Да.
Штрански тут же отпустил его, сделал шаг назад и приказал:
Встать!
Трибиг, дрожа, подчинился. Гауптман медленно рассматривал его с головы до ног.
Зарубите себе на носуесли я поймаю вас за подобного рода штучками, то вышвырну из полка в двадцать четыре часа! А теперь вон отсюда!
Трибиг не сдвинулся с места. Он еще пару секунд разглядывал злобное лицо гауптмана, после чего сделал поворот кругом, шагнул за порог и исчез в ночной тьме. Штрански еще несколько минут неподвижно сидел на стуле. Затем закурил и улыбнулся. Впервые за последнюю неделю он был полностью доволен собой и окружающим миром вообще.
Трибиг стоял у входа в блиндаж, безумным взглядом рассматривая деревья. Со стороны траншей время от времени доносились короткие пулеметные очереди. Отдельные винтовочные выстрелы раздавались где-то рядом. Над холмами со свистом пролетали трассирующие пули. Трибиг довольно долго стоял на месте, пытаясь собраться с мыслями. Он чувствовал себя растоптанным и униженным, ему казалось, будто его превратили в мерзкую кашу. Наконец Трибиг добрался до своего блиндажа. Он спустился внутрь по ступенькам, закрыл за собой дверь и рухнул на койку. Я должен застрелиться, подумал он. Я должен сейчас же застрелиться. Трибиг потянулся за пистолетом. Однако, почувствовав кожей лба его холодную сталь, опустил руку и отшвырнул пистолет в сторону. Затем перевернулся на живот, прижался лицом к подушке и зарыдал.
Он решил убить гауптмана Штрански.
5
В конце дня, ближе к вечеру, они наткнулись на русских. Они только обошли стороной внушительного размера болотистый участок местности, когда лошадь, которую вел Дитц, неожиданно вырвалась и скрылась в чаще леса. Солдаты остановились и осуждающе посмотрели на юношу, который тщетно попытался запомнить тот край леса, в котором она скрылась. Поскольку на лошади был запас провианта, потеря воспринималась особенно остро.
Идиот! злобно крикнул Крюгер.
К ним торопливо подошел Штайнер.
Ты что, не мог удержать повод? рявкнул он на юношу. Или ты сейчас приведешь ее обратно, или разговор с тобой будет другой!
Дитц посмотрел на его злое лицо. Затем повернулся и бросился на поиски сбежавшей лошади. Его ноги были стерты в кровь, и последние часы он еле шел, но сейчас совершенно забыл о боли и усталости. Он понимал, что должен искупить свою беспечность и вернуть лошадь. Дитц бежал, спотыкался, падал, снова вставал и снова бежал, обдирая о ветки в кровь лицо и руки. Вскоре он понял, что сил у него больше не осталось. Дитц прислонился к дереву и заплакал, ударяя себя кулаками в грудь.
Тем временем стемнело и в лесу установилась жутковатая тишина. Повернув голову, Дитц неожиданно заметил русских. Они молча стояли на расстоянии примерно десяти метров и смотрели прямо на него. Их было пятеропять красноармейцев в длинных шинелях и шапках-ушанках. Их автоматы были нацелены прямо на Дитца. Юноша замер на месте. Однако страха Дитц не испытывал. Он был лишь чрезвычайно удивлен тем, что увидел. Это удивление охватило все его существо и превратило в подобие статуи, не способной ни на сантиметр сдвинуться с места. Он вспомнил о товарищах. Нужно немедленно сообщить Штайнеру о русских. То-то взводный удивится. Ему, Дитцу, конечно же, простят оплошность с лошадью. Эта мысль успокоила его, и он едва не забыл об угрозе, нависшей над взводом. Когда русские стали медленно приближаться к нему, Дитц наконец оторвал ноги от земли и бросился бежать. Он услышал за спиной чей-то крик и испуганно вжал голову в плечи. Как же удивятся товарищи, подумал он. Лицо юноши было искажено гримасой страха, но он улыбнулся при мысли о том, какое впечатление произведет на остальных его сообщение. Крики сделались еще громче. Неожиданно что-то ударило его в спину, опрокинув на землю. Над его головой хлестнуло сразу несколько автоматных очередей. Сначала ему показалось, будто кто-то бросил в него огромным камнем, и он остался лежать там, где упал. Над его головой засвистели пули, впиваясь в стволы деревьев. Почему они стреляют как сумасшедшие? подумал Дитц и попытался подняться. В следующее мгновение он понял, что тело больше не повинуется ему. Казалось, что руки онемели и стали какими-то деревянными. В спине чувствовалась тупая давящая боль. Сделав усилие, он просунул руку под ранец, но так ничего и не нащупал. Когда Дитц попытался перевернуться на бок, грудь пронзила острая боль. Он уронил голову и, вжав лицо в землю, заплакал.
После того как Дитц бросился в погоню за четвероногой строптивицей, солдаты сели на землю и устало опустили головы. Штайнер остался с лошадьми. Уже начало темнеть, а конца леса еще не видно. Он с самого начала понимал, что пользы от лошадей не будет, своим упрямством они лишь замедляют передвижение. Штайнер давно отпустил бы их на волю, однако его сдерживало то, что взвод сильно устал. Они уже довольно долго шли, не делая остановок, и теперь еле передвигали ноги. В нормальных условиях за это время они преодолели бы втрое большее расстояние. Однако идти быстро было невозможно, этому мешали густые заросли кустарника, заболоченная почва и множество ручьев, заставлявших часто идти в обход, что отбирало последние силы. От первоначального намерения идти по дороге пришлось отказаться, потому что после бегства русского старика двигаться дальше таким образом было бы рискованно. Они прошли по ней всего несколько сотен метров, затем свернули в сторону и пошли, пользуясь компасом, в юго-западном направлении прямо через лес. Поскольку тропинка постоянно петляла, взвод вскоре свернул с нее и оказался в самой чаще непролазного леса.
Ругнувшись, Штайнер посмотрел на часы. Прошло три минуты после того, как Дитц бросился на поиски сбежавшей лошади. Взводный почему-то испытал необъяснимое беспокойство.
Схожу посмотрю, как он там, сообщил он взводу и зашагал туда, где совсем недавно скрылся Дитц. Штайнеру стало неловко при мысли о том, что он отдал парню такой идиотский приказ. Если лошадь вырвалась и убежала, ее уже ни за что не догнать. Он ускорил шаг. Поскольку ориентироваться в лесу было невозможно, он решил довериться инстинкту. Штайнер прошел не более ста метров, когда услышал голоса, доносившиеся откуда-то справа. Он резко остановился, как будто наткнулся на преграду, поднял голову и прислушался. Голоса неожиданно сменились громкими криками. Тем не менее разобрать отдельные слова было можно. Русские, тревожно подумал он и стал вглядываться в чащу леса.
Когда до его слуха донеслись звуки выстрелов, Штайнер быстро пригнулся, спрятался за дерево и поднял ствол автомата. В следующее мгновение пули засвистели в опасной близости от него, вонзаясь в стволы деревьев или в почву. Искать Дитца теперь бесполезно, решил он. Если он жива русские вряд ли открыли бы такую стрельбу, если бы он был мертв, то нельзя больше терять ни секунды. Перебегая от дерева к дереву, он преодолел расстояние примерно в пятнадцать метров, после чего начал стрелять наугад, высоко подняв ствол автомата. Ему показалось, будто он заметил среди деревьев какую-то темную фигуру. Стрелять Штайнер не стал, опасаясь, что это мог быть Дитц. Вскоре ему стало ясно, что незримый противник сосредоточил огонь на том месте, где он находился. Пули засвистели у него над головой. Чертыхнувшись, он бросился к соседнему дереву и спрятался за ним. Ему стало понятно, что он попал в опасное положение. Если русские догадаются, что он один, то быстро окружат его. Не успел Штайнер закончить эту мысль, как его опасения подтвердились. Справа, совсем близко от него, заговорил вражеский автомат. Он быстро развернулся и послал туда короткую очередь, невзирая на опасность, открывая свое местонахождение незримому противнику. После этого он бросился в сторону, пробежав несколько метров, и снова спрятался за деревом. Затем осторожно поднял голову. Огонь с фланга прекратился, возможно, Штайнер кого-то случайно задел. Винтовочные выстрелы раздавались теперь только спереди, там, где полоска кустарника обрывалась и начинался высокий лес. Штайнер попытался разглядеть то место, где мог находиться противник, но ему это не удалось.
Он еще какое-то время лежал неподвижно, наблюдая за конусом огня над своей головой. Они сорвут все листья с деревьев, если будут и дальше так стрелять, подумал Штайнер и откатился на пару метров в сторону.
Его возбуждение начало понемногу спадать. В конце концов, он бывал и в более сложных ситуациях. Если бы не тревога о судьбе взвода, то он чувствовал бы себя почти безмятежно. Минут через десять в лесу станет темно, и русские вряд ли осмелятся предпринять против них что-то серьезное.
Прячась за стволом поваленной березы, он осторожно огляделся по сторонам. На выстрелы, которые русские продолжали производить наугад, Штайнер не отвечал. Что же случилось с Дитцем? подумал он. Хотелось надеяться, что парень жив. Впрочем, надежда невелика, русских лишь ненадолго могла сбить с толку его форма. Пожалуй, они быстро поняли, что это переодетый немец. Скорее всего, Дитц прячется где-то среди деревьев, ожидая наступления темноты. А где же остальные? Когда он подумал о них, разразился настоящий ад.
Когда затрещали выстрелы, солдаты вскочили на ноги и испуганно принялись оглядываться по сторонам.
Штайнер? запинаясь, произнес Крюгер и вопрошающе посмотрел на Шнуррбарта. Тот молча забросил на плечо автомат.
Забирай лошадей! приказал он Пастернаку. Ящики с патронами на землю!
С этими словами он начал сбрасывать ящики, отдавая короткие приказы солдатам, которые лихорадочно засуетились, подчиняясь ему. Через несколько секунд все бросились в том направлении, где трещали винтовочные выстрелы и рокотали автоматные очереди. Когда пули начали пролетать у них над головами, солдаты рассредоточились и открыли ответный огонь.
Неожиданно они наткнулись на Штайнера, который сидел на земле, глядя прямо на них. Мааг первым заметил его. Когда он окликнул взводного, солдаты прекратили огонь, и Штайнер бросился к ним. Узнав его, солдаты почувствовали облегчение.
Тебе повезло! рявкнул Крюгер и хлопнул взводного по плечу. Что будем делать? Где Дитц?
Придется поискать его, ответил Штайнер. Стрельба с вражеской стороны неожиданно прекратилась.
Они отступили! объявил Ансельм. Сколько их там?
Не знаю, ответил Штайнер.
Думаешь, нам стоит отправиться за ними в погоню? задал ему вопрос Шнуррбарт.
Взводный отрицательно покачал головой:
Зачем? Поищем Дитца и как можно быстрее пойдем дальше. Где лошади?
Шнуррбарт кивком указал направление. Вскоре появился Пастернак, ведущий лошадей.
Пошли! скомандовал Штайнер. Он должен быть где-то недалеко.
Взвод рассеялся среди деревьев. Все начали обшаривать землю. Поскольку русские могли находиться рядом, солдаты двигались с максимальной осторожностью. Спустя какое-то время они осмелели и стали звать Дитца. За последние минуты в лесу сделалось темно, и поиски существенно осложнились. Штайнер раздумывал над тем, не выстрелить ли из ракетницы, но в конечном итоге решил не рисковать. Его тревога усиливалась с каждой минутой. Если Дитц находится где-то поблизости, то он должен был услышать их. Возможно, было бы разумно заночевать в лесу, не уходя далеко от этого места, и продолжить поиски утром. Неожиданно взводный услышал, как кто-то позвал его по имени. Он узнал голос Профессора и поспешил к нему. Когда Штайнер подошел ближе, то увидел остальных солдат, собравшихся в кучу и устремивших на него тревожные взгляды.
Что случилось? хрипло спросил он. Ответом ему было молчание. Секунду спустя его нарушил Крюгер:
Вот он.
На земле лежало какое-то тело. Несмотря на темноту, Штайнер сразу узнал Дитца. Она опустился на колени, снял с юноши ранец и перевернул его на спину. Крюгер посветил фонариком, и взводный расстегнул китель Дитца. Солдаты подошли ближе, когда Штайнер распахнул на раненом рубаху. К счастью, на груди или животе следов ранения не было. Когда Штайнер перевернул Дитца на живот, все напряглись. Чуть ниже правой лопатки оказалось два пулевых отверстия размером с лесной орех. Крови не было видно, лишь розовые кружки вокруг ран.
Черт побери! прошептал Крюгер. Фонарик в его руки задрожал.
Он мертв? спросил Ансельм.
Штайнер не ответил. Он просунул руку под поясницу Дитца и приподнял его. Затем принялся бинтовать рану. Сердце юноши все еще стучало, правда, с перебоями.
Приведите лошадей! приказал взводный.
Привязав двух лошадей друг к другу, солдаты переложили раненого на плащ-палатку. Затем подняли его и опустили на спины лошадей. Никто при этом не проронил ни слова.
Молчание нарушил Штайнер.
Нужно уходить, сообщил он и повернулся к Крюгеру:Пойдешь со Шнуррбартом сзади. Смотрите, чтобы русские не появились у нас за спиной.
Забросив на плечо автомат, он зашагал в том направлении, откуда только что пришел. Пастернак и Дорн вели лошадей, остальные шли по бокам, следя за тем, чтобы Дитц не упал. Теперь сквозь полог леса время от времени проникал звездный свет. Треск сухих веток под ногами казался пугающе громким. Шнуррбарт и Крюгер следовали за взводным на значительном расстоянии и постоянно останавливались, чтобы оглянуться назад. Судя по всему, в лесу больше никого не было.
Они отступили, понизив голос, произнес Крюгер. Бедняга Дитц. Только этого нам не хватало.
Шнуррбарт кивнул.
Это только начало, ответил он. Теперь иваны точно сядут нам на хвост. Утром для нас начнется веселая жизнь.
Черт! ругнулся Крюгер, неожиданно вспомнив о Цолле. Мерзкий ублюдок, проворчал он. Попался бы он мне в руки!
Кто?
Цолль, конечно же.
Понятно. Шнуррбарт немного помолчал. Он свое получит, не сомневайся.
Это как же?
Шнуррбарт пожал плечами.
Сейчас лес, наверно, кишмя кишит русскими патрулями, пробормотал Крюгер. Когда мы выберемся из леса, иваны устроят нам теплый прием!
Его собеседник лишь вздохнул, ничего не ответив.
Дитц шел последним в строю, ведя под уздцы лошадь и сильно страдая от жажды. Неожиданно лошадь вырвалась, и к нему подбежал разъяренный Штайнер. Напуганный его злым лицом, Дитц бросился в лес догонять беглянку. Иногда он оказывался так близко от нее, что ему казалось, будто можно дотянуться рукой и схватить ее. Но она всегда оказывалась проворнее и каждый раз ускользала от него. Он вытягивал вперед руки, кричал и плакал. Неожиданно лошадь остановилась. Когда он приблизился к ней, то увидел, что она превратилась в русского с пятью головами, уставившегося на него пятью парами злобных глаз. Когда он закричал, пятиголовый монстр тоже издал громкий вопль. Затем он превратился в одну обычную человеческую голову гигантского размера, и Дитц узнал в нем бригадира со стройки, нагнувшегося за огромным кирпичом. Дитц бросился прочь, старясь бежать как можно быстрее. Крики сделались тише, но тут его неожиданно ударило чем-то в спину и швырнуло на землю. Он упал и зашелся в рыданиях.
Затем Дитцу показалось, будто он поднялся в воздух. Где-то рядом прекрасные голоса пели песню неземной красоты. Он вскинул голову, и на его лице появилась счастливая улыбка. Кто-то как будто подсказал ему, что следует подпевать этому чудесному хору. Дитц открыл рот и запел:
О горы, о долины!..
По его щекам потекли слезы. Петь он больше не мог, потому что теперь сотрясался от рыданий. Закрыв глаза, он слушал дивное пение до тех пор, пока оно не прекратилось. Когда Дитц снова открыл глаза, то первое, что он почувствовал, было нежное покачивание, которое убаюкивало его и навевало приятные воспоминания.
Он увидел себя в своем родном доме в Эгере. Он шел по улицам старой части города, затем свернул к берегу реки и принялся кидать камешки вдоль поверхности воды. После этого он сел в лодку и греб вверх по течению до тех пор, пока не устал. Отпустив весла, он любовался зелеными лесами Фихтельгебирге и увидел себя бредущим по тихим горным долинам и маленькими деревушкам. Лодка покачивалась на спокойной водной глади, спину ласково пригревало теплое солнце. Неожиданно до его слуха донесся сварливый голос матери. Она ругала его, называла ничтожным бездельником, уклоняющимся от работы. Ему снова стало грустно. Горечь окутала его черной мантией, которая с каждым мгновением становилась все тяжелее и тяжелее, медленно тянула к земле и в конечном итоге погребла под собой.
Некоторое время спустя он как будто открыл глаза и увидел склонившееся над ним мрачное лицо Штайнера. Дитц попытался сесть, но тот удержал его сильной рукой и сказал: