Инженеры
Часть первая
ГЛАВА IЕе весна
На западе догорал день, и голубые, по-весеннему прозрачные сумерки постепенно разливались по снежной низине.
Мария Олейникова любила этот предвечерний час, когда оранжевое остывает солнце, опускаясь за лес, виднеющийся вблизи за полустанком, когда никнут над прудом старые, будто утомленные, задумчивые ветлы, а глубокие сугробы переливаются огнями на безлюдных деревенских усадьбах. Прохладный и тихий, но устойчивый ветер доносит сюда запах вишневых набухающих почек, и отовсюду слышится возбужденный крик грачей, не умолкающих до ночи.
С каждой минутой яснее проступают эти голоса весны, которую с таким нетерпеньем ждала Мария. Под крутыми ярами еще не тронулся лед на речке, но ухо уже улавливает звуки, похожие на приглушенный хруст и шорохи ломающихся льдин.
Мария шла улицей, выбирая места посуше, и рассеянно глядела перед собой.
За селом, по ровной низине, начиналось шоссе, выложенное булыжником; кое-где песчаная насыпь уже обсыхала. По сторонам ее всюду лежал еще глубокий снег, и не видно было ни одной проталинки. Только у леса на пологой опушке оголилось небольшое пятно озими, радующей взгляд. По обоим берегам речки тянулся мелкий кустарник, а ближе к околице росли, взбираясь местами на песчаную насыпь, высокие вербы.
Тут, у верб, на обсохшей земле, Мария остановилась, чтобы подождать Михаила Пробыв в селе два дня, он опять уезжал в город, и Мария провожала его на станцию, уговорив выйти из дома пораньше, чтобы остаток дня провести вместе.
В прошлом году Мария кончила девятилетку, но переезд в город, как было условились вначале, не состоялся, потому что Михаил незадолго перед этим известил ее, что уезжает на ответственную практику до октября, и убеждал еще на год остаться в деревне.
Михаил Авдентов был постарше ее, устойчивее в жизни, и, вверив ему судьбу свою, она терпеливо, как умеет не всякий, стала ждать назначенного срока, поступив на работу в школу, которой заведовал ее отец Писала Михаилу длинные нежные письма и почти на каждое получала ответ. Ему удавалось многое из того, что было надумано вместе, и каждый, даже маленький успех его становился ее большой удачей. Она до конца ему верила, что говорил он, и только изредка, когда уставала от ожиданий и дум, закрадывались тайные тревожные сомнения. Но она тут же гнала их от себя, не давая укрепиться в сердце. По временам ей даже казалось, что они, вынужденные пока жить порознь, потом будут жить лучше, и, конечно, он сделает все, чтобы и она получила высшее образование.
Так шла зима долгая, напряженная, полная труда, трепетных надежд, неясных коротких опасений и постоянного ожидания
Этого приезда она ждала: сестру Михаила выдавали замуж и просили его побывать дома. Убежденная в том, что Михаил приехал лишь для нее, Мария гордилась собою. Только было ей очень жаль, что дни пролетели с быстротой неизъяснимой. Будто в полусне, когда самые несбыточные грезы кажутся действительностью, она прожила эти оба дня. Ей представилось нынче, что это наступила ее весна!.. И стая перелетных птиц, с курлыканьем пролетевших высоко в небе, и неугомонный крик грачей, и мохнатые вербы у дороги, и бездымным пожаром полыхающий закат все волновало ее воображение. Вокруг нее все жило шумной, праздничной и торопливой жизнью, и сама она чувствовала в себе незнакомый раньше прилив сил. Точно после долгой болезни, она, окрепнув, впервые вышла на волю и вот видит: все в природе озарено ярким светом, все ожило сызнова, волнует и восторгает ее.
Очнувшись от этих мыслей, она вспомнила о Михаиле. Он все не шел. Ей стало скучно, нетерпенье в ней росло. Она перешла на другое место, ближе к кустам, и опять глядела туда, где кончалась улица Ну, что могло задержать его?.. Мать? Сестра?.. Они, конечно, знают, почему он так рано хочет идти на станцию, и сознательно не отпускают.
Уже с досадой думая об этих людях, Мария чувствовала, что прав на Михаила у ней несравненно больше чем у них Ей много еще нужно сказать ему!.. Ведь так мало он пожил здесь!..
Она не заметила, как Михаил появился в конце улицы, и увидела его, когда он был уже неподалеку. Он шагал крупным шагом, одетый в коричневое ватное пальто с поднятым воротником, в черной шапке, простых кожаных сапогах и с небольшим чемоданом в руке.
Он не успел еще заметить ее, и она, догадавшись об этом, спряталась за кустами верб.
Ми-ша! ау! крикнула она оттуда, как бывало летом, когда вдвоем они уходили в лес. Потом вышла из своего укрытия и приветственно помахала рукой.
Он услышал ее голос, улыбался издали, но не прибавил шагу. И то, что он не спешил, сдержало ее порыв побежать к нему навстречу.
Михаил подошел. На его лице улыбки не было. Как-то неловко обнял ее молча и поцеловал в щеку.
Давно ждешь? спросил он. Тебе не холодно? И взял ее под руку, чтобы идти.
Ну почему так долго? сказала она с упреком, глядя ему в глаза, немного виноватые, по-обычному хмурые и скупые.
Задержали дома. Никак не вырвешься.
Я так и знала
Прости, глаза его засветились нежностью. И этого было достаточно, чтобы снова ей стало тепло на сердце. Чувствуя его близость, слушая его привычный успокаивающий и твердый голос, она ступала легко. На телефонных столбах тонко гудели провода от ветра, чем-то напоминая мотив знакомой, но забытой песни.
Миша, взгляни как хорошо кругом. Это моя весна! произнесла Мария с молодой и гордой силой. Авдентов обернулся к ней и по выражению лица ее понял, что смысл этих слов для нее особенно значителен и важен.
Да, согласился он. Только уж очень театрально у тебя получается это В будущем на сцену поступить не собираешься? Его близость к Марии давала ему право на такую шутку.
Нет, я не умею притворяться.
Некоторое время они шли молча. Мария попробовала запеть что-то, потом спросила живо:
О чем ты думаешь?
Так, ни о чем. Не выспался сегодня, а ты? И что-то холодно
Тебе?.. А я совершенно не чувствую. Мне тепло. И начала снимать свои перчатки: Давай обменяемся: мои теплее, новые только малы, наверно? Проникшись заботой о нем, Мария настаивала, но Авдентов отказался.
На память, что ли, хочешь отдать? опять не без лукавства покосился он.
Да чтобы ты помнил обо мне постоянно! уже с обидой заговорила она. И помни, если меня забудешь, я тебе никогда, ни за что не прощу! воскликнула она.
Угроза прозвучала очень смело, но крайне наивно, и оба, взглянув друг на друга, засмеялись.
Вот тебе доказательство, что я была бы плохой артисткой, досказала она.
Она не решилась больше настаивать, чтобы Михаил взял перчатки, из опасений, что он поймет ее не так, и ей станет уже больно Осенью, когда уезжал он, Мария вышила для него полотенце, но он назвал это мещанством, а она расплакалась. Теперь, вспоминая тот день, Мария боялась, как бы не омрачились и эти проводы.
До станционного поселка четыре версты; на полпути лежала речка с крутыми берегами, и над нею выгибался длинный мост. У берегов уже появились закраины, вода подпирала лед, и был он синий, ноздрястый, Мария нагнулась над перилами и с этой восьмисаженной высоты долго глядела вниз. Михаил стоял рядом.
Миша наверно, как страшно умирать! с затаенной тревогой произнесла она вдруг.
Почему тебе пришла такая мысль?
Не знаю. Может, потому, что я мне трудно без тебя жить, вырвалось у ней невольно. Ведь я все жду, жду Если бы ты хотел ты смог бы. От тебя зависит
переменить это? досказал он вопросом.
Да. Ведь второй год доходит!.. Миша, ты не любишь меня?.. Я тебе в тягость? да?.. Ну скажи, скажи прямо!..
Тревожная, сила слов ее и слишком напряженный и будто сразу надломившийся голос, каким они были сказаны, испугали ее саму: она сказала именно то, чего говорить не следовало и что она боялась произнести вслух, и все-таки не сумела остановиться вовремя.
Сдерживая себя, чтобы не заплакать, она стояла перед ним, жадно смотрела ему в глаза и на лице его видела какую-то борьбу, которой не понимала.
Он переждал, пока ослабнет напряженье, и приблизился к ней, чтобы успокоить. Он знал, как немного требовалось ей для того, чтобы опять вернулась уверенность Он любит ее и сделает все, что в его силах, так и сказал он, сжимая ей руку.
Но надо подождать немного. Уж скоро. Кончу институт, у меня будет место, квартира. Лучше переждать тебе здесь, чем терпеть стеснения, путаться в лишних заботах. Город это не деревня.
Я знаю, Миша но я не боюсь этого. С тобой ничто не страшно Если бы ты сказал: поедем сейчас, я бы поехала с тобой куда угодно! Честное слово, Михаил!
Я верю Но это странная жертва.
Олейникова удивилась последней фразе. Ей некогда было обдумать ее, но она сознавала, что Михаил не прав Ну как он не понимает того, что она с ним вместе должна устраивать эту жизнь, а не пользоваться готовым!..
Однако подобная мысль пришла ей в разум впервые и поразила ее своей ясностью и прямотой До сего дня Мария думала почти обо всем точно так же, как он, одинаково с ним решала о сроках своего отъезда, вернее, он внушал ей эту мысль, а она согласилась Уж не ошиблась ли она, что полтора года сидела в деревне, бездействуя, слепо надеясь, и все ждала, когда Михаил, один, все подготовит там, устроит, припасет для нее. А вдруг ошиблась она?.. поступала не так и потеряла многое!..
Предчувствие, что ошибка эта непоправима, было мучительно. Но что же предпринять сейчас?.. На что решиться?.. Он знает, как нелегко жить порознь, как утомительно ждать. Но ведь вчера она не высказала ему и сотой доли того, что пережила и перечувствовала за время его отсутствия. Он знает, что у ней уже не стало хватать сил, чтобы ждать еще и еще!.. Почему же он не изменил своего решения?.. Стало быть, она не учитывает чего-то? Ну да, не знает условий жизни в большом городе, где довелось ей только однажды побывать с отцом два года тому назад
Чувствуя, что запуталась, она хотела скорее выбраться из этих сомнений Михаил знает лучше, что можно, и что надо делать. Он уверен в себе и в ней. Чего же бояться? Зачем торопить его и проситься к нему, когда не настало время? Так пришла она к прежней мысли
Спрашивая его о том, почему он так долго откладывает срок ее переселения в город, она хотела, чтобы он сказал ей ясно и откровенно, чтобы ей не думалось
Мы уже говорили об этом не раз, ответил он, пожав плечами. Так надо, так лучше и надежнее. Мы же верим друг другу?.. А у меня по горло работы, диплом А с переездом, знаешь, сколько будет хлопот? говорил он, и от нее не скрылось выражение недовольства в его взгляде.
Ну ладно. Тебе виднее. Я готова на все, уже покорно соглашалась она, желая любой ценой избежать ненужной и опасной размолвки, которая потом заставит страдать обоих, особенно ее.
Марии легче было подчиниться ему во всем, чем добиваться уступок с его стороны. Правда, ее положение становилось мучительным, невыносимым, но он и сам понимает все это. А за то, что она покорна ему и готова для него на все, чтобы не обременять его, не мешать ему поскорее защитить диплом, он будет больше ценить и любить ее.
Только пиши мне почаще а то я очень жду. Пиши обо всем, что думаешь а если будешь занят, пиши немного, но почаще, повторила она свою просьбу. И был трогателен этот просящий и ждущий взгляд.
Авдентов увидел ее большие серые глаза, полные слез, смотревшие на него с надеждой, улыбкой и тоской, и ему стало жаль ее и стыдно за себя А нежность его, от которой Мария опять почувствовала себя уверенней и счастливей, показалась ему ничтожной, унизительной милостыней, какую подал он за ее большие человеческие чувства.
Уже смерклось, когда они подходили к поселку, за которым была станция. Густые сумерки окутали землю, а в небе не загоралось ни одной звездочки. Оно мрачнело, все ниже опускалась мглистая тьма. Невдалеке светили фонари у станции, и, когда Мария поглядела туда внимательней, то заметила, что вокруг них замельтешила серебристая сетка.
Миша, смотри снег! изумилась она. Вот странно!..
Весной погода переменчива, ответил он, глядя в ту сторону, куда указывала Мария.
Но снег уже вился и над ними пока редкий, но живой и беспокойный: ветер усиливался. Ночь надвигалась быстро, окутывая лес за полустанком, Уже из вида скрылись дальние улицы поселка, и красный глаз семафора мигал все чаще и чаще.
Не домой ли тебе идти, пока не поздно? спросил Михаил не без тревоги, ведя Марию под руку. А то разгуляется метель, и чего доброго Видишь, какое беспокойство в природе
Нет, нет!.. Я провожу тебя, почти вскрикнула она.
Одной ведь идти придется?..
Ну и что же?.. Я не боюсь: тут близко Хорошо, если бы так близко было до города! помечталось ей.
Он улыбнулся этой неожиданной шутке, и Марии самой стало весело от того, что Михаил улыбается и что бойко шумит запоздалая метель.
Мария любила и умела петь; и грусть и радость одинаково в ней порождали эту потребность. И даже теперь, в непогоду, в пути, Мария запела негромко, невесть кому предназначая свою песню:
Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши
Потом, оборвав вдруг, сказала с раздумьем:
Что-то со мной творится неладное: то плакать хочется, то петь, то смеюсь Или «весной погода переменчива»?.. Вчера пришла от тебя домой, отец за столом сидит, проверяет тетради, а я забралась в свою комнату и запела под гитару Потом опомнилась, а отец говорит: «Ну, запел наш скворушка, значит, весна пришла».
Авдентов знал, что отец любит ее, и спросил о другом близком ей человеке, к которому питал чувство предубеждения:
А мать?.. все журит и учит, как жить?
Ты не знаешь ее, заступилась Мария. Она очень хороший человек. И если бы ты знал, как она к тебе относится
Я к слову только, не дал досказать Авдентов. Они уже пожили, у них все по-своему Родительские чувства А ты что прочитала за это время?
Многие вечера были у ней свободны, и зимой она читала много. Но сейчас ее интересовали вовсе не книги.
Миша мы когда еще с тобой увидимся?.. В мае?.. позже? Ну, это очень долго!.. Может, мне приехать хотя ненадолго?.. Неудобно?.. Почему?..
Ну, если надумаешь, то приезжай. В общем, мы спишемся об этом, обещал он.
Авдентов и сам не мог угадать сроков сдачи диплома, который займет у него не меньше трех месяцев самой упорной, усидчивой работы, а Мария ничем не могла ему помочь.
Ветер кружил и бросал в лицо снегом. Михаил отворачивался. С одной стороны его залепило мокрыми хлопьями, и эту рыхлую корку она посбила голой рукой, чтобы не мочить своих перчаток. В тот миг, когда лицо Михаила было к ней близко, она вскинула ему на шею руки и жадно припала к его губам.
Белое полотно дороги, не освещенное у переезда, уходило в туман, в неизвестность, и только небольшой участок его, у станции, освещен фонарями Теченье жизни здесь вскипит, когда нагрянет поезд, и почти замрет совершенно, лишь только он покинет станцию. Но теперь поселок казался Марии тихим городком: тут есть заготовительные конторы, склады, небольшое депо, оптовые магазины, вокзал, средняя школа, и, конечно, везде нашлось бы место Михаилу, тогда все устроилось бы легко и быстро. А тот большой и непонятный город, с которым связано у ней так много тревог, сомнений и надежд, пугал ее, отталкивал и вновь манил.
Шлагбаумы были подняты; она следом за Михаилом перешла пути. Тропа повела их к вокзалу. Маневровый паровоз, вздыхая и шипя, подполз к товарным вагонам, лязгнул буферами и тут же повел обратно. Под его колесами плавился снег на рельсах, которые начинали блестеть сталью, пока их снова не покрыл белый пух.
У кассы они рядом стояли в очереди и вместе подошли к окну. Мария слышала, как Михаил сказал: «Один билет», и назвал город
Миша, два билета, а не один, подсказала она шутя.
Теснота в буфете не дала им возможности уединиться. Поезд, несмотря на метель, прибывал по расписанию.
На перроне оказалось людей немного, и были тут все незнакомые, но и те мешали ей. А время летело стремительно; вот уже осталось всего несколько коротких, как мгновенье, минут, а она будто сейчас только пришла на вокзал и еще не успела переговорить с ним даже о самом важном.
Идя с ним рядом, Мария все норовила держаться с той стороны, откуда падал свет от фонарей, чтобы лучше видеть его лицо: он возмужал теперь, окреп. Вдвоем легко одолеть любые трудности, да, наверно, и не будет их вовсе: оба они молоды, а жизнь просторна.