Внутри поднялась злая волна, заставившая ее спросить:
И кроме того, удобно будет иметь прямо в доме кого-то, с кем она сможет чувствовать себя... любимой и желанной? Моего жениха... или мужа?
Ты не имеешь права говорить так о своей матери!Вспылил отеци тут же сник.Нэнси... я прошу тебяради меня. Ты сможешь разорвать эту помолвку хоть завтра, под каким-нибудь благовидным предлогомно сегодня должна... обязана сделать вид, что все в порядке... чтобы никто ничего не мог сказать...
Я завтра уеду,медленно сказала Нэнси.
Завтравсе, что хочешь. Но сегодняпожалуйста, я прошу тебя...
Хорошо...
Помолвка прошла точно так, как было задумано. Все восхищались Алисией, сумевшей организовать такой великолепный праздник; фотографы сделали пару снимков для раздела светской хроники.
То, что новоиспеченная невеста выглядела немного скованной и мало улыбалась, Алисия объясняла просто:
Моя маленькая глупышечка поцапалась из-за какого-то пустяка с Эриком. Она еще такой, в сущности, ребенок! Ну ничего, милые бранятсятолько тешатся!
Утром Нэнси зашла в кабинет к отцу, чтобы напомнить, что вечером уедет,и была встречена упреками:
Я надеялся, что ты хоть к утру одумаешься и оставишь эту свою идиотскую затею! Как мы объясним людям, почему ты уехала сразу после помолвки?
Но мы же с тобой договорились?!
Вчера ты была не в себе, и я готов был пообещать тебе все, что угодно, лишь бы ты не опозорила всех нас какой-нибудь глупой выходкой!
Я?! Я опозорила?!взорвалась Нэнси.
Да, ты! Я ожидал от тебя большей ответственности и не думал, что ты меня так подведешь!
На крик прибежала матькак раз в тот момент, когда Нэнси, не выдержав, крикнула:
Ты хочешь, чтобы я осталась и объяснила всем, что рву помолвку, потому что застала своего жениха лапающим мою мамочку? Ты этого хочешь? И еще, может, рассказать, как ей это нравилось?
Алисия охнула, прижала руки к щекам и посмотрела на нее с ужасом, а отец заорал в ответ:
Как ты смеешь так оскорблять свою мать, негодяйка! Хочешь уезжатьуезжай, но живи как хочешь! Я не обязан тебя содержать!
Вечером Нэнси уехала.
Ей было все равно, куда ехать, и она выбрала Нью-Джерситам жили две ее школьные подруги. На первых порах Нэнси остановилась у одной из них и начала рассылать свои документы в различные колледжи, надеясь, что сможет получить где-то стипендию.
Ей везде отказывали. И не потому, что результаты тестов были плохиминаоборот! Но стипендии предназначались для выходцев из бедных семей, которые не могли сами оплатить учебу, а не для таких, как Нэнси. Кому какое дело, что ежемесячные поступления денег на счет прекратилисьотец выполнил свою угрозу.
Он иногда звонил ей, разговаривал вполне по-дружески, но когда она заикнулась про деньгиотказал категорически, сказав: «Я тебя предупреждал!» Звонила и матькак ни в чем не бывало. Расспрашивала, что носят «там, у вас на Востоке[1]», передавала приветы от многочисленных знакомых и советовала не огорчать отца и поскорее возвращаться домой.
Известие о втором инсульте отца и о том, что тот при смерти, пришло как раз тогда, когда Нэнси, поняв, что с учебой в этом году ничего не выйдет, устроилась работать на местную киностудию «ассистентом бутафора»а фактически девочкой на побегушках и прислугой за все.
В живых она отца уже не застала...
Мать в черном траурном платье выглядела особенно утонченной и беспомощной. Она принимала многочисленных соболезнующих друзей, изящно рыдала в платочек и устроила прием по случаю похорон.
А Нэнси удивляласьпочему она ничего особенного не чувствует? Словно отец умер куда раньше, в тот день, когда умерла ее любовь к Эрику...
На похоронах Эрик стоял рядом с ней и даже попытался взять под руку. Нэнси отдернулась и смерила его возмущенным взглядом.
Уже дома мать объяснила:
Ну... ты понимаешь, в глазах окружающих он по-прежнему твой жених. Мы с папой решили никому не рассказывать про твою нелепую выходку и говорили, что ты просто уехала учиться. Он так надеялся, что ты рано или поздно одумаешься и вернешься!
Отец не только надеялсяон сделал для этого все!
Когда вскрыли завещание, выяснилось, что дом он завещал жене и дочерипоровну, пополам. Все остальное состояние он оставил «любимой жене Алисии»кроме трастового фонда, который Нэнси могла получить в двадцать пять лет, когда она, как значилось в завещании, «повзросжет и научится с большей ответственностью относиться к близким людям и семейным ценностям». Пока же она могла рассчитывать лишь на сравнительно небольшое содержание, которое должно было ей выплачиваться в случае, если она будет жить дома, с матерью.
Вот видишь, как хорошо!обрадовалась мать.Теперь мы снова будем жить вместе!
Завтра я уеду,ответила Нэнси.С работы отпустили всего на неделю, да и то с трудом.
Господи, ну неужели ты до сих пор не можешь мне простить... я уж не помню, из-за чего ты на меня тогда так взъелась?!с раздражением и обидой сказала мать.Ну хочешь, я попрошу у тебя прощения?! Могу даже на коленяххочешь?И тут же со смехом встала на колени и пропела:Про-сти-и-и!и еще что-то подходящее к случаю, из опереттысловно начисто забыла, что ее мужа похоронили только позавчера.
Нэнси стало невыносимо противно.
Первые месяцы в чужом незнакомом городе дались Нэнси не просто. Дома она привыкла модно одеваться, пользоваться дорогой косметикой и не задумываясь тратить деньги на какие-то безделушки и развлечениятеперь все это было ей не по карману.
Но жизнь постепенно наладилась. На работе ее повысили: взяли на новый сериал уже бест-боем, старшим помощником главного бутафора. Конечно, «ябест-бой» звучало смешно, но зато платили побольше. Она закончила заочное отделение колледжа и получила степень бакалавра искусствкак и мечтала.
Постепенно жгучее чувство неприязни к матери как-то притупилосьа может, Нэнси просто действительно повзрослела. Через пару лет, на Рождество, она приехала в Хьюстони с тех пор приезжала регулярно, раз-два в год.
Несмотря ни на что, у нее по-прежнему оставалось чувство, что она приезжает домой. Этот дом, с его картинами и дорогими безделушками, с отцовским кабинетом, с комнатами, в которых прошли ее детство и юность, с огромной кухней, на которой Нэнси привыкла завтракать, до сих пор оставался ее единственным домом. Ведь не считать же домом съемную квартиру в Нью-Джерси с шумными соседями и темной, вечно неубранной лестницей?!
Ну и, чего греха таить, хотелось хоть немного пожить, ни о чем не заботясь. Мать охотно ездила с ней по магазинам и по салонам красоты, покупала ей модные тряпки и дорогое белье. Этих запасов потом хватало на целый год.
Нэнси продолжала жить своей мечтойкогда ей исполнится двадцать пять лет, она получит деньги и уедет учиться. Даже решила не покупать другую машину, когда окончательно вышла из строя ее развалюха. Зачем? Ведь оставшиеся несколько месяцев не страшно поездить и на автобусе.
Когда незадолго до Рождества Нэнси обнаружила на автоответчике сообщение матери: «Нэнси, перезвони мне скорее, я очень жду!»и через час: «Ну куда ты делась?! Перезвони обязательно!»ей почему-то стало не по себе.
Она перезвонила. Мать стала допытываться, приедет ли Нэнси в этом году на Рождество, а получив ответ: «Не знаю»воскликнула: «Нет, но ты обязательно должна приехатьэто вопрос жизни и смерти!»
Лишь приехав, Нэнси узнала, что для матери стало «вопросом жизни и смерти»та была разорена, и едва ли сама смогла бы толком ответить на вопрос, как это получилось.
Часть денег, и немалая, ушла на неудачную попытку вернуться в Голливуд. Фильм, в котором Алисия Хэнсфорд играла главную роль (и одним из продюсеров которого являлась), вместо ожидаемой прибыли и успеха принес одни убытки. Нет, критики даже не ругали егопросто... не заметили.
Ну а кроме тогоона просто не привыкла ни в чем себе отказывать и жила на широкую ногу. Приемы, праздники, круизы, подарки друзьям, наряды и украшения, которые надевались один раз, а потом забывались, подтяжки в модной клинике в Европевсего понемножку...
Но страшнее всего были даже не долги, в которые влезла мать, беспечно продолжая тратить деньги направо и налево. Оказывается, был заложен доми полученные деньги тоже истрачены. Даже не будучи юристом, Нэнси знала, что дом, половина которого принадлежала ей, никто не мог заложить без ее ведома. Как же так?
Ах, я в этом не разбираюсь, тебе стоит поговорить с Тедди Палмером, он все лучше объяснит!ответила мать.
Вот этот самый «Тедди Палмер»вице-директор банкаи показал Нэнси банковские документы, заявив:
Все было сделано на законном основании! Вот ваша подпись!
Но я ничего не подписывала!возразила Нэнси.Это не моя подпись! Я же и в банке у вас уже сто лет не была!
Он долго отнекивался и вилял, но потом признал, что «наша дорогая Алисия» взяла документы, сказав, что «ее милая дочурка» приехала отдохнуть на уик-энд и нехорошо заставлять ее тратить время на посещение банка,а на следующий день принесла их уже подписанными.
Неужели вы собираетесь обвинить свою родную мать в подлоге?ужаснулся мистер Палмер, когда Нэнси повторила, что ничего не подписывала.Идти в полицию, писать заявление... Да вам никто не поверити в первую очередь я! Будут экспертизы, суд, вы истратите массу денег на адвоката...
Он давил, угрожал, уговаривал, напоминал о добром имени отца, объяснял, что доказать что-либо будет исключительно трудно и что в любом случае банк должен как-то возместить затраченные деньги. А потому, если Нэнси не хочет, чтобы дом со всем его содержимым продали с аукциона, у нее есть только один выходрасплатиться с банком теми деньгами, которые оставил ей отец...
Глава 8
Вот и все... Я и сама знаю, что но натуре я не борец.Нэнси неловко пожала плечами.
Ты чтоотдала им деньги?с ужасом переспросил Ник.
Подписала какие-то документы, пообещала, что отдам... когда получумне двадцать пять будет только в апреле.
Тебя же кинули!вырвалось у него.Ты что, не понимаешь, что не должна была ничего подписывать?! Нужно обратиться к адвокату, в суд, в конце концов! Этот Палмер потому так и давил на тебя, что был по уши в дерьме и хотел побыстрее прикрыть собственные грехи!
Дело уже сделано, Ник. А теперь хочу только уехать... как можно быстрее... Давай... поговорим о чем-нибудь другом, я не хочу плакать...она нервно мотнула головой,пожалуйста...
Куда ты хочешь уехать? Зачем?
Ты не понимаешь... этим дело не кончится. Ей скоро снова деньги потребуются. А мне их больше взять неоткуда... Представляешь...Нэнси нервно рассмеялась, и глаза у нее стали совершенно безумные,я пришла домойа она там... Обрадовалась, сказала, что знала, что я все улажу,даже спела, из «Моей прекрасной леди»: «Если повезет чуть-чуть, если повезет чуть-чутьдети смогут содержать отца!» И смеялась... я уже не могла слышать этот ее смех! Она предложила поехать в ресторан, отпраздновать. А под конец заявила: «Ну, я уверена, ты всегда что-нибудь придумаешь! Вот, например, я в газете читала, что можно родить ребенка для кого-нибудьэто называется "суррогатная мать". И за это хорошо платят!» По ее мнению, я должна вынашивать чужого ребенка, чтобы она могла красиво жить! Нет, я хочу уехать куда-то, где она меня не найдет... где никто меня не найдет...
И что потом?
Буду заново строить свою жизнь. И чтобы она больше не смогла ее разрушить. Тогда, в банке, мне было невыносимо представить себе, что дом продадут... и по нему будут ходить посторонние люди, рассматривать, покупать вещи, которые всегда там стояли, и картины, и письменный стол отца... А сейчас я понимаю, что этого не избежать,только не хочу, чтобы это при мне было... Я уедуи пусть все будет без меня, как будто этого и нет, понимаешь?
Ты считаешь, она снова попытается заложить дом?
А где ей еще взять деньги?! Она получает кое-что от издательствакниги отца часто переиздают,но ей же этого мало!
Этот Палмерон что, идиот? Неужели ты думаешь, что он и второй раз согласится принять документы с фальшивой подписью?!
Ты ее не видел, поэтому так говоришь...Нэнси неожиданно усмехнулась.Появись она тут, ты бы тоже потащился за ней, как телок на веревочке.
Я бы не потащился!огрызнулся Ник.
Ты не понимаешь... В ней есть что-то такое, что действует на мужчин... я не могу тебе объяснить, просто знаю. Она даже штрафа за превышение скорости ни разу в жизни не заплатила, представляешь?!
Но...
Ник, сегодня Рождество, праздник... Я не хочу больше думать об этомне хочу, понимаешь? Не хочу думать ни о чем плохом... Спасибо, что выслушал меня, но... хватит об этом!
Ладно.Он кивнул, улыбнулся и похлопал ее по руке.Ты сегодня обедала?
Нет. Я весь день проспалаа потом поехала за подарком.Она взглянула на черно-белого Роки, развалившегося на диване, и тоже слабо улыбнулась:Смешной, правда?
То болезненное напряжение, которое он почувствовал в Нэнси, стоило ей войти в дверь, немного спалонаверное, ей действительно надо было выговориться. За ужином она вела себя почти нормальноела, разговаривала, улыбалась, шутилапосторонний человек, возможно, ничего бы и не заметил...
В душе Ника кипели, смешиваясь и споря друг с другом, два чувства: жалости и злости. Ну как человек может поступать так... по-дурацки, беззубо и неумело?! Почему она не послала их всех подальше, не пошла к адвокатуа теперь вот сидит и улыбается этой вымученной улыбкой, от которой хочется волком выть...
И еще одно чувство, острое и болезненное, как у человека, приговоренного к смертной казни. Ощущение, что время утекает, как песчинки в песочных часах, и его остается все меньше и меньше. Вот сейчас Нэнси доест... может быть, поговорит еще немножкои уйдет. Из его дома... и из его жизни.
Когда ты уезжаешь?не выдержав, спросил он.
Мне через пять дней на работу,ответила она, откладывая вилку.Выйдуподам заявление. Наверное, попросят еще пару недель отработать.Пожала плечами и виновато улыбнулась.Может, успею еще разок к тебе зайти... если пригласишь. Сегодня-то я для тебя не очень хорошим собеседником оказаласьвместо праздника о своих проблемах плакаться начала...
Ник отмахнулся.
Брось... все нормально. Ты лучше расскажи, куда ты поедешь.
В Калифорнию. Там есть один парень, он сможет мне помочь с работой.
Думаешь, поможет?
Без вариантов. И с работой, и с деньгами на первое времяесли понадобится. Он меня уже звал недавно, говорил, что сможет подыскать работу, где я раза в два больше получать буду, а я тогда отказалась, подумаладоработаю уж тут, всего ничего осталось...
Твой приятель?Ника кольнуло неизвестно откуда взявшееся острое чувство ревности.
Мы с ним жили когда-то вместе... довольно долго, больше года. А потом он уехал в Голливуд и быстро пошел в гору.
А ты не поехала?
Ник, ты не понял... мы и сошлись-то потому, что у него в квартире спальня освободиласьа я жилье поближе к работе искала. Правда,Нэнси рассмеялась и коротко смущенно взглянула на него,уже через неделю эти... отдельные спальни стали чистой формальностью.
Его поразила улыбка, появившаяся на ее лице,теплая, живаяпервая настоящая улыбка за этот вечер. Он знал, что не должен спрашивать, что может разрушить выстроившийся между ними мостик доверия,и все же спросил:
Ты любила его?
Нет...на миг Нэнси задумалась,наверное, нет. Мне всегда казалось, что если любишьзначит, хочешь родить от этого человека детей и прожить вместе с ним всю жизнь. А тут... мы оба знали, что у каждого из нас есть определенная цель и рано или поздно придется расстаться.Если бы мне подвернулся шанс поехать учитьсяя бы поехала. Ему предложили кинопробуи поехал он. Но нам было хорошо вместе. Он всегда умел как-то рассмешить...и заставлял меня дышать паром над вареной картошкой, чтобы горло не болело,а потом мы эту картошку ели, с кетчупом. И купил мне теплые сапоги на меху... Я до сих пор не могу привыкнуть к вашему климатукаждую зиму то уши, то горло.
«Не-ет, этот парень крепко тебя зацепил,подумал Ник,если ты эту картошку с кетчупом вспоминаешь как нечто самое дорогое в жизни».
Ему стало не по себена секунду возникло ощущение, что он стоит на пороге чужой спальни и подглядывает. Ивсе то же страшное чувство: скоро, вот-вот, она встанет и уйдет. Уйдет к другому мужчине...
Ну и пусть, ну и пусть уходит! Кто она ему?! И какое ему дело, в конце концов, до чужой жизни, до этой женщины, которая, скорее всего, будет рада возможности воссоединиться со старым возлюбленным, раз одна мысль о нем вызывает у нее такую улыбку... Ну и пусть...