Достал из стола дневник, посидел над раскрытой чистой страницей, потом взял ручки и записал:
«Радин советует изменить систему вознаграждения, предлагает по-иному выдвигать инициаторов соревнования. Идеи брызжут фонтаном, не все, конечно, до конца оформившееся, но кажется, Иван Иванович далеко глядел. Намного дальше нас».
* * *
Надежда заглянула в дистрибуторную и заробела, увидев Радина. Он сидел спиной к двери и отчитывал кого-то по телефону. Надежда шагнула ближе. Вот он рядом. Сильный, плечистый. Только из-под воротника беспомощно выглядывает полоска шеи, тонкая, светлая. Надежде захотелось подойти сзади к Радину, обнять за плечи, крепко-крепко. И не отпускать.
Надя! первым увидел ее Бруно.
Надежда прикрыла дверь, побежала по ступенькам вниз, лихорадочные, бессвязные мысли рвались, жар заливал щеки. Сегодня почти всю ночь не спала. После болезни не терпелось выйти на работу, увидеть товарищей, Радина. Обстановка, дома напряженная. Отец молчал весь вечер, утром ушел без завтрака.
Надежда! знакомый голос остановил ее. Отец. Посматривает из-под бровей. Чего бегаешь? Радина видела?
В дистрибуторной.
Значит, видела И как у него тонус?
Бодрый. А что?
Надеюсь, после этого тонус у твоего деятеля понизится! И подал Надежде лист бумаги с подчеркнутым красным карандашом заголовком. «Приказ директора Старососненского металлургического завода». Глаза побежали по строчкам, учащенно забилось сердце? «Отменить приказ начальника цеха 67 как необоснованный Впредь всячески поддерживать инициативу бригад, направленную на повышение выплавки стали и досрочное освоение проектной мощности цеха»
Покраснела? откуда-то издалека донесся голос отца. Берись за ум, Надежда. Не такой муж тебе нужен, и как зять он мне не по душе.
Кровь бросилась ей в лицо. Хотелось крикнуть, что в ее жизнь вошло что-то очень важное и светлое и она не хочет этого терять.
Надежда Михайловна! Надежда Михайловна! секретарь начальника цеха звала Надежду. Нигде не могла вас найти. Пожалуйста, в 12.00 на совещание к Радину.
Не забудь поздравить своего с приказом, буркнул Дербенев.
* * *
Надежда глядела во все глаза на Радина и не узнавала его. Сегодня он в приподнятом настроении. И приказ директора завода сам зачитал. Комментировать не стал, лишь иронически улыбнулся. Сыпал шутками и, когда их взгляды на мгновение встречались, чуть заметно краснел. Доложив о поездке в Магнитогорск, подробно и с юмором рассказал, как уральцы работают над созданием математической модели плавки. В лаборатории ЭВМ ему дали возможность почувствовать «душу» машины. Усадили за небольшой столик с экраном. Под рукой была привычная клавиатура пишущей машинки. Обучали все разом, шумно окружив столик. Едва Радин настучал первый вопрос, как запрыгала каретка, отпечатав крупными буквами: «Вы мне незнакомы». Оказывается, электронно-вычислительная машина с «чужими» не разговаривает. Ребята ввели пароль. «Желаю успеха» простучала машинка. Радин решил проверить ЭВМ, нарочно ткнул палец не в ту букву. Тотчас пришла поправка: «Неверное задание. Измените». Крупно работают уральские электроники. К новому году думают закончить создание модели мартеновской плавки.
Мы уже говорили с Надеждой Михайловной, Радин повернулся к Надежде, нам позарез нужна математическая модель конверторной плавки.
А кроме эмоций, что это даст цеху? бросил реплику Будько.
Многое. Сегодня мы в плену человеческих настроений. Что влияет на работу? Качество чугуна, металлолома, опыт сталевара. Но есть еще один важный фактор. Настроение человека. Поругается мастер с женой, придет на смену плавку перегреет. А если он, как я, например, взыскание получит? Пропала смена. Сегодня сталевар вершитель нашей судьбы. Мы дышать на него боимся. Плохое у мастера настроение лишь пятьдесят процентов качественной стали получаем с первой пробы. Что даст модель плавки? Многое. Представьте, приходит мастер на смену, а ЭВМ, обработав данные о марке стали, наличии материалов, предоставляет ему возможность вести плавку по готовому, точному рецепту. Это путь к большой стали. Надежда Михайловна, пожалуйста, возьмите в этой папке все, что мне удалось собрать: статьи, сообщения ученых, выкладки.
Спасибо! голос Надежды дрогнул. У нас тоже есть любопытные наметки
После совещания Радин попросил остаться Владыкина и Будько. Напомнив о том, что обещал в министерстве добиться повышения стойкости футеровки до пятисот плавок, перешел к плану «футеровочной эпопеи», как в шутку назвали они с Владыкиным то, что намечено было сделать в ближайшее время.
На очереди «винты». У меня все готово! Владыкин достал чертеж, разгладил его на столе. Смотрите! В чем суть обычной, так называемой замковой футеровки? Мы ведем кладку в «замок», идем по окружности навстречу друг другу. Здесь встречаемся и «вяжем замок», сообща заканчиваем ряд. Толчемся вдвоем, мешаем друг другу. На каждом ряду теряем до пятнадцати минут. А рядов, как известно, более двухсот. Винтовая кладка проще, экономичней. Идем по кругу друг за другом. Заварзин, к примеру, ведет сорок девятый ряд, я пятидесятый, будто резьбу нарезаем. Двадцать минут на один «винт». Заняты шесть человек. Двое кладут, двое швы подбивают.
По-моему, все просто, согласился Будько, только свищей бы не наделать. Каменщиков много, за каждым не уследишь.
Радин утвердительно кивнул. Противная штука свищ. Где-то оставили неприметный шов, началась плавка, и свищ дает сигнал огонь бьет фонтанчиком. Металл протекает под кладку, добирается до арматуры и прожигает броню.
Каждый «винт» буду проверять лично, заверил Владыкин.
Радин отпустил мастера. Будько придержал у двери.
Поздравляю, Тихон Тихонович! Доказали свою правоту.
Спасибо! Будько махнул рукой. Дело не в приказе.
Вот именно, понимающе улыбнулся Радин, дело в принципе. Они пожали друг другу руки и разошлись, отлично зная, что конфликт между ними не только не улажен, наоборот, началась необъявленная война, и каждый заранее считал себя победителем.
28
Шли последние приготовления к плавке на конверторе, нутро которого было выложено винтовым способом. Каменщики от футеровки ждали большой стойкости. Ферросплавные печи прокаливали присадки до свечения, сновали по площадке электрокары. Подвозили известь. Первую плавку по графику досталось вести бригаде Дербенева. Михаил Прокопьевич пришел на площадку пораньше, обошел печь, проверил фурму, сталевыпускное отверстие. Заглянул в конвертор и не поверил своим глазам. На днище светлела вода. Отскочил от смотрового окна, вскинул голову и все понял: кто-то из ремонтников неплотно затянул фланец, и сквозь прокладку между трубами котла, над горловиной, просачивалась вода. Дербенев схватил лестницу, гаечные ключи, быстро взобрался наверх, затянул гайку. Течь прекратилась. Часто-часто забилось сердце, стал осторожно спускаться вниз, сетуя, что смена сорвалась: придется ждать пере футеровки, искать виновных. Снова заглянул в смотровое окно. Смолодоломитовый кирпич еще не впитал воду. И вдруг Дербенева осенило. Нет, конечно, взрыва он не допустит, но мог ведь он не заметить раньше? Пусть гадают, откуда вода?.. Экспериментаторы-пульсаторы! Меня они не жалеют
Дербенев, стараясь не показывать виду, что волнуется, принимал смену, наказывал Кузьме Федотовичу, как вести плавку. Потом, будто случайно, заглянул в конвертор
Радин увидел Дербенева из дистрибуторной. Тот бежал по проходу, что-то крича. Влетел в дистрибуторную. Всклокоченные волосы, расширенные зрачки. Без спроса врубил селектор:
Всем с площадки! резко повернулся к машинисту Фурму отводи! Быстро!
Почему самовольничаете, Дербенев? голос Радина сорвался.
Дербенев отряхнул пот с лица, тяжело, исподлобья взглянул на Радина.
Доигрались до ручки!
Откуда-то прибежал Владыкин, схватил Дербенева за полу куртки, притянул к себе:
Ты что, рехнулся?
Пошли! Дербенев быстро стал спускаться вниз. Шел молча, тяжело дышал. Остановился возле конвертора. Кивнул Владыкину: Нагнись!
Владыкин, а вслед за ним и Радин, заглянули в смотровое окно. На днище, там, где был уложен опытный шамотный кирпич, светлела кашица из кладки. Владыкин выпрямился, невидящими глазами глядел на Радина. Как попала вода на днище? Кирпич тщательно сохраняется, герметично укрывается в специальных поддонах. На воздухе держать его запрещено, а тут вода Какая теперь к черту стойкость! Развалится днище.
Хорошо, хоть заглянул, злорадно сказал Дербенев.
Расталкивая любопытных, продрался к печи Будько. Глядел в конвертор и тоже ничего не понимал. Честно говоря, в первое мгновение он испугался. Полетит график, штурмовать придется. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что во всем виноваты Радин и Владыкин. Нехай и расхлебывают. Медленно повернулся.
Сергей Иванович, вызывай аварийную бригаду. Ломать будем!
Да, придется, покорно согласился Владыкин, еще разок гляну. Владыкин попросил дистрибуторщика повалить конвертор, влез внутрь через горловину, присел на корточки. Ощупал стены. Сухие. Лишь в самом центре днища расползалась по черным кирпичам чуть заметная серая пленка. Его бил озноб. За четверть века такого не случалось. Сырость в центре днища. Будто плеснули ведро воды. Выбрался наружу, в ответ на молчаливый вопрос Радина пожал плечами. Какая-то нелепость. Трубы над горловиной не текут, кирпич привезли в поддонах.
Оправдываться будешь перед прокурором, Будько дернул круглым плечом, месячный план швах! Из-за тебя
Неужели снова ломать футеровку? ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Радин.
Иного способа пока не придумали.
Часа не прошло, в цех приехал директор завода. Вызвали прямо с бюро райкома партии. Стремительно вошел в конторку мастера, скинул плащ. И почему-то не Радина спросил, а Будько:
Ваше мнение, Тихон Тихонович?
Будько задумчиво потер подбородок, поднял глаза на директора.
Новый огнеупор, я имею в виду кирпич ПШК, не прошел испытания на влажность. Считаю, пока нет заключения комиссии, кирпич применять нельзя. И второе. В голосе Будько прозвучали металлические нотки. Сколько можно спускать дело на тормозах? Предлагаю серьезно наказать виновных. Если бы не Дербенев
А кто виновный? Владыкин излишне резко отодвинул стул. Произошла какая-то случайность.
За последнее время слишком много случайностей в цехе! резко оборвал Винюков. По-существу можете что-либо сказать?
Ума не приложу, признался Владыкин.
Я тоже, согласился Радин.
Винюков прошел взад-вперед по конторке, отвернулся к стеллажу с техническими инструкциями. Он и сам не мог придумать ничего дельного. Откуда попала на днище вода? С этим, они конечно, позже разберутся, но как поступить сейчас? Конверторный цех только-только начал работать ритмично, на сутки опережает график. На полную мощность действует прокатный стан. Начать перефутеровку потерять сорок часов. Четыре с лишним тысячи тонн металла. Весь труд заводского коллектива насмарку. Винюков погасил вспыхнувшую с новой силой неприязнь к Радину, сказал как можно спокойнее:
Назначаю комиссию для разбора. Старший Тихон Тихонович. Убытки, связанные с перефутеровкой, отнести за счет Радина и Владыкина. Вопросов нет? Винюков потянул к себе портфель.
И правильно! сказал Дербенев.
Странно! Владыкин шагнул к столу. Люди пытаются искать, а их штрафуют, не выяснив виновных.
Что вы предлагаете?
Минутку, товарищи, воскликнул Радин. Пожалуй, есть выход. Не нужно ломать футеровку!
Интересно, прищурился Винюков. Седой хохолок волос бойко взметнулся. Святой дух выпарит воду?
Если заменить часть днища, не трогая стены.
Будько поперхнулся:
Час от часу не легче. Вы меня не перестаете удивлять, Радин. У вас шоры на глазах. Рухнет многотонная стена. Резко повернулся к Владыкину. Сергей, ты специалист.
Тьфу, ты! изумленно всплеснул руками Владыкин. Как я до этого не додумался?
Будько презрительно скривил губы.
Честь, значит, мундирчика спасаете. Любой, выходит, ценой. Да-с! Будько прикусил губу. Я старый мастер. Что ж, просветите, убедите меня. В жизни видеть не доводилось, как под готовым домом меняют фундамент. Правда, вятские мужики, говорят, церковь на горохе перекатывали. Будько задохнулся от волнения. Хотя для вас нет невозможного, дуйте!
Зря ехидничаешь, Тихон Тихонович, строго и печально сказал Владыкин, не поворачивая головы, обида из тебя прет.
Будько медленно обернулся.
Не обида удивление. Откуда у тебя уверенность, что вода только в днище? Помолчал, вздохнул. О чем тут спорить? Предложение директора очень разумное. И кажется, вопрос решен.
Дело не в кирпиче, стены сухие.
Допустим, ты прав. Вода на днище. А кто осмелится лезть под свод печи, под каменный обвал? Не ты ли, Заварзин? Будько кивнул в сторону каменщиков-футеровщиков, сидевших молча у стены.
И случилось неожиданное. Заварзин зачем-то встал, цыкнул зубами и меланхолично сказал:
Могу и я. Если нужно.
Впрямь, не башка у тебя, а черевик! Будько повернулся к директору. Забыл, как из-под лестницы Дербень тебя за шиворот пьяного выволакивал? Заварзин втянул голову в плечи. В кабинете стало тихо. Все почувствовали себя неловко, словно Будько совершил что-то недостойное.
Семь лет никто не напоминал Заварзин махнул рукой.
Мне бы хотелось и вас предостеречь, Петр Пантелеевич, многое вы прощаете. Кладка рухнет на головы, как только они выберут часть днища, подрубят сук. И вы пойдете под суд!
Тихон Тихонович, спокойно сказал Винюков, мне нужны инженерные обоснования.
Если сломаем сегодня новую футеровку крылья сами у себя подрежем, поспешно вставил Владыкин. Я уверен: стены выдержат. Поверьте опыту. Владыкин торопился, боясь, что директор прервет его, лишит последнего шанса. Мы разобьем днище на сегменты, будем по одному блоку удалять.
Пожалуй, пожалуй. Винюков постучал дужкой очков по зубам, поднял голову. Хорошо! Радин, вы ответственный. Выставьте ограждение. Вызовите газоспасателей. Предварительно отправьте кирпичи на экспертизу. Каждые полчаса информируйте меня о ходе работ. Радин! Идемте со мной!
Владыкин поблагодарил Винюкова, вызвал мастера огнеупорного отделения, приказал отправить в лабораторию несколько кирпичей, оставшихся от прежней футеровки, а сам вместе с Борисенко побежал в кладовую за инструментом, крикнув Заварзину на ходу, чтобы тот подвез футеровочное устройство.
Через полчаса погрузка кирпичей была закончена. Владыкин и Заварзин спустились в конвертор, разметили днище на сегменты, взяли долота, молотки, приступили к работе. Владыкин и не предполагал, что шамотные кирпичи такие твердые, бьешь, бьешь они только крошкой брызгают. А на улице двое суток полежат, возьмешь пальцами за край, осыпаются.
Кувалдой бы жахнуть, предложил Заварзин.
Оба улыбнулись. Пятьсот тонн кирпича, не скрепленные раствором и бетоном, держались на их ювелирной кладке.
Наконец-то первый кирпич, расколотый на несколько частей, выбрали из кладки. Сразу стало легче. Заварзин ловко оборудовал долотом, вскрывал швы, Владыкин осторожно разбивал пудовые кирпичи, выковыривал обломки из футеровочного монолита. Выбрали шесть кирпичей и вдруг оба замерли.
Чего остановились? закричал сверху Ахмет. Шибко устали?
Владыкин, а за ним и Заварзин, приложили уши к стене. Футеровка «заговорила», пришла в движение, начала отслаиваться от арматурной брони.
Сеня, тихо сказал Владыкин, сходи за шипучкой, а?
Брехло ты, Владыка, сердито ответил Заварзин, никуда я не пойду. Он сразу понял, что бригадир хочет на всякий случай отослать его прочь.
Хотел тебя для потомства спасти, добродушно отшутился Владыкин, не желаешь? Тогда не топочи, как медведь. И кувалду отложи. Без нее спокойней.
Прибежал Радин. Заглянул в конвертор, приказал опустить в печь две мощные переносные лампы. Каменщики просили Радина отойти подальше кладка висела, пятьсот тонн кирпича держались на весу, лишенные части подпорки днища. На площадке царила тишина. Каменщики замерли в ожидании. Медленно тянулось время. И наконец снизу раздался голос Владыкина: