Не говорите мне об этой сраной любви, ради всего святого. Я верю в трах. Трахэто то, что я могу пощупать и что умею делать лучше всех. Да вы посмотрите на менягде я и где эта сука любовь! Любовь для меняэто имя женщины. Всё. Конец списка. В моём мире её нет и не будет, пока я жив.
Могу ещё сказать, что мне пытаются подражать. Но сами понимаете, копияэто всегда подделка, и до оригинала ей, как до звезды. Опасайтесь подделок, корочетаких, как я больше нет. Мне и тёлки часто так говорят, да я и сам вижу, не слепой. Но даже если у шнура и получается срисовать меня хоть в чём-то, то это только до того момента, как он начинает жаловаться, что мол в постели чика лежит, как бревно. Не знаю, может мне везло, или ещё чего, но мне такие пока не встречались. Бог миловал. Да и вообще, тёлочки сами себя не оттрахают. Взялся трахатьбери и дери её, чего скулить. Самому же в кайф, ё-моё. Это почти, как хороший бокс.
Фу ты блять, опять вспомнил про забег в Юбилейном. Бля, лениво-то как, а! Я бы лучше лишний раз вокруг груши поплясал. Хотя, может, не всё так плохо? Глядишь и подцеплю там какую-нибудь быстроногую лань. Догоню, так сказать.
ГЛАВА 3
Случилось нечто ужасное. Но вы не волнуйтесь сильно, я сама волнуюсь. Сейчас я вам всё расскажу.
Мои друзья, двойняшки Натали с Кириллом родились недоношенными и поэтому очень маленькими. Сами понимаетедвойню выносить немного сложнее. И почему-то к нашему возрасту они так и не стали нормального телосложения и роста. Остались невысокие, щупленькие и хиленькие. Конечно, что и говорить, у Натали это смотрится, как так и надо. Она очень женственная блондиночка, эдакий белокурый ангел, тоненькая, как тростиночка, миниатюрная. А вот Кирюшке плохо быть таким мелким. Он иногда психует, но молодец, не унывает. И даже вот на втором курсе решил стать нашим старостой потока. Никто эту нагрузку на себя брать не хотел, а Кирилл взял. Умница, что тут скажешь. Я его за это очень уважаю и всячески стараюсь помогать. Ну там, узнать у знакомых девчат, где была практика у параллельного потока, когда в деканате будут готовы наши обходные листы, ну и так далее.
И вот на этой неделе Кирилл подавал данные по успеваемости за семестр, и не знаю точно, как уж у них там с Лазаревым всё это получилось, но каким-то образом в его цифры не попали обновлённые баллы Толика Лазарева по информатике. И теперь ему стипендия не светит, хотя могла бы, если он хорошо сдаст сессию.
Вы же знаете этих мальчишек, у них чуть чтосразу драться. А Кирюшка, он может и рад бы драться, да куда ему с его-то весом. Короче, Лазарев подбил ему глаз и очень сильно. Вы бы видели, это просто ужас какой-то. Всё до самой брови заплыло, скула тоже сильно вспухла, Натали плачет, ей жалко брата, мне тоже Кирилла жаль, хоть он мне и просто друг. Вот мы и решили с Натальей встретить этого Лазарева после дистанций в Юбилейном и поговорить с ним. Ну, я не знаю, пристыдить что ли. Короче, что получится. Не молчать же и не оставлять такое просто так в самом-то деле. Кто-то же должен дать ему понять, что он не прав.
Соревноваться я, вообще-то, люблю. Может, потому что почти всех обгоняю, а может мне нравится бегать, двигаться, сама точно не знаю.
Хотя, конечно я преувеличиваю, обгонять у меня получается не так уж и часто. В этот раз в первом забеге прибежала первой, а во второмтретьей. Взяла бронзу, и если учитывать, что всё это без занятий и тренировок, то, скорей всего, у меня действительно способности. Ну, да и бог с ними.
Не успела переодеться, и вот уже Натали тащит меня в правое крыло раздевалок к парням. Сама она бегает плохо, но сегодня пришла и за меня поболеть и с Лазаревым поговорить.
Я его видела, он туда недавно заходил, почему-то шепчет мне подруга, хотя легко могла бы кричатьвокруг стоит такой гомон от толпы, что я сама себя слышу с трудом. Ну и народищу здесь сегодня, и как их в выходной заставили всех сюда прийти, что-то даже не знаю. Знакомых лиц не видно, но вот возле стены, перед поворотом в их коридор, стоит группа мальчишек. Тут и наши парни, и с соседнего потока.
А вы не видели Лазарева? подошла к ним Натали. Толик Лазарев тут не пробегал?
Он ещё там. Показал себе за спину отогнутым большим пальцем один из стоявших. Кажется, его зовут Роман и он с одиннадцатой группы.
Спасибо. Кивает ему Натали и поворачивается ко мне. Подождём?
Мне что-то неуютно. Здесь все носятся туда-сюда, как тут говорить с таким, как Лазарев, я не знаю.
Давай чуть пройдём поглубже, что ли. Что здесь стоять.
Подруга послушно бредёт за мной, когда я продвигаюсь вглубь коридора, ориентируясь по тому, что здесь всё устроено, как в нашем крыле, только в зеркальном отображении. У нас, чтобы попасть в раздевалку, нужно повернуть направо, значит здесь я поворачиваю налево и останавливаюсь. Разворачиваюсь и смотрю на Натали. Её всю немного потряхивает. Она там что-то говорила, что подготовила целую речь по вразумлению Лазарева, но я очень сильно удивлюсь, если она хоть что-нибудь вспомнит.
Ты только не трясись, беру её руки в свои. Ничего он тебе не сделает. А поговорить с ним нужно, пусть не думает
Меня перебивает дружный хохот из раздевалки мальчишек. Дверь туда приоткрыта, и под неё подсунут кроссовок. Мы с девчонками тоже иногда так делаем, потому что надоедает постоянно её открывать и закрывать, нужно поворачиваться быстро, а все заходят и выходят, и можно этой дверью по лбу схлопотать, если зазеваешься.
Хохот стихает, и в открытую щель слышатся голоса и шум воды из душа. Оттуда же по полу стелется редкий, еле заметный парок.
Подруга не успевает мне ответить, как в проёме появляетсябарабанная дробь! мой Геночка.
Боже, я так сильно пугаюсь, но тут же сдерживаю себя. А струхнуть есть от чегона голове, как чёрт копеечку искал, вся в мыле, потная, красная, без макияжаразве может случиться такое невезение! Нет, сегодня определённо не мой день.
Быстренько отворачиваюсь, и мне в спину разносится:
Привет, девчонки.
Привет, говорит Натали, бегая глазами от меня к Криницыну.
Привет, говорю я правым ухом, стараясь не показывать Геночке своего лица. Ну или того, что у меня сейчас вместо него.
Вы кого-то ждёте?
Господи, какой у него голос! Сколько в его интонациях учтивости! До чего же он хороший. Как у него получается всё делать так к месту, всё так правильно и идеально. Господи, я сейчас в обморок, наверное, упаду от того, какой он классный!
Да. Нам нужен Лазарев. Он там? показывает ладошкой на дверь Натали.
Да. Там. Скоро выйдет. Молодец. Хорошо пробежала сегодня. На моё правое плечо ложится ЕГО рука, и я проваливаюсь в другую реальность. В ней мне плевать на то, как я выгляжу, потому что все рецепторы, как ловцы солнечных зайчиков, мгновенно оказываются на коже под этой ладонью.
«Боже». Поворачиваюсь с квадратными глазами к Геночке.
Что ты так смотришь. Вскидывает он на меня свои идеальные брови и немного ухмыляется уголками идеального, красивого рта. Правда молодец. Хорошо бегаешь. Ну, ладно, я побежал. Бай, делает он дежурный жест ладонью и направляется по коридору на выход.
«Боже. Боже. Боже. Божечки».
Он меня заметил, Натали?! Я сплю?! Чтобы не завизжать как дурочка на весь коридор и не подпрыгнуть до потолка, прижимаю к лицу сжатые кулачки.
Я же говорю, что тебе нужно быть посмелее, не разделяет моих восторгов подруга. Да оно и понятноей не до этого. Стоит вон вся белая возле синей стены помещения и тоже немного синеет от этого цвета. Я сбрасываю с себя эйфорию, «съедаю» улыбку от уха до уха и делаюсь серьёзной. Это ещё не конец. Всё впереди.
Как в воду глядела.
Мы топчемся на месте минут восемь, наверное. Перекидываемся фразами, волнуемся, вздыхаем. За это время из раздевалки выходят и заходят парни, знакомые и не очень. А когда оттуда показался Лазарев, Натали уже настолько вся на взводе, что, забыв про все свои заготовки, бросается к нему и толкает в грудь.
За что ты его так, а? пищит, как мышка.
Я остаюсь стоять, решив пока не вмешиваться, хоть её всю заколотило, и по щекам покатились слёзы. Я опешила. И откуда только взялись? Только же ничего не было.
Ты чего, полоумная? выпучил на неё глаза Толик.
За что? А? Она опять как-то неуклюже кидается на него. Делает это, как девочка.
Да уйди ты от меня! отмахивается одной рукой Лазарев, придерживая другой на плече рюкзак.
Тебе не стыдно, Лазарев? Он же слабее тебя!
И чего? Он пацан и пусть отвечает по-пацански! Дерьмо мне подложил.
И что? Нельзя просто поговорить? кричит сквозь рыдания Натали.
Я стою из последних сил, потому что мне тоже хочется этому Толику вцепиться в лицо. Ух, как я зол!
Да отстань ты от меня!
И в этот момент он толкает мою подругу особенно резко и сильно. Натали взмахивает руками, хватаясь за воздух, но у неё ничего не получается, она делает быстрый неловкий шаг назад, потом второй, врезается спиной в стену и как-то криво оседает по ней, подогнув под себя ногу. Всё выглядит так, будто Лазарев не рассчитал, что Натали такая лёгкая и слабая, и толкнул её, как всех, а её как всех нельзя.
У-уй-й-и-и хватается подруга за голеностоп.
В моей черепной коробке взрывается бомба. С макушкой накрывает возмущением и гневом.
Ты что-о-о? Себя не помня, кидаюсь я на Толика. Ну, наконец-то! Сейчас я ему покажу! Ты что-о-о? Мне так горько и обидно за подругу, что, даже все слова из головы повылетали. За что ты её, урод?
Да отвалите вы от меня!
Сильно повредив одну, Толик немного присмирел, поэтому мне удаётся схватить его за полу мастерки, потянуть на себя, а второй рукой вцепиться ему в волосы.
Ауч! Дура, отвали, а не то
Я т-т-тебе пок-к-кажу плохо понимаю, что делаю, но со всей злостью таскаю его за патлы и мастерку. Его рюкзак с мягким стуком падает на пол. Видимо, там только одежда.
Э! Вы чего?! А ну-ка! Какая-то сильная рука хватает меня за плечо и буквально отдирает от Лазарева. Я отлетаю в сторону и готовлюсь стопроцентно врезаться в стену спиной, но эта же рука придерживает меня за это же плечо. Поворачиваю голову.
Вы всё ещё думаете, что это не самый дуратский день в вашей жизни? Тогда он идёт к вам.
Найк Громов. Собственной персоной. Одной своей лапищей он держит меня, а другую упёр в грудь Лазареву. Его другу, кстати. Мне картинку видно, но плохомешают упавшие на глаза волосы.
Снимаю резинку и распускаю их совсем. Дышу, как паровоз и ноздрями, и ушами.
Что за кипишь, Толян? Убедившись, что я под контролем, Найк поворачивается к Лазареву.
Да я вообще не вкурю. Найк!
Вся надутая и злая, привычным, быстрым движением собираю волосы в хвост и дую на чёлку.
Пусти, вырываюсь из лап Громова, и он отпускает. Подхожу к Натали и пытаюсь её поднять. Она вся в слезах, но вроде бы уже не стонет от боли.
Встать можешь?
Да-да я сейчас.
С моей помощью поднимается по стеночке и стоит, прислонившись к ней спиной. На неё страшно смотреть. Дышит так, будто это доставляет боль. Ей стыдно, и обидно, и видимо жаль саму себя.
Меня накрывает второй раз.
Я разворачиваюсь, и не обращая внимание на Найка, который вообще не пойми откуда взялся здесь на наши головы с Натали, подлетаю к Лазареву. Но меня, разумеется, к нему не пускают. За плечо опять хватает что-то железное, негнущееся и цепкое. Это всё та же рука Громова.
К-куда! он почти ржёт.
Уйди, шиплю сквозь зубы, метая глазами гроздья молний в Толика. Наверное, я совсем осмелела от злости и обиды, но Найк меня сейчас совершенно не волнует.
Чего? спускается он с высоты своего роста и заглядывает мне в лицо.
Ничего! вдруг ору во всё горло прямо ему в его симпатичную физиономию. Глухой?! Отойди, говорю, а то и тебе сейчас влетит.
Угроза от меня звучит настолько нелепо и жалко, что замирают все присутствующие.
Включая Никиту Громова.
И первое, что он делает, отмерев, отодвигает в сторону Лазарева и становится ровно напротив меня.
Так. Чешет подбородок, окидывая мою фигуру с ног до головы взглядом этого, как его, который, короче, туши животных разделывает на фермах там всяких. Свежевальщик, кажется, да? Или я путаю, ну да ладно.
Господи, если б вы только знали, какой он страшный вблизи. Это не описать словами. Нет, чисто внешне он вполне даже смазливый, можно даже сказать, красавчик. Но и на лекциях, когда он мимо-то проходит, я всегда дыхание задерживаю, чтобы не дунуть в его сторону, а тут так и подавно покрылась холодным потом вся до кончиков пальцев. Страшножуть!
Но не могу же я ему это показать, правильно ведь? К тому же, я его не трогала, он мне не нужен, пусть идёт своей дорогой.
Паучки в городе? Смотрит в глаза, как будто в микроскоп на козявку какую-нибудь. Кто такая?
А тебе какой дело? Уйди с дороги. Мне нужно вон с тем уродом поговорить. Киваю на Лазарева и отворачиваюсь к стене.
Лиза, не надо, жалобно пищит сзади Натали.
Нет, ну кто-то же должен ему его расцарапать. Он, что так и будет? Чуть поворачиваюсь в её сторону, но так, чтобы не отрывать подошвы от пола. Ни шагу назад!
Подруга ничего не говорит, поэтому я возвращаюсь в своё положение и совсем уж отключив мозгиа куда деватьсявскидываю на Найка голову.
Рассосался быстро! деру вверх подбородок и пытаюсь разговаривать на его языке. Я слышала, как они такое говорят с мальчишками и запомнила. У этих парней вообще как-то странночем больше он знает всяких словечек и сленга, тем он как бы круче. Как-то глупо всё это, правда ведь?
Но с волками житьпо волчьи выть. Поэтому, вот так.
Громов склоняет голову на бок и смотрит на меня, как собака, которая что-то изучает и очень этим заинтересована.
Прикольный паучок. Рассматривает почему-то мои старые, драные кроссовки. Пусть смотрит. Мне ни капельки не стыдно. Я и в старых кроссах хорошо бегаю.
Трахнуть тебя, что ли. Кривит Найк в сторону рот и вытирает его уголок подушечкой большого пальца.
Не поверите, у него даже палец этот какой-то угрожающий. Сильный такой, мозолистый, грубыйфу, ужас.
Но глаза боятся, а мой рот уже не заткнуть.
Себя трахни, озабоченный. Чтобы хоть как-то закрыться от него, скрещиваю руки на груди.
Найк, ты серьёзно? Высовывается из-за плеча Громова Лазарев. Да посмотри ты на неё! Она же ещё не знает, откуда дети берутся.
Сейчас объясню.
И тут происходит то, чего я не поняла, как оно так получилось, потому что оно как-то так, знаете, мгновенно. Схватив мои руки и прижав их к моему телу ещё сильнее, Громов рвётся ко мне лицом, и не успеваю я опомниться, впивается мне в рот поцелуем.
Тут надо сразу сказать, что целовалась я в своей жизни только один раз. Чисто из любопытства. С одним моим одноклассником, но только уже после выпускного. Вернее, почти на самом выпускном, ну да неважно.
И вот губы Громова присасываются к моим. В первые мгновения я каменею и перестаю дышать, и шевелиться, и вообще много чего ещё перестаю. Но когда прихожу в себя, то сразу пытаюсь выдернуть руки. Но какой-там. Меня, будто бочку, окольцевали стальным обручем. Намертво. Начинаю извиваться и выкручиваться в его лапищах, как червяк, но и это не помогает.
Пусти её! Пусти, слышишь? где-то недалеко пищит Натали.
И тут я вспоминаю, что можно ведь кусаться. Разжимаю зубы, и Найк сразу же врывается в меня языком. Тут же прикусываю его со всей силы и
Ауч! Й-йо-п-п
Есть! Сработало!
Я на свободе, а Громов взвыл от боли.
Не смей меня трогать своими вонючими губами! ору как полоумная. Ты ими сосёшься задохнулась, не решаясь называть вещи своими именами. Хотя, чего мне уже терять-то? Со всякими Нет, всё равно не могу.
Но мне действительно противно. Я, вообще-то, брезгливая. У нас в доме четыре женщины, вы себе представьте, какая у нас чистота всегда. Вот я и привыкла грязь обходить десятой дорогой.
Нет, этого Найка по сути я почти не знаюон живёт и учится в одном мире, я в другом. Тем более, он из первой группы, яиз четвёртой. Но слава бежит впереди него, и поэтому пусть слушает о себе правду.
А в следующее мгновение меня уже мучают догадки, как часто у него бывает такое лицо. Какое? Точно не могу описать, но промелькнуло там что-то человеческое, что ли. Видимо, всё-таки сильно я ему язык прикусила, хоть он и пытается бравировать, не показывать. Или хочет дать понять, что не боится боли. Вон как всякие рожицы мелькают на его физиономии одна за другой.