Конечно, со своими примиряло то, что в основе своей те под национализмом на самом деле имели в виду ту же имперскую идею. Просто у кого-то мозгов не хватало, у кого-то они были загажены ложными и вредными националистическими вывертамино если углубиться в суть, то там сидела та же имперскость. Но тем не менее воевать с ними в одном соединении не хотелось. Уж лучше к Головному уйти, под которым собрался подлинный Вавилони коммунисты, и большевики, и интернационалисты, в том числе и зарубежные.
Но и этот вариант был плох. Головной был всё же «партизаном», вождём личного войска. Алексею, как армейцу до мозга костей, вливаться в «махновщину» претило. И тут как раз кликнули сбор и формирование регулярных бригад ЛНР. Вот он туда и перешёл со своей группой в одиннадцать человек.
Правдавот комизм положения! выдавив для неё тоже, в общем, «махновские» права. Права на относительно свободный поиск. Хотя, конечно, в рамках приказов. По сути, он стал во главе отдельного взвода разведки, подчиняющегося только штабу бригады.
И вот теперь Мишка предлагал перейти под штаб корпуса. Правда, о свободе там уже придётся забыть. Во-первых, штаб корпуса. Не хухры. А во-вторых, заместителем. Значит, ходить под Персом. Непосредственно.
Ну, что ж Другого выхода всё равно нет. Да и в любом случае вольнице наступал конец. В луганском корпусе всё плотнее закручивали гаечки дисциплины, превращая его в реальную регулярную армию. Закономерно, что уж. Восемнадцатый год Луганск уже пережил. Наступало время года девятнадцатого в той, вековой давности, Гражданской войне. Год формирования регулярной Красной Армии. Ему ли, офицеру российскому, уклоняться от этого процесса?
Одним словом, в этих-то, мягко говоря, довольно стеснённых обстоятельствах, в которых он оказался, уход под Перса был вариантом с большой буквы «в». В ОРБтесна армейская среда, особенно в такой маленькой армии как луганская! собрались, по разговорам, сильные, хорошие ребята. Спецы. Во всех смыслах этого слова.
Его прощупывали как-то недавно на тему, чтобы к ним присоединиться. Но тогда он был предельно занят на Бахмутке, посылал три группы на «минус», сам дважды ходил. Да и не особенно-то рвался терять свой вполне автономный статусчто ни говори об армии, но в некоторой доле партизанской независимости есть своя прелесть. Денис Давыдов не дурак был.
Словом, в ответ отнамекнулся про «тут закончу и поговорим».
А теперь вот всё само и сплелось.
Само ли?
Впрочем, неважно. Выбирать особенно не из чего, даже если Мишка несколько сгущает краски. Однако что-то в Мишкином предложении Алексея напрягало.
Впрочем, в отношениях с ним он мог позволить себе откровенность:
А что это ты, друг ситный, так об этом печёшься? И когда это ты успел этот вариант проработать? Гэбэшные твои штучки на мне проворачиваешь? Как с Настей?
Так звали девушку, что работала в паре с Мишкой. По меньшей мере ещё с Крыма, где её Кравченко впервые и отфиксировал. И уже тогдав непонятном качестве. Исполняла она при Миридате функции кого-то вроде секретаря. Или помощницы. Или порученца. Адъютанта, так сказать. Лёшка не спрашивал и не вникал. Меньше знаешь, лучше спишь. Единственное, чтоопять-таки про себядомозговал: постель. А что? девка красивая, даже очень. Мишкачеловек с пропеллером в заднице. А поскольку на деле оного устройства там не торчит, то у подобного рода мужиков его функционал перемещается вперёд. Иудирайте, девки! Или, наоборотсбегайтесь! Как правило, происходит последнее
То есть Лёшкино допущение нисколько не заставляло в нём сомневаться. Тем паче, что и он сам сразу высоко оценил внешние качества Насти. Той своей половиной, которая биологическая, мужская. Которая тут же облизнулась, впервые увидев её в кафе, где была назначена встреча с Митридатом. А чтодевушка была красивой, во вкусе Кравченко. Девушка оказалась умной, во вкусе Кравченко. И на том, собственно, и всё. Ибо социальная половина сразу цыкнула на инстинкты: ты человек женатый, онаподруга соратника, у вас важное общее дело
Вторично увиделись уже здесь, в Луганске. Естественное дело: Настя снова работала в паре с Митридатом. Теперь они трудились в аппарате госбезопасности. Но плюс к тому писали некие «вонючки»так Мишка называл то ли отчёты, то ли докладыкакому-то ещё «руководству». Что это было за руководство и где сидело, оставалось только догадываться. Мишка, разумеется, не говорил всегонесмотря на их уже давнее, с Крыма, знакомство, и закреплённую в бою дружбу. Как ничего не говорила и Настя. Тоже несмотря, как говорится, на Ну, скажем, дружбу.
Которая родилась, как ни странно, из-за постельного облома. Но только не в устойчивом понимании этого термина.
Как-то они с Настей остались одни. Причём в квартире Мишки. У которого вдруг нашлись неотложные дела, и он ушёл.
Выпивали терпкое крымское вино, говорили. Среди прочего почему-то о скифахНастя всерьёз увлекалась этой темой. Ну, и чуть-чуть обменивались флюидами взаимной симпатии. Возникшими отнюдь не сейчас: как позднее призналась девушка, тайные шевеления биологической половины Лёшки для неё секрета не представляли. И, хотя она того не показывала, те находили встречный отклик уже в её душе. Можно было бы сказать: в её естестве. Но, как поведала Настя, она была и покамест остаётся девушкой свободной. А когда сердце женщины свободно, то душа её охотно соглашается с естеством. Если, конечно, мужчина не конченный урод. Ну, Кравченко так оценить было бы затруднительно. На это Настя тоже намекнула вполне прозрачно.
В общем, оказаться в этих условиях в одной постели было совершенно неизбежно. И всё шло к затверженному миллионами лет эволюции финалу, но тут в Лёшке сыграла тревогу одна совершенно неуместная на первый взгляд мысль. Возможно, это была и паранойя. Но полезная, элемент которой всегда держать в себе учил Ященко.
«Не слишком ли быстро?» подумал Алексей, уже дойдя в ласках до точкикак это у лётчиков? принятия решения. Ещё точнеедойдя до позы, предусматривающей однозначное продолжение. И пусть Мишкин контакт и передал ему опытный и хитрый начальник, пусть и определились они с Мишкой относительно «спины к спине», но «медовую ловушку» всё это не отменяет. При всей дружбе-союзе. Ибо лишний якорёк на партнёре в агентурной работе никогда не помешает. Так, на всякий случай.
И Лёшка сам себя стащил с Насти. Буквально за задницу. Промямлив, что-де очень девушку хочет, но не готов изменить жене. Тем более имея двух деток.
Получилось не очень убедительно, но решения своего он не изменил. И даже заставил уйти возбуждение, сосредоточившись на воспоминании о той засаде у Шатоя. И даже всегда готовую вспомнить о ране ногу заставил заныть.
Он потом не раз жалели в то же время не жалело той минуте. Ибо Настя продолжала его манить, и где-то в душе он ощущал некий росток привязанности к ней. Знал, конечно, что завёлся он, этот росток, как раз от нереализованного секса. Чем больше женщину мы меньше Но вырывать его из души не хотел. Да и зачем? Хорошая девчонка, хорошим оказалась товарищем
Предназначалась ли хорошая девчонка Мишкой в «медовые ловушки» или по своей инициативе решила провести ночь с московским офицером, Алексей, естественно, никогда так и не узнал. Точнее, не узнал наверняка. Правда, когда они сдружились до той степени, что смогли без всякого тайного подтекста подшучивать над своими отношениями и друг над другом, он как-то признался о подлинной причине тогдашнего своего решения. Настя, естественно, над его опасениями посмеялась. И, конечно, всё отрицаланасчёт «медовой ловушки». И без владения телепатией в этом вопросе было уже не разобраться.
Но зато призналась, что так оно вышло даже к лучшему. Потому что она, дескать, рано или поздно начинала плохо относиться к мужчинам, с которыми переспала и рассталась, чаша испита, кому она нужна, только раздражает своим видом. Такой вот характер. С Лёшкой же расставание рано или поздно всё равно было предопределено«не из семьи же его уводить, такого хорошего». Зато теперь, без застрявшей между ними двусмысленности завершившейся связи, можно просто и долго дружить, без всякого битья надоевшей посуды и выяснений отношений.
Правда, это она рассказала гораздо позднее. И тогда Лёшка поверил, что с Митридатом Настя действительно не спит, хотя и живёт с ним в одной квартире. Она такая, да Котёнок, который гуляет сам по себе
Лишь один раз он её «качнул»более в шутку, чем с серьёзным намерением, спросив: «Ну, сегодня-то про меня в «вонючках» ваших ничего не докладывали?» «Нет, сегодня ничего», на автомате ответила Настя. Отчего Алексею довольно многое стало ясно. Но в принципе в их странной дружбе это ничего не изменило. Ибо от обоих их с Митридатом так густо пахло грифом «Совершенно секретно», что лишний интерес, как говорится, был чреват. А чёрного кобеля не отмоешь добела
Собственно, и сейчас, в «Бочке», Лёшка больше шутил, нежели всерьёз интересовался Мишкиной мотивацией. Сказывалось пивко.
Но тот посмотрел на него бешено. Потом пригасил взгляд, пожал плечами и демонстративно отвернулся. Допил пиво. Махнул рукой официантке, чтобы принесла ещё. Повернул голову к Алексею. У того аж засвербило немедленно извиниться за глупую шутку. Но Митридат сказал выразительно:
Чудак ты На букву «м». И хочется мне послать тебя в задницу. Конспиролог хренов! Тут, блин, ситуация, когда даже Да всё руководство республики сидит тихо и дышит через раз! Парни Бэтменовские на базе у себя забаррикадировались. И что делать дальше будут, хер кто знает! И здесь, на автобазе на Кулика сорок человек сидят. Круговую оборону заняли! На Первого все стрелки переводят! Да грозят войной на него пойти! На главу республики! А тот, естественно, своих по тревоге поднял.
И тут ты, такой красавчик! Из Москвы, дружбан Бэтмена, диверсант, командир лично сколоченной и преданной только ему группы! Ты сам-то хоть понимаешь, что стал пригодной фигурой для разных комбинаций? Да вот хоть бы даже втёмную тебя разыгрывать!
Он помолчал, набираясь воздуха, как бык. Алексей, в политику здешнюю никогда не лезший, только сейчас начал понимать, в каких раскладах действительно оказался. В ГБР «Бэтмен» он действительно завоевал определённый авторитет. Под ним действительно своя автономная группа, которая опять-таки довольно известна за свои результаты. Он сам со своей личной войной с «Айдаром» достаточно популярен. Хоть и в узких кругах, но тем не менее. И если сейчас по республике начнётся замятня, ему никак не избежать самого разностороннего внимания к себе.
Да, прав был Ященко: оперативник из него средненький Хотя здесь как раз аналитика, скорее
Завоевался, в общем. Перестал за политикой следить! А она ведь дама такая Строгая. Как говорится: «Если вы не занимаетесь политикой, это не значит, что политика не займётся вами»
Всосал? осведомился Мишка уже менее агрессивно. И посадить ведь тебя можно запросто. И не просто на подвал, а хотя бы и в России. Запросто! С охотой с твоей за айдаровцами. Это ж чистая сто пятая! Или бандерам отдать. Подставить им тебя одногои амба. И, заметь, это при том, что мы ещё не знаем московских раскладов. А там о тебе помнят, не сомневайся
На сей раз Алексей даже не попытался схохмить. Хотя сразу пришли на ум те самые «вонючки», которые, поди, не раз давали повод в Москве не забыть о некоем отставном капитане Кравченко
Не до хохм уже. Прав Мишка! Война тут! А на войне всегдаволки пируют. При необходимостии тобой.
Если слабину дашь.
Меня, кстати, в Москву вызывают, сказал Митридат. Сегодня в ночь поеду. Настя за тобой присмотрит, герой, блин.
Помолчали.
Ладно, проговорил Алексей. Не обижайся, дружище. Пошутил неудачно. Не хотел. Осознал свою вину, меру, степень, глубину И прошу меня как там? А! направить на текущую войну.
Дурила из дурил, а как заговорил! вернул Митридат цитату из того же бессмертного «Федота-стрельца». Кстати, про «дурилу»это не шутка. Не совсем шутка, оговорился, впрочем, чтобы вовсе не обидеть. Хорошо, что осознал. Потому как лучше всего тебе пока запрятаться как раз на войну
Эка, серьёзно-то как! Запрятаться! Может, всё сгущает краски Мишка?
Но тот краски не сгущал. Что и обнаружилось уже секунду спустя.
У него зазвонил телефон. Судя по тому, как изменилось лицо Митридата после того как он что-то там выслушал, новости были плохими.
Потом он взглянул на Алексея.
Взгляд был таким, что у того что-то обрушилось внутри.
Давай, пошли, скомандовал Мишка, поднимаясь со стула и бросая на стол деньги за пиво.
В ответ на вопросительное вскидывание бровей добавил:
К тебе летим. Квартиру тебе взорвали. Есть пострадавшие
Ирка!
Глава 6
Возле дома кучковались комендачи, какие-то люди в гражданском, какие-то военные. Не очень многоНовый год всё же. А взрывы в Луганске, хоть и стали редкостью за время перемирия, всё равно оставались привычным явлением бытия. Ещё с летних обстрелов.
Да и то сказатьперемирие перемирием, а дня не было, чтобы над городом не разносились звуки, хорошо знакомые каждому луганчанину. На них уже не обращали внимания. Линия фронта рядомв двенадцати километрах. Вон она, в Станице Луганской. Ныне под украми, а ведь формально считалась вполне себе законной принадлежностью областного центрагородским районом Луганска.
Некое оживление возникло, когда к группе собравшихся подошли Михаил с Алексеем. Им пожали руки, сказали неизбежные в данных обстоятельствах словавон, дескать, как с Новым годом укропы поздравили. В квартиру, однако, пока не пустилиосматривают, дескать.
Не грубо не пускали, предупредительно. Даже, можно сказать, просительно. Но! Мишкины ли доводы действовали, собственные ли мысли по этому поводу А только ощущал Алексей некое недоговорённое напряжение, разлитое в воздухе. Как-то смотрели на него изучающе, что ли. Вдумчиво. И без сочувствия.
Впрочем, военные люди все. Сочувствие на войне быстро атрофируется. Иначе сердце не выдержит.
На главный вопросне было ли в квартире женщины, ответили утвердительно. «Только что увезли», сказал кто-то незнакомый в гражданском. Вот, значит, какую «Скорую» они видели минуту назад! Более подробно о состоянии Ирки гражданский не знал.
Сердце заколотилось будто попало в вязкое болото
При взгляде снизу на окна квартиры повреждения казались мелкими. Разбитые стёкла, вываленная наружу рама в зале. Обгрызенные осколками занавески, тоже вывесившиеся наружу и вяло елозящие по серой внешней стене. Подкопчённый бетон вокруг. Но не сильнобез пожара обошлось.
Мишка тем временем ввинтился в собрание, вытащил троих. Своих, судя по всему. К Алексею же подошёл незнакомый военный. По ухваткам судя, комендач. Но видно, что фронтовик. Это вызывало доверие.
В комендатуре тоже разные люди служили. Дажекак все говорили«кобылок» своих на довольствие ставили. И в самом деле: приходилось видеть комендантских девиц, в камуфляже явно не боевой обмятости и с кобурами скрытого ношения, нарочито напяленными поверх него.
Комендач пожал руку, представился:
Сергей, позывной Томич. ТыБуран?
Алексей кивнул.
Что с пострадавшей? задал он главный на данный момент вопрос.
Откуда знаешь, что пострадавшая? тут же напрягся комендач.
Знаю, кого в квартире оставлял.
А, ну да, сообразил Томич. Жена?
Что с ней? не стал углубляться в подробности Алексей.
Увезли в областную. Ничего особо страшного. Контузия, несколько мелких осколочных. Врачи сказалина неделю делов. Максимумна десять дней.
У Алексея отлегло от сердца. Не, ну вот же шалава! Сказал же: немедленно убираться из квартиры! А она тут ещё полчаса возилась! Красилась, небось
Повезло ей, подтвердил его подозрения командир комендантских. Когда влетело и взорвалось, она, видно, в ванной была. Там нашли, пояснил он. Без сознания. В общем, ударная волна и пара рикошетов. Да стекло от зеркала разбившегося. Просто крови потеряла, а то бы тут тебя ждала
Лёшка ощутил короткий укол гнева. Вот, блин, ханурик комендантский! Утешает так, что ли? «Ждала бы» За языком следить научись!
Но тут же обругал уже себя. Мужик ведь действительно успокоить стремится. Ну как умеет. В университетах, небось, не учён.
Меня знаешь? спросил он.
Комендач глянул остренько.
Довели вон, мотнул он головой на Мишкиных сослуживцев. Потом сам связал. Были о тебе разговоры. А что?
Про Бэтмена знаешь? ответил вопросом на вопрос Кравченко.
А то, пожал плечами Томич. Нас вон от Машинститута сюда и бросили.
Лёшка посмотрел на него внимательно. Да нет, лицо нормальное. Бесхитростное, но в меру. Без перебора подозрительного. Может, он сам себя накручивает уже, под Мишкиным воздействием?