Саш, нет, нет... Ты не так поняла. Я не собираюсь ничего делать,бормочу я торопливо, гладя короткие пепельные волосы Александры.Ты же видишь, я её отбросила. Ничего такого я не хотела, поверь мне.
Твоя сестра с горечью качает головой.
Лёня... Просто так петли не завязывают.
Да нет же!Схватив верёвку, я отшвыриваю её, и она растягивается на полу, зацепившись за ножку стула.Не надо, не беспокойся.
Я всё-таки дотрагиваюсь пальцами до щёк Александры, смахивая тёплые слезинки. Её веки, дрожа, зажмуриваются, а руки ложатся сверху на мои.
Лёнь... Если с тобой что-нибудь случится, я... Не знаю,шепчет она.
Со мной ничего не случится, обещаю,улыбаюсь я, сама чувствуя щекотку в носупредвестник слёз.Саш... Можно личный вопрос?
Она открывает глазаозадаченные, льдисто поблёскивающие от ещё не высохшей солёной влаги. От смущения рисуя пальцем восьмёрки на её плече, я спрашиваю:
Я ведь тебе нравлюсь? Прости, если что-то не то спросила, но ты иногда... так смотришь, что я невольно...
Если тебя это смущает, я постараюсь больше не смотреть,перебивает она, вытирая щёки. Я готова поклясться чем угодно, что её точёные скулы порозовели.
Саш, ну, скажи честно... Тебе же легче станет. Нравлюсь, да?
Люблю я тебя, дурочка. Ещё вопросы?..
Колюче блеснув глазами и сердито смахнув остатки слёз, Александра встаёт и лезет в шкаф, достаёт оттуда большую спортивную сумку и начинает решительно и деловито складывать в неё мои вещи. Придавленная этим словом"люблю"я с минуту ничего не могу выговорить и просто в недоумении наблюдаю, как моя одежда и бельё перекочёвывают из шкафа в сумку.
Здесь очень тяжёлая атмосфера,говорит Александра как ни в чём не бывалобудто минуту назад и не признавалась мне в любви.Стены и вещи пропитаны горем, утратой. Ты просто свихнёшься тут. Поживёшь несколько дней у меня, да и мне так удобнее будет.
Я только открываю рот, но слова не находятся. Так, без единого моего возражения, сумка оказывается полностью уложенной, а когда Александра вешает её на плечо и протягивает мне руку, у меня вырывается только нечленораздельное:
А... Э...
Через пять минут сумка едет на заднем сиденье джипа Александры, а яна переднем, образцово пристёгнутая ремнём безопасности и по-прежнему обалдевшая и онемевшая. Роковой август разливает в городе грустно-розовый закат.
Ведь я знала это. Я даже написала это в образе Дианы. Почему же сейчас, услышав эти три слова в реальности, я так потрясённо молчу?..
Квартира Александрытрёхкомнатная, как и у нас, даже планировка точно такая же, а потому я, едва переступив порог, уже знаю, где что находится. Только обстановка другая. Очень много тёмных тоновкоричневый, тёмно-бордовый, красный. Полированные шкафы, хрусталь, книги, статуэтки, кожаная мягкая мебель, напольные ковры и дорожкисловом, классический стиль, немного тяжеловесный и витиеватый, почти ретро. В кабинетемассивный стол с компьютером, внушительное кресло, похожее на трон, и опять эти мрачные шкафы. Солидно и респектабельно, но серьёзно, строго и чопорноне расслабиться. Но, с другой стороны, возникает ощущение защищённости и надёжности: уж здесь-то со мной точно ничего плохого не может случиться.
Единственное более или менее светлое местокухня, и именно туда я направляюсь в первую очередь: безумно пересохло в горле.
Саш... Попить что-нибудь можно?
Александра, оставив сумку в прихожей, тут же устремляется следом за мной, открывает холодильник.
Да, солнышко. Есть гранатовый сок, минералка без газа, кефир, охлаждённый зелёный чай с лимоном и мятой... Кофе не предлагаю: тебе, наверно, им лучше не увлекаться.
Я выбираю сок. Александра наливает его из стеклянной бутылки и кладёт в стакан несколько кубиков льда. Отпив глоток, я устало подпираю лоб ладонью. Александра с беспокойством заглядывает мне в лицо.
Лёнь... Что-то не так? Ты плохо себя чувствуешь?
Нет, нормально,вздыхаю я.Я утят своих забыла. Мне без них... не по себе.
О Господи,твоя сестра возводит глаза к потолку.Ну давай, съезжу за ними.
Да нет, не нужно,улыбаюсь я.Ничего, я не маленькая уже.
Кровать в спальнешироченная, даже не двуспальная, а не-знаю-скольки-спальная, с мягким изголовьемнастоящее королевское ложе. На тумбочкеноутбук и лампа с очень уютным абажуром с золотистой бахромой, под старину. На столике у стеныночник в виде стеклянной вазы с крупными кристаллами соли внутри.
Если захочешь зайти в Интернетзаходи лучше с него,говорит Александра, беря ноутбук, открывая и ставя на одеяло.Пароль от него сейчас напишу.
На крышку ноута прилеплен стикер с паролем, Александра приносит сумку с моими вещами в спальню. Это означает, что спать я буду здесь, но где же разместится хозяйка квартиры?
В гостинойочень удобный диван,улыбается Александра.Раскладываешь его, и получается отличное спальное место.
Может, лучше яна диване?несмело предлагаю я.
Твоя сестра чмокает меня в волосы над лбом.
Не говори ерунды. Для принцессывсё самое лучшее,отвечает она с теплотой в голосе и взгляде.
Мы ложимся в разных комнатах. Стоит мне закрыть глаза, как боль-вдова вновь начинает свой плач... Плач, который невозможно заглушить простым затыканием ушей. Чёрная шаль растягивается над городом, холодная и печальная, и сквозь её кружево пробивается свет звёзд... На одной из них, наверное, ты нашла свой новый приют.
Лёжа в постели, я переодеваю кольцо с правой руки на левуюпо вдовьему обычаю. Хотя... Кто разберётся в этой запутанной и противоречивой символике, даже различающейся в разных странах? Никому нет дела, важно только то, что это кольцо значит для меня. Как сказала ты: "Чтобы только нам было понятно".
21. Яблочные кадры в кофейном обрамлении
Балконная дверь, голубовато-стальные сумерки, предосенняя тоскливая прохлада. Сквозь тюлевую дымку виднелась знакомая до боли, до приступа сердцебиения фигура, сидевшая на перилах балкона. Остекление почему-то отсутствовалорамы были как будто выломаны. Испуг, радость, тоска, больвсё перемешалось в моей душе, когда я откинула тюль и узнала тебя. В тёмных джинсах и толстовке ты сидела на перилах, держась за них руками и покачивая скрещенными ногами в кроссовках, а за спиной у тебя шелестела старая ива. У меня похолодело под сердцем, а ноги охватила тошнотворная дрожь и слабость от твоей до жути неустойчивой позы: одно неловкое движение, крен назади ты упадёшь. Странный, непривычный вид ободранного балкона, тревожно дышащая крона дерева, голубоватая сталь сумерек, то ли предрассветных, то ли вечернихвсё это ошарашивало и завораживало меня, а ты... Ты была живой, улыбающейся, а твои незрячие солнца сияли утренней зарёй. Я рванулась к тебе, чтобы стащить с перилведь упадёшь же!но мои руки поймали пустоту: ты превратилась в трепещущее облако из серых мотыльков. Оно окружило меня со всех сторон, нежно щекоча крылышками моё лицо, грудь, плечи, шею, лопатки, и от этого ощущения, и жуткого, и прекрасного одновременно, у меня вырвался крик...
...От которого я проснуласьв густом, почти осязаемом, душно-тёплом мраке. Не было видно ни зги. Вот так каждое утро просыпалась ты.
Лёнь, солнышко, ты чего?послышался встревоженный голос твоей сестры.
Шаги в темнотеи на столике приглушённо и мягко засветился ночник в форме вазы с кусками соли. Александра, в светлых домашних бриджах и свободной майке, слегка растрёпанная со сна, присела на край постели.
Ты чего?повторила она свой вопрос ласково и тревожно.Кошмар приснился?
Нет,простонала я, садясь и натягивая на себя простыню, сброшенную в беспокойном сне.Не кошмар... Яна. Мне кажется, она меня зовёт с собой... туда.
Рука твоей сестры скользнула по моим волосам.
Нет, малыш. Яська не стала бы,вздохнула Александра.Она хотела бы, чтобы ты жила дальше... И была счастлива.
Откуда ты знаешь, чего она хотела бы?Я обхватила колени и уткнулась лбом в натянувшуюся между ними простыню.
Макушкой ощутив поцелуй, я чуть вздрогнула. "Люблю тебя, дурочка",эхом отдалось в памяти.
Для тебя этого пожелал бы всякий,шепнула Александра.Ну-ка, ложись давай. Спи спокойно, я с тобой.
Уложив меня, она прилегла рядомне раздеваясь, поверх простыни. Зная, что тебя больше нет, странно было ощущать в постели справа от себя кого-то живогобез прикосновений и объятий, чуть поодаль. Но даже на расстоянии чувствовалось тепло.
Саш...
Мм?
А для чего тебе ночник? Ты боишься спать в темноте?
Лёгкая усмешка.
Нет, это мне Алиса подарила на день рождения. Говорит, оригинальный дизайн и воздух ионизирует.
Интересный... А что это за соль?
Не знаю, какая-то супер-мега-полезная.
Моя рука попала на соседнюю подушку так близко от лица Александры, что кожей я ощутила тепло её дыхания. Я хотела убрать руку, но твоя сестра мягко сжала её. В устало смежённых глазах Александры проступала сквозь ресницы знакомая мне задумчивая нежность. Я повернулась к ней лицом, и мы лежали такглаза в глаза. И снова"пароль-отзыв":
Саш...
Мм?
А я ведь теперь бездомная.
Александра приподнялась на локте, хмурясь.
С чего ты взяла?
Я вздохнула.
Ну так... Квартира-то чья? По завещанию вашей мамыЯнина. А яна птичьих правах...
А, вот ты о чём.Твоя сестра снова улеглась и завладела моей рукойтепло и мягко.Нет, Лёнечка, ты не бездомная, Яська о тебе позаботилась. Квартиратвоя. Сразу после той истории с завещанием твоего отца, в котором он оставил тебя ни с чем, она попросила меня помочь с оформлением её собственного завещания. А тебе мы решили не говорить, чтоб ты не расстраивалась заранее и не думала плохого, будто она умирать собралась. Ты ж у нас такаяхлебом не корми, дай попереживать.Рука Александры сжала мою крепче.Документ у меня здесь хранится, утром посмотришь. А сейчас давай спать.
Я зажмурила глаза, чтобы сдержать слёзы, но пара солёных капель предательски просочилась сквозь веки.
Лёнь...Успокаивающий шёпот Александры тепло защекотал мне лоб, её губы прильнули между бровей.Ш-ш... Не реви. Я с тобой. И всегда буду.
Спасибо тебе, Саш,шмыгнула я носом.
Лицо Александры приблизилось, и она уткнулась своим лбом в мой. Было тепло и щекотно лежать так и дышать одним воздухом. Так я и уснула...
Разбудил меня звон ключей в прихожей. С содроганием распахнув глаза, я ощутила тяжесть обнимающей меня руки, а потом и увидела Александру рядом с собой. А кто же тогда гремел ключами, и чья мягкая поступь приближалась к спальне?
На пороге появилась миниатюрная, стройная девушка, загорелая до смуглости, с чёрными волосами, забранными на затылке в хвост. Её фигурку обтягивало мини-платье леопардовой расцветки, а на руке поблёскивала чёрная лаковая сумочка. При виде нас с Александрой в одной постели её подведённые агрессивно-острыми стрелками глаза широко открылисьстервозно-выпуклые, кошачьи.
Ну ни фига себе, съездила в отпуск,сказала она.
Александра с лёгким коротким стоном проснулась, потёрла лоб и виски, а потом, морщась, села.
Ммм... Алиса?пробормотала она, хмурясь спросонок.Ты уже приехала? Что ж ты даже не позвонила, заинька?
Да вот... сюрприз хотела сделать,ответила девушка с не предвещающим ничего хорошего блеском в накрашенных глазах.Похоже, я не вовремя.
Надо сказать, подруг себе Александра выбирала со вкусомисключительно красавиц. После адвоката, шикарной голубоглазой Елены Сергеевны, у неё была высокая, длинноволосая Ляля с грудью четвёртого размера, а теперь вотбрюнеточка Алиса, изящная, как куколка, с красивыми ножками и лебединой шеей. И, похоже, ситуация назревала щекотливая.
Александра морщилась и потирала лоб, будто от головной боли.
Алисонька, радость моя... Прозвучит глупо, но это не то, что ты подумала, правда.
Угу, конечно,отозвалась Алиса, кривя губы в саркастической усмешке.Пооригинальнее ответа не могла придумать? Досвидос. Не звони мне.
И, круто развернувшись, она походкой от бедра направилась к выходу. В прихожей послышался резкий и раздражённый звяк ключей о тумбочку.
Алиса!позвала Александра вслед, не торопясь, однако, вставать и догонять девушку.Подожди, я всё объясню!
Не утруждайся!раздалось из прихожей.
Хлопнула дверь, стало тихо. Я сидела, обхватив руками колени, а твоя сестра со стоном упала обратно на подушку, прижимая ладонь ко лбу.
Отличное начало воскресного утра,хмыкнула она.Уффф... Ёжки-матрёшки!
Ты всем своим подругам даёшь ключи?полюбопытствовала я.
Да, есть такое дело,ответила Александра.Ох, ну и фифа... На мои деньги, между прочим, в отпуск и ездила дивчина...
Я прижала к груди подушку, прислонившись спиной к мягкому изголовью кровати.
Глупо получилось... Надо было ей вместо предисловий сразу про Яну сказать. Она не знает?
Нет, она уехала ещё до того, как это всё...Александра повернулась на бок, ероша пальцами волосы.И не звонила, зараза такая, хотя я ей роуминг подключила и денег на телефон положила достаточно, звонине хочу. Ладно, пусть остынет... Потом с ней поговорю.Прочистив пальцами внутренние уголки глаз, твоя сестра попросила:Лёнечка, свари кофе, а? А то, похоже, давление на нуле опять. Проснуться не могу.
Я отложила подушку и слезла с кровати.
Сейчас, Саш. Может, приготовить что-то?
Омлет можно,пробурчала Александра из-под подушки.
Кофе она любила натуральный, в зёрнах, и покупала всегда только такой, а растворимый называла "бодягой". Себе я сначала хотела заварить, как обычно, некрепкий чай, но потом передумала: авось, от одной чашки кофе мне ничего не будет. Уж очень я его люблю. С наслаждением вдохнув аромат свежесмолотых зёрен, я заправила турку и отрегулировала огонь, сделав самый маленький. Вложив две белых с золотым ободком чашки одну в другую, я поставила их под струйку горячей воды. Шесть яиц, кефир, сольи на сковородке зашипел, пыхтя и поднимаясь большими пузырями, омлет.
Ты чудо, Лёнечка.
Александра стояла в дверях, прислонившись к косяку и с улыбкой глядя на меня. Грустноватая нежность в её взгляде снова заставила меня слегка похолодеть от смущения. Налив кофе в подогретые чашки и разложив омлет по тарелкам, я объявила:
Прошу к столу.
Себе в чашку я плеснула чуть-чуть сливок, а Александра предпочитала чёрный. Отхлебнув глоток, она закрыла глаза. На её лице было написано удовольствие.
Божественно,проговорила она.Мм, кажется, чего-то не хватает.
Она достала из холодильника баночку черносмородинового джема и намазала им хлеб. Откусив, она отправила вдогонку в рот кусочек омлета.
Вот теперьсамое оно, как я люблю.
Когда после завтрака я вымыла посуду, Александра завладела моими только что вытертыми полотенцем руками и поцеловала обе поочерёдно. Ни слова больше не было сказано ни об Алисе, ни об устроенной ею сцене: твоя сестра будто начисто забыла о ней.
* * *
Лёнечка, что же вы мне не позвонили и ничего не сказали? Я бы сделала всё, чтобы вам как-то помочь, поддержать...
Подвижное золото солнечных зайчиков играло на моих руках, блестело на румяных яблочных боках. В длинном дачном платье Натальи Борисовны я собирала яблоки и складывала в фартук, рискуя чебурахнуться со стремянки.
Вы лучше лестницу поддержите,сказала я.
Ксения, снова в своей ковбойской шляпе, клетчатой рубашке и джинсах, крепко взялась за стремянку, расставив ноги пошире для устойчивости.
Слушаюсь и повинуюсь... Кстати, у вас уже полный фартук. Может, пора в корзину высыпать?
Вообще-то, да,согласилась я.
Одной рукой придерживая оттянутый яблочной тяжестью фартук, а другой хватаясь за стремянку, я слезла и высыпала плоды в большую корзину из тонких металлических прутьев. Субботний день выдался жарким и солнечным, словно захотел ненадолго вернуться июль. Остаток августа я решила отдохнуть, а с сентября начать искать новую работу. Пока же я целыми днями пропадала на даче, занимаясь варкой сока и повидла, как когда-то Наталья Борисовна: больше мне делать было нечего, а сидеть дома и слушать плач боли-вдовы я уже не могласходила с ума. Впрочем, в саду мне тоже всё напоминало о тебе, и к горлу то и дело подступал ком... Казалось, ещё вчера мы с тобой собирали здесь вишню и малину, и твои лопатки ходили ходуном под футболкой, когда ты помогала мне закатывать банки с вареньем...
Александра была сегодня, как обычно, на работе, зато позвонила Ксения и буквально напросилась со мной на дачу, предлагая свою помощь. Я охотно согласиласьнадеялась, что при ней моя боль не будет так громко кричать, выворачивая мне душу наизнанку.
Простите, я была в таком состоянии, что себя-то не помнила, не то что...
Оборвав себя, я снова начала карабкаться на стремянку, чтобы сорвать высоко висящие яблокидушистые, красивые, наливные. Те, что созревали на свету, были намного румянеепропитанные летом, жарой, солнцем. Ксения, сдвинув шляпу на затылок, смотрела на меня снизу такими восхищённо-влюблёнными глазами, что мне стало неловко и совестно. Вся надежда была только на то, что это увлечение мною у неё продлится не слишком долго.
Ой...
У меня с ноги свалилось сабо. Ксения тут же услужливо подняла его и надела мне сновас таким видом, словно оно было хрустальной туфелькой, а яЗолушкой. Стремянка качнулась подо мной, и я ухватилась за яблоневую ветку, взвизгнув.
Всё в порядке, я держу вас!воскликнула Ксения, фиксируя лестницу.
Когда лёгкий холодок испуга схлынул, я снова потянулась за яблоками. Рвать их было одно удовольствиетак и хотелось впиться зубами в их бока. Не устояв перед соблазном, я обтёрла один особенно красивый экземпляр о ткань платья на груди и с хрустом откусила. Сок так и брызнул.
Не угостите яблочком, Ева-соблазнительница?попросила Ксения, лукаво прищурив на солнце один глаз.
Стремянку держите,с набитым ртом засмеялась я.Потом угощукак слезу на землю.
Корзина наполнилась с горкой, и мне её было, конечно же, одной не под силу поднять: она весила килограммов двадцать. Ксения помогла мне затащить яблоки в дом и в награду получила самое большое и румяное. Повертев его в руках, она протянула его мне назад с просьбой:
Ммм... А можно об ваше платье обтереть? Так будет несравнимо вкуснее!
Она смешила меня каждые пять минут. Честное слово, я не могла удержаться, хотя то и дело задумывалась, не слишком ли много я сегодня хохочу... Неприлично много для вдовы. Внутренне одёргивая себя и думая о тебе, я стирала улыбку с лица.
Вымыв яблоки, я принялась резать и чистить их от сердцевин и плодоножек. Сидя за столом напротив меня, Ксения помогала мне, быстро и ловко орудуя ножом. Закатанные до локтей рукава открывали её покрытые лёгким бронзовым загаром руки. Солнечный свет лился в окно, где-то лаяла собака, чирикали птицы, шумела листва... Роковой август прикинулся самым обычнымбеспечным, ласковым и щедрым.
Спасибо вам, Лёня,сказала вдруг Ксения серьёзно.
За что?удивилась я.
Просто за то, что вы есть,ответила она, разрезая яблоко пополам.Красавица, хранительница очага, светлая, как лесная фея... Всё этовы. Обладать такой женщинойсчастье. За это можно всё на свете отдать. И просто находиться рядом с вамиуже блаженство.
В это время нож в её руке сделал круговое движение, и вырезанная конусом сердцевина яблока полетела в миску для отходов.
Ох, Ксения, перед вашим красноречием не устоит ни одна дама,усмехнулась я.Вы мастер говорить комплименты. Право же, вы мне льстите. Не стоит.
Это не комплименты и не лесть, а чистая правда,сказала она со вздохом.Но вы правы, меня опять несёт... Впрочем, в вашем присутствии по-другому и невозможно себя чувствовать.
Загрузив первую порцию яблок в соковарку, я отправилась в огород. Нарвав спелых помидоров, огурцов и зелени для салата, я прислонилась к теплице, глотая слёзы. Как и дома, всё здесь было пропитано тобойкаждая веточка, каждый комок земли, каждая травинка. А вот и мята под вишней... Здесь, в волнах её запаха, ты играла на мне симфонии блаженства. Вот на краю грядки след твоей ногивмятина на аккуратном земляном бортике. Вот пенёк от спиленного тобой засохшего вишнёвого ствола... Смахнув слёзы, я с корзинкой овощей побрела обратно в дом.
Соковарка дышала паром на плите, Ксения всё так же сидела за столом, задумчиво ероша волосы, подстриженные заметно короче, чем в нашу предыдущую встречу.
Сейчас сделаю салат,стараясь придать голосу бодрое звучание, сказала я.Хотите?
С удовольствием,улыбнулась Ксения. Но следы слёз на моём лице не укрылись от неё, и улыбка тут же угасла.
Всё нормально,поспешила заверить я.
Всё-таки в присутствии Ксении мне было чуть-чуть легче. Её остроумное, позитивное, сияющее обаяние снова затягивало меня под власть своих чар, и я, закрывая глаза, вновь слышала искристый перезвон-перешёптывание кроны золотого дерева. Солнце просто вытапливало из души боль и высушивало слёзы, жарко целуя мои намокшие ресницы.
Слушайте, Лёнечка!воодушевлённо воскликнула вдруг Ксения.Вы достойны быть увековеченной на картине... Жаль, я не умею рисовать. Так хотя бы сфотографировать! Встаньте под яблоню, пожалуйста. Пойдёмте, прошу вас! Мне очень хочется вас запечатлеть... Можно?
Ой... Да я как-то... выгляжу не очень подходящим для фотосессии образом,засомневалась я, оценивая свой вид: длинное цветастое платье твоей мамы и большой фартук с карманами, уже старый и засаленный, кое-где запятнанный ягодным соком.
Нет, нет, всё замечательно!убеждала Ксения, блестя глазами и улыбкой.Вы изумительны в любом облике, в любой одежде, поверьте.
У меня не получилось сопротивляться её ласково влекущей руке. Овощи остались в мойке, и я вышла под струящиеся с неба потоки солнечного тепла. Для пущей колоритности Ксения наложила мне полный фартук яблок и заставила снова влезть на стремянку, как будто я только что нарвала их.
Великолепный кадр!восторгалась она, щёлкая меня на мобильный.Лёня, вы бесподобно смотритесь... Этакая сельская романтика! А распустите волосы, а? Будет просто потрясающе!
Ох ты, Господи,обречённо пробормотала я, убирая зажим-краб и встряхивая окутавшими мои плечи волосами.Тяжела доля фотомодели...
Стремянка, которую никто не держал, между тем опасно покачивалась подо мной, и мне для страховки пришлось крепко вцепиться в ветку, одновременно пытаясь принять эффектную позу.
Может, достаточно?с опаской спросила я.А то мне тут как-то... не очень устойчиво.
Сейчас, сейчас, одну секундочку, подержитесь ещё,отозвалась она, увлечённо продолжая меня снимать.Эх, надо было нормальный фотик взятькачество было бы лучше!.. Ну, что уж есть. Так, чуть назад подайтесь и голову чуть поверните на меня, пожалуйста.
Выполняя её указания, я отклонилась назад, стараясь придать голове кокетливый поворот. И допозировалась: стремянка угрожающе качнулась подо мной, и я, выпустив край фартука, схватилась за ветку второй рукой. Яблоки со стуком посыпались на землю, а мои ноги начали неумолимо терять под собой опору.
Ай, ай, ай, я падаю!истошно завопила я, изо всех сил цепляясь за яблоню.
Стремянка, побалансировав пару секунд в положении Пизанской башни, всё-таки решительно брякнулась вслед за яблоками. Я непременно повисла бы на ветке в глупейшем положении, если бы руки Ксении не обхватили нашедший на себя приключения нижний сантиметраж моей фигуры.
Тихо, всё! Я держу! Отпускайте ветку.
Ой, нет, я упаду!зажмурившись, пищала я.
Да нет же, я вас крепко держу!успокаивала Ксения.Тут совсем не высоко! Разжимайте руки, я вам помогу спуститься.
О да, держала она меня крепкониже талии. Как только я разжала руки, её объятия ослабели, и я с визгом соскользнула вниз.
Когда я открыла зажмуренные глаза, мои ноги чувствовали землю, а Ксения обнимала меня уже более традиционным способомза верхнюю часть тела.
Ну, вот и всё,сказала она с улыбкой.
Уфф, ну и фотосессия,пробормотала я.Травмоопасная...
Фотосессия закончилась, но фотограф не спешил опускать меня из объятий. Я осторожно попыталась высвободиться, но руки Ксении держали меня железно, а из её зрачков на меня веяло жаром.
Э-э...Я снова сделала движение, намекающее, что я хотела бы оказаться на свободе.Я уже стою на ногах, можете отпустить.
Мм... А я вот не уверена, что стою,касаясь меня дыханием, проговорила Ксения.По-моему, я где-то летаю... в облаках.
Ну, тогда поскорее спускайтесь, потому что пора обедать,сказала я.
Ещё никогда в жизни я так не рвалась к огурцам и помидорам, чтобы порезать их для салата. Я чувствовала себя... грязно, потому что позволила до себя дотрагиваться чужому человеку спустя ничтожно малое время после твоих похорон. "Башмаков ещё не износила..." Нож неистово и зверски рубил ни в чём не повинные овощи, а Ксения с виноватым видом стояла напротив, скрестив на груди руки и озадаченно теребя подбородок. Нас с ней разделял кухонный столи хорошо, что разделял, на мой взгляд.
Простите, Лёня. Вам сейчас и так тяжело, а я слишком много себе позволяю... Всё это оттого, что вы мне безумно нравитесь. Но я постараюсь держать себя в руках.
В морозилке обнаружились голубцы, сделав лёгкий салатный перекус полноценным обедом. Тем временем настала пора сливать сок в банку. После этого тяжёлую и горячую ёмкость с яблочной мякотью нужно было освободить, но у меня отчего-то ослабели руки, и я не смогла её даже приподнять.
Давайте, я помогу,предложила Ксения.
Распаренные яблоки шмякнулись в тазик, исходя чудесным, тёплым и уютным ароматом, напомнившим мне о тебе. Сентябрьский день, наша годовщина, яблочный шашлык. И сноваком в горле.
А из этого вы что-то тоже будете делать?спросила Ксения, кивая в сторону тазика с горячей яблочной массой.
Протру лопаточкой через сито, и получится замечательно вкусное повидло,ответила я.
Солнце лилось в кухонное окно прямо на мои руки: роковой август задабривал, прося прощения. Обшитые деревом стены, впитывая рассеянный солнечный свет, наполняли кухонную атмосферу янтарным теплом. Протирание яблокработа монотонная и скучная, молчать во время которой просто невыносимо тошно, и мы с Ксенией снова разговорились. На неё невозможно было сердиться: её ясная и лучистая улыбка с ямочками на щеках могла растопить любой лёд и прогнать самую лютую обиду. Неловкость понемногу уходила, и вотя уже рассказывала ей о том, как увольнялась.