Придется скоро снижать планы,говорит начальник промысла и, помолчав, добавляет:Надо спускаться на большие глубины, осваивать новые породы рыб. А мы все по знакомым квадратам подчищаем. Скоро нас так подожмет, что сразу поумнеем, зашевелимся.
Ничего нету,бурчит Носач, глядя на чистый лист самописца.Вычерпали. Вот и обеспечь тут народный стол! Хорошо Виктору Григорьевичу на берегу планировать. Его там экономические показатели интересуют, а условия выполнения плана теперь диктует море.
Вот он,Алексей Алексеевич кивает на океан,назначает план.
Милости ждем,говорю я.А еще говорим, что мывладыки.
Да нет,раздумчиво возражает начальник промысла.Это когда-то рыбак ждал милости от моря, и оно давало ему крохи. Теперь просто отбираем. И пролов этот у нас временный. Найдем рыбку, найдем, куда она от человека денется. Где ей с человеком тягаться. У него вон техника, наука! И электросвет, и ультразвук, и телевизор, и гидрофон... Есть гидрофоны, которые записывают шум рыбы при поедании наживки. Через мощные звуковые установки потом проигрывают этот шум в воде и приманивают рыбу с большого расстояния. Она мчится на шум, думая, что ее сородичи пируют, мчится, чтобы тоже утолить голод,а попадает прямо в трал или рыбосос. От кустарного рыболовства перешли к промышленному, так что кто от кого милости ждетэто еще вопрос. Вернее, его уже нетприрода пощады запросила. Человек с первоклассной технической дубинкой вышел на «божью дорогу». Помните, Иван Грозный назвал моря «божьей дорогой»?
Потом, после рейса, на берегу я вычитаю в книге Э. Манн-Боргезе «Драма океана»:
«За сто лет, с 1850 по 1950 г., отлов рыбы в мире вырос в 10 раз, увеличиваясь в среднем на 25% за десятилетие. Затем он вновь удвоился за период с 1950 по 1960 гг. и еще разс 1960 по 1970 гг.».
Каков темп!
Работа рыбаков приобрела характер истребления,продолжает начальник промысла.Посмотрите, как ловят. Лишают популяцию возможности выжить. Не дают рыбе воспроизвести себя, не дают ей созреть и пустить потомство, потому что берут ее во время нереста. Так брали сельдь. В результате пришлось наложить запрет на ее вылов. Понадобится несколько лет, чтобы восстановить стадо. Хотя ученые предупреждали, предсказывали такую ситуацию. Уничтожить можно быстро, а вот восстановитьнужны годы и годы, десятилетия. Если человек будет и дальше так вести себяразразится катастрофа.
Ноувы!неразумное берет верх над разумным,горько усмехается Алексей Алексеевич.Иррациональное торжествует в наш рациональный век. Биологические ресурсы океана не выдержат технических перемен при переходе от кустарного рыболовства, чем занимался человек испокон веку, к промышленному, чем он стал заниматься в двадцатом веке.
Потом, на берегу, в «Проблемах Мирового океана» я вычитаю:
«В настоящее время количество промысловой рыбы в Мировом океане составляет около 100 млн. т. Но 1520% от этого количества необходимо оставлять для восстановления стада. Таким образом, можно вылавливать не более 8085 млн. т, и мировой промысел уже приближается к этой цифре. Увеличение этой цифры будет означать перелов рыбы, т. е. такое состояние, когда восстановление стада уже невозможно».
У нас начальник базы был, он говорил: «Где есть вода, там должна быть рыба»,вклинивается в разговор Носач. А когда его ругали за невыполнение плана, он говорил: «Рыбане барашек, за хвост не схватишь».
А где он сейчас?
На заслуженном отдыхе,отвечает Носач и хватается за щеку.О-о, черт, наберут гинекологов в море!
С лица планеты навсегда исчезло немало видов животных, это теперь всем известно. Одни исчезли, других поместили в Красную книгу. На суше человек уже натворил дел, теперь взялся за океан. А древние индусы говорили: «Этот потокпоток жизни и принадлежит всем». Поток жизнивот что надо понять! И всем нам надо думать, как спасти его. А мы еще не отвыкли от мысли, что океанбездонная бочка.
Моретвое зеркало, сказал Бодлер,напоминаю я.
Не очень-то красиво выглядит человек в этом зеркале сегодня,усмехается начальник промысла.
Спрашиваю его: можно ли еще надеяться на лучшие времена в рыболовстве, ну хотя бы за счет освоения новых районов промысла и внедрения в пищу новых пород рыб? Все же океан огромен, что ни говори.
Рыбные места уже все известны, все освоены. Может быть, только где-нибудь подо льдом, на полюсе. Но это не решение вопроса.
Алексей Алексеевич задумчиво смотрит на океан, на брызги, что летят и летят шрапнелью в стекло.
А знаете,говорит он,когда-то территориальная зона была на расстоянии полета пушечного ядра от берегатри мили. Потом увеличили до шести, до двенадцати, потом до тридцати семи, дальшепятьдесят миль, сто двадцать, теперьдвести миль.
Так будет идтиразделим океан,говорю я.
Не исключена возможность, уже есть такие предложения. Разделили же Африку колониальные державы в прошлом веке. Могут и океан.
Что же получится?
Черт его знает, что получится! Пошлину будем платить, как на дорогах раньше, при феодалах. И исчезнет «божья дорога».
Помолчав, говорит:
Вся рыба на шельфах. Жизнь на земле, как известно,солнце. И рыба идет на нерест и выгул в мелкие места, в прогретые солнцем воды. Там пища, там тепло, там солнце. И теперь, когда государства закрыли шельфы, создалась рискованная ситуация. Вот ирландцы с англичанами все время воюют за рыбные места.
Что же делать?спрашиваю я.Какой выход вообще с рыболовством?
Голубая революция,незамедлительно отвечает начальник промысла. И поясняет:Самим выращивать рыбу в водоемах: в озерах, в прудах, в морях, как выращиваем скот, птицу. Рыбные фермы нужны. Ну представьте: разве мог бы человек прокормить себя в нынешнее время одной охотой или сбором диких съедобных растений? Нет, конечно! Человек давно сеет хлеб и собирает урожай, и это разумно. Давно разводит скот, и это тоже разумно. Давно садит сады, собирает плоды. Человек давно понял, что хлеб надо сеятьникто другой этого не сделает; что скот надо разводитьникто другой этим заниматься не будет; что надо садить садыникто другой садить их не станет. Но вот никак не может понять, что океанэто тот же сад, то же поле, то же пастбище. И этот сад, это поле, это пастбище надо культивировать. Человек привык брать безвозмездно, без затрат на выращивание. Разводить надо рыбу, разводить!
Я своему зятю говорю: ты после института иди занимайся внутренними водоемами,подает голос Носач.А онв океан, и все! А мы сами скоро безработными станем. Ну вот что тут поймаешь! Чисто, как футбольное поле!
Капитан зло тычет пальцем в фишлупу.
Представить себе, что эти капитаны не будут капитанами,невозможно. У них вся жизнь прошла на море. Это их судьба. Алексей Алексеевич с детства связан с морем. Отец его был штурманом, дядякапитаном. Жили в Мурманске. Впервые вышел он в море девяти лет от роду, с дядей. Сделал три рейса. Был забавой для всей команды. А попал туда так. Однажды спал у отца в каюте, вдруг слышит голос дяди (сейнеры их стояли рядом у причала): «Возьму-ка я твоего Лешку в море!» «Бери,ответил отец.Только спит он». Когда пришли будить, Лешка уже был готов к дальним плаваниям, в сапогах и в шапке. «Лешка-сказочник» звали его в детстве. Он все, что читал, рассказывал наизусть. Матросам это очень нравилось. Ни радио, ни газет, ни тем более телевизора тогда на судне не было. Раньше, в старину, поморы брали с собой сказителей, чтобы развлекали на досуге, особенно длинными полярными ночами на зимовьях, где-нибудь на Новой Земле, куда ходили за морским зверем. Вот и маленький Алешка эту судовую роль исполнял. Воевал он, как ни странно, не моряком, а зенитчиком. Но после демобилизации сразу же поехал в Архангельск, на флот, затем на Балтику. Ходил в море простым матросом, потом стал капитаном, а потом и Героем Соц-труда.
Да,повторяет Алексей Алексеевич,надо разводить голубые огороды, делать морские фермы.
Но я читал,говорю я,что у нас только в Каспий и Черное море выпускают около десяти миллиардов особей молоди семги, что тридцать процентов мирового вылова лососяэто искусственно выведенная рыба и что Советский Союз и Япония ежегодно выпускают в море почти два миллиарда лососей. Два миллиарда! Представить только!
А надо двадцать миллиардов, вот в чем дело!сбивает мой восторг начальник промысла.Разведением рыб мы занимаемся, это верно. Но цифры, которые вы привели, несмотря на их величину смехотворно малы, чтобы об этом говорить серьезно.
Сейчас все на криля надеются,опять подает голос капитан.
Криля много, это верно,соглашается начальник промысла. Но этоне панацея. Не будем забывать про нефть. Ее все больше и больше льется в океан, и она может погубить и криль, и весь планктон.
Отбираем пищу у китов?спрашиваю я.
Все равно подохнут без еды,вмешивается в разговор штурман Гена.Уж лучше перебить, чем голодом морить.
Начальник промысла долго и внимательно смотрит на штурмана и говорит:
Главное в том, что некоторые, в отличие от своих отцов, лишены чувства священного уважения к чужой жизни и ответственности перед будущим.
Штурман Гена краснеет и молчит.
Истребление природных ресурсов, выходящее за пределы разумного, стало типичной чертой современного мира. Вы согласны?
Пожалуй, да,осторожно говорю я.
«Да»без «пожалуй». Кстати, этим вопросом должны интересоваться вы, писатели. Это ваша область.
Вы же начальник промысла,не без упрека замечаю я.
Вы предлагаете мне бросить рыбалку? Это моя профессия.
Возразить мне нечего. Смотрю на Носача, а он о своем.
Да, пусто,вздыхает Носач, глядя в фишлупу.На юге через неделю сабля пойдет, потом луфарь. А на севере пикшу берут, сайду.
Знаю,недовольно отзывается Алексей Алексеевич.Не дави ты мне на психику. Подождем ответа с берега.
Начальник промысла должен сейчас решить, как правильно поступить: или двинуться на север или на юг, или оставить траулеры здесь, в этом районе, подождать немного, хотя каждые суткиэто сотни тонн долга. Он сейчас как полководецвсе должен предугадать, все предусмотреть. На нем ответственность больше, чем на любом капитане. Они за одно судно отвечают, а онза все.
Должна, должна сюда прийти рыба!говорит он своему другу.Начался северо-западный ветер, видишь? При нем хорошо ловится скумбрия. А она тебе и план сделает, и заработок, и для потребителя хороша.
Не первый год замужем, знаем,бурчит Носач.Когда она только придет, эта рыбка?
Вчера, когда мы сидели в капитанской каюте и Носач уже спал, чтобы ни свет ни заря вскочить и бежать в рубку, к фишлупе, искать рыбу, Алексей Алексеевич сознался, что смертельно устал от моря, от ответственности, что хочется пожить по-человечески, в семье, на берегу, в уюте. «Море лишает моряка очень многого человеческого, обычного на земле, того, чего на берегу не замечают». И доверительно поведал, как вернулся он из первого рейса в качестве капитана. План перевыполнил, в порту торжественная встреча, дома молодая жена. А среди ночи позвонил береговой начальник, который в море-то был раза два, да и то лет двадцать назад, и приказал ехать в порт и переставлять судно на другой причал. «Вот тогда я и проклял судьбу моряка,грустно усмехнулся Алексей Алексеевич.Поехал, конечно. Переставил судно с причала на причал, еду на машине по пустому спящему городу и думаю: неужели так будет каждый рейс? Мне же через несколько суток опять в море! Обидно было. Теперь привык. Привычка, знаете, вторая натура».
Сейчас он молчит, задумчиво смотрит на океан, которому отдал жизнь.
Зависимость от океана мы только начинаем понимать,продолжает свою мысль Алексей Алексеевич.И погода от него зависит, и пропитание, и половину кислорода он нам даетжизнь практически. Отношение к океану надо менять. Но, к сожалению, неразумное использование и разрушение морской среды ускоряется. Вы знаете, сколько судов в море?
Нет.
Около ста тысяч. И это только гражданскихрыболовных, транспортных, пассажирских. И никто не знает сколько военных... И все промывают топливные танки, сбрасывают балластные воды, несмотря на запреты и конвенции. Океан катастрофически быстро загрязняется. А подводные цистерны с топливом, которые тоже не вечны и могут разрушаться, терпеть бедствия. А бурение нефтяных скважин! А подводные нефтепроводы! А что будет, когда начнется промышленная добыча ископаемых со дна моря! Какое глобальное будет загрязнение! Это только на бумаге все хорошо и безопасно для океана. Ученые бьют тревогу, что такое бездумное отношение может изменить среду океана совершенно в непредсказуемом и опасном направлении и что мы уже стоим на грани катастрофы.
Позднее все, что сказал мне русский капитан, я найду в словах президента Мексики, произнесенных им в июне 1974 года в Каракасе на Международной конференции ООН по морскому праву.
Вот эти слова:
«Все отношение человека к морю должно измениться. Резкое увеличение населения Земли и вследствие этого увеличение потребности в пищевых продуктах, получаемых из моря; расширяющаяся индустриализация на всех континентах; перенаселенность прибрежных областей, интенсификация мореплавания, все более частое использование супертанкеров, судов, перевозящих жидкий газ, и судов с атомными энергетическими установками, все более широкое применение химических веществ, которые рано или поздно попадают в моря,все эти факторы свидетельствуют о необходимости регулирования в мировом масштабе и международного управления использованием океанов. С каждым днем будут возникать новые и все более крупные конфликты между различными конкурирующими друг с другом направлениями использования океанов, конфликты, которые ни одна нация не сможет разрешить в одиночку».
Это я вычитаю в книге Э. Манн-Боргезе «Драма океана»...
В рубке вдруг раздается сочный голос:
Товарищи капитаны, кто просил консультацию гинеколога?
В эфире дружный хохот, кто-то подсказывает:
Это с «Катуни» просили.
У него там что-то с животом,дополняет другой.
Я серьезно спрашиваю,обижается голос.«Катунь», «Катунь», вам нужен гинеколог? Прием.
Красный от гнева Носач одним прыжком подскакивает к рации.
Ты что тампьяный, дорогой?
Что за грубость!возмущается голос.Я врач. Вы просили гинеколога?
Что мы тут, рожаем?уже кричит Носач.
Лебедчик Днепровский прыскает в кулак и, зажав рот, с веселым испугом глядит на капитана. А в эфире хохотфлот потешается.
Алексей Алексеевич быстро идет к радиотелефону, решительно оттирает Носача в сторону и начальственным тономсдержанно и строгоприказывает в трубку:
Прекратить посторонние разговоры в эфире!
Это еще кто?удивленно спрашивает врач.
Говорит начальник промысла. Над вами, товарищ врач, подшутили. Требуется зубной, а не гинеколог.
Извините, Алексей Алексеевич, коли так. Мне передали, что нужна консультация,обиженно бубнит гинеколог.
Занимайтесь своими консультациями на базе. Там, я думаю, вам работы хватает.
В эфире опять взрыв хохотафлот знает, где избыток женщин и нехватка мужчин.
А у нас в рубке все замерли, у всех сияющие лица, но никто и пикнуть не смеет. На глазах Днепровского слезы восторга, он давится беззвучным смехом. Любитель морских баек, он, конечно, возьмет этот казус на вооружение и после вахты разнесет по всему траулеру. Теперь Носач надолго попадет на язык морякамих хлебом не корми, дай только зубы поскалить.
Штурман Гена уставился в окноот греха подальше!чтобы не видел капитан, как у него прыгают чертики в глазах. А боцман невозмутимо стоит на руле, будто и не слышит ничего, но губы его дрожат в улыбке, с которой он никак не может справиться.
Носач испепеляет взглядом белую базу, что виднеется на горизонте.
Товарищи капитаны, уймите своих остряков!строго говорит Алексей Алексеевич.
Он выключает рацию и вдруг сам весело хохочет, вслед за ним уже раскрепощенно смеются все. Днепровский аж стонет, схватившись за живот.
Носач тянет сигарету из пачки, свирепо окидывает всех накаленным взглядом и неожиданно широко улыбается:
Так и родить заставят. Объясняйся потом жене.
На душе у всех становится легче. Черт с ним, с проловом! Жизнь все равно хороша.
Мы еще смеемся, когда в рубке появляется Фомич и подает начальнику промысла радиограмму. Тот читает, и улыбка медленно сходит с его лица.