь взглядом. Она просила, как просит слабая женщина сильного мужчину. Просила так, что невозможно было сказать «нет».
И как часто он предлагает вас своим друзьям? съязвил Алек в последней попытке скинуть с себя путы.
Ни разу, никогда. Понимаете, он очень жаден жаден до таких вещей. Мы вместе уже три года, и за эти три годаона сделала паузу, словно раздумывая, и наконец, словно бы уговорила сама себя. Он просто напился.
Отчего-то всплыла в памяти фраза «Любовь живёт три года». Наверное, очередной модный романчик, которые Габриэле читала перед сном. Так ли это на самом деле, Алеку узнать так и не удалосьих отношения с женой были такими же ровными и безжизненными, как кусок пустыни, прозванный Долиной Смерти. Отношения Данте и Литы напоминали американские горки: они могли всерьёз поцапаться даже на семейном обеде, однако, спустя час Данте выходил с красной, довольной рожей и сбитой набок бабочкой откуда-нибудь из библиотеки или гостевой ванной. Джулиано на работе порой мечтательно улыбался и посылал кому-то цветы. Алеку порой казалось, что в своих личных отношениях его младшие братья за свои двадцать восемь и тридцать один пережили по отношению к женщинам весь спектр эмоций, кроме равнодушия. Равнодушие, видимо, было его уделом. Да, черт возьми, он был чудовищно одинок и несчастлив в своём браке, почему-то только сейчас Алек признался в этом самому себе, но тогда он не давал себе права даже мысли такой допустить. Пример отца и матери всегда вдохновлял его, но он никогда не задумывался, что там, внутри. Может быть, там тоже пусто?
Вы ему надоели.
Изабелла, казалось, не слышала в его словах издевкиона отвечала прямо, честно и просто, словно ребёнок, ещё не познавший науку лжи. Отвращение, недоумение, злость и дьявол знает откуда взявшаяся ревностьэти чувства, словно градины, навязчиво барабанящие по жестяной крыше, пробивали брешь в его броне. Алек привык воспринимать всё с холодной головой, сдержанно и отстранённо, привык жить, мыслить и действовать по давно обкатанному алгоритму, а сейчас он блуждал в собственных ощущениях, терялся, словно слепой. Её голос хотелось слушать. Хотелось бросить трубку и не слышать, не воспринимать ужасающий смысл слов, этим голосом сказанных. Он не хотел ничего знать о ней и хотел знать всё одновременно.
Знаете, ведь я на самом деле хотела уехать в ту ночь. Тогда, когда вы встретили меня на дороге. Но я вернулась. Сама. Потому что однажды я уже уходила и, Хемфри он нашёл меня сказал, что куда бы я ни ушла, он всегда найдёт и тогда тогда я пожалею, что родилась на свет. Поэтому я не стала дожидаться, когда он вернёт меня сам. Я, правда, надеялась, что меня собьёт машина
Чего вы хотите? устало произнёс Алек. Он вдруг ощутил себя измотанным, словно Изабелла только что переложила на его плечи часть своих горестей, и груз этот оказался тяжёл.
Алек никогда не задумывался, каково живётся в их мире женщинам, каково быть безвольным объектом чужих желаний, безропотным исполнителем чужих прихотей. Каково это потерять себя в угоду другим. Взгляд Габриэле, полный ненависти, тот взгляд, которым она смотрела на него во время «суда» тревожный звонок, превратившийся вдруг в пожарный набат. До сегодняшней минуты ему было плевать
Не знаю. Я уже ничего не хочу. Ничего. Я уже забыла, каково это, что-то хотеть
Она подтвердила его мысли.
Вы потеряли жену. Мне очень жаль. Наверное, вам очень одиноко
Моя личная жизнь не обсуждается, он резко осадил её. Этот внезапный переход, как ведро ледяной воды, остудил его, вернул в реальность. Реальность, в которой он был свободен. В которой одна женщина, сидя в заложниках в собственной комнате, пыталась ему сочувствовать.
Простите меня. Алессандро, простите, она снова взмолилась. Алек услышал, как в её голосе дрожат слёзы. Почувствовал себя последней тварью. Можно я вам просто спою?
Не дожидаясь ответа, она тихо затянула. Алек узнал эту песню с первых слов. «Любимый мой» Эллы Фицджеральд.
У Изабеллы был удивительный тембрхрупкая итальянка, поющая, как дородная чёрная женщина. Она была рождена, чтобы петь блюз. Рождена, чтобы её слушали, чтобы ею восхищались. Изабелла казалась ему певчей птицей, запертой в высокой башне, там, где её пение больше никто никогда не услышит. Её голос удивительно правильно скользил по нотам, лишь на верхних он срывался на шёпотИзабелла плакала или старалась не шуметь. Казалось, она пела о своих несбывшихся мечтах. О большом и сильном мужчине, который возьмёт её за руку, который построит ей дом, который будет любить. Слишком пронзительно, так, что внутри снова вспыхнуло, и языки пламени жадно поползли вверх, подбираясь к горлу. Становилось жарко, корпус телефона раскалялся в ладонях, Алек уткнулся лбом в прохладное стекло окна. Он был не в силах нажать на отбой. Он впервые опоздал на работу.
Глава 10. Вожделение
-1-
Когда он явился в приёмную, секретарша подскочила со стула и, звонко пропев «Доброе утро, мистер Корелли!», бросилась к кофемашине. После Изабеллы её голос показался ему гудением газонокосилки. Сосредоточиться сегодня не выйдетАлек включил ноутбук и тут же захлопнул крышку, письма на столе оставил нетронутымивести о скоропостижной смерти его супруги от удара током расползлись быстро, его не интересовали десятки одинаковых соболезнований. Он повернулся к окну, взглянул на далёкую гладь озера Мичиган. Она казалась серой, словно подернутой пыльюсобирался дождь.
Мистер Корелли, ваш кофе.
Секретарша вошла без стука. Поставила поднос, проходя мимо, как бы невзначай коснулась бедром его плеча. Алек повернулся, посмотрел на неёеё блузка была расстёгнута уже на три пуговицы, а не на две, в чёрном кружеве прозрачного бюстгальтера читался призыв к действиюона тоже, вероятно, очень желала посочувствовать его утрате. Ощутив на себе его взгляд, она задержалась. Улыбнувшись, притворно стыдливо опустила глаза в пол, красноречиво взглянула на дверь, которую она предусмотрительно закрыла за собой. Она молчала, но гудение в голове лишь усиливалось, в ушах застучала кровь. Алек подался вперёд, взял её за руку и дёрнул на себя; охнув, секретарша упала ему на колени. Она первая вцепилась ему в губы и перед этимАлек услышал отчётливопобедоносно ухмыльнулась. Она ждала этого почти год, с самого первого её рабочего дня. Это её победа, пусть наслаждается.
Алек бесцеремонно расправился с её блузкойчёрный кружевной бюстгальтер, почти прозрачный, едва скрывавший полные, крупные полукружия сосков, предстал во всей своей соблазнительной откровенности. Алек не стал его трогать, оставляя себе место для фантазии. Алек не стал ни ласкать её, ни целовать в губысработала внутренняя брезгливость к дешёвым женщинам. Ей этого было и не нужносекретарша мечтала скорее насадиться на член, словно исходила возбуждением от одного только его вида и ни в каких дополнительных стимуляциях не нуждалась. Алеку даже ничего не пришлось делать, она сама ловко расстегнула ему брюки и сползла вниз, пристраивая свою ярко-рыжую голову ему между ног. Она делала это с таким усердием и с такой преданностью заглядывала в глаза, словно этот актвсё, к чему она в этой жизни готовилась, апофеоз всего её существованиясидеть скрюченной на полу с нелепым, почти смешным выражением лица, с раздутыми щеками, издавая гнусные звуки крайнего удовольствия и истекая слюной, пытаясь протолкнуть его член глубже в глотку. Алек не хотел смотреть на это лицоон резко поднял её за подмышки, развернул к себе спиной, уложил на стол и задрал ей юбку. Под юбкой обнаружились кружевные чулкину как же иначе? Белья на ней не былоещё одно подтверждение тому, что секретарша готовилась именно к этому. Не хуже, чем к международной конференции.
Он взял её прямо на рабочем столе. Он толкался в неё грубо, быстро, ничуть не заботясь о её удовольствии и стараясь при этом не запачкать полы рубашкиКорелли не радовала перспектива пахнуть кислой женской смазкой до конца рабочего дня. Едва растянув процесс на две минуты, он кончил ей на ягодицы и скрылся в небольшой туалетной комнате, спрятанной в нише своего кабинета, оставив её разбираться со своим внешним видом самостоятельно.
После, в обеденный перерыв, она явилась снова, чтобы повторить.
Вы уволены.
Алессандро не собирался превращать свой рабочий кабинет в траходром.
Простите?
Присевшая на краешек стола, в довольно фривольной позе, она казалась ему дешевой шлюхой. Он больше не видел в ней сотрудника «Корелли Консалтинг».
Суммарное время ваших опозданий составило шестьдесят шесть рабочих часов. Это неприемлемо.
Причина была более чем неоспоримой. Он плевать хотел на возможные обвинения в домогательствахвидео- и аудиофиксация всего, что происходило в его кабинете при случае докажет обратное, а нетпара миллионов американских денег способны заткнуть любой рот. Он больше не желал её видеть, она стала ему омерзительна. Он сам себе стал омерзителен. Контакт с секретаршей принёс лишь физическую разрядку, а пустота внутри свалилась ещё глубже. Корелли старался не допускать эту мысль, заталкивал её на самое дно подсознания, туда, где гниёт бессмысленный хлам из непозволительных эмоцийэмоций, которые так тщательно выбивал из него Руссоно мысль эта лезла наружу, как убегающий из турки кофе. Мысль о том, что пустоту эту могла заполнить только женщина с медовым голосом. Чёртова Изабелла Бланко.
Глава 11. Необдуманный героизм
-1-
Она позвонила ему в пятницу, поздним вечером, спустя два дня после их первого, до боли странного телефонного разговора. Всё тот же номерномер её горничной, значит, Изабелла Бланко всё ещё наказана. Он всё ещё был на работе, и его новая секретаршаполноватая мулатка, аккуратная и исполнительнаяспешно собиралась домой. Она боялась уйти вовремя, хотела, чтобы новый начальник оценил её рвение. Корелли её рвение ценил, потому что оно касалось исключительно работы и не было частью хитрого плана по поиску доступа к его ширинкеон чувствовал такие вещи за милю. Увидев её вопросительный взгляд сквозь стеклянное полотно двери, он кивнулиди.
Я могу ещё спеть вам?
Корелли молчал. Молчал и стискивал зубы так плотно, что, казалось, их скрежет слышен на том конце провода. Двое суток взаперти. Дело прокурора Осборна застопорилосьобвинению оказалось мало улик. Сколько ещё она так просидит? Сколько ещё он будет издеваться над ней?
Меня больше некому слушать, сухо, обречённо произнесла она.
Алессандро вдруг отчётливо понял, что ему не всё равно. Его должен волновать лишь скользкий, как уж, адвокат Осборна, щедро оплаченный из кармана Фальконе, но его беспокоит Изабелла Бланко, будь она трижды неладна. Она и её сладкий, густой, как мёд, голос. Его изматывало чувство вины за то, что в этом противостоянии Корелли-Фальконе она оказалась девочкой для битьяпрокурор просто вымещал на ней злобу. Не мужчинаподобие
Что вам спеть?
«Летняя пора». Луи Армстронг, Элла Фицжеральд.
В трубке послышался лёгкий вздох. Этот вздох прошёлся невесомой дрожью вдоль позвоночного столба, поднял волосы на загривке. Ладонь, державшая телефон, вспотела, и сам аппарат, казалось бы, нагрелся от возбуждения, когда Изабелла запела.
Её голос, легкий, прозрачный, как вуаль, на высоких нотах, опускался, словно тяжёлый, меховой плед Алеку на плечи, когда она брала низкий тон. Это было похоже на спуск с горнолыжного трамплина: сначала плавный, а потом всё ускоряющийся до свиста в ушах. Это было похоже на погружение к коралловым рифамдавящая сверху глубина и невероятная красота иной реальности, непригодной для человеческой жизни. Когда-то давно Алессандро играл на фортепьяноотец заставлял, утверждая, что через пальцы развиваются мозгиу Алека не было ни слуха, ни голоса, но сейчас ему захотелось вдруг аккомпанировать ей, чтобы отвлечься от горячего желания залезть самому себе в трусы. Нет, это чёрт возьми, было невыносимое испытание. Надо либо заканчивать, либо
Синьорина Бланко! Синьорина
В трубке зазвенел голос её прислуги, а следом послышался грохот и вскрик.
О, боже, шепнула Изабелла. Харви вернулся. Он понял про телефон. Простите меня, простите.
Она отключилась, и Алек вскочил с кресла, словно получил по роже. Тайна мобильника служанки перестала быть тайнойнаверное ушлые охранники просекли.
Алек не выпускал из рук нагретый аппарат. Он подошёл к панорамному окну, прислонился к прохладному стеклу лбом. Озеро Мичиган словно обсыпало ржавчинойзакатное солнце касалось его безмятежной воды, окрашивая в рыжий глубокую тёмно-серую гладь и бедную узкую полоску пляжа. Эта удивительная гармония природы больше не успокаивала Алессандро. «И это пройдёт» растеряло свой волшебный эффект. Нужно принимать какое-то решение, и Алек уже знал, каким оно будет. Набирая номер Лео Фалани, Корелли полностью отдавал себе отчёт в том, что за его поступком последует.
-2-
Лео Фалани был мастером своего дела. Пятнадцать лет, отданных Сухопутным войскам Италии в составе Второй альпийской бригады в разведывательном полку он закончил в звании Primo capitano. После была частная военная компания, где он получил обширный опыт подготовки операций захвата, легальных и не очень, а послеофициальная должность начальника службы безопасности в «Корелли Консалтинг» с теми же функциями, разумеется, неофициальными. Лео Фалани не составило труда найти план особняка прокурора округа Чикаго Харви Осборна, как и не составило труда выяснить состав охраны и расположение видеокамер, и пусть при этом паре человек пришлось пожертвовать здоровьем. Лео Фалани был верен Семье и главе её Руссо Корелли долгих пятнадцать лет и никогда не осмеливался ставить под сомнение приказы её членов. Даже сейчас.
Его парни на гражданских автомобилях бизнес-класса (чтобы не слишком выделяться среди местных Роллс-ройсов и Ламборгини) прибыли в Кенвуд ранним утром. Дождавшись, когда прокурор в сопровождение водителя и телохранителя уедет на работу, они без лишнего шума, словно тени, пробрались в особняк, заглушили по пути всю электронику, уложили всю охрану и домашнюю прислугу, взломали дверь, где сидела, забившись в угол, испуганная девушка в длинном атласном халате. Она была измотана страхом и ожиданием нового страхаэта синьорина с огромными раскосыми глазами, полными слёз, даже не закричала, когда в её комнату ворвались четверо вооруженных мужчин в балаклавах. Она не сопротивлялась, когда к ней подошли двое из них и взяли её под руки. Она упала в обморок, спускаясь по лестнице, и один из ребят, забросив её тело себе на плечо, хмыкнул в переговорное устройство, что, мол, от голода, наверное, на ногах не держится, лёгкая, как пушинка. Когда его парни сгрузили Изабеллу Бланко на заднее сиденье его винтажного «Кадиллака Фаэтон», Лео Фалани, лично возглавлявший столь щекотливую операцию, взглянул на неё и понял всё.
Куда её? спросил он в телефонную трубку.
Ко мне, сухо ответили ему на том конце.
Глава 12. Птица в клетке
-1-
Изабелла Бланко была в полубессознательном состоянии, когда Лео занёс её в квартиру. Она пришла в себя на лестнице, робко оглянулась по сторонам и тут же снова провалилась в небытие. Её маленькая тёмная голова болталась на его сгибе его локтя, словно тряпичная, на скуле тёмным провалом зиял синяк, зажившая трещина пересекала ей нижнюю губу багровым полумесяцем.
Вызови врача, скомандовал Алессандро осипшим от злости голосом.
Ему хотелось убивать. Ему хотелось убивать, когда он принял маленькое едва живое тело из рук Лео Фалани и осторожно перенёс в свою спальню. Он уложил Изабеллу на постель, застеленную графитовым покрывалом из венецианского шёлка и заметался по спальне в поисках того, чем бы её накрыть. Она была босой, её длинные, тонкие и стройные ноги виднелись в распахнутых почти до талии полах халата, треугольник светло-сиреневых кружевных трусиков светился на загорелой, оливковой коже, невольно притягивая взгляд. Под тонкой тканью атласного халата угадывался плоский живот с мягкими впадинками тренированных в спортивном зале мышц. Она притягивала взгляд, и чем дольше Алек смотрел на неё, тем сильнее закипал в нём гнев. На Осборназа то, что посмел поднять на неё руку, за то, что посмел терзать это тело, иметь его самыми извращёнными способами, на себяза то, что поддался слабости, на неёза то, ворвалась в его жизнь тёмной, призрачной фигурой с обочины хайвэя, и так и застряла в ней, словно глубокая нарывающая заноза.