Век бы так пролежал у тебя на коленях,сказал Даниил,Но надо бы спать уже. Пойду, душ приму
Иди.
Он нехотя встал и отправился в ванную. Олива подумала и, вспомнив, что Ярпен сегодня вечером так и не поужинал, пошла к нему в спальню.
Ярпен лежал у себя в кровати, но не спал. Облокотившись на подушку, он писал что-то ручкой в своём блокноте и задумчиво смотрел перед собой, шевеля губами.
Струна гитары лопнула натужно
Сердясь, отброшу инструмент, такой ненужный
И в сердце зазвучит по-новому струна
Тебя я вижу... Выходи, моя весна
Не спишь?спросила Олива, садясь к нему на постель,Вирши сочиняешь?
Пытаюсь,застенчиво улыбнулся Ярпен.
Покажи,попросила она, заглядывая к нему в блокнот.
Нравится?осторожно спросил он.
Очень
Тогда возьми их себе на память
Ты даришь мне эти стихи?Олива была растрогана.
Если они тебе нравятсяЯрпен опустил глаза.
Спасибо,она вырвала листок из блокнота и спрятала его за ворот ночнушки,Пойдём на кухню, я тебе пельменей наложу. Чаю попьём
Ярпен встал с постели и попытался пройти, как почувствовал, что у него адски болят мозоли на ногах.
Ты чего хромаешь? Ноги натёр?спросила Олива.
Да
Погоди, я лейкопластырь поищу.
Олива порылась у себя в сумке и, вытащив оттуда несколько пластырей, протянула Ярпену.
Спасибо,поблагодарил он,Ты очень хорошая
Да ладно тебе,отшутилась она, ставя перед ним тарелку с пельменями,Ешь быстрее, а то они и так уже почти остыли.
Ярпен положил на стол вилку и, не отрываясь, смотрел на Оливу.
У тебя потрясающие волосы,тихо произнёс он,Ты как львица
Почувствовав, что разговор пошёл не в том направлении, Олива сухо спросила Ярпена, почему он расстался с Региной.
Видишь ли,вздохнув, ответил он,Я думал, что я в неё влюблён. Вернее, сам себе пытался это внушить. Но не смог
А зачем же надо было себе это внушать?строго спросила Олива.
С Региной мы познакомились на форуме,сказал он,У неё был очень тяжёлый период в жизни, умерли родители. Она несколько раз вскрывала себе вены. И я подумал, что смогу чем-то помочь ей. Так мы начали с ней встречаться
Но полюбить по-настоящему ты её не смог,сказала Олива,Выходит, ты был с ней только из жалости
Выходит, что так,ответил Ярпен,Но я пытался полюбить её. Не знаю, что это, может быть, леность души, но не было у меня этого чувства Регина не виновата, она прекрасный человек, виноват только я один, что не смог полюбить её по-настоящему, и у меня не хватило мужества вовремя признать это.
Значит, выходит, что ты ей оказал медвежью услугу,сделала вывод Олива,Встречаться с человеком из жалости, не из любви, но из желания только помочьвсё равно, что нищему подавать. Жалость унижаетя тебе это говорю, потому что знаю на собственном примере. Думаешь, человек тебе за это будет благодарен?
Может быть, в чём-то ты и правапомолчав, сказал Ярпен,Но не мог я допустить того, чтобы человек сам себя ценить перестал.
Знаешь, я считаю, что уж коли ты начал принимать участие в чужой судьбе, то участвуй в ней до конца, или же не участвуй вообще,сказала Олива,Зачем же надо было начинать с ней встречаться, чтобы потом бросить её?
Я не бросал её,ответил Ярпен,Она ушла от меня сама.
Не все женщины уходят для того, чтобы уйти. Многие уходят для того, чтобы их вернули
Может быть. Но я не стал её удерживать,сказал он,Главное, что это было её решение. Слава Богу, теперь у Регины всё хорошо, она нашла себе молодого человека, и я искренне рад за неё
Всё равно я этого не в силах понять,Олива пожала плечами,Завязывать кратковременные отношения с человеком, а потом просто взять и сплавить его, как бревно по волнам. Я считаю, если не умеешь любитьнезачем и встречаться.
Никто не может сказать, умеет он любить или нет,возразил Ярпен,Любовь вообще вещь очень хрупкая. Знаешь, Олив, ведь бывает и так: любишь ты, допустим, человека... Ну, вернее, тебе кажется, что ты его, то есть её, любишь и жить без неё не можешь... А потом какая-то мелочь, которую можно было и не заметить, вдруг выплываети всё, к тебе приходит осознание того, что ты этого человека больше не любишь. Да и не любил никогда, наверное...
Ну да, понимаю... Не вынесла душа поэта, хмыкнула Олива,Нет, я тоже, конечно, эстет, и мне вовсе не нравится такая грубая проза жизни как скверный запах изо рта и тому подобное. Но, тем не менее, взять хоть Салтыковаон был явно не красавец, и пахло от него далеко не яблоками и молокома, видишь...
Ярпен взял её руку в свою.
Олив, забудь про Салтыкова. Ты сама только что сказала: он был. Теперь его нет; это прошлое...
Да...она безнадёжно махнула рукой,А в настоящем что?
Ярпен подавил вздох и уставился ей в глаза долгим, немигающим взглядом.
Что?смутилась Олива.
Ничего. Просто...
Олива почувствовала, что устала от этого пресного и аморфного Ярпена. Хоть он и был «огонь, мерцающий в сосуде», хоть и писал он потрясающие, красивые стихи, и сам он на первый взгляд был очень чуток, нежен, внимателен и добрпосле откровенного разговора с ним Олива поняла, что за этой белой и нежной оболочкой тоже нет того, что она так тщетно искала и не находила в других. Точнее, ей казалось, что нашла в Салтыкове, но ошиблась, и это было самое жестокое разочарование в её жизни.
Ладно, пойдём спать,Олива встала из-за стола,А то уже третий час
Она быстро прошла по коридору, остановилась у дверей Никкиной спальни и, пожелав Ярпену спокойной ночи, хотела было скрыться за дверью, но дверь почему-то не закрывалась. Олива, сразу не сообразив, в чём дело, ещё раз налегла на дверь, и тут только увидела, что в проёме зажат Ярпенон-то и препятствовал полному закрытию двери.
Ну чего ты?спросила она, отпуская дверь.
Олив, я я наверно веду себя как полный идиот
Почему?усмехнулась Олива, глядя на растерянного светловолосого парнишку в дверях.
Ну вот я как болван тут топчусь Даже не обнял тебя ни разу
Ну, полно, глупости!
Можно, я теперь обниму тебя?и Ярпен, не дожидаясь ответа, заключил девушку в свои объятия.
Тихо! Никки побудишьОлива высвободилась из его рук,Всё, всё. Спокойной ночи.
Ты не обижаешься на меня?..
За что?
Ну, за то, что я такой болван
Да ну, брось давай! Почему болван-то? Выдумал тоже
Ну, тогда я это пойду
Спокойной ночи.
И тебе тоже спокойной ночипробормотал Ярпен, всё ещё топчась на пороге,Приятных тебе снов
Да. Да. Тебе того же.
Олива, кое-как выпихнув Ярпена за дверь, нырнула в постель.
Ой разбудили, что ли, тебя?спросила она, видя, что Никки не спит.
Я не спала.
Ну, как у вас с Кузькой-то?
Написал мне только что,сказала Никки,А вот Влад, похоже, в тебя влюбился
Да, мне тоже так кажется
Ладно, давай спать. Завтра с утра в Северодвинск поедем.
«Как они меня все любят! Да и можно ли не любить меня?..думала Олива, уже засыпая,Только Салтыков один ну, да и хер с ним. Нет егои пусть не возвращается»
Глава 49
Рейсовый автобус по маршруту Архангельск-Северодвинск, отправляющийся от автовокзала в полдень, ехал почти порожняком. Основная масса пассажиров, состоящая из трёх парней и двух девушек, сосредоточилась на задних сиденьях. Кондукторша, пожилая бесформенная тётка, оторвавшая им всем только что по билетику, сидела на свободном сиденье к ним лицом и, с оттенком грусти к своей безвозвратно ушедшей молодости и зависти к их молодым годам, наблюдала, как ребята, вооружившись ручками и листиками бумаги, вырванными из блокнота, играли в «морской бой».
Итак, Владзадумчиво произнёс один из парней, водя шариковой ручкой по своему листку бумаги,Влад, Влад Б-10!
Мимо!
Мимо,повторил Даниил, отмечая точкой заданный квадрат,Теперь Оля Так К-7!
Ранил,Олива зачеркнула крестиком часть своего трёхпалубного корабля.
К-6!
Ранил!
К-5!
Мимо
Никки и Кузька не принимали участия в общей игре. Они оба слушали Никкин плеер, воткнув себе в уши по одному наушнику; Никки сидела у Кузьки на коленях. Олива, покорно позволив Даниилу и Ярпену первыми убить все свои корабли, убрала листок и ручку в сумку и, закрыв глаза, откинулась головой на сиденье. Ей нездоровилось.
Что с тобой?обеспокоенно спросил Ярпен.
Меня тошнит,сквозь зубы простонала она,Укачало, наверное.
Морская болезнь,изрёк Даниил,Хорошо, что у меня есть с собой целлофановый пакет
Олива, позеленевшая от сильной тошноты, легла, положив ноги на колени Ярпену, а головуна колени Даниилу. Езда в самом заду автобуса вытрясла ей все печёнки, поэтому, когда ребята приехали, наконец, в Северодвинск, им пришлось выводить её из автобуса под руки и, посадив на скамейку, ждать, пока она оклемается.
Дуновение прохладного ветра с залива мало-помалу привело Оливу в чувство. Она открыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, и вдруг увидела приближающегося к ней незнакомого длинноволосого парня в брезентовом плаще. Солнечное гало обрамляло его густые тёмно-каштановые волосы, развевающиеся на ветру; большие, синие, как лесные озёра глаза, были устремлены прямо на неё. В руках у незнакомца был гранёный стакан воды, с которого стекали искрящиеся на солнце капли.
А вот и Тассадар!сказал кто-то из ребят.
Тассадар приблизился к Оливе и сел перед ней на корточки.
Выпей воды,попросил он, глядя на неё своими бездонными синими глазами.
Олива, не отрывая от него глаз, молча приняла из его рук стакан. Тассадар ободряюще улыбнулся ей.
Тебе уже лучше?спросил он.
Да,отвечала, улыбаясь, Олива,Спасибо тебе.
Как только она оправилась, все встали и пошли бродить по Северодвинску. Олива шла рядом с Тассадаром, который, в качестве экскурсовода, рассказывал ребятам про памятник корабелам, что открывался их взорам. Олива заворожённо слушала его рассказ, но мало что понимала, словно говорил он на марсианском языке.
Тебе не холодно?спросил он Оливу, когда они, минуя площадь корабелов, вышли, наконец, к заливу.
Есть немного,поёживаясь, отвечала она.
Тассадар снял с себя плащ и накрыл им плечи девушки. Олива поймала себя на том, что ей с ним так хорошо, что хочется как можно дольше оставаться в его руках.
Знаешь,призналась она ему,Здесь всё так интересно и необычно, здесь, с нами со всеми Что я написала про всех нас книгу, ты знаешь, какую И вообще, у меня мечта однажды снять про нас кино
Я буду рад, если у тебя всё получится,ответил Тассадар,Только сложно будет найти актёров, полностью вжившихся в наши образы и полностью отождествляющих нас. Мы всё-таки очень специфичны
Этим-то мы и привлекательны! Мы, вы, все Архангельск Я люблю Архангельск, люблю вас, моих друзей, что живут здесьвосторженно говорила Олива,Я хочу, чтобы этот забытый Богом город, который все знают лишь как какую-то безымянную провинцию, стал известен всем с другой стороны, как одно из самых прекрасных мест, где живут яркие, неординарные, замечательные люди, редкие по своей доброте и дружелюбию, которых сейчас днём с огнём не найдёшь нигде
Тогда просьба у меня к тебе будет,улыбнулся ей Тассадар,Выполнишь? Обещаешь?
Олива тоже заулыбалась.
Смотря какая просьба...
Напиши продолжение «Жары». Только обязательно с хэппи-эндом!
Продолжение напишу, но насчёт хэппи-энда не гарантирую,сказала Олива,Это зависит не от меня.
Почему не от тебя? Книга твоя, жизнь тоже.
Книга не только моя, вы все пишете её...
Но идея твоя. И ты вольна рулить ею как захочешь,отвечал Тассадар,Ты любой хэппи-энд себе можешь сделать, при желании.
Не любой. Для танго нужны двое,вздохнула Олива.
Значит, надо открыть своё сердце для любви и посмотреть вокруг,последовал ответ,Ведь иногда, чтобы полюбить, надо увидеть любовь...
Он подпрыгнул и сорвал с кедрового дерева веточку. Протянул Оливе.
Ах, я желала бы...мечтательно произнесла она, принимая веточку.
Что?улыбнулся Тассадар.
Олива засмущалась.
Так, глупости. Всё равно не сбудется...
Ну, а всё-таки?
Я желала бы, чтобы этот момент длился всегда.
Он будет длиться всегда. Он останется в твоей памяти, в твоей книге,отвечал ей Тассадар.
Глава 50
Ветер гнал рябь по свинцовой воде залива, вздымая прибрежный песок и шевеля заросли тростника. Над заливом низко парили морские чайки, криком своим предвещая бурю.
Тассадар, шедший впереди всех, раздвинул руками тростниковые заросли и, выводя друзей к заливу, обернулся назад и снова ободряюще улыбнулся Оливе. У него была хорошая улыбка: искренняя и доброжелательная. Ветер трепал его чёрный брезентовый плащ и тёмно-русые волосы его, перемешивая их с пышными волнами кудрей идущей рядом Оливы. И вся окружающая её обстановка, так не похожая на Москвуморской залив, тростник, чайки, длинноволосый красивый парень в плаще, являющий контраст с двумя блондинамиКузькой и Ярпеном, что шли позадивсё это представилось ей как кадр из голливудского фильма про молодых американцев-путешественников с Томом Крузом в главной роли.
«С этими длинными волосами он реально похож на голливудского актёра И ещё на кого-то, только вот на когодумала Олива, заворожённо глядя на него,А какие потрясающие у него глаза... И улыбка красивая... Где ж ты раньше-то был...»
Нравится?спросил Тассадар, когда они с Оливой остановились возле самого причала.
Очень
Это одно из самых моих любимых мест здесь,поделился он,Я ведь, знаешь, тоже пишу иногда. Правда, в основном стихи
Ты тоже поэт, как Ярпен?
Не совсем,усмехнулся он,Но здесь, на этом заливе, у меня родился один из последних моих стихов
Прочти,попросила Олива.
И Тассадар, устремив в свинцовую даль залива свои прозрачные голубые глаза, начал читать, тихо и быстро, по-архангельски, глотая слоги:
Умереть, чтобы вновь родиться,
И родиться, чтобы не жить,
И жизнью своей не напиться,
И жизни другой не родить.
Ветер правды в лицо мне ударил
Ветер скорби мой пульс обнажил.
Было то, во что я не верил,
Потому что я жил и любил.
Предан месяц с багряной луною
Предан осени той листопад
Я не помню, что было со мною,
Я не знаю, чему я был рад.
Солнца луч проскочил по зеницам,
Ослепив не на мигнавсегда.
Краски мира исчезли как птица,
Улетевшая вдруг в никуда.
Мир слепых принимает сурово
Всех, кто с умыслом входит в него
Или место твоё не готово,
Или больше не жди ничего.
Олива, не отрываясь, смотрела в его глаза и тонула в них. Говорят, что глазаэто зеркало души; и глаза Тассадара, синие и огромные, как этот залив, отражали, как в зеркале, его непростой внутренний мир, его тонкую и сложную душевную организацию, его возвышенный, пытливый ум.
«Нет, такой человек не может полюбить меня, примитивную и приземлённую; он слишком возвышен и тонок,невольно подумала Олива,Он как будто с неба снизошёл, а я... я слишком обычная, чтобы постичь его сложную натуру, чтобы понять, чем он дышит. О нём мне лучше и не мечтать... Но, Боже, какое это счастье просто стоять рядом с ним и беседовать, глядя в глаза ему... Пять лет жизни за пять минут общения с ним...»
Глава 51
Летний световой день в приполярной полосе, где находился Архангельск с его областными портовыми городками, был почти бесконечен; в конце же июня и начале июля ночей не существовало вовсе. Солнце кружило по небу, уходя за горизонт лишь наполовину и вскоре поднимаясь снова; потом, на фазе начала убывания светового дня, солнце глубже опускалось в реку, крася золотым багрянцем её холодные воды, но где-то примерно через полчаса, не дав ещё остыть заре заката, загоралась другая, предвещающая начало нового дня, а значит, начало новых радостей, новых развлечений, новых приятных встреч.
Никки и Олива не спеша возвращались домой после вечерней прогулки. Из Северодвинска они вернулись где-то час тому назад; парни, проводив их, разбрелись по своим домам, но девушкам перед сном захотелось ещё немного прогуляться.