Она заснула у него на груди, прильнув. Нежная и светлая. Он еще долго любовался
ею, вдыхая легкий аромат волос. И утром, перед тем как уйти, слегка поцеловала в
губы, шепнув загадочное: 'Spee'.
Почему он не пошел за ней? Что он скажет сейчас, когда найдет? Кто она для него?
-- Может мы зря паникуем? Может я не так понял? - Тим раздраженно отшвырнул
телефон после очередной попытки дозвониться до Ларессы.
- Тим, не делай меня идиотом, я еще не забыл русский письменный, - Лукерман
напряженно следил за дорогой, - найди лучше в моем телефоне номер Вилле и набери.
Мне надо отменить интервью с газетой. Дейв, мы найдем ее, не паникуй.
- О чем вы говорили утром, Роберт?
- Ни о чем, я просто отвез Ларису на фестиваль. Дейв, девушки весьма
эмоциональны, я уверен, что мы догоним ее в Хельсинки. Поезд в Москву
отправляется в полдень. Шанс есть.
Дейв кивнул, делая вид, что поверил. Догонят, и что дальше? Обстоятельства выше
их. Они из разных миров, разных стран, даже не понимают язык друг друга. Дейв
даже застонал. Чтобы понимать друг друга, им не нужна была речь. Они слышали без
слов, говорили взглядами.
На вокзал они ворвались без десяти минут двенадцать. Рассматривая табло, Роберт
скомандовал:
-- Третий путь.
Увы, судьба словно издевалась над ними. Найдя необходимую платформу, трем
мужчинам оставалось лишь смотреть вслед уходящему поезду. Тим набрал номер
подруги. Телефон ответил безжизненным голосом:
-- Тим, я уехала. Так будет лучше.
- Лара, где ты?! Мы в Хельсинки на вокзале. Где ты?!
- В поезде, еду в сторону Москвы. Хорошо, что вы опоздали. Это правильно. Сказок
не бывает. Ты потом вещи мои пришлешь? По старому адресу, там родители живут.
- Лара, да что случилось?!
- Жизнь с нами приключилась, а больше ничего. Я ушла первой, чтобы не быть
брошенной. Пока.
Дейв не понимал ни слова, но судя по взгляду товарища, ничего хорошего ему
Ларесса ни сказала. Он перевел взгляд на мрачного Роберта.
Тим растерянно посмотрел на замолчавший телефон:
-- Она едет в Москву. Сказала выслать потом вещи. Дейв, что произошло?
- Ничего.
- Действительно ничего, - мрачно сказал Роберт, - девушка решила разорвать
отношения сама. Я предупреждал тебя, Дейв. Все, возвращаемся, у нас плотный
график.
Дейв усмехнулся:
-- Бизнес превыше всего, Роберт? Ты прав, она сделала выбор, и я его принимаю.
Скрипач развернулся и отправился на выход с вокзала.
Третья встреча. Двенадцать лет спустя. Подмосковье.
Лариса.
-- Да, Леонид Аркадьевич, я отправила все на корректуру. Таисия Филипповна
обещала к четвергу все сделать. Так что за тот год мне осталось лишь три работы
набрать.
- Спасибо, Лариса. Я Дениса заберу из школы. Тебе надо что-то в городе?
- Зефир, если вам не сложно.
- Конечно, обязательно привезем.
Лариса положила телефон на стол, задумчиво смотря на экран. Она разобрала почти
все рукописи Коростылева. Часть отправилась в печать в специализированные
издания, что-то она сама размещала в интернете. По сути осталась лишь работа над
главной монографией, а это не такой уж большой объем.
Она выглянула в окно. Весна. Молодая листва радостно заигрывала с теплым
ветерком. Солнечные блики отражались на буйстве цветов в саду, переливаясь
яркими оттенками. Лариса подошла поближе, наблюдая белый дым яблонь. Мысли
улетели далеко далеко. Это было двенадцать лет назад...
Звонок Тима. Уже не догонят. Она ответила. Горькие слова, горькие слезы. Она
тогда не сразу заметила мужчину средних лет, сидевшего напротив. Он внимательно
следил за разговором, затем встал.
-- Ой, извините, - Лариса испуганно посмотрела на него.
- Ничего страшного. С вашего позволения, - мужчина встал и вышел из купе.
Лариса лишь прижала рюкзак к груди и провалилась в сладкие и болезненные
воспоминания. Все ее поведение было глупым, но меньше всего хотелось тогда
увидеть презрительные взгляды. Что ей не поверят, она не сомневалась. Нет, Тим
может быть и понял, но... Прочь сомнения, она приняла правильное решение.
Родители поймут.
Из невеселых дум вырвал легкий стук. На столе перед ней появился стакан чая и
сахар в пакетике. Она недоуменно перевела взгляд на спутника. Он блеснул очками
и без тени улыбки сказал:
-- Это не способ познакомиться. Я врач, и мне ваше болезненное состояние не
нравится. Сейчас принесут что-нибудь посущественней.
- Простите, я не могу.
- Можете. Я не хочу потом оказывать вам первую помощь, если могу предупредить.
В этот же момент появилась проводница с тарелкой овсяной каши. Лариса посмотрела
и опрометью бросилась из купе.
Когда она вернулась, каши на столике не было, а невозмутимый мужчина намазывал
масло на хлеб. При виде девушки, он лишь кивнул:
-- Присаживайтесь. Извините, не хотел я такой реакции. Но вам тем более надо
поесть. Меня зовут Леонид Аркадьевич Коростылев, я хирург, но в силу специфики
службы кем только не успел поработать. Я могу узнать ваше имя?
- Лариса.
- Лариса, поскольку при входе в купе вы меня не заметили, то я стал невольным
свидетелем вашего разговора. Учить жизни не буду. Судя по всему, сбежали вы в
спешке, поэтому о еде не позаботились. Документы хоть взяли?
Девушка молча кивнула, сдерживая слезы.
-- Это хорошо, хоть проблем на границе не возникнет. Однако сейчас вы должны
думать не только о себе. Поэтому хотя бы на время дороги, раз мы соседи, давайте
вы отложите ложную скромность и гордость и не будете питаться непонятно чем. С
меня не убудет, да и не могу я иначе, клятву Гиппократа давал, - под конец он
позволил себе легкую усмешку.
Лариса шмыгнула носом и полезла в рюкзак, доставая шоколадки.
-- Это что? - удивился Леонид Аркадьевич.
- Мой скромный вклад в общий стол. Я тоже не умею иначе.
- Хорошо, тогда меняемся?
Он пододвинул ей бутерброды, а сам забрал шоколад.
В их купе никого не подселили больше. Вагонные разговоры и чай согрели девушку,
и уже ближе к границе с Выборгом она рассказал свою невеселую историю. Почему?
Да потому что в Москве они разойдутся, а выговориться надо было. Так по крайней
мере думала Лариса, но у Коростылева было иное мнение:
-- А теперь куда вы?
- К родителям.
- Малыша оставите?
- Да. Он же не виноват. Надеюсь, справлюсь.
- Лариса, я понимаю, что лезу не в свое дело, однако выслушайте меня. Как я
говорил, я хирург высшей категории. У меня своя клиника, плюс достаточно
активная общественная жизнь. Я преподаю, читаю лекции, печатаюсь. Сейчас ищу
помощника. Смотрите, как удачно складывается. Вы хорошо владеете русским языком,
журналистика других не терпит. А у меня много записей, требующих оцифровки. Там
и рукописные тексты, и диктофонные. В вашем положении вам нужна работа в штате,
чтобы получить все выплаты от государства. Но к беременным у нас отношение сами
знаете какое. Я же лишен этих предрассудков. Может поговорим более детально о
такой перспективе?
- А вам зачем это?
Он задумался, затем просто сказал:
-- Наверно неудачи с предыдущими помощниками подтолкнули к столь неординарному
решению. Общая безграмотность молодого поколения плюс нежелание работать. Девицы
витают в розовых облаках, пытаясь решить свои матримониальные проблемы, парни
несобранны.
- А почему вы решили, что я не из тех девиц? - Лариса силилась разгадать
человека напротив.
- Слишком честны. Мы оба знаем наши исходные данные, и мне кажется, мы
сработаемся.
- Я не готова дать ответ.
Он протянул ей визитку.
На Ленинградском вокзале они расстались. Лариса поспешила в отчий дом, чтобы
найти защиту и поддержку.
Увы родители не поняли дочь. Они настаивали на аборте. Не выдержав давления,
Лариса сбежала в свою квартиру, доставшуюся от бабушки, прекратив общение с
родителями. Вечером, когда она перебирала вещи, то наткнулась на свою скрипку.
Пробежав по струнам пальцами, она набрала телефон Леонида Аркадьевича:
-- Если ваше предложение еще в силе, то я согласна.
Коростылев не стал ни о чем расспрашивать, ему хватило лишь взгляда на бледное
лицо девушки, чтобы все понять. Они быстро пришли в общему знаменателю в
разговоре, подписали все документы.
Началась новая жизнь. Ларисе пришлось выстраивать свои отношения в офисе, но
если первоначально ее появление восприняли в штыки, то через месяц она стала
всеобщей любимицей. Персонал клиники пытался даже помочь спокойной помощнице, то
подкармливая, то забирая часть ее нагрузки на себя. Вся клиника следила за
питанием русоголовой, беременность она тоже вела здесь же. Медсестры часто нагло
врывались в кабинет заведующего клиникой и утаскивали Ларису на прогулку или
процедуры, не обращая внимания на шутливое ворчание Коростылева.
Леонид Аркадьевич осмотрел и руку Ларисы. Поскольку операцию делать было нельзя,
он назначил терапевтические безопасные процедуры, и на новогодний корпоратив
девушка с русой косой и на шестом месяце беременности сыграла Адажио Хоакина
полностью. Больше играть не дал Коростылев, испугавшись слез в глазах подопечной.
А в начале февраля все дружно провожали Ларису в декрет. К сожалению, отношения
с родителями так и остались холодными, и тогда Леонид Аркадьевич сделал еще одно
щедрое предложение. Он пригласил Ларису жить в свой дом в подмосковье. Свежий
воздух, и она могла продолжить работать с текстами там. А квартиру можно было
сдавать, получая необходимые для жизни деньги. Лариса согласилась, для нее
начальник уже стал феей, заставив поверить в счастье.
Переезд не занял много времени, сначала Лариса хотела занять гостевой домик,
чтобы не стеснять хозяина. Гостиная с камином, спальня и кухня в одноэтажном
строении со всеми удобствами вполне устраивали девушку. Но Коростылев даже не
хотел слышать, поэтому она заняла левое крыло, в то время как мужчина проживал в
правом крыле. Вдовец, а единственный сын тоже находился в конфронтации с
родителем. Два одиночества нашли друг друга. Их не волновали сплетни соседей,
потому что внезапно зародившуюся дружбу между ними не трогала зависть окружающих.
В середине марта родился Денис Дивович Разумовский, а в конце апреля Леонид
Аркадьевич стал крестным отцом мальчишки.
В уютном коттедже на окраине леса поселилась теплая суета, которая так часто
бывает в доме, где родился ребенок. Коростылев, пресекая все возражения Ларисы,
помогал заниматься с малышом, особенно когда того мучили колики, отсылая молодую
маму спать. Он же тогда резко поговорил с родителями девушки, отчитав за
отношение к дочери. Их проняло, и вот Лариса получила первый звонок, а затем и
просьбу приехать познакомиться с внуком.
Лед родительского гнева и неодобрения растаял при виде маленького щекастого
улыбчивого малыша. Они попытались забрать и дочь, и внука к себе, но, к их стыду
и изумлению, Лариса воспротивилась. Леонид Аркадьевич ее поддержал. Утихнувший
конфликт едва не вспыхнул с новой силой, но Коростылев увел отца поговорить.
Через час они вернулись, а потом и уехали, оставив дочь и внука в доме хирурга.
Родители приезжали на выходных, отпуская Ларису в город или просто давая
выспаться. Помощь оказалась кстати, Лариса ближе к осени пришла к Леониду
Аркадьевичу с предложением возобновить работу с рукописями. Наверно, это был их
первый тяжелый разговор с момента знакомства. Коростылев возмущался, обвинив
Ларису в том, что она подозревает его в корысти. Лариса молчала. Потом тихо
встала.
-- Ты куда?
- Собирать вещи. Мы с Денисом злоупотребляем вашим гостеприимством.
- Упрямая девчонка! Вы мне как родные стали. Твое дело растить малыша.
- У меня появилось свободное время, и я могу продолжить работу. Вы не хотите. А
я не хочу быть содержанкой.
Коростылев вздохнул:
-- Лара, не выдумывай. Не спеши.
- Тогда нам пора.
- Хорошо, - он раздраженно бросил ручку на стол, - возвращайся к работе, если
так хочешь. Но если я увижу, что ты забросила ребенка или начнешь опять падать
от усталости - закрою под замок. Различай гордость и гордыню.
Она кивнула, понимая, что Леонид Аркадьевич и так наступил на горло своим
принципам, разрешив ей работать дома.
Вторая встряска ждала их, когда Денису исполнился год. Март был продолжением
зимы, снаружи завывала метель. Отгородив специальным забором камин, Леонид
Аркадьевич подбрасывал дрова. Вместе с маленьким Дениской они листали красочную
книгу с музыкальными потешками. Лариса устроилась в кресле и дремала,
предпочитая остаться внизу, хотя Коростылев неоднократно гнал девушку поспать. У
малыша лезли зубы, и он вновь не давал ночами спать. Нанятая им на постоянную
основу домработница проживала с ними в гостевом домике, она немного разгрузила
Ларису, взяв на себя готовку и уборку. Девушка занималась сыном и упорно
работала с рукописями Коростылева.
Неожиданная трель телефона разбудила Ларису. Одной рукой удерживая малыша,
пытавшегося отнять аппарат, Леонид Аркадьевич ответил:
-- Да, слушаю. А, здравствуй, здравствуй. Ты в Москве? Нет, а где? Уже едешь? Да
нет, я рад конечно. Приезжай. Только знаешь... Я как бы уже не один, поэтому как
прежде, наверно, не получится посидеть до утра. Впрочем, приезжай, останешься у
нас, еще и утром успеем пообщаться. Нет, никаких гостиниц. Никого ты не стеснишь,
не выдумывай глупости. Я тебя с очень хорошими людьми познакомлю. Все, жду.
Он положил трубку и перевел взгляд на девушку:
-- Лариса, тут ко мне гость едет, сын друзей. Ты не против?
- Но это ваш дом, разве я могу что-то запрещать? Мне забрать Дениса?
- Наш дом, Лариса. Это и ваш с Денисом дом тоже. Останься, я тебя познакомлю с
ним.
- Мы будем мешать.
- Опять? Ни ты, ни Дениска мне не мешаете, - отрезал Коростылев и обратился к
вошедшей домработнице, - Антонина Матвеевна, приготовьте комнату гостю рядом со
мной, и ужин на троих. Лариса, посиди с нами. Антонина Матвеевна уложит Дениску.
Да, дружок? Отдай-ка телефон, это несъедобно.
Дениска, воспользовавшись разговорами взрослых, уже слюнявил аппарат крестного.
Через полчаса, когда Лариса помогала накрывать на стол, она услышала, как
хлопнула дверь. Послышались мужские голоса, радостно взвизгнул Денис. Девушка
быстро расставила бокалы под вино, когда все вошли в гостиную. Лариса оглянулась
и замерла.
В дверях стоял Роберт Лукерман. Он удивленно перевел взгляд на Коростылева,
затем на девушку, потом пристально посмотрел на Дениса. Лариса очнулась,
бросилась к Леониду Аркадьевичу, выхватила у него малыша и кинулась в свою
комнату. Мысли отключились, сработали материнские инстинкты. Она лишь защелкнула
дверь, усаживая малыша в кроватку. Это ее малыш, только ее! Она должна защитить
сына.
В дверь постучали.
-- Да?
- Лариса, открой, пожалуйста, дверь, - попросил Коростылев.
Она засомневалась, затем тихо попросила:
-- Не сейчас.
- Скажи мне одно. Это ребенок Роберта?
- Нет.
- Хорошо. Я прошу тебя, не принимай поспешных решений. Сейчас ложись отдыхать.
Он ушел, а Лариса без сил опустилась на кровать, понимая, как глупо себя повела.
Дениска захныкал, привлекая к себе внимание. Она достала малыша, успокаивая.
Время шло ко сну, пора купать малыша. А значит, надо выйти из комнаты. Не
выпуская из рук ребенка, она выглянула в коридор. Горели бра, дверь в общую
часть дома была закрыта.
После вечернего ритуала, когда малыша выкупали, накормили и уложили в кровать,
Лариса сидела в кресле качалке, смотря на ночь за окном. Сбежала тогда? Да,
испугалась, что оттолкнут и осудят. Сейчас сбежала? Потому что боится, что