Э-э-э, ресторан для спортсменов? делаю неуверенную попытку. Ларёк с диетической шаурмой?
Балда, у меня компания по продаже спортивного питания, ржёт он. А сейчас мы даже свой маленький заводик строим, так что вот. Торгуем через интернет. Свой сайт, небольшой складик. Эргономично.
Ты хотел сказать экономично?
Не важно, отмахивается он. Главное, доходно. Не бедствуем. Юлька, правда, всё равно на работу собирается, чтобы квалификацию не терять. Но там у них всё так сложно с этими аттестациями, категориями.
Короче, ты не против, чтобы она росла профессионально, подсказываю я.
Да, кивает Каланча, а потом откидывает назад светлые прямые пряди. Вот мелкой год на днях исполнитсяи выйдет. Но слушай, я к чему про Демьянова-то заговорил. Она по своим источникам пробила. И там поделились, что с ним всё подозрительно, с тем пациентом. Охрана у палаты. Из персонала никого не пускают, только одну врачиху, подругу этой вашей Наденьки, да её людей.
Боятся, что его уберут? никак не идут на ум никакие правильные слова, кроме жаргонных.
Как раз наоборот. Ощущение, что его умышленно в коме или на лекарствах держат, чтобы не очнулся.
Но зачем? хватаюсь я за ручку, когда он заходит в поворот.
Это ты у своего Берга спроси, он наверняка больше меня понимает.
Нет уж, это ты ему как раз сам и расскажи.
И после огромного супермаркета, куда мы заезжаем по пути, я открываю настежь входную дверь своей квартиры, чтобы пропустить в неё Каланчу с двумя неподъёмными пакетами в руках.
Алекс, что стоит, опираясь плечом на косяк, оказывается для нас полной неожиданностью. Для меня. Славка-то как раз и бровью не повёл. Поставил мешки, протянул руку, представился.
А меня эта грозовая туча в мягких домашних брюках и пуловере, которые всегда мне так нравились, смерила многообещающим взглядом. Чую, месть его будет страшна. И у меня аж дыхание перехватило, когда рука его словно невзначай задержалась на моей ягодице, намекая, какое наказание меня ожидает.
У Славы есть очень интересная информация о Демьянове, закатываю я мимо него в комнату свой чемодан и тоже не остаюсь в долгускольжу рукой по его бедру, пока Славка разувается.
Как он? взгляд Берга с непроницаемого тут же сменяется на заинтересованный.
Он приглашает Славку в гостиную, но я настаиваю на кухне. В гостиной воняет из клетки, в спальнерасстеленная кровать. А в кухне я хоть немного да успела с утра прибраться. Буду слышать, о чём они говорят, пока разберу сумки. И буду следить за этим стоиком, которому легче умереть, чем выглядеть слабым, чтобы в обморок ненароком не грохнулся.
Его привезли в госпиталь после второго приступа, но, говорят, палату приготовили заранее, делится Каланча подробностями.
Слежу краем глаза за мужем. Бледный, осунувшийся, мрачный, но сидит, прислонившись к стене, довольно уверенно. И даже двусмысленно усмехается, когда подтягиваю брюки, которые сползли, пока я наклонялась к пакетам.
То есть лишний раз доказывает, что всё это было подстроено, брови Алекса хмуро сходятся на переносице.
Тянет на предумышленное. На покушение на убийство. И если сильно постараться, то ещё и на похищение, словно выносит Славка приговор.
Я в жизни не видела его таким серьёзным. Или это он только со мной раздолбай? Да и Алекс преображается до неузнаваемости. Жёсткий, внимательный, хладнокровный, собранный. Я и так-то люблю его до безумия, но такимещё больше.
Мне бы его проведать, барабанит он пальцами по столу.
Это пока вряд ли, вздыхает Славка. Но надо подумать, что можно сделать. Жена вернётся через пару дней, они с малой у тёщи, и обсудим.
Для Ефремыча, надеюсь, за эти дни мало что изменится. И ты прав, не будем торопиться, надо хорошо всё продумать.
Я усиленно отвожу глаза, но укоризненный взгляд Берга меня всё же настигает, когда Славка отвечает на его вопросы о ребёнке и жене. И они расстаются, кажется, даже большими друзьями, чем мы с Каланчой были за все эти годы.
Меня же ждёт неминуемое возмездие. Не ожидала только, что такое немедленное.
Машина, говоришь? Мышцы накачанные? прижимает он меня к стене, едва за Славкой закрывается дверь. А про жену с ребёнком, значит, лишняя информация?
Мне до потери сознания приятно стоять придавленной его телом, и чувствовать его несокрушимый напор, и необузданное желание, и томление, что вызывает во мне его близость, колкость его щетины, запах его геля для душа Стоп! Он был в ванной без меня?!
И он выдыхает так тяжело, словно полярный кит, который всплыл, чтобы сделать глоток воздуха. Ему как будто пришлось пробить метровый лёд ради этого единственного вздоха, и я не могу позволить ему потратить все оставшиеся силы на этот безумный поцелуй. Не могу, потому что одним поцелуем это не закончится А ещё его надо хорошенько отшлёпать за проявленную самостоятельность.
Я же сказала: просто верь мне, подныриваю под руку. Пойдём, сделаю тебе укольчик и займусь обедом, пока ты будешь видеть красивые сны, где мы с Каланчой резвимся на лугу, как невинные овечки, рвём цветы и суём их себе за уши.
Скорее уж бредёте по больничному коридору на костылях, а то ноги-то я вам обоим поотрываю, если что.
Какой злой дяденька, помогаю я ему лечь и достаю из упаковки шприц. Но будешь меня слушатьсяи всё у тебя заживёт, и станешь ты снова добрым-добрым, и мы сутками будем не вылезать из кроватки.
Да я бы и сейчас не отказался, доверчиво заголяет он изрядно исколотую ягодицу, и получает хорошенький шлепок перед уколом. Ай! За что?
За то, что водные процедуры принимал без моего ведома и контроля, безжалостно вонзаю иглу. Алекс снова ойкает, когда она входит в его каменную мышцу со скрипом.
Злыдня, потирает он уколотую ягодицу, а потом всё равно тянет меня за собой на кровать. Зато теперь я чистый и вкусно пахну.
Но тебе нельзя, потому что у тебя всё «бобо», уворачиваюсь, грозя ему пальцем, хотя ничего не хочу сильнее, чем оказаться, наконец, в его руках.
Хотя нет, хочу. Хочу, чтобы он быстрее поправился. Хочу видеть его снова здоровым и сильным, жестоким и циничным. Хочу, чтобы мой Гладиатор, как всегда, победил. Потому что даже если весь мир ополчится против него, я всё равно буду стоять за спиной и подавать ему патроны.
15. Алекс
Люблю, когда она поёт. Ходит по квартире в наушниках, выдавая волнующе низкие звуки. Подпевает какому-то незамысловатому мотивчику, а я слышу только её голос. Хрипловатый, проникновенный, незнакомый.
Весь день она вылизывает квартиру, разбирает вещи, стирает, моет, готовит. Готовит так вкусно, что я второй раз съедаю всё до крошки и даже думаю, а не попросить ли добавки.
Но, главное, она поёт. Поёт, наполняя мир радостью и это вселенское бытие смыслом. И нет ничего прекраснее, чем этот солнечный день, что проникает в окна. Ничего вдохновеннее, чем запах чистоты и уюта, которым благоухает квартира. И ничего более эротичного, чем вид коротеньких шортиков, из которых выглядывают её ягодички. Разве что её грудь, которая тёрлась об меня, когда Вика перестилала постель, а я держал подушки и делал вид, будто этот бугор в штанахрезультат исключительно теплового воздействия пухо-перьевого наполнителя.
Сейчас, когда я ковыряюсь вилкой в пустой тарелке, подбирая крошки, и усердно изображаю, что занят исключительно этим, она с невинным видом стоит на корточках ко мне задом и, покачиваясь в такт музыке, трёт уже и так выскобленные до блеска половицы.
И это волшебный вид, но нет, моя девочка, я слишком долго тебя ждал, чтобы выдержать хотя бы до вечера.
Не знаю, куда ставлю тарелку. Пелена, что уже заволакивает сознание, позволяет мне видеть только эти подрагивающие мячики её попки. И моё самое желанное в мире сокровище замирает, когда я обхватывают её сзади.
Ляг немедленно! воинственно заявляет она, бросает тряпку, вытирает о футболку руки и сдёргивает наушники.
Ну, ты же не думала, что можно вот так безнаказанно покрутить передо мной задницей и уйти? трикотажные шортики легко сползают вниз вместе с тем лоскутком ткани, что был надет под ними.
Алекс, чёрт побери, ты еле живой, несильно вырывается она, видимо из боязни сделать мне хуже. Но я чувствую, в какой галоп отправляется её сердце. Как неровно она дышит, оказавшись у меня на коленях. Как замирает под моей рукой, ласкающей её упругий животик.