Тот кивнул.
Лису и пошлю. Женщина, ей больше доверия. Но
Он замялся.
Хозяин требовательно смотрел на него.
Но ей надо будет заплатить за это, наконец, решился он. Это как бы не входит в то, на что я её подряжал. И засветится она. Так что надо заплатить
Хозяин смотрел на него тяжело.
Ты же знаешь, что моё руководство операцию уже оплатило, проговорил он значительно. И немалые суммы. В том числе и вы получили. А у васкосяк. Не у меня, отметь. У вас. Вы должны были завалить мужика. А вместо этого что? Взрыв квартиры, внимание милиции и, боюсь, гэбухи. Не говоря о комендатуре. Какие, на хрен, ещё деньги? Я с какими глазами их буду у руководства требовать?
Нет уж, ребятки, прихлопнул он ладонью по столу. Справляйтесь, как знаете. Из своих выделяйте, из того, что я вам заплатил. Но чтобы Бурана этого завтра женет, уже сегодня, чтобы завалили его! А ещё лучшеживым его взяли. Прямо в больничке. И вот под это я и попробую вытребовать премию. И большу-ую Поняли меня?
Оба недовольно, но покорно кивнули. С СБУ не потягаешься, читалось на их лицах.
Оба участника ночного разговора истинного положения хозяина дома не знали. Они его представляли резидентом не одного из нацбатов, а аж самой украинской службы безопасности. Ну, а он не спешил, разумеется, просвещать их на эту тему. Тем более в данной ситуации ни к чему им знать, что как раз сейчас исполняет он только заказ головки батальона «Айдар», струхнувшей от последовательного и безжалостного прореживания.
Впрочем, он был уверен наверняка, что СБУ в курсе ситуации и не вмешивается явно только потому, что считает такое прореживание полезным. Карательным батальонам нельзя давать много воли. Они должны быть на коротком поводке. И не у олигархов, типа Колобойского, а у безопасности.
Кстати, премия премией, а дополнительную сумму с командования «Айдара» стребовать полезно будет. Под предлогом того, что фигурант оказался хитрее ожидаемого, и задание значительно осложнилось.
Он вздохнул, откинулся на спинку дивана. С деньгами в Луганске жить в это время хорошо. Можно их пустить на благое дело. Недвижимость, например, значительно подешевела. Ну, больше жильё, квартиры. Многие уехали, кто-то уже и не вернётся. Кто-то уже закопанный лежитшефы Лысого клювом не щёлкают. У кого-то просто отжали квартирку, сняв сперва её в наём, а потом всякими-разными способами отписав её на себя. Есть такие способы, есть. Потому и боятся люди сдавать квартиры. Потому и легли почти все те, чьим заработком была сдача жилья, под ребят, которых тут представлял Лысый. Этовсё же защита от беспредела.
Правда, конкуренцию с некоторых пор стали представлять ополченцы этой так называемой «ЛНР». А проще если сказать, бандиты. Сепаратюги, которые с удовольствием используют предоставленные ситуацией и оружием шанс вселиться в элитное жильё стоимостью несколько миллионов долларов и наслаждаться новой жизнью. Не рядовые, конечно, сепары. Командиры. То есть не так много. Но всё равно. Мешают. И договориться с ними тяжело. Ибо за ними нынче сила.
Ну, да ничего. Надо надеяться, недолго всё это продлится. Москали, конечно, помощь оказывают, через что мазу держат, но целый регион на гуманитарке долго держаться не сможет. Уже, можно сказать, протест у людей появился. Если раньше, в особенности после референдума, они тут ходили все гордые и одухотворённыекак же, теперь Россия нас под себя возьмёт, как Крым взяла! то теперь нет-нет да бурчат зло, что Москва их предала. Денег нет, работы нет, пенсий нет. В городе то воды нет, то тепла, то света. Вон, прошлой ночью, на самый Новый год как раз тут, на Камброде, пришлось без света до четырёх утра сидеть. А потом ещё через три часа свет опять отключили. Да ещё что-то там скакало с током, лампы загорелись сильно. Пришлось срываться, отключать телевизор и холодильник, все шнуры из розеток выдёргивать, чтобы не пожгло технику скачком напряжения. Хорошо хоть, сейчас подачу возобновили, а то сидели бы при свечах
Ладно, разлив ещё по одной, сказал он. Какие предложения есть, как нам этого мерзюка обезвредить?
Оба собеседника задумались. Через минут слово взял комендантский:
Думаю, что как сказано: надо в больницу Лису послать. Порасспроситьда после и остаться. Как бы для охраны от комендатуры, то да сё. Удостоверение у неё есть, приказ я ей выправлю. Потолкается там возле палаты, а как фигуранта увидит, то отзвонится. Твоим ребятам, Лысый. А они там где-нибудь заховаются во дворе, да на выходе его и примут. Ну, или завалят. Там охраны как таковой нет, один там ополченец в будочке на въезде стоит. Проблем не будет с отходом.
Лысый поджал губы, покатал желваки.
А чего мои-то? буркнул он. Моих вычислят сразу. Тот же вояка, что в будке у больнички сидит, и вычислит. Вы кто такие, хлопчики, спросит. Чего тут трётесь? Валить его? Так сорвём дело. Коли уж брать Лису твою комендантскую, то тебе же к ней и комендачей своих приставитьвсего и делов
Да? ядовито осведомился Мышак. Ты, может, думаешь, что я Ворон, командир полка комендантского? У меня полномочий нет патрули на задержания высылать. И так на соплях работать приходится, а тут я ещё бойцов пошлю офицера армейского валить! Ты хоть думай, что говоришь! Петро, скажи ему! обратился он к хозяину встречи.
Тот подумал. Вообще, в идее Лысого был толк. На комендантских бойцов внимание хоть и обратят, но, в общем, ничего особенного при этом не подумают. На ополченцев в городе давно уже особого внимания не обращают, стали они вполне привычной частью луганского пейзажа. Да и лишнего вопроса не зададут: военныезначит, надо им. Опять же и оружие в их рукахзаконная вещь.
Вот только и Мышак правнегоже ему светить с трудом сбитую и очень недостаточную сеть в комендатуре на таком стрёмном деле. Пригодится ещё.
Слышь, Виталий, он нечасто называл так Лысого, потому тот даже дёрнулся. Майор дело говорит. Нельзя ему светиться. Ты это Ты скажи: у бандитов твоих
Он позволял себе называть бандитов бандитами, потому как и сам в ранешные времена немало проводил времени в компаниях сначала шпаны, а потом тех, кто поавторитетнее. Впрочем, ничего особенного: среди не больно-то склонного к интеллигентности шахтёрского Донбасса такое было сплошь и рядом. Не говоря уже о чистых зэках, бесконвойных, правда, что тоже на шахтах впахивали. Вон, аккурат возле города Стаханова целый куст зонв Алчевске, Брянке, Перевальске
У бандитов твоих две-три камуфляжки до утра найдутся? Лучше, если ополченские.
Лысый пожал плечами:
Ну, какие-то комки найдутся, конечно. Вот только насчёт ополченских
В последнее время армия сепаратистов стала одеваться однообразнее, чем раньше. По-армейски, а не как прежний сброд. Для простых боевиков характерна стала при этом не «цифра» или «флора» и даже не «вертикалка», а «горка»костюм ровного брезентового цвета с тёмно-болотными накладками на плечах, локтях и коленях. Вот такую бы и достать. Надо было раньше позаботиться, чёрт!
В комендатуре, впрочем, носили как раз что покруче, так что и обычное камуфло особого внимания привлечь не должно было.
Да и хрен с ними, отмахнулся хозяин, словно это не он подал идею насчёт униформы рядовых бойцов. Лишь бы не охотничьи. В общем, я бы предложил так. Выделяешь троих своих, кто посообразительнее, не быки, он значительно поглядел на собеседника, подчёркивая обязательность этого требования. Пусть подъедут к больничке, но внутрь не въезжают, а где-то дальше постоят. Телефон чтобы был и номер вон у его девки, он кивнул на Мышака, чтобы записан был. Как она гада этого увидит, что выходит он от бабы своей, сразу звонит им. Они подъезжают, берут его на выходе и увозят. Как бы задержание. Ежели начнёт сопротивлятьсявалить его. А то он, лось спецназовский, вырваться может.
Он помолчал.
Но лучше, конечно, живьём взять, добавил. Ох, как мечтают с ним живым поговорить важные люди
* * *
Ты теперь меня бросишь? после паузы вдруг спросила Ирка.
Алексей воззрился на неё в удивлении:
Это ты к чему?
От тебя пахнет женщиной. Ты сегодня ночевал с женщиной!
Чёрт их поймёт, этих баб! Это что, экстрасенсия какая?
От него точно не могло пахнуть Настейэто Алексей знал твёрдо. Могло пахнуть мёртвой квартиройон утром заглянул домой в сопровождении Томича, чтобы забрать свои и Иркины вещи. Ту же её мобилу, чтобы могла связываться с ним из больницы.
Могло пахнуть оружиемс вечера он, вопреки привычке, пистолет свой не почистил, пришлось делать это утром. И ТТ трофейный заодно. У Насти в прихожей.
Та исполнила своё слово, и утром была деловита и отстранённа. Попытку Алексея приласкать её отвергла мягко, но решительно. Посторонняя женщина, к такой нельзя приставать. Так она сказала.
От него могло пахнуть снегомза ночь, оказывается, подвалило, а ему пришлось пробежаться по Советской, чтобы приобрести на рынке две новые симки для себя и одну для Ирины. Он помнил вчерашний совет Митридата. Да и гостинчиков купить в больницу. Конфеты шоколадные, Иришкины любимые. Фрукты какие.
И доллары надо было поменятьопять в этой суете гривны закончились.
Наконец, от него могло пахнуть водкой или пивомс рынка он заглянул в близкую «Бочку» позавтракать. Не то чтобы правильно было этодень начинать со спиртного, но он заказал пельмени. Пока их ждал, промочил горло пивком, а к пельменям как-то сама собою запросилась соточка водочки. Вот потребовал организм и всё! Видно, от охренения всем происшедшим.
Точно по офицерской поговорке получилось: слегка выбрит и с утра пьян. Ну, опьянением это назвать нельзя былочто такое соточка для русского офицера, да ещё с казённой подорожной! Ну, не с казённой, и не подорожной, это Лермонтов, преобразованный в очередную поговорку. Но не на службе русский офицер и не на боевых. В увольнении, так скажем. Значит, имеет право.
Но необходимо отдать должное соточке: что-то внутри отпустило. Надо признаться, день вчерашний завертел его, как в водовороте, так что получилось, что он и не контролировал ничего. Ситуации сами собою перетекали одна в другую, все они были неординарными, мягко говоря, и его, Алексей Кравченко, несло по ним, как щепку по горной реке.
Вот только соточка под пельмешки и позволила остановиться и оглянуться.
Итак, что мы имеем на нынешний момент?
Когда Алексей позвонил с утра Томичу с просьбой пустить его на опечатанную квартиру, тот в ответ предложил позвонить Анне, квартирной хозяйке, чтобы, мол, вместе с нею, хозяйкою, провести заодно и осмотр. Её вчера тоже не впустили в дом, как и Алексея. После того как следователи свою работу закончили, а жильца-потерпевшего увёз представитель МГБ, милицейские попросту опечатали вполне уцелевшуюзамок только вывернулижелезную дверь и посоветовали ей завтра ждать звонка. Мол, позовут, не волнуйтесь. Дело на контроле. Не снаряд залетел. Тут всё серьёзнее
Встретились у подъездаТомич с каким-то бойцом Анна-хозяйка, местный милиционер и Алексей. Хозяйка вела себя странното нападала словесно, обвиняя Алексея в том, что это из-за него ей взорвали квартиру, то принимаясь причитать на тему «проклятой войны» и «проклятых нациков», «бандитов», «гада Порошенко» и тому подобное.
Даже у Алексея подобное поведение вызвало ощущение неправильности, а уж Томич и вовсе посматривал на хозяйку тяжёлым взглядом и молчал.
Разгромленная квартира производила тоскливое впечатление. Там, где было если не уютно, то по крайней мере чисто и мило, теперь царили копоть на потолке и стенах, обвалившаяся штукатурка, разбросанные взрывом куски мебели, раскиданные вещи. И колючий запах вчерашнего дыма
На пороге ванной комнаты Алексей увидел засохшие следы кровиздесь прилетело Иришке, здесь она лежала после контузии и ранения. Действительно, можно сказать, повезло: дверь ванной выходила в коридор, который сам представлял собою боковой отнырок от залы, ведущий к выходу из квартиры. Так что когда заряд влетел в залу, коридор и ванная оказались вне зоны разлёта осколков и пострадали больше от ударной волны. Та, конечно, натворила дел и здесьпобило стоящий в коридоре шкаф, разлетелись зеркала и лампы, но это всё же не гарантированная смерть, которая прошлась по зале и кухне.
Эх, минутки не хватило Ирке, чтобы покинуть дом
Свои вещи он нашёл не столь пострадавшими, как ожидал увидеть. Форма, что висела в шкафу, частично оказалась разорванной, но, в общем, починке годной. Берцы не пострадали вовсе, находясь в глубине коридорного шкафа. Мыльно-рыльныете разлетелись по ванной, но в целом были в порядке и сохранности.
Больше всего досталось нетбуку, который теперь представлял два отдельных предметаэкран и клавиатуру, оба здорово покоцанные. В общем, к дальнейшей жизни не пригодные. Жалко, там на харде у Алексея были кое-какие полезные записи. И музыка. Но, может, сам хард как раз уцелел, можно будет хотя бы информацию реанимировать.
Хозяйка всё ахала и причитала; речи её постепенно выруливали на стоимость ремонта, каковую следовало стребовать с укров, Порошенки и почему-то с жильца. Почемуэто тоже постепенно выкристаллизовалось в содержимом причитаний женщины: потому что жилец каким-то образом спровоцировал обстрел своего жилища.
Алексей помалкивал, не находя, что отвечать. Оно, конечно, стреляли по нему. Но стрелял-то всё-таки не он! Вот со стрелка стоимость ремонта и следовало спрашивать.
Это, кстати, Томич сказал. И кстати спросил:
А кто-нибудь вообще мог знать, что здесь военный живёт? У вас никто этим вопросом не интересовался?
На реакцию Анны стоило посмотреть! Она в буквальном смысле впала в ступор, застыв едва ли не в полуобороте. Двигались только глаза, перебегавшие с Томича на Алексея и обратно.
Томич с бойцом его переглянулись.
Так что? мягко, даже вкрадчиво продолжил он. Кто-то спрашивал вас о вашем жильце?
Женщина быстро и мелко закачала головой:
Да нет, никто Кому это надо?
Но глаза её выдавали обратный ответ.
Да вы не волнуйтесь и не бойтесь, начал успокаивать её Томич. Мы ведь именно помочь вам хотим. Вот найдём того, кто это сделал, заказчика найдёми они ответят за свои дела. И за ремонт вам заплатят, никуда не денутся.
Анна посмотрела широко открытыми, чуть навыкате глазами на Алексея. Что-то в них было, но вот что? Женские глаза-то, не всегда в них читается то, что на самом деле прячется в голове. Страх? Злость? Да. И обречённость.
Вот тут Кравченко очень твёрдо понял, что хозяйка эта, милая и вполне домашняя женщина, типичная такая полухохолочка, когда-то красивая, что она каким-то боком причастна к инциденту. Что именно она как-то навела на него гранатомётчика. И разорённая квартираследствие в том числе и её действий, покамест неизвестно как и в чью пользу произведённых. Но ужточно не в свою. Ибо дело теперь не просто во взрыве в квартире. А в покушении на убийство двух и более лиц. Одно из которых, ко всему прочему, действующий офицер армии, принимающей участие в защите республики. И это уже не просто подсудное дело. Это уже может стать делом суда военного. А в условиях, в которых жил Луганск с весны теперь уже прошлого года, приговор его был более чем предсказуем.
Гражданка Горобец, сухо произнёс Томич. От имени следствия по данному делу я принимаю решение вас задержать
Дальше было противно. Хозяйка впала в истерику, дико билась в руках комендантского бойца и милиционера, орала что-то бессвязное. Однако Томич, похоже, вычленял из этих криков что-то для себя понятное, потому как поощрительно кивал и команды успокоить женщину не давал, Похоже, в своих проклятьях, обращённых ко всем подряд, включая присутствующих, неких отсутствующих, втянувших её в это дело, хохлов, сепаров, Порошенко, Путина и даже отчего-то Хрущёва, Анна что-то выплёскивала и что-то полезное для следствия.
В конце концов, она успокоилась. Алексей принёс ей воды, они выпила так, будто и воду ненавидела сейчасвместе со всем тем длинным списком персон, который она только что выдала. Посмотрела на своего жильца, на Томича, затем спросила безучастно:
Меня на подвал, да?
Томич задумчиво посмотрел на неё:
Ну, а как ты хотела? По содеянному. Но и на подвале люди живут. А вот как живутзависит, конечно, от того, как они сотрудничают со следствием
Анна поникла. Было понятно, отчего. В молодом Луганском государствеладно, недогосударствеи нравы царили ну, молодые. Как в той Гражданской войне. За белых аль за красных? И далеебез особых процессуальных заморочек. В зависимости от.
На подвал МГБ попастьэто, по слухам, было ещё ничего. Всё же шантрапой всякой не занимаются, да и некая культура законности всё же не заслонена военной неумолимостью. Вот у казачков было, опять же по слухам, совсем хреново. Полная революционная целесообразность. Подозревали в работе на укров всех, а всех незнакомыхвдвойне. Хватали и тащили на подвал даже добровольцев, если те оказывались в казачьей зоне без знакомого казакам сопровождающего. Такие тоже бывали: проходили «ноль» самостоятельно, или связывались с жителями приграничных селений, или вон просто шарашили через поля на грузовике, вдали от пограничных КПП.