Это была хорошая идея. Да что там хорошаяпросто замечательная. Жить с тобой? Я обеими руками была за. Пусть и временно, но... хотя бы так. Тем более, что дома меня не ждало ничего хорошего.
Давай, сходи завтра за вещами,убеждала меня Александра.Могу с тобой съездить, помочь их перевезти. Ну, и для моральной поддержки. Если будут на тебя наезжать, я им быстро рот-то закрою.
В том, что Александра могла закрыть рот кому угодно, я не сомневалась. Она за словом в карман не полезет, не будет стесняться и отмалчиваться, как я. Да и вообще... Рядом с ней я ощущала себя, как под крылышком у ангела-хранителя.
Но был ещё один вопрос:
А мой компьютер?
Своего железного друга я не могла бросить: на его жёстком диске была вся моя писанина.
Не проблема,сказала Александра.Заберём и твой комп. Интернет здесь есть, если что, вторую машину подключитьзапросто. Ну, решено?
Я кивнула. Александра улыбнулась и шутливо ущипнула меня за нос.
Вот и хорошо. А теперьспать.
После этого разговора у меня немного посветлело на душе, беды немного отдалились, и стало казаться, что я со всем справлюсь... если не одной левой, то как минимум без кровавых потерь. Выпив налитый мне Александрой стакан кефира, я снова улеглась. Тёплая дрёма уже начала ко мне подкрадываться, когда кто-то забрался под одеяло, прижался сзади и обнял меня. Нащупав рукой стриженую ёжиком голову, я повернулась к тебе лицом и встретилась с твоими губами.
Утром нас поднял будильник на мобильном Александры, поставленный на семь часов. Его хозяйка была уже на ногах и одета, как будто и вовсе не ложилась. На кухне нас уже ждал завтраккофе и бутерброды с паштетом. Плеснув воды в слипающиеся глаза, я утёрлась приятно пахнущим свежестью полотенцем и села к столу.
Мы успели позавтракать. Я мыла посуду, пробуя себя в роли твоей временной помощницы по хозяйству, когда зазвонил телефон.
Трубку сняла Александра, а мы с тобой напряжённо вслушивались. Стоя у дверного косяка, я видела, как лицо твоей сестры стало бледнее мрамора, даже губы посерели.
Да. Да, я её дочь... Слушаю.
Беда словно нарочно дала нам время и поспать, и выпить кофе. Будто позволила немного вздохнуть перед новым ударом. Положив трубку, Александра закрыла глаза на пару секунд, потом медленно подошла к тебе, присела на корточки и сжала твои руки. Её голос звучал глухо и хрипловато.
Ясь... Звонили из больницы. Крепись, маленький... Мама умерла.
Александра настояла, чтобы я не отпрашивалась с работы. Вы с ней начали подготовку к похоронам, а мне пришлось торчать на своём рабочем месте, то и дело стараясь скрыть от людей слёзы. В обед администратор Марина отвела меня в уголок и спросила:
Чего у тебя случилось? Глаза на мокром месте...
Я честно ответила:
У подруги мама умерла.
Наша с Александрой договорённость насчёт переезда осталась в силе. Твоя сестра пообещала, что заедет за мной на работу, отвезёт домой, и я соберу вещи. Она сдержала своё слово: когда я вышла вечером на улицу, меня уже ждал знакомый джип. Александра выглядела усталой и бледноватой, под глазами у неё залегла голубизна, но, по своему обыкновению, она держала чувства в узде.
Как там с похоронами?спросила я.
Всё утрясли,кивнула она.
Не знаю, из чего была сделана твоя сестра, если после всего этого она нашла в себе силы возиться ещё и со мной. Не удержавшись, я обняла её. Погладив по лопатке, Александра чмокнула меня в висок.
Спасибо, солнышко. Ну... Поехали, что ли. Надо теперь твоими проблемами заняться.
Честно говоря, хоть меня и ободряла её поддержка, я всё-таки слегка нервничала, поднимаясь по лестнице к своей двери. По моему настоянию, Александра осталась ждать внизу: что я, маленькая, что ли, в самом делеодна не справлюсь? В последний момент внутренний голос пискнул, что это была не очень хорошая идея, но... слишком поздно.
Светлана, встретив меня в прихожей, ничего не сказала, только окинула таким взглядом, что у меня стало нехорошо в животе. С кухни доносились мужские голоса: у нас дома был гостьдядя Слава, младший брат отца. После развода с женой он уехал из города, несколько лет скитался неизвестно где, а сейчас вот приехал встретиться с дочерью, но не знал её адреса, а потому зашёл к намв надежде, что мы подскажем.
Отец, кстати сказать, был уже десять дней в отпуске и всё это время почти не просыхал, накачиваясь пивом под завязку, а иногда не брезговал дерябнуть и водки. Пил он один, не ища собутыльников и как-то забыв о Светланиной даче: когда он выпивал, ему всё становилось безразлично. Маман, возлагавшая надежды на его помощь в отпуске, жестоко обманулась в ожиданиях и ходила злая, как мегера. Моя покойная мама, когда отец бывал нетрезв, только расстраивалась и плакала, а Светлана скандалила. Похоже, она уже сама была не рада, что вышла замуж за него. Этот его порок открылся для неё как-то неожиданно: до свадьбы отец держал себя в руках, а если ему и случалось выпить, то это было в разумных пределах. Сам отец объяснял своё поведение в отпуске так:
Устал на этой треклятой работе, надо снять стресс.
Работал он главным энергетиком на небольшом металлообрабатывающем предприятии. Там в последнее время что-то не ладилось, и он действительно порой приходил домой вымотанный. Выйдя в отпуск в первый раз за последние три года, он ушёл в капитальный запой. Дядя Слава тоже был любителем "снять стресс" таким способомпотому, собственно, его семья и развалилась. Сейчас они с отцом выпивали на кухне и обсуждали моё вопиющее поведение, а Светлана от злости и раздражения была готова вот-вот взорваться, как паровой котёл.
Устроили тут пьянку! Дым коромыслом! Алкаши несчастные!
Из элегантной и изящной леди в голубом платье, какой она была в день бракосочетания, маман превратилась в обычную женщину за пятьдесят, слегка неухоженную, с морщинками и сединой, пробивающейся в неокрашенных корнях волос, в шёлковом халате, тапочках и с отросшей на ногах растительностью.
А в кухне и правда стояла непроглядная завеса сигаретного дыма. Не помогала даже открытая форточка: отец с дядей Славой смолили вдвоём, как паровозы, одну сигарету за другой. Когда я вошла, отец потребовал, матерясь почти через каждое слово:
Ну и скажи мне, б**дь: это правда? Не, Светкин пацанне трепло, наговаривать зря не станет... Но я, на х**, хочу от тебя это услышать. Что мы с твоей матерью делали не так? Когда не досмотрели? Где ты... нахваталась, б**дь, всего этого?
Нигде,ответила я.Такой родилась, видимо.
Дядя Слава, неопрятный, худой и длинный, весь какой-то засаленный и потный, поинтересовался со скабрезным прищуром:
Ну и как вы это между собой делаете? Ну, когда мужик с бабойвсё понятно... Но две девки? Чем? Не, ну, просто интересно, чем тебя нормальный мужской хрен не устраивает?
Всё у меня внутри превратилось в камень. Я не собиралась ничего объяснять этим двум пьяным мужикам.
У моей подруги мама умерла,сказала я сухо.Я пока поживу у неё. Собственно, я только за вещами пришла.
Подруга у неё!Отец презрительно хмыкнул, налил себе и брату по рюмке.Наркоманка какая-то...
Во мне будто что-то лопнулокакая-то нить, которая ещё удерживала меня в рамках приличий. Никто на свете не имел права так о тебе говоритьза это я была готова порвать кого угодно, даже родного отца.
Заткнись, ты!прорычала я.Не смей так говорить, ты её не знаешь, а слушаешь всяких м**звонов, сопливых маменькиных сынков... которые сами ни хрена не понимают, что говорят!
Глаза отца осатанели от ярости.
Ты как с отцом разговариваешь, соплячка?!заорал он, поднимаясь. Пошатнувшись, он ухватился за край стола.Ты... прошмандовка сопливая! Растили её, дрянь такую, воспитывали, кормили, учили... А она теперь отцу"заткнись"?! А ну-ка, Слава... щас мы ей ремня всыплем... может, мозги на место встанут!
Дядя Слава с энтузиазмом изъявил желание помочь в экзекуции. Заледенев от ужаса, я отшатнулась к стенке.
Только попробуйте... троньте,хрипло пробормотал мой неузнаваемый голос. Я слышала его словно чужой, как бы со стороны.
А вот и тронем,сказал отец, вытаскивая из брюк ремень.Ишь... в извращенки она, видите ли, подалась. Сопля зелёная... мозги куриные!
Вдруг раздался холодный и властный голос, повеявший, как северный ветер:
Поднимете на неё рукуобоим яйца оторву.
В мгновение ока Александра скрутила отца и стянула ему руки его же ремнём. Дядя Слава полез было на выручку, но получил ногой в пах. Светлана стояла в дверях, испуганно прикрыв пальцами рот.
В течение следующих двадцати минут отец с дядей Славой молча сидели за столом, угрюмые, но притихшиевпечатлённые мерами физического воздействия, а я собирала в большую спортивную сумку вещи.
Собирай всё по максимуму, Лёнь,сказала Александра.Тёплые вещи тоже бери... Мало ли.
Да, она была права: мало ли, может, я сюда больше не вернусь. Когда я выносила системный блок своего компьютера, отец, стоя в дверях кухни, пробурчал мне в спину:
Ну и вали отсюда... дура. К наркоманке своей. Можешь не возвращаться!
Александра помогала мне выносить вещи. Подхватив компьютерный монитор, она сказала:
Моя сестра не наркоманка. Она в школе работает. Учит слепых детей музыке. Вы бы попробовали делать то, что она делает... а потом бы ярлыки клеили.
На книжной полке сидел утёнок. Чуть не забыла маленького... Прижав его к груди, я взяла последний пакет с вещами и пошла вниз по лестнице.
Захлопнулась дверца джипа, заработал мотор. Машина плавно покатилась по улице, оставляя позади фонари, а меня накрыла запоздалая реакция. Я всхлипывала и тряслась, а Александра, ведя одной рукой машину, пальцами другой ласково ворошила и поглаживала мне волосы.
Ну, ну, Лёнь... Всё уже. Всё кончилось.
Саш... прости... извини, что тебе всё это... пришлось увидеть... и услышать.Спазмы, сотрясая мне грудь, просто разрывали меня на части.Весь этот... позор. Сегодня... Натальи Борисовны... не стало, а тут... всё это... безобразие...
Солнышко, успокойся,властно и строго, но вместе с тем нежно сказала Александра.Всё хорошо, ты едешь домой, к Яне. Она ждёт тебя.
Да, я ехала к тебечтобы обнять и сказать: "Я пришла, чтобы остаться с тобой. Навсегда". И утёнка я не забыла забрать, это тоже хорошо...
Не помню вот только, кто мне его покупалотец или мама.
Вот так роковой август забрал у тебя маму, а у меня порвал семейные связи. Впрочем, это способствовало созданию новой семьинашей с тобой.
Но этому месяцу предстояло натворить ещё немало дел
11. Американские горки
Автор этих записок обожает только тёмный шоколад (молочный вообще таковым не считает), кофе (увы, противопоказанный по состоянию здоровья напиток), чай со смородиной (ароматнепередаваемый!), высоких людей (фетиш), утят (глубоко личное), редактировать посты в Интернете до потери пульса (авторперфекционист и педант в душе) и короткую стрижку на любимом человеке (чтобы этакий пушистый ёжичек щекотал ладонь).
А ещё, как читатель, наверное, уже заметил, автор этих записок неравнодушна к замысловатым приёмам построения сюжета. Линейное его развитие (герой родилсяженилсяумер) автора не устраивает: слишком просто. А вот кидание читателя из одного временнОго пласта в другой, параллельное описание событий из прошлого и настоящего, перескоки грамматического времени глаголов в разных главах, проспекции-ретроспекции... Это авторутолько дай. И хлебом не корми. Извинившись перед читателем за колебания сюжетной линии, как на американских горках, в этой истории и далее автор собирается слегка увеличить их частоту.
Тем более, что собственная жизнь порой автору казалась именно такими горками... И однажды Сивку эти крутые горки таки укатали, но об этом позже, а пока...
Пока настал сентябрь, а значит, и наша вторая годовщина.
Светлое и радостное пространство кухни, в котором я когда-то так мечтала пить с тобой кофе, блестело чистотой и было наполнено вкусными запахами. Дверцы шкафчиков то и дело всполошённо хлопали, водопроводный кран лихорадило от постоянного открывания и закрывания, посуда гремела. Отложив на некоторое время своё литературное творчество, я занялась творчеством кулинарным, чтобы сочинить праздничный ужин...
Как ни странно, чувствовала я себя без вины виноватой. Внезапный уход твоей мамы из жизни словно был зловещим и горьким исполнением нашей мечтыжить вместе, став семьёй. Будто какая-то неведомая дьявольская сила вот так жутко и издевательски извратившись над нашими желаниями, устранила с нашего пути помеху... Да, мы хотели быть вместе, но не такой ценой. Впрочем, вполне может быть, что это просто моя мнительность разыграласьне знаю... Но как бы то ни было, счастье наше имело горький привкус.
Ты свои переживания прятала глубоко в душе: слёз на твоих глазах я не видела даже в день похорон. После поминок, когда мы с Александрой убирали со стола, ты взяла гитару, села на подоконник и пела свои самые пронзительные и грустные песни. А иногда и светлыекрылатые, как я их про себя называла. Летящие, мудрые, сжимающие сердце образы в стихах и чистые, простые и до дрожи тёплые мелодиивот чем ты провожала маму. Не слезами и тоской, а песней. Ты дарила на прощание её улетающей в иной мир душе свою музыку, и мне верилось, что она тебя слышала. Выглядя стройнее и суше обычного в чёрной водолазке и чёрных джинсах, ты обнимала свою гитару и надрывала мне сердце.
Моя мечта сбылась. Возвращаясь с работы, мы входили в одну и ту же дверь: тычуть раньше, а ячуть позже. В красном кафеле ванной отражались наши обнажённые тела, сплетённые в поцелуе под струями воды, а одеяло укрывало нас, уснувших в обнимку. Утёнок поселился на книжной полке над моим новым рабочим местом, для которого был куплен компьютерный стол. А вот кресло мне досталось старое; я не знала, кто в нём раньше сиделможет быть, твоя мама, а может, отец. Большое и солидное, оно скорее подходило для кабинета какого-нибудь крупного руководителя и обладало довольно неприятным характеромскрипело и визжало... Мечта сбылась, но мне хотелось ещё кое-чего, а именночтобы улыбка поскорее вернулась на твоё лицо.
Конечно, была куча бытовых мелочей. Напримерчто ты любишь на завтрак? Мне стыдно признаться, но я до сих пор не знала этого, хотя мы встречались уже два года. Мне как-то не приходило в голову спрашивать тебя об этом, пока мы ещё не жили вместе, да я никогда прежде и не готовила тебе завтраковэто делала твоя мама. Передо мной встал вопрос: кормить тебя "по-маминому", чтобы не так резко ощущалась эта гложущая душу пустота, или делать всё по-своему и быть собой? Поразмыслив, я решила, что полностью заменить Наталью Борисовну не смогу, да и нужно ли было это делать? Мамаэто мама, а яэто я.
Вкусы у нас с тобой всё-таки немного различались. Я любила разнообразные кашигеркулесовую, пшёнку, гречку, ячневую, а вот ты их с детства терпеть не могла. Я недолюбливала мясо в супе, а вот ты обожала обглодать косточку из борща. Моей любовью были картофельные вареники, а ты предпочитала пельмени. Мне нравился воздушный и нежный омлет на кефире, а ты с удовольствием ела яичницу-глазунью с луком и помидорами. Впрочем, во всём можно было найти компромисс, как-то выкрутиться, но при обязательном условии, что все блюда подавались под соусом любви. Если бы этой приправы не было, любой, даже самый шикарный обед застрял бы в горле, как сухая корка. К счастью, любовь у нас из приправы иногда превращалась даже в основное блюдо.
Но сворачиваю лирическое отступление и возвращаюсь к праздничному ужину. Таща тяжёлый пакет с продуктами для него, я встретилась на лестнице с соседкой Галиной Петровной, пожилой любительницей сериалов, страдавшей хроническим недугомотсутствием сахара, соли и спичек в домашнем хозяйстве. То ли она постоянно забывала купить их в магазине, то ли из принципа разживалась этими товарами исключительно у соседейэто было мне поначалу непонятно, но вскоре я раскусила старушенцию. Прося снабдить её сущей мелочьюкоробком спичек или столовой ложкой соли, она как бы невзначай расспрашивала о том, о сём, собирая информацию о жильцах дома. Зачем ей это было нужно? А просто так. Ещё одна любопытная Варвара, вроде Светланы. Ладно бы ещё, если б она интересовалась этим лишь для себя! Нет, добытыми сведениями она делилась со своими приятельницами из соседних подъездовтакими же пенсионерками и кумушками-сплетницами. Естественно, моё появление в твоей квартире вызвало у неё живейший интерес, и буквально через несколько дней после моего переезда, встретив меня на лестнице, она попыталась вытянуть из меня хоть какую-то личную информацию. Но с менягде сядешь, там и слезешь, меня даже цыганки на улице загипнотизировать не могут. Я представилась ей твоей троюродной сестрой, переехавшей сюда, чтобы помогать тебе в быту, и на этом быстренько закончила разговор.
И вот, опять старая песня:
Здравствуй, деточка... А я вот опять спички забыла купить, голова моя дырявая... Не дашь коробочек?
Втащив пакет в квартиру, я вынесла Галине Петровне спички.
Вот спасибо, моя хорошая... Много ты всего набралаподи, на тыщу на целую... Дорогие нынче продукты стали, пенсии не хватает... А где ты работаешь?
В магазине,уклончиво ответила я.
И чё, хорошо платят?сразу навострился не в меру любознательный старушечий нос.
Нормально,ответила я.Ну, до свиданья, Галина Петровна, у меня дел много.
И я закрыла дверь. Уфф... Если эта старая сплетница пронюхает о нас с тобойна следующий день об этом будет знать весь дом. Для всех я была твоей дальней родственницей, а что мы делали за закрытыми дверями квартиры, никого не касалось. Александра одобрила эту легенду. В доме было восемь подъездов и девять этажейзатеряться в такой толпе легко, особенно когда всё общение с большинством соседей, поглощённых своими делами и мыслями, сводится к сказанному второпях "здрасьте", да и точерез раз. Нужно ли общение парню, стремительно бегущему вниз по ступенькам с наушниками от плеера в ушах? Или усталому отцу семейства, возвращающемуся с работы и волокущему такой же тяжеленный, как у меня, пакет из магазина?
Вот она, современная жизнь. Но нам это было даже на руку.
Отбросив серый шлейф уличного беспокойства, прицепившийся ко мне снаружи, я воцарилась в светлом пространстве нашей кухни и начала кулинарить. Два года назад в этот день ты в первый раз поцеловала меняс этого момента мы и вели отсчёт времени. А мою жизнь этот поцелуй разделил на две эрыдо тебя и с тобой. Всё, что было до тебя, затягивал туман нереальности. Там, в той эре, была не настоящая я.
* * *
"Женщина в тёмных очках, по-прежнему не глядя на меня, подошла, сверкнув голенищами шикарных сапог, присела и принялась меня ощупывать.
Девушка, милая, что с вами? Как вы себя чувствуете? Вам больно?спрашивала она встревоженно.
А вы как думаете?всхлипнула я.Конечно, больно... Вы что, не видите?
Она ответила спокойно, дотронувшись до своих широких тёмных очков:
Да, я не вижу".
Четырнадцатое октября. Комната погружена в полумрак. Объединённый свет настольной лампы и монитора компьютера лежит на моём лице, и в тишине слышится прерывистый стук по клавишам. Рядом с клавиатурой стынет кружка чая со смородиной, а на книжной полке таращит пуговичные глаза жёлтый утёнок. А рядомего новая приятельница-уточка. Для меня домто место, где стоит компьютер с моей писаниной, сидит утёнок и живёшь ты. Больше мне ничего не нужно. Даже если бы вокруг была не уютная благоустроенная квартира, а пещера, для меня мало что изменилось бы. Ну, разве что, в туалет я ходила бы в кустики рядом с пещерой.
Эта слепая женщина, о которой я пишу, Альбинаобъединённый образ Александры и тебя. От твоей сестры у неё внешность и род занятий, а от тебяслепота. А изуродованное лицо и лысая головаэто отголосок "Белых водорослей", где возлюбленной главной героини плеснули в лицо щёлочью. Только отсутствие волос у Альбиныследствие облысения, а её прототип из "Белых водорослей", Аида, бреется сама, потому что ей идёт так. Красавица и чудовищевечная тема: о том, что любим мы в итоге не за внешнее.
" Дура! Идиотка! Ты что, ворон считаешь? Тебе жить надоело?орал Рюрик. Впрочем, тогда я ещё не знала, как его зовут, и для меня он был просто шкаф в костюме".
Рюриквымышленный персонаж, водитель Альбины. Он тоже из "Белых водорослей", только там его звали Рогволд Рюрикович, Волик для краткости. Почему я дала ему такое вычурное имя? А это "болезнь" многих начинающих авторов: они стремятся назвать своих героев как-нибудь позаковыристее. Даже садовников у них иногда зовут Альфонсами и Ательстанами. Петя, Маша, Джон, Мэриразве это запоминающиеся имена? Увы, если не получается вдохнуть в персонажа жизнь, наделить его чертами настоящей личности, придать индивидуальность, так хоть имя привлекает внимание.
"Из-за опущенного стекла дверцы чёрного сверкающего джипа послышался холодный и властный женский голос:
Голубушка, подойди-ка сюда!
Я не сразу поняла, что обращались ко мне, и сделала ещё пару шагов в направлении своего дома, но тот же голос повторил:
Деточка, ты что, глухая? Я к тебе обращаюсь!
Я остановилась и посмотрела в сторону источника этого неприятного голоса, от которого у меня разом сжались кишки".
А этопервое появление сестры Альбины, Дианы. Она "наезжает" на главную героиню почти так же, как "наехала" на меня Александра при нашем с ней знакомстве. Правда, в "Слепых душах" я всё слегка преувеличиваю и приукрашиваю, добавляю гротеска, но суть остаётся та жемои ощущения от того "экзамена", который устроила мне твоя сестра. Если Альбине я придаю внешность Саши, то Диане я дарю её внутренние качества, характер, а наружность придумываю сама, кроме одной реальной чёрточкиранней седины.
"Я тихонько целую её шрамы. Шесть лет в полной темноте. Интересно, какие сны ей снятся? Звуки? Образы прошлого?
Аль, а как ты меня себе представляешь?
Она чуть улыбается уголками губ. Касаясь подушечками пальцев моего лица, говорит..."
Птенчик...
Нет, это говорит не Альбина. Это твои руки ложатся мне на плечи, поглаживают, приподнимают волосы с шеи, играют с ними, раскладывают и расправляют. Мои печатающие пальцы замирают и отдаляются от клавиатуры, я улыбаюсь и закрываю глаза. Твой тёплый голос обволакивает и ласкает.
Лёнь, поздно уже... Пойдём спать, мм?
На часахполвторого. Завтра нам обеим на работу, и если ты захочешь сейчас немножко поиграть на мнеа судя по твоим прикосновениям, ты хочешь, на сон остаётся не так уж много времени.
Сейчас, Уть... Иду.
Файл сохранён и закрыт, экран гаснет, я беру с полки утёнка и целую его в пушистое пузико, ласково нажимаю на клюв его подружке.
Сладких снов, малыши.
Я желаю спокойной ночи своему детству, а ночь увлекает меня в свои взрослые объятияте самые, с маркировкой "18+". Я становлюсь твоей гитарой, и ты заставляешь петь и моё тело, и душу.
* * *
На чём я остановилась? Ах да, ужин. Сегодня я была весь день дома и хотела приготовить что-нибудь этакое, вкусное. Галина Петровна не ошиблась: денег на продукты я сегодня потратила несколько больше обычногону, так ведь и день был особенный. Алёне из "У сумрака зелёные глаза" ещё только предстояло приготовить для Аиды то, что готовила я для тебя уже сейчаса именно, филе сёмги под сметаной. А ещё я собиралась сделать блинчики с антоновскими яблоками и лазанью. Но, как известно, готовить нужно в спокойном состоянии и хорошем настроении, а у меня в последний месяц с этим были весьма частые перебои.
Мой уход из дома не положил конец нервотрёпке. Поначалу были звонки на мобильныйзвонил отец, всё ещё не протрезвевший ("Когда ж у него отпуск кончится?"думала я). Он то угрожал найти меня и "показать где раки зимуют", грозился расправиться с тобой, обещал отодрать нас обеих (ремнём или сексуальнопояснений насчёт значения слова не было). Я сбрасывала звонок, на несколько часов отключала телефон. После этих звонков мне становилось физически плохо, будто трубка высасывала из меня все силы. После того как он позвонил и разбудил нас в три часа ночи, я стала отключать телефон и перед сном.
Я боялась, что он действительно нас найдёт, хотя он не мог знать твоего адреса, таких подробностей я ему не говорила. Потом звонки прекратились: видимо, отпуск у отца кончился, а значит, и его алкогольный психоз. Но это был ещё не конец: позвонил брат.
Ты где сейчас вообще?
Живу у подруги,ответила я.У меня всё нормально, не беспокойся. Домой возвращаться я не собираюсь.
Так он вроде уже не пьёт, насколько я понял,сказал Денис.Может, попробуете как-нибудь помириться? А то ведь нехорошо получается.
Он думал, что я ушла из-за пьянства отца, а в истинную причину не верилсчитал это его пьяным бредом. Когда я сказала, что это не бред, на том конце линии повисло тяжёлое, как вес всего земного шара, молчание...
Это что ж получается, сестрёнка? Я тебя, выходит, совсем не знаю?проговорил он наконец.Слушай, а может быть, это можно как-нибудь вылечить? Ну, к психологу сходить, разобраться... Может, ты себе всего этого напридумывала просто, а?
Денис, "придуманное", как ты это называешь, за два года уже прошло бы, как с белых яблонь дым,усмехнулась я.Это не мимолётная блажь, это... ну, судьба. И путь.
Ерунда это всё,раздражённо ответил он.Этоненормальность. Психическая. Тебе надо лечиться, сестрёнка, серьёзно.
Это тебе надо лечиться,рассердилась я.Вот только косность мышления вряд ли поддаётся лечению. Это тоже своего рода судьба.
Я хотела нажать кнопку отбоя на телефоне, но брат закричал в трубку:
Подожди, подожди, не сбрасывай! Нельзя так, нехорошо... И вообще, это не телефонный разговор. Давай встретимся и мирно, нормально поговорим, как брат с сестрой.
Я не против мирного и нормального разговора,сказала я.Я только против того, чтобы меня считали больной. Это не болезнь.
Хорошо, хорошо!примирительно воскликнул Денис.Как тебе будет угодно. Я понимаю, ты у нас творческая личность, а творческим людям свойственны разные... гм... крайности. Они стремятся всё попробовать, расширить, так сказать, свой личностный опыт...
Денис,устало перебила я.Это не эксперимент. Это просто моё естество. Как цвет кожи, рост, отпечатки пальцев.
Ладно, пусть будет так,вздохнул брат.Я только хочу узнать, где, как и с кем ты живёшь. Отец что-то болтал насчёт наркотиков... Я грешным делом подумал, что он это ляпнул в порядке пьяного бреда, но коль скоро ты сама подтверждаешь...
Господи, да что ж такое!Я закрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти, чувствуя, что начинаю выходить из себя.Вот этоточно бред. Стопроцентный. Я когда-нибудь Светлане патлы повыдергаю за это... Это клевета. И не смей повторять эту чушь, не зная, как всё обстоит на самом деле.