Листочки из тетради - Бабаевский Семен Петрович

Листочки из тетради

НАЧАЛО

Степное бездорожье, ночь, осенний дождь с ветром Невесело было на сердце. К тому же мы второй час блуждали во тьме, искали дорогу к чабанам и не могли ее найти. Газик-вездеход то нырял в лужу, разбрызгивая грязь всеми колесами, то подминал под себя высокий, мокрый бурьян. Над головой гулко хлопал брезент, точно огромная птица крыльями на взлете. Впереди, сквозь свет фар, тянулись к земле косые нити воды, а вокруг  кромешная тьма

Шофер Яша вытер ладонью вспотевший лоб, припал к рулю и что-то бубнил себе под нос; можно было расслышать лишь отдельные слова: «заблудились погибай бу-бу-бу засядем нелегкая понесла бу-бу-бу»

Я молчал. Мне казалось, что где-то тут, за водяной сеткой, есть ложбина с чабанской стоянкой. Проехали, ломая мокрый бурьян, еще метров двести, но опять не видно было ни ложбины, ни чабанского жилья. Вдруг из дождя выступила и двинулась на нас белая, залитая водой стена. Жарким пламенем вспыхнули стекла в окнах. Яша облегченно вздохнул и сказал:

 Кажись, причалили Будем тут ждать утра.

Мы вошли в еще не достроенное огромное здание с покатой железной крышей и высокими окнами Как раз посередине оно было надвое разделено внутренней стеной. В узкую щель сочился слабый свет. Мы подошли ближе. Оказалось, свет льется через неплотно прикрытую дверь.

 Э! Да тут кто-то живет,  шепотом сказал Яша и постучал.  Интересно

На стук никто не отозвался, только железная крыша шумела, напоминая шум горной реки в разливе. Потом плакуче заскрипели петли; из комнаты вышел мужчина и басом спросил:

 Ну что, друзья? Есть горючее?

Он понял, что ошибся. Зажег спичку и поднял ее над чубатой головой. На вид ему было лет двадцать пять, не больше. В его бегающих, невеселых глазах я заметил удивление и тревогу.

 Кто вы такие?  спросил он дрогнувшим голосом.  От отца Ольги? Или из милиции?  Спичка погасла, молодой человек быстро зажег вторую и прислонился спиной к дверям.  Ольгу я не отдам! Слышите? Не отдам!

Такая встреча нас несколько удивила и озадачила. Яша толкнул меня локтем и подозрительно покосился на незнакомца. Я же поспешил объяснить, кто мы и как сюда попали, и тут же заверил молодого человека, что мы, разумеется, никакого отношения к милиции не имеем и не знаем ни Ольги, ни ее отца.

 Что у вас тут за тайна?  простодушно спросил Яша.  Или воровство какое свершилось?

 Да что вы, товарищи!  Незнакомец повеселел, усмехнулся, открывая дверь и приглашая нас войти.  Так, знаете ничего особенного.. Я принял вас за Ивана и Григория. Наши ребята еще с вечера ушли за бензином Оля! Не бойся! Это люди ехали к чабанам и заблудились Прошу, заходите в нашу каморку.

Мы вошли. В комнате был полумрак. Поставленная на подоконник лампа бросала тени на белый, подшитый досками потолок, на каменные, еще не оштукатуренные стены. Чугунная печка-времянка кривой трубой, точно изогнутой в локте рукой, тянулась к окну. Она была холодная,  видно, давненько в ней не пылал огонь.

В углу стоял стол с бумагами и чертежами, рядом кровать на низеньких ножках, покрытая рыжим, верблюжьей шерсти одеялом. На кровати сидела девушка, поджав ноги и кутаясь в шаль. Видимо, это и была Ольга. Смуглолицая и большеглазая, с темными, гладко зачесанными на пробор волосами, заплетенными в две косы, она была похожа на цыганку. Обхватив руками острые колени, девушка молча, с непередаваемой тоской смотрела на нас.

Дождь не переставал. Все так же по-речному шумно, только с еще большей силой бушевала крыша Куда ехать? Не дожидаясь приглашения, мы остались ночевать. Яша принес вещи, небогатые съестные припасы. Ольга согрела на примусе чай. Вместе с хозяевами мы поужинали, разговорились. Парня с вихрастым чубом звали Михаилом Скоробогатовым. От него мы узнали, что незаконченное строение  это будущая птицефабрика колхоза «Власть Советов» и что ее директором назначен он, Михаил Скоробогатов. Идет монтаж двадцати тысяч куриных клеток. Монтажные работы ведет бригада с завода, где было изготовлено клеточное оборудование.

 А Ольга будет мне помощницей,  сказал Михаил, с улыбкой глядя на девушку.  Я недавно окончил в Москве специальные курсы и домой вернулся не один Оля! Ну чего ты такая молчаливая?

 Слушаю, как крыша шумит,  ответила Ольга.  Я никогда еще не была в степи в дождь, да еще и ночью Как-то непривычно и страшно.

 Ничего, Оля, привыкай, нам тут жить.  Михаил бросил окурок в печку.  Не горит, окаянная, не греет  нет дров. Были кое-какие щепки  пожгли Монтажники живут на хуторе, отсюда с километр, а мы с Ольгой тут одни на хозяйстве. Как на грех, бензин кончился и движок заглох. Сидим в темноте. Я специально послал Ивана и Григория к трактористам, чтобы взяли у них литров пять бензина. Нету ни посыльных, ни горючего Эх, был бы бензин, так я показал бы вам, какая у нас в степи вырастает яйценосная промышленность

Бензин нашелся. Литров пять-шесть Яша пообещал отлить из бака своего газика. Михаил обрадовался, схватил ведро и, боясь, как бы Яша не раздумал, силой увел его к машине.

 Михаил!  крикнула вслед Ольга.  Надень же плащ, а то промокнешь! И что за человек!

Ольга легко соскочила с кровати, сунула ноги в башмаки, взяла висевший на стене плащ и вышла.

 Вот характер,  говорила она, вернувшись в комнату и зябко кутаясь в шаль.  Таких неуемных я еще не видала. Энергии в нем хоть отбавляй. Весь будто из пружин  ни минуты не сидит без дела. Верите, день и ночь находится возле клеточных батарей. Есть же монтажная бригада, ну и пусть она все сама делает. Но разве Михаил утерпит?! Монтажники уйдут спать на хутор, а он все что-то высматривает, все проверяет по чертежам. Измучится, бедняжка, а не уходит, не бросает Если не скажешь: «Михаил, иди обедать», так и будет голодный, не скажешь: «Михаил, пора спать», до утра не приляжет Совершенно забывает о себе. Я ему кое в чем помогаю. Специальную литературу о клеточном содержании несушек всегда читаем вместе. Михаил прислушивается к моим советам. У него образование семь классов и техникум, а у меня десять. Если сложить вместе, получается хорошо. А еще в этом году он окончил спецкурсы. И вообще у Михаила по птицам большая практика. Три года работал на куриной ферме зоотехником, а теперь будет фабрикой управлять.  Ольга улыбнулась.  А что? Директор фабрики Михаил Скоробогатов! Красиво?

 А кем вы ему доводитесь?  набравшись смелости, спросил я.

 Кем довожусь? Я?  удивилась Ольга, краснея.  Странно! Разве не видно? Я его жена

 И давно вы поженились?

 Не очень. Сегодня восьмой день.  Ольга снова взобралась на кровать, положила на острые колени подбородок и вздохнула.  Ох, и смешная у нас была женитьба! И все из-за моего отца. Верите, мой отец  профессор, преподает историю, образованный, а такой старорежимный человек, что просто удивительно! Никаких чувств не признает, о любви ему и не говори  уши ватой затыкает! Мать обнимает меня, плачет, а отец злится и ни за что не соглашается Не хочет, чтобы я уезжала в колхоз, да еще на птицефабрику Что ты, кричит, птичницей будешь?! Ну, мы с Михаилом думали-думали, гадали-гадали  как же нам быть? Михаил приехал в Москву всего на два дня, его фабрика ждет, монтажники без него ни на шаг, времени у нас нет, а отец уперся  Она закрыла лицо ладонями и неслышно засмеялась, видимо, вспомнив что-то смешное.  Вот так и увез меня Михаил в эту дождливую степь А вернее  украл, как горянку Ночью, без привычки, как только услышим стук в дверь, так и думаем: либо отец, либо милиция Правда, смешно?

Смешно или печально  я не знал и нарочно медлил с ответом. В это время где-то за стеной отчетливо застучал движок. Шума дождя не стало слышна. Подвешенная к потолку лампочка сперва зажглась тускло, красноватым накалом, потом вспыхнула так ярко, что заболели глаза. Ольга сбросила шаль, соскочила с кровати и, по-детски радуясь, захлопала в ладоши, закружилась по комнате.

 Ура! Свет! Спасибо вам за бензин!  смеясь, говорила она.  Не люблю темноты! Холодно и противно, когда темно Теперь пойдемте, посмотрите, какое у нас вырастает чудо! И все это хозяйство Михаила!

В просторном и высоком здании было светло. Лампочки на черных шнурах спускались из-под крыши. В двух залах, разделенных служебными комнатами, вырастала фабрика яиц. Завезенное оборудование было еще не все поставлено. Всюду в беспорядке валялись доски и столбы, кирпич и шинное железо, мотки проволоки и пучки тонкого провода, жестяные ванночки и оконное стекло. Одни клеточные батареи лежали вдоль стены, для них готовился фундамент: поперек здания серыми стежками тянулся еще не затвердевший цемент. Другие батареи с клетками в пять ярусов, каждая на пятьдесят несушек, с кормушками и электромоторами, стояли рядами, поднимаясь к потолочным перекладинам. Сделанные из алюминиевой проволоки решетки тускло поблескивали.

 Красиво!  сказала Ольга, с любовью глядя на мужа.  Приезжайте к нам через два месяца. Сколько будет птицы!

 Оля! Зачем же через два?  возразил Михаил.  Раньше! Это сегодня из-за бензина мы не имеем света и ночью бездействуем. Если монтажники возьмутся, ночи не поспят, то управятся досрочно. Эх, и фабрика будет  настоящая! Это же современное промышленное предприятие. Всюду полная автоматизация!  Михаил подвел нас к готовой клеточной батарее, приоткрыл одну решетку.  Вот в эти клетки-одиночки сядут несушки, двадцать тысяч. Ежедневно мы будем иметь, если считать в среднем, десять тысяч штук яиц. В месяц  триста тысяч. Сложить в одну кучу  это же целый курган яиц. А труда будет затрачено совсем мало. О том, чтобы несушки были своевременно накормлены и напоены, чтобы под ними было чисто, позаботятся механизмы. Вот они, все здесь. На каждой батарее в этом месте мы монтируем электромоторчики и электроустановку с реле времени. Тут находится своеобразный технический мозг. На этой этажерке пять кормушек  по одной на каждый ярус. Кормушка подойдет к пяти клеткам и сама, автоматически, остановится. Постоит три минуты, пока куры поклюют, а затем так же автоматически передвинется к другим пяти кормушкам, затем к следующим. И так до конца. Захотела, скажем, несушка воды,  пожалуйста, есть и вода. Она течет по этому желобку, всегда чистая, свежая. Нужно убрать помет  включается реле, и специальные скребки движутся то в одну, то в другую сторону. Фабрика в степи  что тут скажешь!

 Миша, поясни, куда ложатся снесенные яйца,  попросила Ольга.

 Да это и без пояснений понятно,  охотно рассказывал Михаил.  Вы заметили, что решетка, на которой стоит несушка, несколько покатая. Снесенное яйцо легонько выкатывается из клетки и задерживается вот этим ремешком.

 А нету, случаем, такого механизма, чтобы он брал яйцо и относил его в ящик для отправки?  пошутил Яша.

 Пока нету,  вполне серьезно ответил Михаил.  Но мы к тому идем.

 Все ж таки удивительно!  сказал Яша и покачал головой.  Ить это же какое крестьянству удобство! Посади в клетки двадцать тысяч пеструшек, включи реле  и пошли, покатились яички одно за другим! Только поспевай собирать!

Время близилось к полуночи, когда мы обошли все помещение будущей фабрики. Михаил взял Ольгу под руку и, застенчиво улыбаясь, сказал, что пока есть свет, они просмотрят какие-то чертежи, которые не успели просмотреть днем. Нам же посоветовал ложиться спать.

В небольшой комнате, куда нас проводил Михаил, не было ни кровати, ни стола, ни даже обыкновенной лавки. Разбитый стожок сена, еще пахнущий солнцем и степью, заменил нам постель. Недолго думая, Яша набрал сена в охапку, расстелил его по полу ровным слоем, лег и, укрывшись брезентовым плащом, тотчас захрапел. Я раскинул бурку на стожке, буркой же и укрылся. Сено подо мной мягко вдавливалось, глухо шуршало, издавая дурманящий запах полевого разноцветья

Меня мучила бессонница. Болела голова. Не знаю, был тому причиной равномерный, как стук сердца, звук движка за стеной, запах сухих степных цветов, нежданная встреча с молодоженами, а может, то, что мы попали в дождь, заблудились и не добрались до чабанов,  но только уснуть я в эту ночь не смог. До боли в висках зажмуривал глаза, старался ни о чем не думать, пробовал считать до тысячи, а передо мной то возвышались белые стены с рядами клеточных батарей, то блестели окна, то возникал Михаил Скоробогатов со своей «ворованной» женой.

Странное, еще не испытанное чувство охватило меня. В глухой степи вместе с рождением фабрики зарождалась новая семья. Свивалось крохотное гнездо. И не беда, что в этом гнезде еще пусто и неуютно, что где-то плачет по дочери мать и сердится отец и что по ночам молодым людям видится погоня Все это пройдет и забудется «Профессор, преподает историю, а такой старорежимный Ну, мы с Михаилом думали-думали, гадали-гадали» Нет, не верьте, Ольга оказала неправду. И отец ее, разумеется, не «старорежимный». И она с Михаилом ни о чем не думали и не гадали  это им только казалось. Они взялись за руки и пошли  гордые, молодые и счастливые.

Я слышал, как оборвался стук движка, как о крышу снова захлестал мелкий дождь с ветром, будто кто-то бил мокрым рядном. Отворилась дверь. Я приподнялся, зажег спичку. У порога с опечаленным лицом стоял Михаил. В руках у него было знакомое мне рыжее одеяло из верблюжьей шерсти.

 Мы с Ольгой так и думали, что вы не спите,  сказал Михаил.  Сыро тут и холодно, разве уснешь. Возьмите одеяло, Оля прислала.

 А как же вы будете?

 Обойдемся.  Михаил тряхнул чубом.  Мы молодые Обнимемся  и нам тепло Возьмите. Серьезно, возьмите.

Я наотрез отказался, ответив, что и под буркой тепло и что одеяла мне не нужно.

 Тогда я хотел бы с вами поговорить,  сказал Михаил, переступая с ноги на ногу.  По одному важному вопросу Можно?

Я согласился, но попросил, чтобы Михаил сперва пошел и укрыл одеялом жену, а тогда приходил разговаривать. Он потоптался молча и ушел. Вскоре вернулся, сел возле меня на сено. Мы закурили.

 Понимаете, дорогой товарищ, с фабрикой у нас дело пойдет,  начал Михаил, глядя на горящую спичку немигающими глазами.  Но требуется совет насчет нашего теперешнего положения. Все, что вы тут видели,  это же только начало. И мы с Ольгой  в самом начале своей жизни. Люди мы еще молодые, житейского опыта у нас нету Только-только начинаем жить.  Он потушил спичку, помолчал.  Скажите, нас могут силой, ну, принуждением разлучить? А?.. Э! В том-то, дорогой товарищ, и беда, что в загсе мы еще не были и живем без документов. Так сказать, не успели оформить. Любовь есть, а документов нету.  Он усмехнулся.  Живем, сами видите, в степи, а тут, как назло, полил дождь, дорога раскисла, а до района шестьдесят километров И работы много  не оторвешься. Ну, это дело мы поправим. Паспорта с нами, и как только погода установится, так мы сразу же поедем в загс. Председатель даже обещал свою легковую машину. Зачем было обострять? Вот и вы и многие другие об этом спрашивают: нельзя ли было жениться так, чтобы нам с Ольгой было хорошо и чтобы родители были довольны? Как говорят, и волки сыты и овцы целы.  Он наклонил чубатую голову, курил и думал.  По теории, может, это и возможно, а на деле, видите, как получается И тут несогласие идет только оттого, что я степняк, так сказать  негородской, а Ольга городская. Верно, не скрываю, вырос я тут, в степи. Малость, конечно, неотесан, и верно, что степь люблю сильно Да. На Кынкизском хуторе живет моя мать Марфа Скоробогатова. Доярка на ферме. Отец погиб в войну Но не в этом суть. Не желают родители Ольги, чтобы она ехала со мной в эту степь Про себя не хвалясь скажу: парень я решительный, преград не знал и не знаю, и ежели я полюбил А тут встретилась мне Оля. Это ж такая девушка  во всем свете такой не сыщешь! И красивая, и умная, и вообще Как мы познакомились? Очень просто. Я уже говорил, что был на курсах в Москве. Готовили меня на директора фабрики. Ну, встретились мы с Ольгой случайно, в парке, еще весной И со временем такое родилось между нами  нет, не рассказать!  Михаил поднял голову.  Верите, Ольга из-за меня не прошла по конкурсу в институт. Через это в семье скандал вышел, и больше всех проклинал меня ее отец. Это такой, скажу вам, аполитичный человек  ужас! Я с ним беседовал по душам Говорю ему вполне вежливо, что я не только степняк, а теперь уже директор фабрики и что с Ольгой мы уедем не просто в степь, а на птицефабрику. Зло смеется и не слушает. Тогда я ему сказал, что на свете есть любовь, а без любви жить нельзя. И вы думаете, что он на это ответил? «Дурь,  говорит,  а не любовь засела вам в головы. Это что же,  говорит,  ваша любовь увезет мою единственную дочь в степь? Не допущу! Что она там будет делать? За курами бегать? Хорошенькое дело, дочь профессора  курятница?» После этих слов меня такое зло взяло, что я весь задрожал. Но я все-таки спокойно, вежливо ему отвечаю:  Да, именно любовь увезет вашу дочь!  Так оно и вышло Уехали мы ночью. Ничего Оля с собой не взяла. Что на ней  и все, да еще, правда, взяла шаль и шерстяное одеяло. Подушку нам моя мать дала. Да и шут с ними, с платьями и нарядами, живы будем  наживем.  Он снова уронил голову, жадно затянулся.  Нехорошо, конечно, мы комсомольцы, сознаем, но, верите, иного выхода не было. И жизнь наша, как видите, поначалу тревожная, складывается она нелегко. Но мы с Ольгой сильные, мы все переживем и все вытерпим Главное, что начало жизни