О-о, именно потому, что была суббота, отец был дома, а не на работе и всыпал мне так, что ровным счетом целую неделю я ходил как на ходулях С того дня он сам отводил меня в школу и доводил до самых дверей класса. И представьте, я таки сидел. Но как сидел, если бы только знали?! Бо́льших мук мне не могли придумать! Класс у нас был малюсенький. За каждой партой сидели три и даже четыре ученика, а должно было быть ровным счетом два Так как тут не будет тесно? Каждый раз то один, то другой ставил кляксу, а сосед размазывал ее локтем и раздавался крик нараспев: «Господин меламе-эд! Он меня толкну-ул!» А Ицек только этого и ждал. Огреет линейкой так, что потом ровным счетом месяц мерещится, будто она висит над твоей головой! А парты? Они годились только на растопку. Вечно скрипели, шатались, наконец ломались, и мы падали, ушибались, кричали и ревели. И что вы думаете? За это еще получали удары линейкой от меламеда Ицека А разве мы были виноваты? Но не думайте, что он бил всех! Нет, не всех Детей богатых Ицек не трогал Это был тот меламед! С особым удовольствием он таскал за уши. Подойдет сзади, схватит за ухо и заставляет подняться. Вытянешься во весь рост, даже на цыпочки встанешь, а он все тянет выше и выше, чуть ли не до потолка. Уже, кажется, кожа с черепа сдирается, а этот живодер не отпускает
Девчонки съежились от страха и слушали холуца с открытым ртом. Подошла фельдшерица. Хаим уже рассказывал про один смешной случай, который приключился с ним. Девчонки смеялись от души.
Прямо артист! сказала тетя Бетя, умиленно поглядывая на Хаима.
Вот увидите, вдруг произнесла Циля, сейчас и немая появится у окна! Стоит нам собраться, и она тут как тут!
Все невольно посмотрели на распахнутое окно. И в самом деле в темном его проеме появилась Ойя.
Вот видите, что я сказала?! торжествующе воскликнула Циля.
Все рассмеялись. Ойя смущенно опустила глаза, наклонила голову, но от окна не отошла.
Хаим почувствовал, как кровь прилила к его лицу, словно ему влепили пощечину. Сдерживая себя, чтобы не сказать резкость, он молча подошел к окну, улыбнулся Ойе, нежно взял ее за руку.
Смех мгновенно оборвался. Лицо Цили покрылось пунцовыми пятнами, глаза зло заискрились. К Ойе подошла и фельдшерица, погладила ее по голове. А когда Хаим, не произнеся ни слова, вышел во двор и увел девушку от окна, тетя Бетя сказала:
Не надо смеяться над несчастной Бог все видит! Она тоже человек
Раввин сделал вид, что-не придал значения поступку Хаима.
Любовь к кому к этой нищей? Она ухаживала за ним, стирала ему белье, вот он на минутку и пожалел ее проговорил раввин. Так что из этого?
Бен-Цион Хагера, когда это было в его интересах, говорил одно, а думал и делал другое
Уже на следующий день он вызвал в синагогу фельдшерицу.
Вы, тетя Бетя, принимали у моей покойной жены Цилечку, начал он издалека. Потом, не приведи господь подобное в моем доме, вы ее выходили от скарлатины
Фельдшерица молча кивнула головой и глубоко вздохнула. Она растрогалась.
Знаю, вы любите Цилечку. Поэтому-то и прошу вас помочь ей составить партию
Вы считаете, реббе, удивилась старушка, что я могу быть и свахой?
Почему бы и нет? с не меньшим удивлением в голосе спросил Бен-Цион. Разве это не делает вам честь?
Я не об этом, реббе Вы, конечно, имеете в виду Хаима?
Разумеется!
Что ж, реббе, если вы считаете Можно, конечно, попробовать.
В пятницу перед заходом солнца к тете Бете зашла старшая дочь Бен-Циона, Лэйя.
Я пришла пригласить вас к нам завтра на обед, сказала она.
Что это вдруг? спросила фельдшерица.
Вы спрашиваете, что это вдруг? А я знаю? Просто так Слыхала, будто холуц должен скоро уехать Но вы лучше спросите, что у нас сегодня делалось?!
А что такое?
Очень просто: Циля была весь день на кухне Вы уже можете себе представить, что там творилось! Стоял такой крик, такой, шум, такое делалось, что не знаю, как это я еще не сошла с ума!
А что? допытывалась фельдшерица. Что все-таки случилось?!
Что случилось?.. Цилька, дай ей бог здоровья, решила сама, вы же понимаете, одна, без меня приготовить фаршированную рыбу! Ну, ну Можно подумать, небо раскололось пополам! воскликнула девушка, подняв обе руки вверх. Вы бы посмотрели, тетя Бетя, что делалось! Повсюду валялись кишки и жабры, летела чешуя и брызгала кровь, падали куски рыбы на пол и гремели кастрюли, звенели сковородки и пригорал лук, черный перец попал всем в нос, и мы уже чихали так, что аж до самых слез А эта немая прыгала туда и сюда, поверьте мне, быстрее чем дикая коза в миллион раз! И в конце концов что вы думаете? Лэйя не без удовольствия рассмеялась. Цилька порезала палец. Ну, ну Уж весело было, что до сих пор у меня в ушах звенит! Одним словом, Цилька на кухне!
Фельдшерица слушала внимательно, делая вид, будто не то удивлена, не то возмущена всем происходящим, потом с той же наивной наигранностью, спросила:
Кому же она вдруг захотела угодить своей стряпней? Уж не холуцу ли?
Вы спрашиваете?! Будто я знаю?! Слыхала, что он собирается уезжать А если нет, то мне бы хотелось ошибиться, но у него, кажется, что-то есть с немой
Фельдшерица сделала еще более удивленное лицо, однако промолчала.
Вот так! продолжала Лэйя. Она немая-немая, а он вроде бы тифозный, и вот так Но сегодня ночью, кажется, гречанку от нас заберут. Так я слыхала. Только это пусть останется между нами, слышите, тетя Бетя?!
Фельдшерица укоризненно глянула поверх очков на Лэйю.
А что? Ты думаешь, я побегу им рассказывать? О чем говорить?!
И дочь раввина продолжала:
Кажется, ее отдают Стефаносу Куда же еще? Но мне они не говорят. Я, видите ли, убогая, я не умная, я им во всем враг! И мое место у плиты Что ж делать, если у меня нет счастья?! Наверное, так суждено. А гречанку таки жалко, вы думаете, нет? Очень! И мне теперь будет еще хуже. Разве я не понимаю? Всю работу и в доме, и по двору уже свалят на мою голову Вы же понимаете, тетя Бетя, какой помощи я могу ожидать от Цильки? Ну, ну Уж будет мне весело, не спрашивайте!
Фельдшерица, грустно покачивая головой, слушала Лэйю. «Ну и реббе! думала она. Он таки опутает этого бедного парня так, что тот забудет, откуда родом! И, чего доброго, еще посадит ему на шею свою Цилечку без всякого приданого Этакую, прости господи, дуру».
Дочь Бен-Циона прервала мысли фельдшерицы:
Но, тетя Бетя, только чтобы это, не дай бог, не стало им известно, прошу вас! взмолилась девушка. Иначе меня дома съедят А на обед приходите. Слышите? Мы будем вас ждать! Непременно.
Бен-Цион Хагера был не только раввином, но и главой местного «товарищеского» банка. От него зависели выдача ссуды или отсрочка платежей. К нему обращались по спорным вопросам, возникавшим при заключении и выполнении коммерческих сделок; ему же принадлежало последнее слово и при бракоразводных делах.
Человек он был неглупый и образованный. Выходец из Галиции, он объехал многие страны Европы, учился в Афинах, свободно владел не только родным языком «идиш» и древнееврейским, но и греческим, английским, польским, мог объясняться на немецком и арабском.
Он был высокий, узкогрудый с длинными руками и крепко посаженной, большой головой. Густая шевелюра, пышная седая борода, проницательный взгляд больших карих глаз делали его похожим на библейского пророка.
В Лимасоле раввин Хагера вел добропорядочный образ жизни, однако люди, близко знавшие его, шептались, будто отставной полицейский сержант Стефанос содержит кабак с «девочками» на средства реббе.
Бен-Цион Хагера был властолюбив, не терпел возражений, но прислушивался к голосу рассудительных людей, особенно если их мнения шли ему на пользу. Он не брезговал никакими средствами, чтобы отстоять свои интересы, однако внешне всегда казался добрым и миролюбивым. Неискушенному человеку он порою казался сговорчивым и безобидным, так как людей, пытавшихся причинить ему вред или просто мешавших ему, он предпочитал убирать со своей дороги осторожно, без шума.
Отставной полицейский сержант Стефанос, работавший с ним на процентах и близко знавший раввина, называл его не иначе, как «змей Хагера». «Бесшумно подползает, говорил он, а ужалит, и все!» Когда в свое время Стефанос решил было жениться на молодой вдове из Фамагусты, Бен-Цион учуял неладное. Женщина показалась ему своенравной и умной. Как такая посмотрит на отношения своего мужа с «компаньоном»? И Хагера тотчас же устранил опасность. Через доверенных людей он распустил порочащие молодую вдовушку слухи, и та вскоре с позором покинула остров
Раввин Хагера дорожил Стефаносом. И не столько из-за доходов от кабака, как думали некоторые, сколько из-за возможности через отставного полицейского осуществлять связь с миром контрабандистов
Помимо своих официальных постов, Бен-Цион Хагера был также негласным, но весьма влиятельным деятелем «Акционс-Комитета», главного штаба сионистского руководящего «Национального центра». Назначение этой богатейшей организации, получавшей, кроме своих непосредственных доходов, субсидии от многих еврейских банкиров и лавочников, фабрикантов и ремесленников со всех концов мира, состояло в создании мощной экономической и военной базы, на основе которой предстояло образовать единое еврейское государство с последующим расширением его жизненных пространств для переселения единоверцев, живущих в диаспоре.
Бен-Цион трудился, не жалея сил, хотя в свои пятьдесят четыре года очень дорожил здоровьем. По утрам и вечерам в синагоге он усердно отправлял богослужения, в течение дня выполнял функции арбитра и духовного наставника, судьи и мудреца. Если, случалось, днем не управлялся с делами, ради которых поселился на острове, он вершил их ночью; вел переговоры и заключал сделки, по своим масштабам и беззаконию выходившие далеко за рамки махинаций самых крупных и ловких мирских дельцов В делах он был осторожен и предусмотрителен, и, конечно, не случайно прислугой в его доме была глухонемая гречанка; если она и могла что-либо заметить и заподозрить, то рассказать об этом была не в состоянии. И вот неожиданно она стала помехой.
«Плохи дела моей Цилечки, если ее соперницей оказалась эта убогая девка!» с горечью заключил свои раздумья раввин и пообещал дочери устранить это «незначительное», как он выразился, препятствие с ее пути. Однако заняться этим ему помешали обстоятельства.
Настали жаркие дни сказал он, открывая совещание узкого круга людей, прибывших в дом раввина по случаю приезда на Кипр специального курьера от руководящей верхушки «Акционс-Комитета». Представив съехавшимся на Кипр сионистским миссионерам человека в вылинявшей парусиновой рубахе с маленькими погончиками и туго набитыми нагрудными карманами, Бен-Цион Хагера уступил ему председательское место за столом.
Курьер, человек жилистый, чернявый, в больших роговых очках, с курчавой жидкой шевелюрой и просвечивающей сквозь нее плешью, начал с рассказа о том, как счастливо живут и упорно трудятся колонисты на родине, в Эрец-Исраэле. Он особо подчеркивал значение непрерывно расширяющейся деятельности «Керен-гаисода» по скупке новых земель и строительства ряда колоний. С особым пафосом говорил он о больших успехах сионистов в повседневной борьбе с англичанами, препятствующими иммиграции единоверцев, с арабами, оказывающими сопротивление евреям в расширении их жизненного пространства. Но главное внимание посланец сионистского центра уделил характеристике международной ситуации и задачам, которые в связи с этим возникают перед «бейтарцами».
Британия поглощена войной с Германией, она предпринимает отчаянные попытки отвести удар, который готовит ей Гитлер, говорил курьер, сопровождая свою речь размашистой жестикуляцией. Конечно, она вывернется. Это же Британия! Однако в данный момент ей приходится довольно туго. Над ней нависает и другая угроза. Это уже со стороны Италии. Муссолини, как вы знаете, объявил Средиземное море «своим морем». Пока что он, стремясь выкачать из Абиссинии нужные ресурсы, прежде всего хочет обеспечить своим судам безопасность плавания А вот тут-то и начинается игра в «кошки-мышки» Британцы намерены снять блокаду с Италии, установленную в дни вторжения ее в Абиссинию. Они, представьте себе, ведут переговоры с Италией о заключении торгового соглашения!.. Словом, хотят задобрить Муссолини. А дуче знает цену дружеского расположения Англии. Но и в Лондоне знают, что Италия их потенциальный противник и ее стремление создать «закрытое море» серьезная угроза Египту и Суэцкому каналу.
Это уже хуже, протяжно заметил один из доверенных лиц «Акционс-Комитета», адвокат по профессии, человек язвительный и нетерпеливый. Пустой рукав его поношенного пиджака был заправлен в карман.
Вместо ответа курьер усмехнулся, дал понять, что подобный вывод преждевременен, и тут же стал объяснять, как при курсе, который был взят сионистским «Центром», можно извлечь весьма солидную выгоду из складывающейся международной обстановки.
Благодаря своему географическому положению, звенел голос посланца, Палестина обретает важное стратегическое значение в этой части света. Британцы опасаются, что Муссолини в самое ближайшее время может найти повод к войне. И руководство «Акционс-Комитета» всячески поддерживает эти опасения. Вы можете спросить: почему? Ответ очень прост: нам выгодно. Нападения итальянцев, как полагают в Лондоне, следует ожидать скорее всего через Ливию. Тогда Палестина станет главной военной базой, необходимой Англии. Именно через Палестину британцы смогут оказать помощь своим войскам в Египте Курьер поправил съехавшие на нос очки, отпил глоток воды из стакана и продолжил: Лондон уделяет исключительно большое внимание Палестине еще и потому, что территориально она прикрывает Египет с севера. А о том, какую ценность для Британской империи представляет Египет, особенно Суэцкий канал, говорить сейчас нет необходимости Кроме того, вы знаете, что по землям Палестины проложен нефтепровод. По нему доставляется иракская нефть. Без нее британскому флоту в этой части света будет не сладко!
И все-таки, да простят мне почтеннейшие, вновь заметил адвокат, поправляя свой пустой рукав, я не вижу пока ничего такого, из чего мы могли бы извлечь выгоды. Если не ошибаюсь, наш уважаемый курьер сказал даже «солидные выгоды»? Каким образом мы можем их извлечь? И в чем выражаются эти выгоды? Я, простите, не понимаю.
Присутствующие молча посмотрели на своего коллегу и с любопытством стали ожидать ответа посланца «Национального центра». Однако курьер не спешил; воспользовавшись паузой, он старательно вытирал вспотевшее лицо и шею платком далеко не первой свежести.
Бен-Цион Хагера опустил голову, стараясь скрыть невольную улыбку. Его радовал заданный вопрос. Раввин знал, что адвокат умел логично аргументировать свои суждения и оспаривать его точку зрения было весьма трудно. Бен-Циону Хагера довелось в этом не раз убеждаться. Несколько лет назад между ними возник спор из-за отдельных формулировок, разработанных на встрече вожака сионистов Владимира Жаботинского и главаря итальянских чернорубашечников Бенито Муссолини. Дуче уже в те годы интересовался Ближним Востоком, вынашивал планы распространения сферы своего влияния и на Палестину. Жаботинский заверил его в полной поддержке, предварительно заручившись согласием дуче удовлетворить ряд просьб «Акционс-Комитета». Одна из них состояла в том, чтобы направить в Италию тридцать специально отобранных евреев-добровольцев холуцев для обучения мореплаванию. И вскоре в городе Чивитавеккья этих парней стали обучать муссолиниевские инструкторы. По замыслам «Акционс-Комитета», после обучения холуцы должны были купить пароход для нелегальной перевозки на «обетованную землю» будущих иммигрантов и некоторых недозволенных грузов.
С самого начала адвокат высказался против рискованной затеи.
«Если приобретение парохода не составит труда, сказал он, то его эксплуатация с намеченной целью непременно натолкнется на серьезные препятствия и ограничения. В результате время будет потеряно, а желаемого результата мы не достигнем».
Бен-Цион Хагера осудил позицию адвоката. Когда же тот сгоряча назвал этот план авантюрой, раввин обвинил его в отступничестве и трусости. Адвокат был вынужден пойти на попятную. Больше того, чтобы предупредить возможные последствия конфликта с Бен-Ционом Хагера, он лично отправился с добровольцами-холуцами в Чивитавеккья. И там произошел несчастный случай: на судне возник пожар. Адвокат действовал самоотверженно, он спас от верной гибели двадцать девять холуцев и многих итальянских инструкторов, но сам лишился руки и получил сотрясение мозга. Однако прогноз адвоката о нецелесообразности всей этой затеи впоследствии подтвердился.