Ты мне телевизор заслоняешь,пробурчала она, хрумкая чипсами,Принеси мне лучше спрайт из холодильника, видишь жеем всухомятку
Хром Вайт, мысленно проклиная всё на свете, побежал за спрайтом. Олива попила из бутылки, и опять было принялась за чипсы, но Хром Вайт мягко вынул пакет с чипсами у неё из рук и положил его на тумбочку.
Выключи телевизор,попросила Олива, утомлённо прикрывая глаза,Там всё равно смотреть нечего.
Хром выключил телевизор и тут, решив, что более не будет терять ни секунды, ринулся в постель и жадно набросился на Оливу с поцелуями. Она не оттолкнула его; ей было лень двигаться, к тому же она невольно разомлела от этих поцелуев Хром Вайта, как от ласк и мурчания домашнего кота.
«Пусть целует...вяло думала она,Хром Вайт, так Хром Вайт. Какая разница...»
Хром Вайт, словно ополоумев, не переставая страстно обцеловывать тело девушки, принялся судорожно разрывать на ней подвязки. Но тут раздался звонок в прихожейребята вернулись с кальяном.
Ну вот, вы пришли в самый неподходящий моментзлобно пробормотал Хром Вайт, открывая им дверь.
«Да нет, момент как раз самый подходящий,подумала про себя Олива,Хотя Это как посмотреть»
Глава 40
Вот уже несколько дней в Архангельске стояла устойчивая жаркая погода. На Северной Двине был отлив; река значительно отошла от берега и обмелела.
Олива шла вброд по воде, придерживая в согнутых руках подол расклешённой юбки и щурясь на яркое солнце, отражающееся бликами в воде. Ветер трепал её выбившиеся из-под заколки длинные кудри; она тряхнула головой, отколов заколку, распустила волосы, которые тотчас же веером рассыпались на ветру и, расправив плечи, пошла вдоль берега, на котором остались её друзья.
Слушайте, а чего Салтыков-то от неё опять в Питер слинял?спросил Флудман, глядя из-под ладони на сверкающую на солнце реку,Если, как она говорит, он ей и звонил, и писал... Что-то я ничего не понимаю. Или она врёт, и не писал он ей ничего?
Да блин, тут, короче, такая история...сказал Хром Вайт,Он ей реально писал, это ещё в ту пятницу при мне было.
Гладиатор снял солнечные очки и недоуменно воззрился на него.
Нахрена?..
Хром с опаской оглянулся на реку и, убедившись, что Олива ещё достаточно далеко от них, произнёс:
Только ей не говорите, ладно? В общем, откуда-то он прознал, что у неё бабло есть... То ли Медвед сказал. Короче, неважно. А у него как раз с деньгами напряг пошёл. Ну, и...
Фу, какой он мерзкий,скривилась Никки.
Дак, а в Питер-то тогда зачем свалил?не понял Флудман.
Ну, наверно, решил свой финансовый вопрос в другую сторону,изрёк Гладиатор.
Олива вышла из воды и, опустив подол, пошла босиком по мокрому песку. До бревна, на котором расположилась компания её друзей, оставалось ещё метров двадцать, и она вдруг остановилась, близоруко щурясь. Хром Вайт вскочил на бревно и помахал ей рукой.
Бедная Оля,протянула Никки,Она ведь действительно поверила, что Салтыков раскаялся, что он любит её. Знала бы она...
Есть такая правда, которую лучше не знать,произнёс Хром Вайт,Вот она идёт. Всё, тихо!
Олива, по инерции вертя в руках подол юбки, приблизилась к ребятам.
Ну, как водичка?спросил её Флудман.
Ничего, тёплая,отозвалась Олива, садясь на бревно и стряхивая с ног прилипший к ним песок,На Медозере вода тоже прогрелась, я думаю.
У тебя телефон звонил,сказала Никки, подавая ей мобилу.
У Оливы захолонуло сердце. «Неужели он?..»
Но это был всего лишь Кузька.
Это Кузька,сказала Олива, перезванивая ему,Алло! Кузь, ты? Ты щас где?
Я сегодня пораньше закончил работу,ответил Кузька,Так что мы могли бы встретиться
А мы щас на реке,сказала Олива,Я, Никки, Хром Вайт
Давай встретимся через полчаса у Ленина, только без Хрома,попросил Кузька,У нас с ним органическая непереносимость.
Хром Вайт через телефон Оливы аж почувствовал на себе волны органической непереносимости Кузьки к нему, поэтому, едва дождавшись конца её телефонных переговоров, решительно поднялся с бревна.
Лёха,сказал он, обращаясь к Флудману,Ты мне обещал сегодня DVD отдать.
Ну, зайдём ко мне, я тебе отдам,предложил Флудман,Славон, ты с нами?
Я потом,сказал Гладиатор,Мне ещё нужно до вечера заглянуть в «Пятиборец».
Ладно, ребят, тогда до вечера,сказала Олива,Мы щас с Никки пойдём к Ленину, а вечером приходите.
Глава 41
Когда девушки пришли к памятнику Ленину, Кузьмы ещё не было. Чтобы скоротать время и чтобы он не думал, будто они его дожидаются, Олива предложила Никки пройтись туда-обратно по Чумбаровке.
А ты говорилаКузька пунктуальный, никогда не опаздывает,поддела Никки.
Вообще-то он пунктуальный,сказала Олива,Может, в пробку попал
Появление Кузьки у памятника как раз совпало с появлением девушек, сделавших круг по Чумбаровке. От ежедневной работы под открытым небом Кузька похудел и сильно загорел лицом; светлые волнистые волосы его, отросшие за зиму, выгорели на солнце и стали ещё светлее на фоне его тёмного от загара худого лица. Поцеловавшись с Оливой в щёчку, Кузька первым делом осведомился о её здоровье.
Жива, а о здоровье не спрашивай,усмехнулась Олива,Кстати, Кузя, знакомься: это Никки
Вика,поправила её та.
Вася,представился Кузька.
Олива даже смутилась: она так привыкла называть почти всех своих друзей по никам в интернете, что даже забыла их настоящие имена: Вика, Вася.
Пойдёмте к нам чай пить,распорядилась Олива, и все втроём направились к дому Никки.
Один мой другон, кстати, хочет поступать на режиссёрский факультетвзахлёб зачитывался твоей книгой,говорил Кузька, идя рядом с Оливой,Он сказал, что ты гениальна, и однажды твоё произведение станет классикой.
Да ладно!Олива аж зарделась.
Он хочет поближе познакомиться с тобой; впрочем, ты его знаешь. Это Ярпен: он был в нашей компании на Новый год со своей эстонской девушкой
Конечно, я его помню,обрадовалась Олива,Светленький такой. И эстонку помню: готичная девушка с шипами на запястьях. Как, кстати, они сейчас? Встречаются?
Нет, они расстались. И Паха тоже расстался со своей Немезидой. Вообще, год какой-то, наверное, високосный: все только и делают, что расстаются
Вот это даозадаченно произнесла Олива,Куда ни посмотришь: эти расстались, те рассталисьнахрена тогда было начинать отношения? Этого я не в силах понять.
Я тоже не понимаю,сказал Кузька,Однако, это не моё дело...
Никки молча шла впереди них в своей полосатой тельняшке и широких штанах, прихрамывая на одну ногу. Оливе стало немного неловко перед ней за то, что она одна общается с Кузькой, а Никки как бы не у дел. Но, похоже, у той не было никакого настроения поддерживать беседу о вещах, к которым она не имела отношения, и Олива не стала её вовлекать в разговор.
Так где же этот твой Ярпен?спросила Олива у Кузьки,Пользуясь случаем, мне бы хотелось поближе познакомиться с поклонником моей книги
Ярпен, к сожалению, уехал в деревню.
Ай, как обидно! А я так хотела позвать его на чашку чая
Если хочешь, я вызвоню его оттуда,предложил Кузька,Видишь ли, Ярпенпоэт, он пишет стихи. И ему порой необходимо абстрагироваться от городского шума в тихой и глухой деревне под Пинегой. Он обожает уединение; обожает читать, и перечитал все книги в городской библиотеке. У него в деревне, в горнице стоят огромные стеллажи, сверху донизу наполненные книгами.
Олива представила себе деревенскую бревенчатую избу и деревянные стеллажи с ветхими книгами, простой некрашеный стол и керосиновую лампу над ним, а за столом Ярпена, похожего чем-то на Кузьку, только более худого и более светловолосого. Представила она себе это так явственно, что Ярпен со своей несовременной внешностью поэта аж слился и с этими стеллажами и с ветхой книгой, раскрытой на столе, на котором рядом с нею лежали лист бумаги, чернильница и гусиное перо, а чуть поодаль стояла глиняная крынка молока и чугунок с картофелем, только что вынутый из русской печи.
О чём задумалась?окликнул её Кузька.
Да о Ярпене Значит, поэт, говоришь. Прямо как Пушкинтот тоже любил уединение в селе Михайловском
Ой, ладно, мне пора,спохватился Кузька, когда друзья уже пришли домой к Никки,Надо ещё с одним челом встретитьсяон дизайнер-разработчик.
Как? Ты уже уходишь?спросила Олива,А как же чаю?
Я бы с превеликим удовольствием остался,тихо сказал Кузька, глядя из коридора на тёмный силуэт Оливы в дверях комнаты,Но раньше я договорился с человеком, он меня ждёт. А завтра,добавил он, скользя взглядом по её стройной, обтянутой тёмным трикотажным платьем фигуре,Завтра я обязательно приду. Обязательно.
Ну что ж, приходи,улыбнулась Олива, поправляя заколкой волосы.
Да. Да. Обязательно,повторил Кузька, продолжая топтаться в коридоре.
Олива стояла, опершись рукой о дверной косяк и молча, улыбаясь, ждала.
Ты коварная женщина?тихо спросил Кузька, стоя на пороге.
Олива задумалась.
Это как посмотреть
«Ну вот, теперь, кажется, и Кузька вошёл в число моих поклонниковдумала Олива, ложась в постель,Вчера был Хром Вайт, сегодня Кузька Интересно, кто будет завтра...»
Олива вспомнила, как вчера Хром Вайт четыре часа подряд, не отрываясь, курил на кухне кальян, когда все уже перешли в спальню смотреть фильм. Она видела, что с Хромом что-то не то, и смутно догадывалась, что в этом есть доля её вины. Жалко ли Оливе стало Хром Вайта, или что-то другое, помимо жалости, шевельнулось в её душе к этому светловолосому как все северяне и большеглазому парнишке, но она, сама не зная зачем, вернулась к нему в кухню.
Ты с ума сошёл,тихо сказала она ему,Зачем ты так долго куришь кальян? Тебе же плохо станет!
А тебе не всё равно?с горечью спросил Хром Вайт.
Нет. Мне не всё равно.
А потом они вышли на балкон, и Хром целовал её, целовал ей шею, плечи, руки, каждый пальчик. Он целовал её почти как Салтыков год назад, когда тот был ещё страстно влюблён в Оливу. Но всё-таки, это был не Салтыков. И даже не Даниил, хотя Даниил уже ушёл в такое далёкое прошлое
У Никки же после ухода Кузьки настроение было неоднозначное. Она, конечно, не имела ничего против Оливиных друзей (как любой молодой девушке, ей, напротив, нравились знакомства с новыми людьми, особенно противоположного пола). Но то, что все они, по большей части, обращали внимание не на неё, а на Оливу, немного задевало Никки. Тем не менее, как это часто бывает с девушками не очень красивыми, рассудительна она была не по годам, и самолюбие внушало ей, что у неё предназначение другое, более высокое и серьёзное, чем у её легкомысленной подруги, и ей не надо ни Оливиной судьбы, ни Оливиных поклонников. Потому и Кузька не произвёл на неё ни малейшего впечатления: да, внешне симпатичен, нои только. По тому, как он весь вечер не отлипал от Оливы, а на Никки даже не смотрел, словно онапыль, не стоящая внимания, Никки довольно быстро сделала вывод, что он для неё никто, ничто и звать никак. Проходной эпизод, впрочем как все эти Гладиаторы, Флудманы и Хромвайты.
И если бы Никки в ту минуту сказали, что этот самый «проходной эпизод», которого притащила к ней в дом Олива, впоследствии станет её мужем и отцом её троих детейона бы ни в жизнь не поверила.
Глава 42
В десять часов утра в Никкиной квартире раздался звонок в дверь.
Кого это несёт в такую раньсонно проворчала Олива в подушку.
Это Гена,Никки вскочила с постели и, как была босиком и в пижаме, ринулась открывать дверь.
Какой ещё Гена?
Гена, мой приятель,откликнулась Никки из коридора,У него днюха сегодня. Двадцать лет.
А чего он так рано припёрся?зевнула Олива.
Так он днюху здесь будет отмечать. Тридцать человек народу придут. Он продуктами затарился, щас с утра будем хавчик готовить.
Олива, сонно хлопая глазами, села на постели. Между тем, Гена, плотный парень сангвинического типа, с хамоватым, но добродушным лицом, ворвался в квартиру, неся в руках ящики с пивом и мешки с продуктами.
Долго спите,заметил он, и, обращаясь к Оливе, представился:Гена.
А я Олива
Москвичка, что ли?
Да,удивлённо отвечала она,А ты откуда знаешь?
Тебя акцент выдаёт.
Какой ещё акцент?
Мааасковский!Гена сунул ей в руки мешки с продуктами,На-ка, отнеси это всё в холодильник.
Олива хмыкнула, однако понесла в кухню пакеты, в которых было десять килограммов картошки, морковь, огурцы с помидорами, колбаса, сыр, майонез, несколько кур и три десятка сваренных вкрутую яиц.
Госспади! Накупил-то!воскликнула она, разгружая на кухне сумки,Гладиатор отдыхает! Кстати, Гена, тебя надо с Гладиатором познакомить. Вы очень с ним похожи.
Э,озадаченно произнёс Гена,Для чего? Для совместного распития молока?
А почему нет? Гладиатор тоже молоко любит,фыркнула Олива, вспомнив, как он пил молоко прямо из пакета.
Ставьте отваривать морковь, начесночьте кур и садитесь чистить картошку,распорядился Гена,Щас я вам в помощь подряжу ещё двух девчонок.
Никки и Олива захлопотали у плиты. Между тем, в дверь позвонили и пришли две девушки, Ира и Олеся, которых Гена подрядил в помощь Никки и Оливе, и в кухне началось такое грандиозное жарение гренок и картофеля, парение кур и яиц, резание овощей и мяса в салат, какого Олива никогда в жизни ещё не видела. Под чутким руководством Гены работа в кухне кипела не переставая: беспрестанно стучали ножи, шумели тёрки, шкворчили на плите, испуская угарный чад, четыре сковородки, до отказа набитые картофелем и гренками. В кухне стоял такой жар и пар, что все четыре поварихи, суетящиеся у плиты, сами готовы были воспламениться в любую минуту.
Кто-нибудь солил картофан?
Я солила
На какой сковородке?
Э! Лашкова!орал кому-то Гена по мобильному телефону, стараясь перекричать гомон поварих, стук ножей и шипение сковородок в кухне,Лашкова! Ты охамела?..
Дайте мне кто-нибудь тёрку! Зелени достаточно
Переворачивай, переворачивай!.. Да я не тебе!разрывался Гена между кухней и телефоном,Лашкова! Я говорю, ты охамела что ли?! Чего?..
Ген, майонез где?
Да подожди ты! Яиц для салата «оливье»шесть, закуска под майонезомдесять Креветки ещё
Ир, куру проверьможет, готова?
Вилкой, вилкой ткни её!
Дай мне нож Да не этот! Этот тупой, тот давай, с чёрной ручкой!
А где он? Я не знаю
Он у меня, я лук чищу!
Дай на секундочкутут картошка ещё не дочищена! Можно и после с луком
Ай, какой лук сердитыйвсхлипнула Олива, вытирая рукавом глаза и передавая нож.
Олеся, суетящаяся у плиты, неловко подхватила нож, и он упал, выскользнув из её рук, перепачканных подсолнечным маслом.
О! Мужик придёт,сказала Ира, нагибаясь за ножом.
Олива высыпала порезанный лук в кастрюлю с салатом и принялась чистить картофель, оставшийся в миске с водой. Она взяла со стола тупой нож, которым резали колбасу, и только надрезала на картофелине кожуру, как вдруг дверь кухни открылась, и вошёл
Привет, Даниил,окликнул Гена,Мой руки и присоединяйся к работе.
«Даниил!»понеслось в голове у Оливы. Как он здесь очутился, ничего удивительного в этом не было: Архангельск вообще был сам по себе город чудес. Но удивила её не столько сама встреча с Даниилом на Никкиной кухне, сколько то, что эта встреча, которую Олива столько раз с трепетом представляла себе когда-то, теперь не возымела на неё ровно никакого действия. Ни один мускул не дрогнул на будничном, бесстрастном лице Оливы, несмотря на то, что пришёл тот самый Даниил, в которого она когда-то была страстно и безумно влюблена и которому посвящала стихи. Не оборачиваясь в его сторону, Олива продолжала невозмутимо срезать кожуру с картофелины.
Здравствуй,произнёс он за её спиной.
Здравствуй,спокойно сказала она и, не оборачиваясь, протянула руку за следующей картофелиной.
Даниил стоял позади Оливы в незнакомой ей красной футболке; густые русые волосы его волнистым чубом падали ему на глаза. Передавая нарезанный картофель в жарку, Олива мельком взглянула на него. Годы сильно изменили его: он резко повзрослел и возмужал, стал шире в плечах; сильная перемена чувствовалась и в его красивом, античном лице. Даниил был и тот, и уже не тот: на месте того странного восемнадцатилетнего мальчишки-шизофреника с полудетской улыбкой, которого Олива оставила прошлой зимой, теперь стоял взрослый красивый мужчина со спокойным и слегка грустным взглядом зелёных глаз.