«Теперь ясно,понял Дорн,почему меня выпустили. Одиль понадобилось поговорить со мной. Какие же аргументы она выставляла перед Коленчуком? И что из этого следует? Что, скорее всего, при ней Коленчук не осторожничает, он ей достаточно доверяет и ее не опасается. Ее просьбу он мог расценить как элементарную женскую заботливость, в таком случае нашему разговору не придадут особого значения»Дорну стало спокойнее.
Сейчас я хочу лишь слегка авансировать вас,сказал Дорн.Я думаю, мы с вами найдем возможность встретиться, когда я выберусь отсюда. Тогда вы получите вторую половину мешка с пиастрами.
«Если я уберусь отсюда под прикрытием «французской полиции», добравшись до террористов, в Берлине разыграют восторгне смогут же они признаться, что сами загнали в ловушку своего гауптштурмфюрера. Но после этого нужно будет действительно думать об отходе Долго разыгрывать прекраснодушие они не станут. А что я объясню дома? А, тогда и подумаю. Важно, что домой явлюсь не из западни, с Принцальбертштрассе»рассуждал Дорн, чувствуя, как просыпается надежда.
Вы тоже любили в детстве эту книгу?услышал он голос Одиль.А я еще и «Катриону».
Это роман о девушке, которая боролась за независимость Шотландии?задумчиво спросил Дорн, занятый своими расчетами.Ее часто видели в мужском платье. Вы, Одиль, не меняете костюма, зато меняете имена. Вас можно поздравить с новым замужеством? Уж не стали ли вы родственницей секретаря французского МИД?
Честно говоря, Коленчук так и считает,Одиль коротко, зло засмеялась.А я не говорю ни «да», ни «нет», позволяя ему пребывать в прекрасном заблуждении. Оно порой мне на руку. И сейчас я вижу возможность сыграть на этомуже для вас, если мы договоримся. Читали сегодня газеты? Ну и подлец же Чемберлен!
Дорн сделал вид, что пропустил ее реплику мимо ушей.
Мы договоримся,сказал он.Вы будете довольны, я уверен,сорвал невзрачный цветок, росший под скамейкой, церемонно преподнес его Одиль.
Она поблагодарила и улыбнулась, прекрасно понимая, что Дорн медлит, обдумывая ее предложение, рассчитывая, что и как рассказать ей, прикидывая, какая информация будет более интересной для нее и менее опасной для него.
Должен вам сказать, что эти люди в замке,Дорн покачал головой,очень своевременно сорвали акцию, для которой я направлялся в Лондон. Как вы полагаете, мадам Леже, состоится ли самостоятельное словацкое государство, о котором мечтают эти люди, если
Они мечтают о самостоятельном украинском государстве
Нет принципиальной разницы, процесс взаимосвязан. Так вот, если Берлин вдруг сойдется с такими политиками, как Черчилль, Иден, Ванситарт?
Дело ОУН вылетит в трубу. Они ставят на Гитлера. А Берлин сойдется с упомянутыми господами, если Гитлер перестанет играть главную роль. Кстати, не потому ли вас устранили, что ситуация опять изменилась? А секрет для вас приоткрылся
Не знаю. Но мне было поручено прозондировать почву. Ясно ведь, получив от Чемберлена и, извините, Даладье Судеты, Гитлер этих посредников быстро потеряет, они уйдут с политической арены как скомпрометировавшие себя в общественном мнении. Где это видано, чтобы так поступали с независимым самостоятельным государством? Вот чем вызван зондаж, а не тем, что Берлин готов выставить кандидатуру нового лидера. Скорее, Берлин ждет новых европейских лидеров и заранее хочет представить свои отношения с ними.
Версальский договор уже однажды перекроил европейскую карту. Теперь в моду входит другой фасон, пора перешивать,заметила Одиль с раздражением.А вы, оказывается, традиционалист. Любопытно.
Да, я за те традиции, которые учат уважать неприкосновенность и суверенитет соседа. А что касается фасонов, в хороших модных магазинах обычно мыслят с перспективой на будущее, вам это известно.
Всегда думала, Гитлер пользуется минутой и живет одним днем
Как все временщики. Диктаторвсегда временщик, даже если он десятилетиями навязывает свои взгляды другим.
С трудом верится, что рейхсканцелярия способна изменить курс так быстро.
У меня достаточно фактов, чтобы доказать вам, насколько рейх заинтересован в политическом союзе с Великобританией, кто бы ни стоял во главе ее правительства. Причем этот союз, несомненно, нанесет ущерб Франции, вы и сами это понимаете. Ну а чтобы сказать вам больше, мне нужно выйти отсюда.
Мне тоже кажется, что на свободе с вами будет интереснее.
Кстати, рейх вот-вот начнет, если уже не начал, требовать у поляков часть территории для присоединения к Карпатской Руси, туда же планируется присоединить и часть Советской Украины. А мсье Даладье наивно полагает, что Судетыэто последняя уступка.
В Карпатах будет создано новое государство, полностью зависимое от рейха? Вы сказали об этом Коленчуку?
Нет.
Наш разговор стал деловым. Теперь решим, как нам быть с Коленчуком. Он хочет организовать вам очную ставку с профессором Дворником. Несмотря на крайнюю проблематичность такой возможности, я поддерживаю это предложение,она вдруг рассмеялась.Думаю, это и есть залог вашей свободы. Но если мой вариант не пройдет, не кляните меня. Но и не теряйтесь,она внезапно встала и пошла, беззаботно нюхая цветок, который Дорн преподнес ей несколько минут назад.
XIV
Увидев свет в окнах своей квартиры, Одиль испугалась. Дост! Он мог разыскать ее в Париже, в том числе и через полицию, туда тоже уже просачиваются агенты рейха. И как назло, консьержки не оказалось на месте. Одиль зашла в кондитерскую, позвонила. Телефоны полковника Шантона не отвечали, она набрала свой номер и услышала голос Пьера. Вздохнула с облегчением.
Шантон был в спальне, лежал на постели и потягивал коньяк. Одиль сразу все поняла, он расстроен, раздражен, подавлен.
Ты установил, где поселился Дост?
Разумеется,вяло ответил он.
Опять что-то случилось?спросила участливо. Она знала, с каждым днем полковнику Шантону все труднееизменение правительственного курса меняет и политику сюртэ.
Я старый наивный человек, который всегда полагал, что обеспечение безопасности отечествасвятое и чистое дело подлинных патриотов. Оказывается, не то. Правительство позволяет Гитлеру слишком много. Так, пожалуй, они превратят сюртэ в филиал гестапо.
У тебя неприятности, Пьер?
Да. Я давно требовал ареста негодяя Румо. Я давно предупреждал, что нельзя поручать возведение «линии Мажино» частным строительным фирмам. Я как чувствовал Румо продал немцам секретные сведения о тех укреплениях, которые строились его фирмой, а сам бежал в Швейцарию. Немцы, имея на руках чертежи, возьмут «линию Мажино» за несколько часов. К чему она тогда? Она не защитит Францию. Но это не все. Представь себе, предательство Румо мне предъявили как мое же служебное упущение!
Какой кошмар! Но Пьер Это провал сюртэ, да. Но при чем здесь ты? Ты становишься мнителен, дорогой. Мало ли что говорят
Мало ли что говорят!уже с иной интонацией повторил ее слова Шантон.Говорят, наш закон о шпионаже позволяет арестовать человека по малейшему подозрению. Однако каждый второй германский турист в Парижеагент абвера. Однако в Париже полно вербовщиков абвера и СД, которые как вороны кружат над потенциальными банкротами, над людьми, погрязшими в долгах. До чего я дожил!полковник в бессильной ярости затряс головой.
Одиль печально вздохнула и взяла в свою прохладную руку его крепкую ладонь.
Да, действительно, в Париже много немецких шпионов. И один из нихКрюндер-Дост. Он ищет Дорна. Если это его единственная цель, нужно ему помочь, пока он не договорился о помощи с кем-то еще. Ты понимаешь, кого я имею в виду? И пусть убирается. Кроме того, за эту услугу Дорн отблагодарит нас. Тем более я припугнула его, сказала, что Коленчуку его подсунули его же руководители Теперь он должен бояться и их, и меня Разве нам не нужен свой человек в СД? Мы столько с тобой об этом говорили! А ты совершенно не проявляешь интереса Зачем же я сижу в том проклятом вонючем замке?
Еще один агент-«двойник» ничего не изменит. Как низко мы пали! Дай рюмку
Подожди. Тебе нужно поесть. Я принесла клубничный крем.
Я предпочел бы кусок сыра.
Есть паштет,она вышла и скоро вернулась с подносом.
Послушай, Пьер, я, кажется, знаю, что нужно делать. Нужно искать новые пути. Даже в Берлине, мне сказал Дорн, их пытаются отыскать. А мы служим не мсье Даладье, но Франции, и она не простит нам, если мы смиримся.
Больше не хочу. Давай обвенчаемся, Одиль, я выйду в отставку, мы уедем отсюда в Америку, в Африку, хоть в Австралию
Туда Гитлер доберется не скоро, да?
Пьер впервые сказал, что хочет видеть ее своей женой. Она испугалась, что Шантона шокирует ее радость.
Давай выпьем за наше счастье. Крюндер действительно был твоим любовником?спросил вдруг Шантон.Поэтому ты хочешь подарить ему Дорна?
Нет.
Шантон решил, что «нет» относится к его первому вопросу, и облегченно вздохнул.
Все дело в том, что Дорн по заданию своих «коричневых» должен был искать выход на Идена. Как я его поняла, некоторые в рейхе хотят быть умнее, гибче и дальновиднее Гитлера. В Берлине не все так прекрасно, как любит рассказывать доктор Геббельс. А что станется дальше, мы узнаем, когда поможем Дорну унести ноги от Коленчука.
Это стоящее дело Раз Дорн в центре новых интриг, его нельзя упускать.
Ах, как бы хотел полковник Шантон, чтобы по обе стороны Ла-Манша к власти пришли политики, составившие бы новую коалициюантигерманскую. Именно это необходимо, чтобы прекратить недостойную возню с Гитлером. Вот только кто? Перебирая в уме имена политических деятелей Франции, Шантон не мог остановиться ни на одном. Но время делает героев
Как ты считаешь, Пьер,спросила Одиль,что мы можем сделать, чтобы очная ставка Дорна и Дворника приобрела осязаемые черты? Это единственная возможность его побега.
Наверное, что-то можемответил Шантон, не особенно вникая в ее вопрос, он был занят своими размышлениями.
Тогда садись и пиши письмо Досту, то есть барону Крюндеру. Мой почерк он, к сожалению, знает. А у тебя почерков много,она хихикнула.
О чем ты? Зачем?
Нужно же сообщить Досту маршрут, по которому Дорна повезут на вокзал или в аэропорт
Лишнее. Достаточно, если люди Доста или он сам будут следить за замком.
Хорошо, тогда пиши примерно так: «Господин барон, человек, которого вы ищете в Париже, будет переправлен в Прагу в течение следующей недели. Советуем вам следить с понедельника за воротами замка «Шато-Флер». Напиши, что повезут Дорна в фургоне с надписью «Хлеб из Нанта». Это точно, другого транспорта с закрытым кузовом у Коленчука нет. Остальное я беру на себя.
Шантон поднялся с тахты, подошел к бюро, достал чистый лист бумаги и подумал, что эта хорошая глянцевая бумага не годится. Надо попроще, подешевле, и писать так, чтобы французская грамматика изрядно хромала. Тогда Дост решит, что писал кто-то из окружения Коленчука.
Я сделаю это завтра,решительно сказал Шантон,но скажи, ты действительно надеешься, что Дост и его люди нападут на фургон «Хлеб из Нанта» и отобьют Дорна? Впрочем, это единственно реальный путь для них. Но ты не учла вероятности вмешательства полиции. Я позабочусь, чтобы этого не произошло раньше времени. Мы сделаем так. За воротами замка и машиной с нантским хлебом будут наблюдать не только люди Доста, но и мои. Пока Дорн во Франции, он никуда от нас не денется. Так ты хочешь венчаться?
Ни один кюре не возьмет на себя грех обвенчать меня четвертым браком. Зарегистрируемся в мэрии, так будет честнее. А чтобы ты не женился на мне на глазах всего Парижа, который, конечно, начнет судачить, поедем в Руан, оттуда родом моя мать, но меня там никто не знает. И если ты подашь в отставку, мы сможем остаться там жить, где-нибудь в предместье, в доме с садом. У нас будет сын, и мы научим его по-настоящему любить Марианну, как теперь не научить ни одному метру СорбонныШантон никогда не слышал у Одиль такого задушевного, мечтательного тона.
А она уже понимала, что ни о какой отставке он не думает. Шантон увидел шанс выигратькогда он отказывался от красивой игры с хорошими шансами на победу?
XV
Найти в Париже Константина Давыдова оказалось не простоон сменил квартиру и работу. Теперь служил помощником мастера в авиационных мастерских, где собралось немало русских инженеров, где конструктором работал Владимир Поляков, памятный по Киевской опере молодым, хорошо начинающим тенором. С Лихановым Давыдов не виделся давно и был удивлен, что Борис снова вернулся в Париж. А Лиханов, лежа на кровати, рассказывал, как жил в Вене,неторопливо и обстоятельно. Рассказывал о Вайзеле, Эбхарте, Иоганне Цаге, с которым чаще всего уходил на заданияи по тушению пожаров, и на те, что не фиксировались в книге вызовов. Рассказывал и чувствовал, что эти люди, оказывается, во всей Европе для него самые дорогие, самые близкиеесли не считать, конечно, двоюродного брата Андрея. Как он там, на земле родной?
Думал,хмыкнул с улыбкой,попал к типичным тевтонам, фашистам А вот смотри-ка Человечнейшие люди Не могу передать, как обогатило меня общение с ними. Риск риском, но ведь во имя чего? Это не та война, которой нас, кадетиков, обучали. Это война духавысшего порядка борение.
Понимаю. Да Сам не причастен, но со слезами провожал многих, кто уходил за Пиренеи на помощь республиканцам. Помнишь капитана Кореневского?
Который предлагал свои услуги Петлюре? Мы не слишком его, гм, поняли тогда.
У каждого бывают ошибки. Он был изумительно храбр. Погиб в боях под Леридой, был штабным офицером генерала Вальтера.
Республиканцазадумчиво проговорил Лиханов.У тебя есть водка, Константин? Помянуть надо,Лиханов сел на кровати.
Есть спирт. А поминать надо не только Кореневского Полковник Глиноедский тоже лежит в испанской земле. Он тут вступил в компартию Франции Как жаль, мы проходим мимо таких людей, которым цены нет, а потом оглядываемся с мыслью: царствие им небесное! Барселона хоронила его со всеми воинскими почестями. А из наших кадет Ваня Остапченко командует ротой в польской бригаде имени Домбровского, вроде жив. Гриша Шибанов воюет в Испании, Коля Роллер, Лева Савинков дает бой фашизму во искупление грехов папеньки А я не пошелраздумчиво сказал Давыдов,не пошел. Я вспомнил, как немцы крошили нас в окрошку, как гусеницы танков шли по телам и на траках висело человечье мясо, а мы с казачками, шашки наголо Какие же бездарности командовали нами тогда! Второй раз не пережить. И я не пошел. Теперь жалею. Давай, Боря, не чокаясь, светлая память воинам Владимиру, Федору и всем, в чужой земле голову сложившим православным.
Спирт ожег горло. Лиханов закашлялся. «Вот как разворачивается жизнь! Давыдов с симпатией говорит о Глиноедском, бывшем врангелевском полковнике, перешедшем в коммунистическую веру. И это Костя Давыдов, чьим кумиром был генерал Корнилов! А я сам разве не изменился? Впрочем, полосу отрицания всякой политики я тоже прошел».
Одного, Борис, не пойму,мрачно глянув, сказал Давыдов,получается, в Австрии ты примыкал к самому авангарду сопротивления «коричневым». Что же привело тебя к Коленчуку? Ведь он фашист самого крутого замеса,Давыдов закурил.
Лиханов увидел, как дрожат его руки,ну вот, только что декларировал, что от политики отошел во веки веков.
Ненавижу Коленчука!Давыдов налил еще по рюмке, не дожидаясь Лиханова, выпил.
Я тоже, Костя, как прежде. Коленчук был и остается для меня подонком, монстром, изувером.Лиханов примолк.«Нет,подумал,в сторону сомнения. Костя человек надежный. Если он говорит «да», его «да» многого стоит. Выбора у меня все равно нет. Константин же человек порядочный. Если и откажется помочь, болтать не станет».Ты прав. Я не случайно приехал в Париж. Я ищу одного человека. Его захватили боевики не то РОВС, не то ОУН, не то еще какие-то. Надеюсь, Коленчук сведет меня с кем-то из них. Иначе, как мне искать того человека?
Что за человек? Русский? Из наших?
Хороший человек. Отличный. Достаточно тебе этого?
Никогда не задаю лишних вопросов Но всегда спрашиваю по существу. Как ты намереваешься освобождать своего друга? Вряд ли это тебе под силу. Тем более наши неугомонные бывшие перестали болтать, взялись задело. Они формируют бандыотменно вооруженные и организованные.