Но техника - или тот, кто ею управлял, - на этот раз подвели меня гораздо более подло, и узнала я об этом именно в тот момент, когда мы с писательницей тихо-мирно пили кофе перед съемкой. Галина Михайловна Шаркова прославилась очень давно, еще во времена моего детства; она не была диссиденткой, чьи книги доставали из-под полы и читали по ночам, - нет, она писала всего лишь об обычной женской жизни, то есть о любви, потому что женщина любого возраста без любви - это нонсенс.
Коллеги- писатели, особенно мужского пола, ее ненавидели за то, что ее обожали читатели, и презрительно называли беллетристкой - якобы она пишет на потребу и потеху широкой публике с ее низменными вкусами. Времена изменились, писатели, как и все люди, должны были (заучиться существовать в условиях дикого рынка, и оказалось, что на одни гонорары прожить очень трудно, почти невозможно, а книги «для элиты» никто не издаст, потому что никто их не покупает. Так «деревенщики» стали «детективщиками», поэтессы переквалифицировались в авторов любовных романов, а некоторые писатели, отличавшиеся особенно изысканным слогом, принялись за дешевые книги для чтения в транспорте, изливая свою злость в писанину и употребляя при этом нецензурную лексику в таком переизбытке, что у меня вяли уши, едва взгляд падал на их страницы. И одна Галина Михайловна не изменяла своей манере, разве что писать она стала еще более живо и образно, потому что не боялась уже редакторской цензуры, коверкавшей ее фразы и не дававшей ей выделяться из общей массы советских писателей. Ее по-прежнему любили читатели и по-прежнему ненавидели бездарные критики, отчего она очень страдала. Как раз в тот момент, когда я пыталась разобраться, почему она так расстраивается, прочитав очередную ругательную статью, нас прервала Тамара Синякова:
- Агнесса, я вынуждена тебя огорчить. - Она сама была очень расстроена и забыла даже извиниться перед писательницей.
- Сегодня мы должны были давать в эфир твою программу с исполнительницей испанских романсов - ну, той, из бассейна «Москва» Так вот, мастер-кассета, которую ты мне вчера отдала, оказалась вдрызг испорченной Звук - ни к черту, как будто ее кто-то жевал Я бросилась искать черновые варианты, по они не сохранились - во всяком случае, Света не знает, куда они делись. Хотя опера с Петровки отдали все материалы, как они и обещали. Увы, копии они не сделали, я уже справлялась, да это нас все равно бы не выручило - аппаратура у них допотопная.
Вслед за ней вошел Виталик с недоуменным выражением на обычно маловыразительном лице:
- Агнесса, я ничего не понимаю, дьявольщина какая-то! Хоть режь меня - я тут ни при чем! Вчера все было в порядке, а вот сегодня
- Ты не переживай, Агнесса, ничего смертельного не произошло, - пыталась меня утешить Тамара - Сегодня в эфир дадим какую-нибудь старую передачу, а потом снова пригласим эту милую женщину - я думаю, она согласится
Ничего страшного не произошло! Всего лишь неделя моей жизни прошла впустую, выброшена коту под хвост! Что ж, мне не впервой И, выгнав огорченных коллег из комнаты отдыха, я постаралась отключиться от мыслей о загубленной передаче и снова настроиться на разговор с писательницей Тем более что она оказалась очень интересной собеседницей - она говорила столь же ярко и изящно, как и писала, свои неординарные мысли она облекала в необычные, по вкусные слова, которые не сыскать ни в одном словаре, но главное, ее выразительная мимика заставляла жалеть тех, кто мог ее только слышать или читать то, что она написала, но не видеть ее самое.
- Да, похоже, что не только у писателей есть свои критики, по и у телевизионных ведущих, и если нас они убивают морально, то с вами и вовсе не церемонятся - губят ваше творчество в зародыше, - посочувствовала мне она.
Ах, если бы это были просто злобствующие критики! Но я боялась, что испорченная кассета - это уже не просто гадость, а месть, пока еще мелкая. Возможно, кто-то уже решил, что я целиком и полностью виновата в гибели Котовой, и начал действовать самостоятельно, не дожидаясь, пока убийцу выведут на чистую воду правоохранительные органы - тем более что веры им не было никакой.
Тем не менее ток-шоу с Галиной Михайловной прошло блестяще, в чем моей заслуги было мало. На самом деле загубить интервью с такой изумительной собеседницей было очень сложно - хотя я видела своими глазами, как именно это сделал один из самых наших популярных ведущих. Он чересчур усиленно интересовался, во-первых, суммой ее гонораров, под стать налоговому инспектору, и, во-вторых, подробностями ее развода с первым мужем, после которого прошло лет тридцать, не меньше. В результате писательница замкнулась в себе, а он выставил себя полным идиотом. Так что на его фоне я показалась себе просто гениальной журналисткой, хотя Галина Михайловна мне здорово помогла подняться в собственных глазах. Почуяв во мне родственную душу, страдающую от происков завистников, она сделала все от нее зависящее, чтобы я забыла про загубленную запись.
- Ты сегодня была просто молодцом, - похвалил меня Марк, когда вечером вез обратно домой, обессиленная, я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и с трудом заставляла себя не терять нить разговора. - Профессионально сработала.
Я встрепенулась и почти вернулась к жизни. Мой муж отвесил мне комплимент, да еще какой! В среде профессионалов, хорошо делающих свое дело, каким бы оно ни было, нет более высокой оценки, чем та, что дал мне Марк.
- Тебе действительно понравилось? - робко переспросила я.
- Правда. И еще мне понравилось то, что ты не позволила выбить себя из колеи, даже виду не показала, что эта история с испорченной кассетой тебя расстроила. Но какая женщина!
- Ты про кого это? Про Оксану, что ли? - Я встрепенулась и готова была уже вонзить в него коготки.
- Да нет, конечно Оксана - это профурсетка, и, поверь мне, она многое знает. Недаром же я столько на нее потратил времени - она кое о чем проговорилась. Нет, я говорю про твою писательницу. Какая живость, наблюдательность, какая женственность, наконец!
Во время съемки был эпизод, когда люлька с Олегом снова застряла прямо над нашими головами, и нам пришлось сделать вынужденный перерыв. Пока оператор, продемонстрировав отличную атлетическую подготовку и бережно прижимая к себе самое ценное, что у него было - камеру, - выбирался оттуда, пока, отчаявшись запустить мотор, мужчины вручную поворачивали кран - все это время Галина Михайловна оставалась на попечении моего мужа, который любезно нашел для нас кресло и усадил у дальней стены студии, подальше от вышедшей из строя техники.
Что ж, я должна быть счастлива, что именно она его очаровала. Она, конечно, изумительна, но вряд ли можно видеть в ней соперницу
- Ты представляешь, за то время, что мы ждали, она дала характеристику почти всем твоим коллегам, которых видела первый раз в жизни! Так, про девушку с косой
- Ты имеешь в виду Лену?
- Да, именно ее, вашего редактора. Так вот, про нее она сказала, что глаза у нее горят «мрачным ледяным огнем», представляешь?
Мрачным ледяным огнем Это было нечто. Я снова закрыла глаза и мысленно представила себе лицо Горячевой, какой она была сегодня. Да, писательница права, но почему же я раньше этого не замечала? Да потому что раньше она была не такой, а она была просто серьезной, но не мрачной! Но и теперь она не подавлена, нет - в ней бушуют страсти за внешне спокойным фасадом! Она прячет свои чувства ото всех, а от меня особенно - потому что я туг же вспомнила, как, случайно встретившись со мной взглядом, она тут же отвела глаза, только я на этом не фиксировалась, пока Марк не обратил на это моего внимания. Что же с ней такое происходит?
Марк продолжал говорить в пространство, не требуя от меня ответа, как бы рассуждая вслух:
- Как ты думаешь, кто мог испортить мастер-кассету? Готов биться об заклад, что это дело рук пришлепнутого горбуна, второго режиссера. Вид у него уж больно подозрительный, к тому же я наблюдал за ним, когда Тамара это обнаружила, - у него злорадно блеснули глаза.
Тот силе тип Впрочем, у вас, как я погляжу, вообще собрался паноптикум. Что-то мне не хочется, чтобы ты оставалась среди этих людишек
Надо же, он не требует, чтобы я немедленно ушла с телевидения, - уже прогресс! Да, я не феминистка и никогда не была ею, мне действительно нравится, что мой любимый мужчина заботится обо мне и беспокоится о моей безопасности, но иногда это чересчур утомительно. Я авантюристка по натуре, и если в моей жизни не будет места риску, то я просто потухну. Ему это не понравится, знаю наверняка Тут вдруг меня сильно тряхнуло, сила инерции бросила меня прямо на Марка, так что он еле удержал руль, и я взвизгнула:
- Что ты делаешь?
- Объезжаю сумасшедшую «газель», которая меня подрезала. Наделось, этот идиот попадет в руки ментов прямо на следующем перекрестке Ничего страшного. Так о чем это мы говорили?
- О моих коллегах, которых ты назвал «паноптикумом». Так о чем тебе проговорилась Оксана?
- Э пет, дорогая, не строй из себя детектива. Детектив тут - я, и запомни это, пожалуйста. Пусть каждый занимается своим делом - а у тебя, как я погляжу, забот и на твоей работе больше чем достаточно. Так что давай поговорим лучше о бабочках и птичках.
Я вздохнула. В каждом мужчине сидит мальчишка, и если моему Марку нравится напускать на себя важность и играть роль великого сыщика, чьи сложные дедуктивные умозаключения недоступны приземленному женскому мозгу, то пусть себе.
Все равно я выведаю то, что мне хочется узнать, но для этого у меня есть свои собственные методы.
Конечно, он все рассказал мне - ночью, в постели.
Оксана была близко знакома с мужем Котовой, Глебом Овечкиным. Чересчур близко, судя по нескольким вырвавшимся у нее фразам; Марк подозревал, что они были любовниками.
Удобный случай поговорить с Оксаной выдался через несколько дней. Был вечер; мы с Тамарой и Леной сидели в комнате отдыха, окончательно отрабатывая сценарий ближайших передач. Я убедилась, что когда меня посещает вдохновение, то мое шоу проходит прекрасно, но, увы, импровизация хороша тогда, когда она на что-то опирается. На стройный сюжет, например, или на славу выстроенный каркас сценария. На факты, наконец. Шел уже девятый час, когда мы закончили и Тамара с Леной убежали - они обе торопились. Я позвонила Марку, убедилась в том, что Глаша не брошена, а выгулена и накормлена, и собралась уже идти домой, когда дверь открылась и на пороге появилась наша помреж - она забыла свою рабочую тетрадку, с которой никогда не расставалась. Мы с Оксаной оказались вдвоем - возможно, но только в маленькой комнатушке, но и на всем этаже,
- В тот вечер, когда убили Котову, мы тоже были тут вдвоем, не считая твоей собаки, - как будто читая мои мысли, вдруг произнесла она вслух, зябко при этом поежившись.
- Нет, Оксана, в какой-то момент я тут оставалась одна, совсем одна, - сказала я, надевая пальто; я старалась не поворачиваться к ней спиной, и не потому, что боялась с ее стороны каких-нибудь агрессивных действий, а просто хотела видеть ее лицо. - Я заглянула в гардеробную, прежде чем идти в буфет, но ни тебя, ни Глаши там не обнаружила.
Где вы были?
Если я ожидала, что она побледнеет, упадет в обморок или будет умолять меня о молчанки, то меня ждало полное разочарование. Ничего подобного не произошло, она просто пожала плечами - уже не зябко, а недоумевающе:
- Нс знаю, о чем ты говоришь. Если мы с Глашей и выходили, то ненадолго, только чтобы размять ноги, и ходили по коридору взад-вперед, чтобы никому не мешать. Ты идешь? А то я опаздываю па электричку - может быть, подбросишь?
Пробираясь посреди уличной сутолоки к площади трех вокзалов, что мне было вовсе не по пути, я ругала себя последними словами. Тоже мне великая сыщица! Ничего не выяснила, только выдала подозреваемой важную информацию, которой она сможет воспользоваться, если действительно виновата. Да к тому же выполняю функцию бесплатного такси А еще гордилась своими способностями вести разговор по душам!
С Леной Горячевой мне повезло больше. На следующий день она с переработанным сценарием приехала ко мне домой - она жила на Юго-Западе в аспирантском общежитии, и встречаться у меня нам обеим было удобнее, чем тащиться в Останкино. За кофе, разложив на большом обеденном столе листочки сценария, я будто невзначай ее спросила:
- А помнишь, как у меня прямо во время съемки в тот день, когда убили Котову, подменили сценарий? Как ты думаешь, кто это мог сделать?
- Не имею ни малейшего представления, - ответила она мне, одновременно строча что-то на чистом листе. - Только не я. Скорее всего, это сделала Тая.
Но не думаю, чтобы у нее были какие-то злые намерения - просто это удивительный человек: все, за что она берется, у нее получается наперекосяк.
- Если она в этом виновата, то вряд ли это было случайностью. Тот, кто подменил мой конспект, тут же отдал украденные листы Котовой - иначе откуда они бы у псе взялись, когда ее нашли?
- Возможно, ты и права, Агнесса. Только это была не я. Я никогда не стала бы шпионить на Котову. Я ее ненавидела. Конечно, опасно в этом признаваться - я прекрасно понимаю, что мои слова тут же будут переданы по назначению. Недаром же за тобой всюду ходят твой муж и его брат - ни для кого не секрет, что они стремятся любыми путями обелить тебя и найти убийцу - или того, на кого можно будет навесить это убийство.
- Зря ты так думаешь. Просто они боятся, сто пока убийца не найден, мол жизнь в опасности - впрочем, никто из сотрудников «Прикосновения» не может быть за себя спокоен, во всяком случае, пока мы не знаем, за что убили Женю. А ты никого не подозреваешь? Ведь любой из нас мог ее убить.
- Нет, те четверо, кто находился в студии, имеют стопроцентное алиби! - воскликнула она, на мой взгляд, чересчур горячо, и тут меня вдруг посетило вдохновение. Глядя ей в глаза, я самым убедительным, почти гипнотическим голосом сымпровизировала:
- Увы, Лена, ты ошибаешься. Марк рассказал мне по секрету, что их показания противоречат друг другу и у следствия есть серьезные подозрения, что они сговорились и врут, чтобы выгородить себя всем скопом.
Это подействовало. У Лены вдруг загорелись глаза, лицо ее ожило - вот такой она прекрасно смотрелась бы и на экране
- Не может быть! - воскликнула она. - Олег Варзин все время был в студии, он оттуда не выходил! В любом случае он ее не убивал.
- Ты так уверенно говоришь об этом, Лена, будто знаешь, кто настоящий убийца ведь ты была на нашем этаже в то время, когда Котову задушили, разве не так? Ты ведь приехала раньше, чем утверждаешь?
- Да, была - именно это ты хотела услышать? К чему эти инквизиторские штучки, я бы и так все рассказала. Наверное, кое-что мне стоило бы довести до сведения сыщиков, прежде чем они докопаются до этого сами. Впрочем, боюсь, уже докопались. У меня действительно были занятия по французскому, но я отпросилась на десять минут раньше, и это выплывет сразу же, как только станет вопрос о моем алиби. Нс было в тот день никакой пробки на Шереметьевской улице; обычно бывает - а вот в этот день, выходной, не было. Я еще решила тогда, что мне повезло, а на самом деле удача как раз от меня отвернулась, и я приехала в Останкино рано. В 18.48, если быть точной - такое время было на часах в вестибюле. Но я не убивала Котову. Я встретила ее в коридоре около семи, обменялась с нею парой слов - и все. Но рассказать об этом сразу побоялась - возможно, я была последней, кто видел ее живой. Кроме убийцы, конечно.
- И о чем же ты с ней говорила? Просто поздоровалась?
- Тебе это действительно интересно?
- А почему бы и пет? Возможно, то были её последние слова на земле
- Она меня спросила, готов ли сценарий ее следующей программы, я ответила, что пет, и она очень разозлилась.
Мне понравилось ее сравнение: я - и инквизитор? И, улыбнувшись по-инквизиторски, чтобы усыпить ее бдительность, я задала коварный вопрос:
- Значит, в семь она еще была жива, но почему ты так уверена, что ее убил не Олег? Почему ты вступилась именно за него?
Лицо Лены снова потухло, она опять замкнулась в себе, будто не было только что этой мгновенной вспышки. Она вяло отбивалась:
- Олег не способен на такое; я никогда бы не поверила в это, даже если бы видела все своими глазами. В нем нет жестокости, он не умеет отвечать ударом на удар.
- Значит, у него был повод убить Котову? - по-кошачьи вкрадчиво спросила я.
- А у кого из нас этого повода не было? - пыталась парировать Лена, но неудачно: голос ее прозвучал неубедительно. - У тебя был. У меня был. Даже у Синяковой был.
- У Синяковой? Вот уж не думала.
- Был, и еще какой! Я как-то раз подслушала их разговор. Это вышло случайно - они так кричали, что я не могла не слышать. Речь шла о Таисии; не понимаю, кстати, почему Тамара к ней так привязана, что все ей прощает. Так вот. Котова кричала, что если еще раз она поймает Тайку с поличным - вроде бы речь шла о наркотиках, - то Тамара ответит за нее головой.
Интересно, отметила я про себя, значит, мои подозрения насчет того, что Тая ходит под кайфом, оказались правильными.