Кох! До сих пор он ходил в генеральской форме, сейчас ничто не отличало его от обыкновенного горожанина. Военные, среди них были два генерала, переглянулись.
Кох посмотрел в море и на небо, прошелся по молу и остановился перед военными. Все ждали, что он скажет? Пробиться к Кенигсбергу не удалось, гарнизон там долго не продержится. Скоро надо ожидать сильного удара русских в сторону Пиллау. Почему в такой обстановке гаулейтер решил уехать, куда?
Понимая, что в таком виде кричать и угрожать не следовало и перед отъездом совсем не годилось, Кох заговорил вкрадчивым и тихим до шипения голосом:
Я отъезжаю для того, чтобы объединить все войска, сражающиеся в Восточной Пруссии и Померании. Сейчас они разрозненны. Войска оперативной группы «Земланд» и оставшиеся на косе Фрише-Нерунг, в устье Вислы, на косе Хель, гарнизон Кенигсберга Да, да, и гарнизон Кенигсберга. Он будет сражаться до последнего солдататаков приказ, и русские дивизии лягут там обескровленные. Все наши войска войдут в состав единой армии, которой дадим название «Восточная Пруссия». Здесь, на Земландском полуострове,основные наши рубежи, главный плацдарм, это вы должны помнить. Придет деньотсюда мы ударим по врагу и победим. А пока нужно выстоять. Вспомните блистательный пример Фридриха Великого. Он в совершенно безнадежной, казалось бы, ситуации, вопреки всяким паникерам и маловерам, выстоял, добился победы и возвеличил Пруссию. Сейчас главное в том, чтобы верить и держаться. Я хорошо знаю вас, господа, и вы меня Поэтому скажу: скоро, очень скоро фюрер даст новое оружие, какого еще не знает ни одна армия, поверьте мне. Это оружие все изменит, и мы победим. А пока надо стоять. У вас отлично подготовленная оборона. Не должно быть никакого отхода войск. Отход был бы преступлением. Законы рейха беспощадны. Трусов и паникеров расстреливать на местеправо каждого боевого офицера. Пусть все они знают это право.
Кох говорил не повышая голоса, посматривал в небо и на море.
Путь ваш, господин гаулейтер, предвидится опасным,сказал один из генералов.Желаем полного благополучия.
Благодарю. Генерал Вартман со своим штабом благополучно прибыл на остров Борнхольм. Балтийское моренемецкое море. Тем не менее, меры предосторожности приняты.
Кох и сопровождавшие его эсэсовцы прошли на баржу, затем по трапу спустились на палубу маленького буксира. Сильно пахло нефтью, и вода в море была черная, как нефть. Суетились матросы, топот их крепких ботинок раздавался повсюду на железной палубе. Кох прошел в каюту. Без команды буксир медленно двинулся вдоль борта баржи и остановился возле носа ее. Оттуда сбросили канат. Матросы ловко закрепили концы, сделали все быстро, удивляясь, однако, тому, что понадобились канаты: ведь баржа самоходная.
Буксир тихо, без огней направился в море. На корме остались двое матросовсвязистов. Они крутили большую катушку, спуская в воду телефонный провод. Эти понимали, для чего был прикреплен канат,чтобы не оборвался провод: он длиннее каната. Из предосторожности Кох отказался от радиотелефоном он связан с баржей, на которой есть рация.
Баржа тронулась с места, пошла за буксиром. Издали неясный силуэт ее напоминал скирду сена, потемневшего под дождями.
В море вышло еще одно судно, по формеледокол. Оно следовало за баржей, немного в стороне от нее.
Куда плывем?спросил матрос-связист своего товарища, когда катушка остановилась.
Старший связист не ответил. И матрос, спросивший, куда идет судно, сказал, плюнув за борт:
Вернее всегона дно. Заметят русские катерники, и нас, как слепых котят Перед смертью узнать бы, далеко ли плыть собирались?
Старшему тоже не хотелось на дно морское.
Можно догадаться. Полагаю, в Германии гаулейтеру делать нечего. Плыть в океан на таком суденышке немыслимо. Значитв Данию.
Доберемся ли?
Примерно через полчаса на буксире объявили тревогу. По команде матросы обрубили канаты и телефонный провод. Баржа отстала, ледокол торопливо отвалил в сторону. Приняв эти два судна за крупные военные транспорты, русские катерники нацелились на них, атаковали.
Хитер Кох, старый лис! Огромная баржа была отвлекающей мишенью.
Огненный столб взметнулся в моретам, где находилась баржа. Что-то черное на миг высунулось косо из воды и сразу же исчезло вместе с пламенем.
Эта жертва спасла маленький буксиришко. Он наддал ходу и продолжал свой путь к берегам Дании уже без конвоя, в темноте, глубоко осевший,волны катались по палубе, над водой торчали труба да капитанская рубка.
В своей каюте Кох сидел возле закрытого иллюминатора. Свет настольной лампы падал на разложенные солдатские книжки. Среди них Кох нашел книжку Бергера и стал внимательно рассматривать ее.
Район Гамбурга, откуда был родом этот Бергер, очевидно, займут англичане или американцы. Они не так страшны, как русские или поляки. В крайнем случае, Рольф Бергер «воскреснет». Под этим именем можно приехать в Хазенмоор или в другой поселок около Гамбурга. Сельскохозяйственный рабочий. Родственников нет Найдутся люди, которые «признают» Рольфа Бергера. Борьба будет продолжаться
Волны раскачивали судно. Каюта, обшитая деревянными досками, похожая на купе в железнодорожном вагоне, скрипела. Кох почувствовал неприятный запах гнилья, сырости. Видимо, дерево было поражено грибком. Этот старый буксир давно не ремонтировался, доживал свой век.
Кох перевернул еще один листок солдатской книжки и вдруг увидел клочок белой бумаги, вложенный в нее. Торопливой рукой на нем было написано: «Господин гаулейтер, предупреждаю: обер-лейтенант Пауль Зиберт следует за вами».
Кох вздрогнул и оглянулся. Он был один, каюта скрипела; его одеждасерое пальто, висящее на стене поверх длинного темного плаща,раскачивалась, и на миг показалось, что это болтается повешенный
Опять вспомнилось Ровно, бегство оттуда в Кенигсберг. А в Кенигсбергепредупреждение на листовке. Что этодоброжелатель предупреждает или бессмертный мститель преследует? Истинный доброжелатель указал бы, где этот мститель. Кто подложил записку? Документы у растрелянных возле Гросс Хольштейна брали солдаты, задержанные эсэсовцами и жандармами. Возможно, тогда подсунута записка? Адъютант вне подозрения. Здесь, в каюте, солдат- связист устанавливал внутренний телефон. Документы находились в кармане пальто
Кох торопливо порвал записку. Потными руками он раздирал и комкал документы расстрелянных и, отдышавшись, вызвал к себе капитана буксира.
Капитан оказался таким же старым, как и его суденышко. Он был жилистый, сухой, и, когда двигался, чудилось, что руки и ноги его в суставах скрипят, как деревянная обшивка внутри буксира.
Этонемецкое судно?спросил Кох, сидевший не у столика, освещенного лампой, а в темном углу каюты.
Капитан от изумления не знал, как ответить на глупый вопрос.
Это черт знает что, но только не немецкое судно!выкрикивал из угла Кох, а капитан стоял у двери и пожимал плечами.У вас в командепредатель! Ваше гнилое корыто везет шпиона.
Не может быть этого, господин гаулейтер,сказал капитан трескучим голосом. Я убежден
В Пиллау брали кого-нибудь к себе в команду?
Двух телефонистов. Раньше их не было на буксире, они не требовались. Мы не ожидали, что нашему судну выпадет такая высокая честь. Нас торопили со сборамисбивчиво объяснял капитан.
Один из телефонистовпредатель,сказал Кох, грозно надвигаясь на капитана.Что вы удивляетесь? Связистысамые осведомленные люди среди солдат. Особенно телефонисты. Они знают, где какой штаб находится, им многое известно. И предатель под видом телефониста проник на ваше судно.
Но оба связиста тщательно проверены. Я ручаюсь
Проверить еще раз и доложить!
Капитан ушел, разводя руками. Кох не мог находиться один в каюте и поднялся на палубу.
По времени уже должен был начаться рассвет, но его задерживали густые тучи, лежавшие на горизонте. Подул норд-ост, холодно-колкий, порывистый. Тучи сдвинулись, и в той стороне, где находился невидимый Кенигсберг, внезапно всплыло солнцена воде от горизонта до буксира пролегла багряная полоса; она тянулась за убегающим Кохом, как его кровавый след. Волны расплескивали эту багровую полосу, наваливаясь, отмывали куски, но она опять схлестывалась и становилась все шире и ярче.
21
Всю эту ночь генерал Сердюк находился на командном пункте рядом с полками. Немцы прорвались силами незначительными, по суждению высших штабов, но опасными для Сердюка, у которого не было резерва. Батальон Наумова дрался возле форта, отражая попытки врага вывести гарнизон. Прорвавшийся противник был уничтожен или пленен.
Однако и передовые наши батальоны кое-где отошли и потеряли связь друг с другом. Сердюк по телефону распекал одного из командиров:
Вы давайте точно, по-военному: где находится ваш левый фланг? Никаких «около»! Еще скажете: «биля Кенигсбергу» Где левофланговый батальон, где противник? Нужно артиллерии ставить задачу, а вы ничего толком Слушайте!совсем рассердился генерал,Вы думаете, я всегда буду для вас добрым дядькой? Ошибаетесь! Быстрее уточняйте обстановку у себя и докладывайте.
Была восстановлена связь со штабом дивизии. Афонов рассказал обо всем, что произошло, о ранении Веденеева, о положении возле фортатам бой еще идет, судьба наших парламентеров неизвестна, а немецкие все ждут генерала, да и деваться им некуда.
Как Веденеев?спросил Сердюк.
Ничего опасного.
К утру были выловлены немцы-одиночки, прятавшиеся в лесу. На переднем крае восстановился порядоккомандиры полков нацеливали свои штурмовые отряды на новые объекты атаки. Сердюк вызвал Афонова к себе. Тот прибыл скоро.
Вот к чему привела вся эта дипломатия, рассусоливание с противником,негодовал Афонов.Помните, товарищ генерал, я возражал
Да, противник остается противником.
Клянусь, если бы Веденеев не оказался раненым, я настаивал бы на расследовании этого дела прокуратурой. Повезло ему: раненпрощается.
Если виноват, и ранение не поможет.
Вот именно. Погибли наши парламентеры, погибло немало людей в результате
О наших парламентерах ничего не известно, так ведь?
Хорошего ждать не приходится. Предположим худшее,говорил Афонов, бурно дыша. Он сбросил шинель и сел за стол, на котором лежала развернутая карта.Итак, задача остается прежняяовладеть вот этими кварталами Кенигсберга. Жаль, время потеряно. И все из-за демагогии. Воевать надо, а не словопрения устраивать с врагом. Сегодня придется наверстывать упущенноезадача недовыполнена.
Сердюк не спал ни минуты, устал за ночь, и ему не хотелось много разговаривать. Он подтвердил слова Афонова:
Да, задача прежняя. И выполнение ее возлагаю на вас. Еду к форту.
Товарищ генерал!Афонов поднялся, он был великан рядом с Сердюком. Если так, разрешите же мне довести это дело до конца. Штурм фортамоя линия с самого начала, а вы хотите сами
Задача прежняя.Сердюк потрогал платком слезящиеся глаза,Мне надо встретиться с немецкими парламентерами. Я не собираюсь штурмовать форт. Веденеев все же прав.
Как!изумился Афонов.
Он в принципе прав. Остальноенеудача, заминкавсе это может быть. И не только на войне.
Но немцы, предпринимая контратаки, учитывали именно «наш» форт!
Если бы его не было, они все равно контратаковали бы в этом направлении. Не на нашем участке, так против соседа. Последний шанс Контратаки для насне новость.
Именно об этом я и говорил не раз,подхватил Афонов.А Веденеев склонен к уговорам. И вот что получилось! Ему, конечно, простится, у него защита. Политотделы Забываем, что армия есть армия, есть командованиеот сержанта до Верховного
Бросьте, полковник! Остановитесь и подумайте,Сердюк предостерегающе поднял руку.Этак черт знает до чего можно договориться. Красная Армия без политаппарата, Советская власть без коммунистов Ну-ну, не сердитесь, уверен, что вы так не думаете. Но просто не могу промолчать. Я, как вступил в партию, считаю себя политработником, хотя в армии все времяна командных должностях. Вы говорите: штурм фортаваша линия. Но фортлиния и Веденеева, другая линия. Я поддерживал Веденеева и не отказываюсь. Поскольку Веденеев ранен, продолжу эту линию. Поеду в штаб, поговорю с немецкими парламентерами и с нимик форту. А от вас требую: взять, взять, взять!генерал указал кварталы, находившиеся перед фронтом дивизии. Они были помечены на карте номерами.
Выйдя к машине, он подумал:
«Так или иначе, а сегодня с фортом надо кончать».
Рассвет начинался серый, с дымом от притихших за ночь пожарищ. В небе уже появились наши самолеты, и послышались глухие, тяжкие удары оземь, и снова стали вздыматься клубящиеся облака. Гулкие выстрелы артиллерии дробно врезались в грохот авиабомбежки.
Начинался четвертый день штурма Кенигсберга. Бои шли в центре города.
«Надо кончать,повторил про себя Сердюк,Видимо, сегодня Кенигсберг будет взят».
В штабе Сердюк побрился, надел парадную форму и поехал к форту. Впереди в трофейной открытой машине, стоя во весь рост, ехали немецкие парламентеры.
* * *
Колчин и Шабунин в окружении немецких солдат ждали возле воротчто дальше? Подошел комендантта же внешняя выдержка, но голос, прерывающийся, с хрипотцой, выдавал волнение.
Господин лейтенант, господа парламентеры, мы принимаем условия капитуляции.
Колчину противно было слушать. Какие условия, о чем еще говорить? Он потребовал:
Поднять над фортом белый флаг.
Майор отдал распоряжение о флаге и объявил солдатам: готовиться к сдаче оружия.
Теперь солдаты уже не бегали, как ночью, готовясь к вылазке, подгоняемые приказом. Они ходили не спеша, тащили пулеметы, выкатывали из аппарелей орудия, выносили ящики со снарядами и складывали в штабеля.
Рассвело так, что Колчин мог хорошо видеть лицо Шабунина.
У вас, Игнат Кузьмич, цвет лица страх какой нехороший. И усы обвисли.
А вы на себя посмотрели бы, товарищ лейтенант,с тяжким вздохом сказал Шабунин.На вас и совсем лица нет.
Досталось Неужели прошла только одна ночь? Не верится. А Майсель-то крепким оказался! Если бы не он, не дышать бы нам.
Молодчина парень! Идейный.
К воротам форта с тыльной стороны подошли группой наши командиры и несколько автоматчиков. Впередидва немецких парламентера. Они махали руками, приветствовали и вызывали своих. Подъехала легковая машина. Колчин издали узнал «виллис» Сердюка. Выглянуло солнце. Комдив вышел из машины, сбросил шинель. Алели широкие лампасы, горели золотом погоны.
Комендант форта одернул мундир, поправил фуражку и пошел по мостику на ту сторону рва. Его сопровождал адъютантфельдфебель. Немецкий майор остановился перед советским генералом и доложил: гарнизон форта готов к сдаче. В составе его двести девяносто шесть солдат и унтер-офицеров, вооружение: столько-то орудий, минометов, пулеметов, автоматов, винтовок, боеприпасы Он с точностью до единицы перечислил, сколько в форту мин и снарядов, какого калибра, перешел к запасам продовольствия. Сердюк прервал его:
Где наши парламентеры?
Комендант ответил невнятным голосом, чуть заметно кивнув на форт.
Пусть они выйдут первыми,потребовал генерал.Об остальномпосле
Фельдфебель вернулся в форт. Солдаты стояли в открытом дворике колонной по четыре.
Битэ!фельдфебель вытянулся перед Колчиным и Шабуниным и показал на ворота.
Прочь с дороги!сказал Колчин по-русски, не взглянув на него, и пошел, стараясь ступать твердо; Шабунин держался на шаг сзади и чуть в сторонке.
По измученным лицам Сердюк понял, что с Колчиным и Шабуниным тут обращались не как с парламентерами. «А где же Майсель?»
Он с гневом смотрел на коменданта, а тот молчал.
Примятая молодая трава быстро поднимается. На молодом теле скорее заживет рана. И у Колчина душевное оцепенение от пережитого спало быстрее, чем у Шабунина. Лейтенант собирался рассказать генералу обо всем по порядку, но Шабунин опередил:
Нас хотели расстрелять.
Эсэс,коротко объяснил комендант.
Докладывайте, товарищ лейтенант, если можете,попросил Сердюк.
Могу, товарищ генерал.
Комендант догадывался, о чем докладывают генералу, и бормотал:
Эсэс, эсэс
Глаза Сердюка слезилисьот бессонной тревожной ночи, от рассказа Колчина. Он шагнул к лейтенанту и поцеловал дважды в обе щеки, обнял и расцеловал Шабунина.