Синяки. Ссадины. Разрывы. Всё это правда говорило не столько об изнасиловании, сколько о жёстком сексе по согласию. Возможно, не с одним партнёром одновременно. И если учесть, что Верейский прилетел только утром, а повреждения, полученные его невестой, успели поджить, он к ним никакого отношения не имеет, и ко лжи про беременность добавилась ещё одна, куда более отвратительная.
Привет! Тебя сегодня ждать? уточнила я о планах на вечер, когда Костя ответил, а связь в метро ещё не пропала.
Да, заеду за тобой после лекции. Сходим куда-нибудь?
Если только куда-нибудь недалеко. Устала за неделю невыносимо. Плюс Машка. Сможешь забрать её из садика? Родители на дачу собрались, так что на выходные она скорее с нами, чем с ними. Но если нет, перезвоню отцу, поедут завтра.
Заберу, заберу. И всё же заеду за тобой, а там посмотрим, явно торопился он закончить разговор, и я не стала настаивать на продолжении, попрощалась.
По пятницам работа у меня была с утра, а лекции по кольпоскопии я читала студентам в конференц-зале нашего же Центра вечером.
Но даже после целого дня работы, расставляя наглядные пособия для проведения Пап-теста и проверяя готовность презентации, всё думала о Верейском.
Почему? Зачем? Так ли важна ему эта «папина дочка», что явно ещё не нагулялась в свои неполные двадцать пять, но при этом плетёт какие-то глобальные интриги. Получив от меня направления в лабораторию, она обещала зайти утром в понедельник перед сдачей анализов на «разговор».
Понимает ли Верейский, что его втягивают в неизвестную мне, но далеко не безобидную игру? Я терялась в догадках. Возможно, на кону его деньги или акции. Может, что-то личное: месть, амбиции, разногласия с родителями, его или её. А может и то, что мне и на ум никогда не придёт.
Мне не стоило бы ломать над этим голову. Потому что я поступила с ним точно так жеиспользовала, обманула, оставила себе на память несколько больше, чем должна была. Чем сама ожидала. Да, я могла бы и не забеременеть. Но я решила: была не была. И теперь у меня есть дочь. Моя чудная пухленькая малышка, что так похожа на отца. Именно о ней, о том, что у нас наконец-то будет возможность переехать со съёмной квартиры в свою собственную, мне и следует думать, а не о проблемах Верейского. С премией, что обещал выдать Слав Славыч, если Пашутин останется доволен, я легко заплачу первый взнос за ипотеку. И, наконец, буду ходить на работу пешком. А по вечерам гулять с моей девочкой в парке. В месте, где я присматривала жильё, всё было рядомдетский сад, школа, магазины, парковая зона. Тихий, зелёный, чудный район.
Здравствуйте, Эльвира Алексеевна! занимали места пришедшие первыми студенты.
Написав на доске «Папаниколау-тест», я повернулась к аудитории и махнула рукой:
Давайте, с дальних парт, пересаживайтесь поближе.
Если позволите, я всё же послушаю отсюда, бросив на соседний стул знакомое пальто, улыбнулся он. А то у меня даже белого халата нет. Но я надеюсь, вы меня не выгоните?
А порядок у нас один для всех, сняла я с вешалки один из безразмерных халатов, что приносила на всякий случай для нерадивых студентов. И, пройдя через весь зал, вручила Верейскому.
Мне идёт? топтался он как Дед Мороз, застёгивая пуговицы. Довольный и ничуть не смущённый. Но, встретив мой ледяной взгляд, перестал улыбаться. Простите, опоздал к часам приёма. Понизил голос: Эль, нужно поговорить.
Боюсь, даже после лекции это будет сложно, уверенно покачала я головой. Но вы можете записаться и прийти вместе с
И всё же я подожду, невозмутимо отодвинул он стул.
Не думала, что до этого дойдёт, но возвращаясь к доске, я думала только об одном: пожалуйста, пусть это будет разговор о нас. О том, что я забывала его куда тяжелее, чем думала, и ладно, чего уж, ведь так и не забыла. О том, что ждала его звонка так долго, что до сих пор не сменила номер телефона. О том, что следила за ним. Пусть издалека, по новостям и официальному Инстаграм «Север-Золото», но ведь следила. Даже то, что я была не права, когда так уверенно заявила, что мы из разных кругов, нам всё равно никогда не быть вместе, я готова была теперь обсудить. Только, пожалуйста, умоляю, не спрашивай меня про беременность своей жены!
Но, чёрт побери, отсидев всю лекцию с таким лицом, словно ничего интереснее чем результаты мазка шейки матки в жизни не слышал, он начал разговор именно с этого:
Она действительно беременна?
Глава 4. Павел
Результаты анализов ещё не готовы, а я не гадалка, чтобы предсказывать на таких ранних сроках.
Прощаясь с уходящими студентами, она складывала в стопку листы с заданием, что они сдавали, и, может, мне казалось, но усиленно не смотрела мне в глаза.
Я видел кровь, в ванне, на полотенце.
Оглянулся, чтобы убедиться, что мы остались одни.
Да, после биопсии, а я отщипнула кусочек ткани при осмотре, может немного кровить.
Я всё понял про биопсию шейки матки и цеври цекри в общем, из лекции.
Цервикального канала, подсказала она и улыбнулась.
Его самого. Но кровь появилась там до осмотра.
При беременности шейка матки получает повышенное кровоснабжение, могут появиться коричневые или красные выделения. Мы всё тщательно обследуем, не переживайте, так бывает.
А этим палочкам с двумя полосочками можно верить?
Отдав ей халат, я невольно сделал шаг назад.
Чёрт побери! На ней всё те же духи. А, может, это запах её кожи. Но что бы это ни было, это сводило меня с ума.
Я плохо спал. Я передёрнул под душем, думая о ней. Нет, я бы с радостью трахнул Юльку, а не ладошку, чтобы избавиться от этого наваждения, но нам же теперь, оказывается, нельзя. Юлия Владимировна нацепила на себя глухую, как у монашки, пижаму с длинными брючинами и рукавами, хотя раньше спала в маечке на тонюсеньких лямочках и вызывающих шортиках, а то и без них. Чтобы ты не возбуждался! И сидела перед ноутом пока я, проворочавшись несколько часов, наконец, не заснул.
Стоять с Эльвирой рядом оказалось куда более невыносимо, чем я мог себе представить. Меня тянуло к ней как на аркане. И чем дальше я отходил, тем петля на шее затягивалась сильней.
Можно, ответила она. А я уже и забыл о чём спросил. Ах да, про аптечные тесты на беременность. Но мы предпочитаем дождаться результатов из своей лаборатории.
Но есть хоть шанс, что она не беременна?
Боже, зачем я это спросил? Выпалил. Эмоционально. Нервно. Отчаянно. Словно пытался вымолить этот единственный, сейчас такой нужный мне шанс.
Зачем? Как никогда, ответ на этот вопрос я знал. Потому что это будет ошибкой. Я не хочу ребёнка от Юльки. Нет, я его не брошу, упаси бог. Но, на Юлии Владимировне я не женюсь. Не женюсь. Я понял это окончательно и бесповоротно этой ночью. И когда я это озвучу, будет хуже, чем чихнуть в горах. Меня накроет такой лавиной, что мало не покажется. Потому что потянет за собой огромное количество всего. И я, конечно, сошёл с ума, раз готов это сделать. Но, глядя в синие глаза, в цвет её платья, что было на ней в тот вечер, глаза в цвет моря, что встречало нас две счастливейшие недели в окне каждое утро, я был готов.
Только не говори «нет»!
Нет, улыбнулась она и вздохнула. Словно я спросил: а не попробовать ли нам снова? А я разве не об этом спросил?
Поужинаешь со мной? посмотрел на неё исподлобья.
Паш, растерялась она и первый раз за время беседы утратив официальный тон. Пару секунд собиралась с мыслями. Это, как минимум, неэтично.
А как максимум? У тебя на пальце нет кольца.
У тебя тоже. И никогда не было. Но это ведь ничего не значит.
Значит, Эль. Теперь значит. Ведь мы встретились. Снова.
Она стояла спиной к столу, положив на него руку. Я накрыл её пальцы своими. Легонько сжал.
Ответь. Как тогда, когда всё только между нами начиналось. Ответь на это пожатие, пожалуйста! И я горы сверну ради тебя. Мне плевать кто сейчас с тобой, если онне я. Ответь, чёрт тебя побери!
Но в кармане её халата заверещал телефон, и она убрала руку, чтобы достать его, словно не помнила, что оно значит, это прикосновение. Или как раз потому, что слишком хорошо помнила.
Иду я! Уже иду!
И может, мне снова показалось, но тон у неё был недовольный.
Она отключилась, не добавив ни единого слова. Не оставив мне ни имени, ни намёка на то, с кем она говорила, только бесконечное количество вариантов для догадок. Заторопилась, собирая работы студентов, халаты, макеты, дидактический материал.
Помочь хрупкой женщине донести тяжёлые коробки, надеюсь, не будет считаться неэтичным? подхватил я почти невесомый картон.
Если только ты не понесёшь их в свою машину, придирчиво изучая меня, как один из своих экспонатов, приподняла она бровь.
Ну что ж, на безптичье и жопа соловей. Не прогналауже хорошо.
А подвезти доктора неэтично? сгрузив учебные пособия в её кабинете, я предпринял ещё одну тщетную попытку, если не отвоевать немного её времени, то хоть что-то узнать.
Меня подвезут, Павел Викторович, отрицательно покачала она головой. Я надеюсь, что ответила на все ваши вопросы? И впредь я предпочла бы видеть вас не чаще, чем на приёме с вашей невестой, споткнулась она на последнем слове.
А если нам понадобится срочная консультация? Не подскажите свой телефон, Эльвира Алексеевна?
Он у вас есть, открыла она дверь. Я даже невольно глянул на свою грудь, не задымилась ли рубашкатак обжёг её взгляд. Всего доброго!
Всего! улыбнулся я.
И действительно заторопился к выходу.
Да, да, да! И сам не мог я понять, чему так радовался. Хотя нет, мог. Я радовался тому, сколько чувств было в её взгляде. Пусть обиды, пусть даже ненависти, зла или презрениякто поймёт эту женщину, ведь тогда она так убедительно дала понять, что всё что было в Сочи, останется в Сочи, и я, конечно, чу̀ден как Днепр при ясной погоде, но не тот, с кем она хотела бы состариться.
Сейчас я видел в её глазах совсем другое. Или это тогда я был слеп?
Главное, я видел его сейчаснеравнодушие. На смотрят так на тех, на кого плевать. И я радовался. Искренне. Отчаянно. Сумасшедше.
Малыш, ты куда так бежишь? в вестибюле подхватил я выскочившую мне под ноги девочку лет трёх. Такую хорошенькую, что глаз было не оторвать. С такими ангельскими кудряшками и восхитительно серыми, цвета голубиного крыла глазами, что, поставив её на пол, я невольно присел перед ней на корточки.
К маме, удивлённо уставилась она на меня.
А как зовут твою маму?
Мама, она улыбнулась. И ямочки на её пухлых щёчках, и необычный низкий голос, эдакий басок у такой малышки, меня просто приворожили, влюбили, сразили наповал.
А тебя как зовут?
Матлёшка.
Матрёшка? удивился я.
Но она спряталась за подошедшего молодого мужчину, и я встал.
Какая прелесть ваша девочка! искренне восхитился я с лёгкой завистью к её отцу. А потом мазнул взглядом по его лысоватой блондинистой шевелюре, водянистым голубым глазам, непримечательным чертам лица и лёгкой сутулости, и удивился. Такое чудо у такого неинтересного мужика. Наверно, похожа на мать. Помахал малышке. Пока, Матрёшка!
Она смущённо и энергично замахала мне вслед маленькой ладошкой.
Пап, я же сказал: приеду завтра, а ты всё время сегодня звонишь, уже в машине ответил я на звонок отца и улыбнулся. Эта маленькая бойкая принцесса так меня очаровала, что я невольно подумал: хочу дочь. В груди нехорошо заныло: Юлька беременна. Но отец меня отвлёк. Правда, правда, пап. Часам к трём буду. И маме скажи, пусть не наготавливает на десятерых. Я буду один.
«Котик, а ты где?» пришло сообщение, когда мы с отцом закончили короткий разговор.
«А ты?» настучал я ответ.
«Жду тебя дома. Готовлю ужин. Купи вина. Себе. Мне же нельзя».
«Готовишь?! Или заказала?»
«Коть, ну какая разница» (куча возмущённых смайлов)
«Большая. Если готовишь ты, я лучше возьму водки».
«Фу таким быть!» (и снова куча смайлов)
«Буду минут через тридцать», отправил я ответ и вздохнул, выворачивая с парковки.
С Юлькой в принципе было неплохо. Она забавная, дерзкая, самоуверенная. Ненасытная в постели. Открытая к разным экспериментам. Но, положа руку на сердце, наверно, я уже слишком стар для всего этого. Я так от неё устал.
И от семейной жизни я ждал другого. Не вечных хайп-проектов, сумасбродных подружек, родительского контроля её отца и ресторанной еды. А чего-то совершенно другого. Милого, уютного, домашнего. Единства. Постоянства. Ответственности.
«Да, кстати, будет Евка. При ней не говори о нашей беременности, прилетело уже по дороге. Нашей! Я скрипнул зубами. Ну вот, что я говорил! Пусть, сучка, думает, что залетела первая. Коть, давай пока вообще никому не будем говорить, хорошо? Люблю тебя»
До конца эту «поэму» в смайликах я не дочитал. Вот только желание ехать домой резко пропало.
Я развернулся на следующем же светофоре.
И уже припарковавшись у частного клуба, открытого только для «своих», с панорамным видом, живой музыкой и собственной пивоварней, настучал ответ:
«Прости, задерживаюсь. Срочная работа. Хорошо вам посидеть».
Долго мучительно обдумал все варианты и вместо «люблю» поставил смайлик.
Глава 5. Эльвира
Прости, Костя выдохнул, перекатился на спину, простыней вытер стекающий по лбу пот. Эль, да что с тобой?
Ничего. Ты меня прости, отвернувшись, прикусила я подушку.
Третий раз до обеда я развожу Костю на секс. И третий раз подряд не могу кончить. Словно его резко стало слишком мало. Всё слишком медленно, слишком вяло, нерешительно, неглубоко. А раньше мне ведь хватало. Да, не спорю, бывало и лучше. И Костя меня до пятницы устраивал. Но сегодня меня всё в нём раздражало.
Распогодилось. И родители с утра в субботу даже забрали с собой на дачу Матрёшку, чтобы мы побыли вдвоём. Но выходные пропали зря. Я ничего не сделала из того, что планировала, ещё и осталась неудовлетворённой.
Ты не виноват. Дело во мне, подцепив простынь и прикрывшись, я пошла в душ. Вот насадка душевого шланга с меняющимся напором воды меня ещё ни разу не разочаровывала.
И дело, конечно, было не в Косте. А в Верейском. И в том, что все выходные я думала: что же делать.
Что, чёрт бы тебя побрал, делать?
Я включила в ванне воду и присела на закрытый унитаз.
У меня чуть сердце не остановилось, когда Костя рассказал, как Матрёшка бежала ко мне и врезалась в мужика, что вышел из моего кабинета. А вышел из него Верейский.
Если он и дальше будет настаивать на встречах, приходить, задавать вопросы, приглашать, а то и следить (А он будет! В этом я даже не сомневалась), то рано или поздно снова увидит дочь. А там сложит одно с другим, это не трудно.
Но этого я никак не могла допуститьнового витка отношений. Даже не потому, что у него почти беременная невеста. Сейчас я была куда более эгоистична. Я думала о себе. Ответ: потому что он разобьёт мне сердце. И в этот раз не только мне. Привяжется к Машке. Моя девочка тоже будет его ждать, а он снова вернётся к своей богатенькой дочке богатенького папочки. Потому что он всегда к ней возвращается.
За вчерашний день я перечитала всё, что нашла в сети, перерыла весь её Инстаграм и ужаснулась, когда поняла, сколько лет они уже вместе. Она с кем-то трахается, он не гнушается короткими романчиками. Но его рука на талии Юлии Пашутиной лежит с её девятнадцатого дня рождения и до сих пор. То тень на песке с его широкими плечами. То волевой профиль на фоне заката. Он с ней. Онвсегда с ней.
Он не свободен, чёрт возьми! И это я должна его уверить, что его будущая жена беременна.
Кажется, читая её ответы своим подписчицам и ненавистницам, я немного поняла зачем она хочет соврать. Чтобы он, наконец, на ней женился. Люди спрашивали: вы так давно помолвлены, почему не женитесь? И в последнее время её раздражали эти вопросы. Значит, ей было не всё равно. Её обсуждали, осуждали, подначивали, задевали. Откровенно зубоскалили. В этом чуждом мне мире публичности, светских сплетен, популярности и больших денег не прощали ничего. Не щадили никого. И, возможно, она была не настолько толстокожей, как казалась.
А я? Увидев в углу пакет, я потянулась к нему. Белый халат, что надевал на лекцию Верейский, я взяла домой постирать. Но сейчас достала и уткнулась лицом в мятую ткань.
Его запах был почти неуловим. Но он был. И его рука, что накрыла мою и ждала ответа. И взгляд, сизый как туман над Домбаем, что умолял ответить. Всё это было.