Яничек молча оценивающе смотрел на Лиханова:
Вы могли бы поехать в Париж и встретиться с некоторыми старыми друзьями?
В Париже я получу въездную визу в СССР?с нажимом выделяя слова, сказал Лиханов.Прекратите издеваться! Слушайте, вы сами-то порядочный человек? Меня к вам послали люди честные. Но я найду способ сообщить им, что вы меня обманули, хотя вряд ли смогу снова вернуться в Вену.
Надеетесь на помощь того господина, с которым виделись в магазине? Он не знаком ни с капитаном Редером, ни с Вайзелем, хотя отлично знает Роберта Дорна. Это стараниями Дорна вы хоть сегодня, хоть завтра получите свой долгожданный советский паспорт. Не верите? Или вы не знаете, чем занимаются венские пожарники в свободное от борьбы с огнем время? Или вам не понятно, что только благодаря контактам с людьми, которые поставили перед собой те же цели, что и Вайзель, и Эбхард, и капитан Редер, вы оказались здесь? Или вам не ясно, что их усилиями вы сможете вернуться на родину? Дорн дал вам самую безупречную характеристику. Дорн особенно подчеркнул, что вы выстрадали и глубоко осмыслили свое решение стать гражданином СССР.
Вы хотите сказать, что Дорн среди таких, как Вайзель и Эбхард?
Не стоит уточнять. Дорн помог вам, и теперь я очень прошу вас, помогите Дорну. Он попал в настоящую беду. Он исчез, исчез в Дюнкерке, во Франции. Я прошу вас поискать людей, которые могли бы пролить свет на судьбу Дорна. У вас ведь много знакомых в Париже
Я ваминформацию, вы мнепаспорт? Иначе не дадите?презрительно спросил Лиханов.Торгашей не люблю. Венцы не торговались, когда помогали мне. И я Родиной не торгую. Начинаются номера Где мои ботинки? Или я уйду в ваших шлепанцах. Нечего мне морочить голову! Да если бы не Вайзель! Видимо, вы и его зацепили и держите тем, что знаете о его борьбе? Да?Лиханов боялся провокации.
Боже мой, Лиханов, какую чепуху вы несете! Идите хоть сейчас в советское посольство, вас там ждут ваши документы. Вы уедете в Россию Но вы не найдете там покоя. Вы человек совестливый, и, мне кажется, вам будет очень неспокойно в Москве, в Туле или в Калуге, там, где вы захотите жить, от сознания, что не помогли, хотя и могли помочь, спасти жизнь человеку, которому обязаны своим возвращением в Москву, Тулу или Калугу.
Вы отдадите мне ботинки, или я прямо отсюда пойду в полицию и расскажу, что вы тут за комедию ломаете под башмачной вывеской!
Никогда вы этого не сделаете, Лиханов. Никогда Вы русский офицер, русский интеллигент, вам претит доносительство. Да и приведет ли оно к хорошим последствиям для вас? А если надумаете ехать в Париж, заходите ко мне, буду рад вас видеть. Ваши ботинки готовы, можете смело идти в консульский отдел, не то в пять часов он закроется.
V
В кабинете генерала Гизевиуса сидел подавленный Фриц Дост и не мог до конца осознать, что Роберта больше нет Да как же так!
Вполне возможно, что Дорна убили. Ведь Роберт и из преисподней откликнется, если стоит на ногах и способен спустить курок,такую уж школу прошел. А Гизевиус надеется, что не все потеряно. Искать, конечно, необходимо. Нельзя же Роберта оставлять неотмщенным.
Фрицу не понравилось, что предварительный розыск поручили Лею. Этот давно готов сам закопать Роберта по самую макушку. Дост с неприязнью смотрел на Лея, который рассказывал, что за все это время только и сделал, что допросил Макса Боу да маленького Фреда Гейдена. Он, оказывается, надеялся, что таким близким людям, как Фред и Макс, Роберт мог доверительно сообщить, куда он направляется, даже намекнуть на дурные предчувствия.
А Лей, докладывая, с ужасом сознавал, что поручение отыскать следы гауптштурмфюрера Дорна заставляет его вести уже не двойную, тройную игру.
«Надо переходить в гестапо,раздраженно думал Лей,в этом СД можно заиграться. А возраст уже сказывается. И сердце шалит. Там, в гестапо, все просто. И ты сам в силу этой элементарной простоты отношений неуязвим. В гестапо я мог бы уйти с повышением. Напрасно я отказался в прошлом году».
Лей не без умысла начал с Фреда Гейдена, а потом смеялся над собой. Надо же, как меняются люди! Этот мальчишка, который все детство прокрутился то возле штурмовиков, то возле коммунистов, весьма себе на уме. Нашел место в жизни, никто не сбил с панталыку. Перед Леем стоял затянутый в новенькую форму шарфюрер ССв струнку тянулся, рапорт чеканил слово к слову! Инструктор районного отделения организации «Сила через радость», выпускник «школы Адольфа Гитлера».
«Как лихо,думал Лей,жизнь, она такая, научит, заставит. Перекроит».
Гауптштурмфюрер СС Дорн присутствовал среди почетных гостей на выпускном вечере в нашей школе, тепло поздравил. Поблагодарил начальника школы за воспитание молодых кадров партии
Куда потом намеревался отбыть гауптштурмфюрер Дорн, вам известно?
Никак нет!
«Это хорошо,отметил Лей,что Гейден не знает, отчего и почему Дорну взбрело в голову возвращаться в Лондон, отчитавшись за «Святого», через Францию. Не знает, что из Берлина Дорн поехал в Париж. Следовательно, нигде не скажет об этом».
Лей уже хотел отпустить шарфюрера, но не удержалсявзбесило, что этот так называемый «близкий Дорну человек» не оказался, как думалось, коммунистом, подпольщиком илиеще лучшезаключенным концлагеря. Вот что было бы славно. Доложить генералу Гизевиусу, что несостоявшийся родственник Дорнапреступный элемент. И в отместку этому безупречному офицерику Лей сказал:
Стыдно, юноша. Исчез близкий вашему дому человек. Жених вашей покойной сестры. Сколько лет он материально поддерживал вашего отца! Можно сказать, помог вам выйти в люди. Может быть, Дорна и на свете уже нет Но я не заметил в вас простого человеческого участия к его судьбе.
Лей увидел, как побледнел шарфюрер.
К сожалению, у меня нет возможности помочь вам. Гауптштурмфюрер Дорн всегда относился ко мне, как к ребенку, и никогда не делился своими планами и делами. О чем я сейчас искренне сокрушаюсь
Штурмбанфюрер СС Макс Боу был явно растерян. Он не видел Дорна и не получал от него известий с осени тридцать шестого года. Тогда вышла случайная встреча, сошлись старой компанией, был еще Фриц Дост. Он может подтвердить.
А что,поинтересовался Боу,господину штандартенфюреру нужен компромат на Дорна?
Лей с брезгливостью прервал встречу.
Но сейчас рассказывал Гизевиусу, с каким участием, с какой горячностью откликнулись эти сыны партии на его призыв найти старого друга. Но, увы, их усилия напрасны.
А что, штандартенфюрер, вы командировали их в Англию или к Люциферу?с вызовом спросил Лея Дост.
Лей обескураженно глянул на Гизевиуса, но тот отвернулся, не защитил от наскока молокососа, жалкого инструкторишки генлейновского «Добровольческого корпуса».
Надо было посмотреть старые дела Роберта,продолжал Фриц, почувствовав поддержку.Если Интерпол не забыл про иденовское досье, вполне возможно, Дорн арестован и выдан англичанам. Я сам тогда чудом вывернулся, а Роберт работал без прикрытия, прикрывал меня, и, между прочим, бювар заказывал лично Это раз. ДваИспания. Там бежал подследственный Хайнихеля
Лей изменился в лице, и Дост позлорадствовал, что сумел дать фору старой ищейке, не зря четыре года учился на юридическом, жаль, не удалось закончить.
Этот подследственный,продолжил Фриц,знал Дорна как нашего офицера. Умножаем это рассуждение на комбинацию Роберта с профессором Дворником. Надо прозондировать, на что способен бывший подследственный Хайнихеля, и ответить на вопрос, не он ли подставил Дорна чехам, словакам и прочей тамошней славянской швали.
Мне кажется,тихо заметил Лей,штурмфюрер придает слишком большое значение операции Дорна с Дворником. Но это простительно, герр Дост наилучшим образом знает именно чешские проблемы.
И Лей снова возблагодарил судьбу, что никто не может подсказать ни генералу, ни штурмфюреру Досту, где действительно следует искать Дорна. Если он жив, разумеется, в чем Лей сомневался. За прошедшее время можно пять раз выкачать из Дорна всю информацию, доказать его причастность к разоблачению убийц Дольфуса и отправить к праотцам.
Интерполом я займусь сам,подвел итог генерал Гизевиус, он надеялся на помощь Даллеса. Как это сразу не пришло в голову запросить Интерпол? Болван, однако, этот ЛейА вы, штурмфюрер, выявите все связи бывшего подследственного лейтенанта Хайнихеля. Надо сообщить Канарису, что накладно держать в аппарате идиотов, у которых то и дело все валится из рукто подследственные, то секретные документы Подумаешь, герой Рейна! Кто об этом помнит!
Лей занервничал. И совсем ему стало неуютно, когда наутро Дост доложил, что доктор медицины Карел Гофманпацифист, прежде замеченный в связях с КПЧ, судетский немец, ныне, после обработки Дорна, бесспорно, сотрудничает с Судето-немецкой партией. В его окружении заметную роль играет Иржи Краух. Лей счел это дурным знаком.
VI
Из сапожной мастерской Лиханов автобусом поехал в посольство СССР. Он уже был там в день приезда в Варшаву. Из окна автобуса Лиханов увидел особняк, обнесенный литой оградой, за оградой липы роняли бронзовые листья, рдели клены. «Здесь работают русские люди,подумал Лиханов,почему они не посадят под своими окнами березы? Или это только мы, отверженные, так дорожим символикой?»
Входить за ограду было страшно. «Это последний шанс. Если и здесь отказгнить моим костям в польской земле»,заверениям сапожника с Маршалковской Лиханов не слишком доверял, как ни заставлял себя.Не верить Вайзелю я не могу, значит, не могу не верить тому господину, с которым встречался в галантерейном магазине. Если не верить им, что останется? Но как верить Дорну?»
Лиханов глубоко вздохнул, толкнул чуть скрипнувшую створку ворот, пошел к зданию с Гербом СССР на фронтоне.
Все произошло как-то буднично. Лиханов смотрел на женщину, оформляющую его документы, видел тонкий пробор в темных волосах, недорогие серьги в мочках ушей и чувствовал, что для нее то, что составляет смысл его жизни,обычная операция делопроизводства.
Поставьте, пожалуйста, личную подпись здесь и здесь,устало указала она на бумаги, обмакнула перо в чернила и протянула ручку Лиханову.Пожалуйста
Дрожащей рукойвсе это напоминало сонЛиханов расписался. Впервые за много лет по-русски, с ятем на конце.
Женщина подняла голову:
В следующий раз, Борис Петрович, свою фамилию пишите короче. «Ять» упразднен в новой орфографии.
Лиханов встретился с женщиной глазами: она улыбалась.
Счастливого пути. Поздравляю вас. Железнодорожный билет получите завтра по нашему ордеру, он в паспорте. А здесьнебольшая сумма: как мы говорим, подъемные. Как дома будете, с работой вам помогут. Биржа труда, вы, наверное, знаете, ликвидирована, но рабочие руки очень нужны, очень, во многих и многих отраслях народного хозяйства. Желаю успеха.
Лиханов взял паспорт. Серп и молот на обложке вдруг раздвоились, стали неясными. Женщина опустила глаза. Потом встала, подошла к окну, поправила штору. Посетитель не уходил.
У вас есть ко мне еще вопросы?спросила с нарочитой деловитостью в голосе.
Почему мне так долго отказывали?
Женщина глянула недоуменно.
Лиханов повторил с нажимом:
Почему меня так долго не принимала Родина? Посмотрите мои бумаги, посмотрите их внимательно. Я толкался в приемных полпредов в Париже, Лондоне, Берлине, но я все тот же, с теми же грехами и ошибками. Что, меня вдруг черненьким полюбили?!
Женщина ответила не сразу. Она могла бы вообще не отвечать. Но в голосе посетителя уловила такую горечь, что, осторожно подбирая слова, тихо сказала:
За вас хлопотали. Как за активного антифашиста. В Париже, Лондоне, Берлине никто не знал, чем вы дышите на самом деле. Не держите сердца на моих коллег
Лиханов попытался сесть, задрожали ноги, но промахнулся мимо стула, уперся поясницей в стену, прошептал:
Не держите сердца Активный антифашист Дурак я, дурак Да, конечно, антифашист Было дело в Вене, точно Шел сюда, все думал, пусть Родина примет мои руки в работу Значит, поработаю для Родины,он взял со стола руку женщины, со следами чернил на указательном и среднем пальцах и с чувством, нежно поцеловал.
Яничек встретил Лиханова как ни в чем не бывало.
Так к кому конкретно мне обратиться в Париже?спросил Лиханов, снова оказавшись в темной комнатке с плюшевыми шторами.Мои тамошние знакомые люди разные.
Вот и пойдите, пожалуйста, к тем, кто еще держит зуб на Россию и всячески готов вредить ей. Есть мнение, Дорн пострадал, выявляя этих людей.
С тех пор как пропал генерал Кутепов,усмехнулся Лиханов,они вроде тише стали. Вообще-то я с ними не общался. Не люблю я этих черных патриотов. Кричат о преданности земле и чернят эту землю Не понимаю Зоологические типы
Оставим это на их совести,остановил Лиханова Яничек.С кем конкретно вы могли бы увидеться? Из «зоологических»?
Лиханов задумался.
Говорю, я с ними не знался. А вот пойду я в Париже к Косте Давыдову. Мы однополчане, друзья. Он порядочный человек. Через него можно разузнать, за кого и с кем сейчас старые знакомые.
VII
На площади перед Пражским Градом стояли люди. Они пели «Интернационал». Когда ко дворцу президента подъезжала машина с флажком на капоте, люди расступались, и послы европейских держав, члены кабинета, главы генералитета въезжали в Градчаны сквозь живой коридор. На машины падали букеты, ленты национальных цветов Чехословацкой Республики.
Люди пели. «Интернационал» сменил гимн Чехословацкой Республики. Потом опять«Интернационал», «Марсельеза», «Варшавянка»
На ближайших к Граду улицах молодежь в патриотическом порыве поднимала на руки офицеров чехословацкой армии и качала своих героев-защитников, а потом и молодежь, и офицеры вливались в толпу перед дворцом президента. Это началось после трех часов пополудни вчера, 19 сентября, когда откуда-тоникто точно не знал откудастало известночас назад Бенеш получил англо-французские предложения, которые должны решить судьбу всех их, всех и каждого. Люди с надеждой смотрели на окна Града, гдеи это уже зналиначало заседать правительство. Шел седьмой час вечера, а поющая толпа не расходилась, только становилась все больше.
К Градчанам медленно подошла черная «эмка»алый флажок с серпом и молотом ловил ветер на высоком капоте. Толпа опять расступилась. Ехал посол Советского Союза Сергей Сергеевич Александровский.
Мы не сомневаемся в вас!
Вы нас спасете!
Вы поможете нам!
Да здравствуют русские!
Урагосподину послу! Ура! Ура!!!
Александровского ждали в Градчанах полтора часа назад. Но выехать из посольства он не мог. Вокруг здания советского представительства тоже стояли люди с национальными флагами Чехословакии, и они тоже пели «Интернационал», пели свой гимн. Какой-то осторожный чиновник из городского управления приказал было оцепить советское посольство двойным полицейским кордоном. Но разве чех в полицейском мундире не патриот? Полицейские растворились среди демонстрантов, пропускали к советскому послу одну за другой депутации пражани уже не только пражан. В посольство СССР шли братиславские ткачи, стеклодувы из Брно, пльзеньские пивовары Посол не мог не принимать этих людей, хотя знал, что Бенеш ждет его. Он не мог не повторять людям то, что сотни раз за последние полгода повторял их президенту: «Да, мы поможем, мы готовы к этому, мы выступим на вашу защиту как ваши союзники, как члены Лиги наций» Когда Александровский выезжал в Градчаны, у посольства начался митинг. Собравшиеся выбросили лозунги: «Не отзывать армию с границ!», «Объявить всеобщую мобилизацию!», «Не допустить германские войска в Судеты!»
Пение пражан было слышно и в кабинете президента, и в зале заседаний Совета министров.
Не понимаю,вдруг сказал Вуех, председатель Чешско-немецкой социал-демократической партии.Неужели они могли узнать о содержании англо-французской ноты? Кажется, были приняты все меры! И газеты дали самую поверхностную информацию.
Господа,пресек лишние сейчас разговоры премьер-министр Годжа,на ответ нам дано всего шесть часов Мы давно вышли за это время.
Я считаю,твердо сказал Бенеш,поскольку англо-французский план выработан без консультаций с нами, его осуществление может иметь катастрофические последствия. Я обращусь лично к Даладье и Чемберлену с просьбой пересмотреть их точку зрения. Хотя бы на основе арбитражных соглашений с Германией Это мы и запишем в основу ответа.
И в качестве главного арбитра выступит Гитлер!раздался чей-то раздраженный голос.
Я ни на мгновение не сомневаюсь, что СССР окажет нам помощь!ответил Бенеш.
Однако посол Александровский заставляет себя ждать,язвительно сказал Беран, председатель аграрной партии.Поневоле задумаешься, а не прав ли Жорж Боннэ, который постоянно говорит о пассивности русских. И вообще, на кого мы ориентируемся? Ориентация на Советы, прямая апелляция к нимявное нарушение традиционной политики нашей страны. Нас не поймут, господин президент.